7 марта - очередная годовщина, как не стало папы.
Сейчас, спустя 6 лет, моя утрата уже улеглась и я, надеюсь, что не разревусь, пока буду писать этот текст.
А написать хочу о своих наблюдениях за собой в период проживания всего периода утраты, которая началась задолго до его смерти. Дело в том, что за несколько лет до смерти в связи с инсультом Папа начал терять свою дееспособность.
Сначала он перестал замечать знаки на дороге, ездил на красный, под кирпич… и в итоге, сам решил отказаться водить машину. Я помню, с какой растерянностью и тревогой рассказывал, что проехал под два «кирпича». Мне казалось это незначительным. Ну не будет водить и ладно, подумала я и продала его машину.
Потом он начал забывать сдачу и продукты в магазине, и это начало происходить все чаще и чаще. А так как я приезжала к ним с мамой не часто, то в каждую встречу Мама вываливала на меня сразу с десяток таких историй, конечно, в сопровождении своих переживаний и страха, что же будет дальше. Папа при этом стал совсем молчаливым и потерянным, и в каждый свой приезд я видела прогресс его деменции. Его поставили на учёт к психиатру и дали первую группу инвалидности. С большим трудом мы смогли закрыть его бизнес, который к этому времени без руководства накопил долги и претензии налоговой. Каждый мой приезд домой стал означать, что придётся решать какие-нибудь проблемы: вести папу к врачу или больницу, посидеть с ним, пока Мама съездит на дачу, решить с мамой, что делать дальше, разгрузить ее накопившееся отчаяние… и наблюдать, что рядом со мной как будто не мой отец… не тот, которого я знала предыдущие 33 года… Оставаясь с ним, я читала ему его любимые стихи и задавала вопросы из игры «Самый умный», потому что он отвечал на них. Как будто из глубокой ямы растерянного рассудка вдруг удавалось выудить то, что нужно, и оно совпадало с запросом. Что-то сходилось, и мне было легче снова ощущать рядом своего отца.
Тогда я не хотела встречаться с произошедшими изменениями и изо всех сил старалась притянуть разливающиеся кусочки стабильного прошлого. Мне так не хотелось признавать его необратимую болезнь, что он мне начал регулярно сниться: здоровым, полным сил… то он ругался с кем-то на кухне, то эмоционально разговаривал по телефону… но чаще всего мы водили с ним машину. Я постоянно уезжала не туда, а он меня вытаскивал и учил водить.
Скоро папа начал теряться в городе на расстоянии трёх зданий от дома: не смог вернуться из магазина, из поликлиники… а один раз спустился вниз, чтобы дождаться маму, пока она закроет дверь, и опять пропал. Ушёл в неизвестном направлении. Его находили, добрые люди довозили его до больницы, где его каждый раз находила Мама. И каждый раз она в ужасе звонила мне. И каждый раз мне снова снилось, что он живой и здоровый. И что это явь. А все происходящее - просто какой-то сон.
Раз в год папа ложился в больницу на медосвидетельствование. И, в общем-то, через пару лет мы попривыкли к его болезни. По крайней мере, он сам ходил, выполнял какие-то простые дела по дому… Мама его баловала и все делала за него, а я прикрикивала и заставляла мыть посуду… и он меня слушался.
Но в одно мгновение он слёг. Это было очередное медосвидетельствование, куда он приехал «на своих ногах», а забирать его из больницы должны были мама с моим бывшим мужем. И вот мне звонит муж и говорит, что отца вынесли на носилках. У него случился в больнице ещё один инсульт… отца выписали в лежачем состоянии, «улучшив» ему категорию инвалидности: вместо первой у него стала вторая. Ладно, речь не об этом, хотя мы потратили очень много нервов и сил, чтобы вернуть первую группу, доказывая, что «произошла ошибка» (скорее всего, инвалидность ставили по истории болезни без осмотра пациента).
Отец стал лежачим, ему оставалось жить полгода. И вдруг мой мозг согласился видеть его во сне таким, каким он был до второго инсульта: с прогрессирующей деменцией, но ходячим. Сейчас я все больше понимаю, что так выглядела стадия торга в моем подсознании: психика собирала и притягивала недостающие фрагменты для моего душевного спокойствия. Оставаясь с отцом наедине, я продолжала читать ему книги, спрашивать, кого и как зовут, привозила ему кота, который с удовольствием спал в его ногах… и да, меняла памперсы, пеленки, кормила с ложки… но об этом мне писать стыдно, я точно не сделала и десятой доли того, что каждый день делала для него Мама.
В конце февраля 2016 года Мама испугалась, что отец перестал ходить в туалет. Она вызвала скорую, а чтобы спустить его в машину, бегала и искала прохожих, готовых помочь вынести его из квартиры…
В больнице мы с мамой старались быть каждый день, но ему становилось все хуже и хуже, и в какой-то момент врач порекомендовал нам найти ему хоспис, что означало, что он умрет в течение ближайших двух недель.
Мы искали хоспис… а папа мне снова начал сниться молодым, здоровым и снова мы водили с ним машину… Меня снова начало выкидывать в прошлое, когда все было хорошо, и это прошлое давало мне силы заниматься приготовлениями к его смерти. Мы нашли хоспис в Рождествено и договорились о том, когда можно приезжать. Но хоспис не понадобился.
Приехав в больницу, врач сказал, что состояние у отца такое, что жить ему осталось часов или дней - «не больше, чем пальцев на одной руке». Папа умирал. Начался хаос в голове. Мы вспомнили, что папа крещёный, и стоит позвать священника… я решила спросить отца, а надо ли ему это… и в итоге, у меня получилось:
- Папа, посмотри на меня. ТЫ УМИРАЕШЬ…
И на этой фразе меня просто вынесло. Я рыдала, лёжа рядом с ним, чувствуя какой-то резкий гормональный запах, но мне было все равно. Священника мы не звали, я читала ему стихи в ухо - все подряд, которые когда-то он читал мне.
Он ещё дышал, когда я уехала. А через несколько часов позвонила Мама и сказала, что он умер.
Папу похоронили в его родной Сиверской.
И вдруг он начал мне сниться во всей своей инвалидности: осунувшийся, потерянный, с мимикой грудного младенца… и во всех этих снах я говорила маме: «Смотри, он же выздоровел. Его выписали». Эти сны были очень ресурсными, они повторялись довольно часто в течение пары лет, и всегда я просыпалась в отличном настроении. Он больше не снился мне молодым и здоровым.
А потом я посмотрела фильм Парфенова про Беломорканал. И мне приснилось, что я стою у какого-то обрыва, а передо мной прозрачное и студёное Белое море. Такое холодное, что по нему туман стелется и не распознать линию горизонта: серое небо с серой водой сливается. И в этом тумане я вижу своего отца, который уходит в море, не больной, не молодой, возраста - примерно за пару лет до болезни. Уходит медленно и уверенно. И тут я вспоминаю, что у меня в руках его любимая кружка, и я ему кричу, что сейчас ее кину… и размахиваюсь изо всех сил, чтобы она в воду упала, а не на песок под обрывом. И докидываю. Она плюхается недалеко от него, он оборачивается и машет мне, что все в порядке, забрал ее с собой. И пошёл дальше.
И больше отец мне никогда уже не снился.
Вот так спустя пару лет психика приняла утрату.