Собственно, она, матушка, начиналась уже в поезде.
Если на вокзале, на перроне была ещё так-сяк Москва, то в вагоне запахом ног и варёной курицы, говорком, матерком и неизбежной группой «Нэнси», рыдающей из динамиков, на тебя наваливалась она, Расея.
Каким же всё-таки невыносимым испытанием, но одновременно как бы и необходимым пропуском в другое измерение были эти жлобские «Девушка мечты» или «Дым сигарет с ментолом».
Как маньяк, шарил я по всему вагону, отыскивал эти круглые ребристые ручки и выкручивал их на «ноль», стараясь не обращать внимания на удивлённые взгляды обладателей тех самых ног и тех самых кур. Потому что вообще-то за это можно было и по рылу выхватить, ведь музыка - это святое)
И всё же к злости на это гноящееся из всех щелей попсовое блеянье уже потихоньку примешивалось радостное «Сейчас поеду!»
И вот, качнувшись, поезд начинал движение. И это движение начинало придавать всему происходящему какое-то волшебство…
Запах курицы и прочей еды становился уютней, побеждая и растворяя в себе казарменное амбрэ, за исключением нескольких особо токсичных точек, рассредоточенных по вагону и потом вышибающих слезу по дороге в туалет…
Попутчики, оттаяв от московского напряга, становились приветливей, разговоры веселей и доброжелательней, попса, заглушённая стуком колёс, была уже не слышна, но главное…
Главное - поезд выезжал из Москвы…
Пока ещё грязные промзоны и запущенные подмосковные стройки не шибко радовали глаз, но всё же они были началом Дороги!
Русской дороги, долгой и красивой, как песня. Песня, которую можно слушать, которой можно подпевать. А можно молчать и смотреть, смотреть, смотреть… Наслаждаться пейзажем, втекающим в твои глаза и разливающимся по душе покоем и тихой радостью…
Но это чуть позже, а сперва предстояла битва с проводницей или проводником.
Дело в том, что тогда всех заставляли покупать постель. А учитывая, что плацкартный билет, минимальная еда в дорогу и хоть какие-то подарки близким и так были куплены на последние, оплачивать этот комплект постельного белья ну реально ломало. А иногда реально было нечем.
Аргумент у проводников был всегда один: «Вы должны!»
Согласитесь, аргумент бронебойный. Что мог ему противопоставить тонко организованный московский студент (хоть родом и из провинции), да ещё тогда, во второй половине 90-х…
Натурально, ничего!
Конечно, я покупал. Мало того, услышав утренний хозяйский окрик «Сдаём бельё!», послушно скручивал этот пыльный ролл из матраца, закидывал его на багажную полку, а простыни и полотенца нёс куда приказано, аккуратненько их сложив.
Но однажды я прочитал в какой-то газете (сдаётся мне, это были «Аргументы и факты»), статью о железной дороге. Там между прочим рассказывалось, что ничего-то вышеперечисленного никто из пассажиров делать не должен!
Кажется, я даже вырезал эту статью, возил её с собой и, гнусненько радуясь, зачитывал проводникам.
И надо сказать, большинство из них это… деморализовывало.
О золотое время, когда газетная статья могла ещё кого-то в чём-то убедить!
Простите меня, мои проводники и проводницы!
Не держите зла!
Сейчас я бы с радостью всё оплатил, завязал бы бантиком каждый уписанный матрац, сложил бы все те застиранные наволочки и простыни в красивые цветные коробочки и отнёс бы их вам в клювике на край света.
Куда нести, ребята?
Тишина…
Но тогда я был очень юн. Тогда это была победа!
После схватки я клал под голову рюкзак или смотанную куртку и приступал к главному: лежанию на верхней полке и смотрению в окно…
Ехать вечер и ночь.
Какой же это был кайф!
Пролетающие мимо деревца, проплывающие поля и деревни, проскальзвающие реки.
Грохот на мостах, качка на переездах и стрелках. О, наслаждение!
Это было вечером, пока ещё светло.
А ночью - короткие праздники освещённых станций, а потом синяя даль и луна, бегущая за поездом и подмигивающая из-за облаков и защитных лесонасаждений…
И кто-то вынимал из моего позвоночника штырь, который я и не замечал последние несколько месяцев, и тело моё расслаблялось, и лежалось мне на этой голой полке так вольготно, спокойно и хорошо, как не лежалось, наверное, с детства…
И не хотелось спать.
Всю ночь.
Иногда окно можно было открыть, чуть опустив раму вниз (главное - не схлестнуться по этой теме с кем-то из обладателей ног и кур), и тогда я пил забортный воздух, который с каждым пробегающим путевым столбиком становился всё свежее и свежее.
Помню, как бил в меня этот запах летней ночи, так не похожий на московский пыльный угар, и как радостно от этого кружилась голова.
Придорожная полынь, пижма, кашка и прочая пахучая мурава иногда, друзья мои, способны оказать большее воздействие на молодой организм, чем крепкий алкоголь. Да…
Я впитывал глазами, ушами, носом каждый километр пути, чувствуя приближение дома.
Ночь втягивала меня в себя, обнимала, встречала, а я просто ехал в неё и дышал ей, дышал и «вдоволь не мог надышаться»…
А дальше впереди, на Востоке поднимался Рассвет, принося, как подарок, новый день.
Осоловелый, но абсолютно счастливый, сквозь кардиограмму проводов, провисающих между хромыми столбами, я видел совсем уже родные домики, огороды, тракторишки во дворах, поленницы, кучи навоза, сараи, магазинчики, старенькие машины на звенящих переездах, сломанные велосипеды, колодцы, кривые водонапорные башни, гуляющих кур, привязанных телят, разговаривающих о чём-то друг с другом мужиков, спешащих куда-то женщин…
Я был на Родине.
«Это было тогда, когда мы уходили из дома! Времена, когда мы навсегда уходили из дома!»
Кого не пробирало до мурашек от слов этой песни, тот не поймёт и того, о чём я тут пишу…
Мы были молоды и счастливы, мы влюблялись и были любимы, пили водку и дружили взахлёб. Мы жили в огромной разорённой стране, над которой часто смеялись, не чувствуя никакой вины за этот смех.
Мы жили вперёд!
Мы любили битлов и американское фильмы, над которыми, правда, тоже смеялись. Мы обували клёвые кроссовки на драные носки, ели бумажные сосиски, ржали по поводу и без повода, а по пьяни пели тех самых битлов, русский рок и народные песни, которые откуда-то знали наизусть.
Мы жили в общагах, грешили, страдали, писали стихи и вообще были очень талантливы. Все, без исключения.
И все мы очень хотели домой. Мы рассказывали друг друг про свои города, звали друг друга в гости, обещали приехать, иногда приезжали, но чаще нет, потому что МЫ ХОТЕЛИ ДОМОЙ.
И нам было куда возвращаться.
О, великий запах железной дороги! Запах шпал, мазута и угольной гари вагонных титанов!
Будь благословен ты вместе с перестуком колёс, покачиванием вагона, звоном подстаканника и гудком тепловоза!
Спасибо тебе, Дорога, за подаренные тобой ночи, которыми мы все возвращались домой!
Спасибо, что снова и снова возвращала нас туда, где нас любили и ждали, в те места, без которых нас не было бы, да и сейчас нет!
Спасибо, что наполняла нас силой и этим несказанным чувством, что воздух, которым ты дышишь, земля, по которой ты едешь, и ты сам - одно целое…
Спасибо, что позволяла этими ночами вспомнить, кто мы такие и откуда.
Спасибо, что возвращала нас к самим себе.
Я и сейчас люблю поезда. Я всё помню. И не забуду.
И я прошу Бога, чтобы мне было куда вернуться. Иногда мне кажется, что вот, я вернулся или что вот, я обрёл свой дом на новом месте, но, походу, нет…
Господи, прими мя, яко единаго от наемник твоих!
Не бросай нас, Господи. Прости нас, дураков. Пожалуйста, не лишай нас наших обителей, в которые мы всё ещё хотим вернуться. Ведь если нам некуда будет вернуться, то нас очень быстро не станет. Совсем.
Пожалей нас, Господи, и прости! Ты добрый, ты всегда прощал нас, не оставь нас и сейчас!
Доброго пути всем едущим домой! Едущим насвстречу себе, едущим на встречу с собой.
Будем помнить, что железная дорога - это зона повышенной опасности.
Счастливого пути!
С Богом!
