Ночью Ольге приснился сон...
Ей приснилась мать. В полночь, придя на абсолютно заброшенное кладбище где-то посреди леса, она ползала на коленях по такой же заброшенной могиле на его краю, поросшей бурьяном и без креста. Шепча какие-то слова и посыпая землю чем-то наподобие крупы, мать начала двумя руками рыть землю, шепча: "Призываю тебя, силами тьмы, силами зла... Явись мне, Ургилла..."
В тёмно-синем небе на неё мрачно смотрела одинокая луна. Где-то ухали совы, бесшумно шурша крыльями и пролетая над головой. Послышался одинокий волчий вой на опушке. Сбоку в овраге вдруг громко зажурчал лесной ручеёк. И тут Ольга увидела глубокий колодец, как портал на тот свет, что прорыла её мать на могиле своими руками. Земля под не глубокой ямкой разверзлась и внизу, глубоко под землёй, было видно тусклое мерцающее фиолетовое сияние и слышен дряблый старческий голос из самой преисподней:
-Зачем зовёшь меня?... Что беспокоишь?...
-Ургилла, - спрашивала колдунью в загробном мире мать, - Почему так долго не приходила? Бросила меня? Скажи, что делать с дочерью?
Старуха по ту сторону немного помолчала, потом проскрипела:
-Ничего ты с ней уже не сделаешь... Раньше надо было. До двенадцати лет поспеть. Теперь она определилась...
-Ну может быть что-то можно ещё сделать? Подумай... Вспомни... Иначе я должна убить её и взять жизнь себе, продлевая собственные годы...
-Ну попробуй смири её старинным заговором на вино... Вылей на одежду в области сердца. И заставь одеть. Если получится - дочь будет как шёлковая. Только припрячь одежду потом, не стирай. А-то и действие заклятья закончится. Ну, что я тебя учу? Ты сама всё знаешь...
Ольга проснулась. Всё её существо отказывалось верить в происходящее... Мама, родная мама, кто должен спасать, защищать, оберегать и любить безусловно, на такое способна?...
Дочь с грустью перевернулась на другой бок. Мир рушился... Мама... Как же трудно это принять!... Противоречит всем законам!... И если это правда, то сама-то она как во всё это угодила? Когда же это началось?
Вспоминала теперь Ольга, что в детстве, когда заболит у неё живот, мама пошепчет-пошепчет что-то, поводит ладонью - и боль как рукой снимало. Зуб больной заговаривала ей и соседским детям. Но Ольга думала, что мать читает молитвы... А тут - общение с каким-то потусторонним миром...
Не смотря на то, что мама, исходя из снов, затевала что-то не совсем доброе - Ольга решила ничего не выяснять, не городить лишнего, а лишь относиться поосторожнее. Быть начеку. Вдруг сны - это всего лишь сны?...
Она услышала, как мама на кухне готовит её любимые оладушки со сметаной. Ольга бодро встала и пошла на запах обожаемого ею блюда. Но зайдя на кухню и не успев даже поздороваться, она увидела в углу стоящую початую бутылку вина... Никто в семье не пил. Алкоголь на всякий случай не хранили. К празднику покупали накануне.
У неё сразу закружилась голова и она присела на табурет.
-Встала уже? - мать была приветливей, чем обычно, - А я вот тут оладушков напекла...
Ольга не отрывала взгляда от открытой бутылки. Подозрения и догадки носились в голове... Заговор. Заговор на вино. Вино на одежде.
-Ой, Оль, я тебе тут на днях кофточку такую красивую прикупила. Может померишь? Я на тебя посмотрю. - И мать полезла в пакет, лежащий на табурете возле стола, чтобы достать обновку. Вдруг, развернув её, и увидев пятно от красного вина в области сердца, она деланно удивилась:
-Ой, а откуда пятно? Видно, от вина. Пролила сейчас вино на стол, представляешь? Видимо натеко в пакет. Ну ничего, это мы отстираем. Померь-ка...
-А вино-то зачем куплено?- спросила Оля, не понимая, спит она или нет. Всё происходящее казалось кошмарным сном и она до последнего отказывалась в это верить.
Мать растеряно забегала глазами, видимо, не догадавшись придумать объяснение заранее. И не найдя сходу ни одной мало мальски выдерживающей критику версии, предпочла сделать вид, что не услышала вопроса.
-Ну-ка - ну-ка, давай! Мерь! А я на тебя посмотрю. - С неискренним задором пыталась заинтересовать мать Олю. Та, медленно вставая, взяла кофту из рук и, оставляя последний шанс на совпадение, предложила:
-Сейчас, у зеркала померю. - Пошла в ванну. Там аккуратно включив кран, чтоб не было слышно брызг воды, смыла пятно от вина, читая при этом молитву "Отче наш". Затем это мокрое место перекрестила и одела кофту. Зайдя на кухню, она прежде всего пыталась уловить выражение лица матери.
Лучше бы она ошиблась, но сомнений не было: мать даже не пыталась скрыть своё разочарование. Наигранная улыбка тут же слетела с лица, промелькнула едва уловимая гримаса злости и досады. Она перевела взгляд с бывшего пятна на Ольгу. В них читался вопрос: дочь постирала кофту нечаянно, или она что-то знает?... Они посмотрели друг другу в глаза и всё поняли... Ольга думала, что разоблачённая мать отведёт глаза, но в них только появились смех и издёвка. Они смотрели нагло и где-то бесстыже, во всяком случае так показалось девушке. Она не узнавала маму и никогда не думала, что такое может произойти. "Может её тоже кто-то заколдовал?"...-в надежде оправдывала она её.
-Ну что же... -только молвила мать. - кофточка тебе идёт...
Ночью Ольге показалась, что она проснулась от высокого красивого оперного пения. "Улетай на крыльях ветра в тот край родной родная песня наша" - громко выводил чистейший женский голос. Она открыла глаза. В полной темноте от пола поднимались испарения. Стали раздаваться какие-то всхлипы, охи, вздохи, усиливаемые многократным эхо. Вдруг она услышала, как кто-то закричал истошным голосом "Оля!" - как кричат лишь тогда, когда тебя предупреждают о том, что через секунду тебя собьёт поезд... Кто-то из под кровати схватил её за ноги и стал утягивать к себе. Она закричала, и последнее, что помнит перед пробуждением - в комнату забежал кто-то высокий, в чёрной одежде, и занёс над ней руку...
Ольга проснулась, часто дыша. Сердце выскакивало из груди. Она не сразу заметила, что в комнате, как раз возле дверного проёма, через который к ней вбегал тот чёрный человек - спиной к ней, собираясь уходить, стояла её мама. Она не торопилась, наоборот, казалось, чуть медлит. Чтоб оценить, телепатически почувствовать: насколько дочь подавлена и испугана. Постояв ещё несколько мгновений, спиной зондируя состояние Ольги, она скрылась в коридоре.
Девушка бросилась к молитвослову и начала читать первое, что там попалось. Голова кружилась и была не свежая. Ольга осознавала, что не очень сейчас отвечает за себя. Как будто на неё хотят навести гипноз. Мысли были бессвязны и хаотичны. Мать, как специально, очень громко включила радио на кухне, чтобы сбить её с молитвы.
Ольге было не по себе. Она понимала, что по ночам кто-то атакует и вредит её душе. И если днём, в бодрствовании она ещё хоть как-то может защищаться, то ночью она совершенно беззащитна и уязвима.
Девушка вечером решила сходить в храм. За час до выхода на неё напала такая лень и апатия, что только усилием воли и напоминанием себе, что лишь от этого зависит теперь её жизнь и будущее, Ольга заставила себя собраться и пойти.
В храме было душно. Горели свечи, было много людей, шла служба. Она встала тихонечко возле одной из стен и слушала. Вдруг у другой стены она краем глаза зацепила высокого человека, стоящего неестественно прямо и этим обращающего на себя внимание. Ольга пригляделась к нему. От человека веяло диким холодом и отторжением. Казалось, он был не со всеми. Один. Как проклятый и отчуждённый. Во всей его фигуре, позе, и внутреннем ощущении виделась глубокая неприязнь к происходившему на службе, граничившая с ненавистью.
Голова была гордо задрана наверх, а во взгляде безумных черных глазах на бледном лице читалось какое-то буйство и неистовство. Через мужчину хотели передать свечку - он не шелохнулся. Не крестился во время службы и не кланялся. Был одет в чёрный плащ и черные брюки.
Вдруг, прям перед тем, как батюшка собирался выйти окуривать ладаном внутренность храма - мужчина резко пошёл к выходу, и они встретились глазами... Столько ненависти в горевших неистовством чёрных глазах она ещё не видела. Ольга заметила омерзительную улыбку, скривившую его тонкий рот при виде её, и отшатнулась...
Следом вышел батюшка и начал кадить в храме. Как Ольге стало плохо! Ей захотелось выскочить на улицу за этим гордым и презрительным мужчиной, но он был настолько страшен и отвратителен, что она решила: лучше остаться и потерпеть. И тут же упала в обморок...
Очнулась на полу храма. Батюшка кропил её святой водой, какая-то бабушка заботливо шёпотом говорила: "Терпи, дочка, терпи. Борись с ним"... С кем - с ним?... Кто он?...
Вернулась домой Ольга поздно, измученная и разбитая. Вопросов было больше, чем ответов. Утешало лишь одно: в храме она побыла, следовательно хоть какую-то пользу ей это принесёт. Тем более, что кто-то же показал ей этот сон с мамой... Который сбылся один в один. Значит, кто-то хочет её предупредить... Кто-то на её стороне... Значит, этот КТО-ТО - Он есть... И Он поможет, заступится, спасёт...
Дома сидела старая подруга матери - гадливая тётя Люся. Её Ольга искренне не любила. У матери вообще было мало подруг. Но как её угораздило связаться с тётей Люсей? Хотя, теперь её уже ничего не удивляло. Даже наоборот: в свете последних событий многое объясняло.
Девушка не здороваясь прошла в свою комнату. Теперь она понимала, что же ей так не нравилось: постоянное заглядывание в глаза, заискивание, рассматривание, неискренность и какая-то внутренняя нечистоплотность. Ольга её просто кожей ощущала. Разговаривать она с тётей Люсей не любила, старалась сразу покинуть комнату. Женщина невольно вызывала брезгливость и отторжение. На подсознательном уровне.
В этот вечер мать с подругой шушукались тише обычного. Часто молчали, то ли подслушивали, чем занимается в комнате Ольга, то ли проверяли, не подслушивает ли она их. Уже прощаясь в коридоре, на выходе, мать вдруг многозначительно подмигнула подруге, и, кивнув в сторону комнаты дочери, произнесла: "Ну, я на тебя надеюсь"...
"Что они там ещё затеяли?" -Ольга разрывалась в догадках. - "Господи, с какой стороны ждать подвоха?"
Елене в больницу она не звонила. Жаловаться не хотелось (подруга была ещё слаба и могла начать переживать), а промолчать и ничего не сказать - она тоже не могла (слишком это её угнетало). Ольга решила дождаться конца недели и после выписки всё обсудить.
Перед сном она откуда-то поняла, что кошмары продолжаться... В воздухе комнаты висело какое-то напряжение... Атмосфера как будто искрила. Ольга подошла к иконе и стала молиться, но вдруг на середине молитвы почувствовала, что её кто-то тянет вниз за халат сзади... Оборачиваться ей не хотелось, но всё оставшееся время молитвы она ощущала явные тянущие движения за подол халата, и ещё видела, как без малейшего дуновения ветра немного отгибается и возвращается назад штора. Ольга легла...
"Господи...Господи..." - повторяла она всё время, пока её не затянул сон.
И вот она на поле. На том поле с высокой в пояс колосящейся травой, за которым стоит страшный дом с удавленником. Ольга видет свет в окнах, но идти ей туда не хочется. Она знает, что это западня и что ничего хорошего там её не ждёт. Девушка садится на траву и в тоске обхватывает голову руками. В тёмно-синем небе над головой яркие далёкие равнодушные звёзды. Им сейчас хорошо. Им не страшно. Их ничего не волнует. А Ольга не знает, как выбраться из этих кошмаров.
"Так, надо отсюда уходить! Всё, что угодно, только не этот дом!"-решает она и направляется куда глаза глядят, в обратную от дома сторону. Девушка снова слышит гадливое и противное эхо у себя за спиной. Периодически раздается чей-то омерзительный дружный смех. Будто кто-то понимает, что она идёт не туда, и западня скоро захлопнется...
Впереди, со стороны леса, она слышит женский крик, как будто кого-то душат. "О Боже, - думает девушка, - и я туда иду... Может быть они меня не заметят и не тронут?"
И тут она в полной темноте, сопровождаемая лишь шакальем плачем и ещё какими-то страшными мистическими звуками забредает на то заброшенное кладбище на окраине леса. Это здесь, на одной из могил, она слышала тогда разговор матери и какой-то давно горящей в аду ведьмы из преисподней.
Ольга замедлила шаг... "Господи, куда ни пойди, - думала она, - везде страшно. У меня просто нет выбора и выхода. Может быть я и правда иду от плохого к худшему?...
Только она так подумала, как увидела ту могилу, на которой общалась с умершей её мать. Только холмик, в виде горбика, присыпанной земли. Ни креста, ни таблички. И высокий репейник с осокой кругом. А вот и папоротник раскинул широкие листья с бусинками капель то ли дождя, то ли росы... А что это такое блестит под ним?
Ольга пригляделась, наклонившись. Монеты? Блестят монеты? Золотые что ли? Она потянулась и подняла одну с могильной земли. "Бери, бери ещё... Подними монетку.. Это же золото..." - шептал ей чей-то противный и знакомый голос сзади. Но Ольгу прельстило не золото. Она с удивлением разглядывала монеты и силилась понять: Откуда? Зачем? Как?
И как только в её ладони очутились все три - она услышала оглушительный хохот за спиной. Казалось, над ней смеётся весь лес - так множился хохот услужливым и многоголосым эхо. Ольга вмиг бросила монеты на землю, и они тут же превратились в козий помёт.
"Попалась! Попалась!" злорадно смеялись между собой стоящие за её спиной три женщины: Ургилла, тётя Люся и её мать. Могильная земля в том месте, где лежали монеты, разверзлась, и девушка со скоростью пушечного ядра полетела вниз, в преисподнюю.
Она пролетала какие-то дымящиеся и горящие круги, слышала вопли, визги и стоны истязаемых и томящихся там людей. Но ей было не до них. Такого страха, который почувствовала она в эти секунды, ни представить, ни придумать себе доселе она не могла...
"Это что, уже конец? -Проносилось в её голове со скоростью света. -Что, уже всё? Я умерла? Лечу в ад? Мамочки, как страшно! За что? Господи, никогда не думала, что так рано умру и окажусь в аду! Ужас!!!"
Вдруг полёт закончился и перепуганная до смерти девушка очутилась в каком-то полутёмном склепе. Пещера ли?- Гадала Ольга. Но точно было одно: что бы это ни было, находится оно так глубоко под землёй, что не только кричать, а и надеяться отсюда выбраться было бесполезно...
В помещении был полумрак, скудно освещаемый слабым фиолетовым светом. Каменистые стены от такой подсветки тоже казались серо-фиолетовыми. Дверные проёмы, высеченные из камня, были полуовальной формы и без дверей. "Наверное, бежать отсюда невозможно... Куда?... Двери бессмысленны..." - упаднически рассуждала Ольга, рассматривая обстановку вокруг.
Полнейшую подземную тишину прерывал лишь тихий скрип мерно раскачивающихся цепей от дыбы... Рядом с дыбой стояло какое-то крупное существо в фиолетовом от подсветки плаще с закрывающим мерзкую образину капюшоне. Существо, видимо, было ответственным за дыбу. При взгляде на него чувствовалось, что было оно недалёко, бессердечно и равнодушно. Холодно и безжалостно, не взирая на крики и просьбы мучимых, будет издеваться оно, потому что так надо...
Ольга решила, что дыба - конечно для неё и приготовилась к самому худшему. Вдруг люк над пещерой открылся и в окошко увидела она то тёмно-синее звездное небо, что оставила в лесу, и лица трёх ведьм, которые сыграли с ней злую шутку. Ведьмы радовались молча. На их бесчеловечных лицах зловещим злорадствующим огнём горели чёрные страшные глаза.
-Прибыла?-обратилась мать к узнице. -Ну-ну, посиди, подумай.
-Что вы со мной сделали? Где я? Мама, забери меня отсюда, прошу тебя!
-Не бойся, - подбодрила её мать. - никто тебя мучать не будет. Просто посидишь здесь, тебя посторожат. Это твоя душа туда спустилась, в тело же вселилась другая сущность, которая будет жить теперь твою жизнь. Ну и делать дела, которые угодны нашему хозяину. Ты и твоя подруженька не оправдали надежд. С ней мы ещё разберёмся. Так что сиди здесь и радуйся хотя бы такой участи.
Люк захлопнулся. Всё, конец связи. Ольга продолжала стоять в прохладном склепе и старалась не смотреть на своего сторожа. При взгляде на него ей становилось по-настоящему плохо: она сразу понимала, где сейчас находится, и потерять сознание от ужаса и отчаянья ей не давало только то, что в аду, наверное, сознания не теряют. Ольга не могла закрыть глаза и абстрагироваться, подумать о чём-нибудь другом. Пусть её и не мучали, но думала она только о том, что находится в аду, и это - конец...
Вдруг в склеп впорхнули два высоких светящихся белых ангела с огромными крылами. Ничего не говоря, они взяли Ольгу за руку и устремились наверх. Она не очень понимала, куда её несут, но от ангелов исходила такая доброта, тепло и спокойствие, что это ощущение передалось и ей.
Они снова пролетали над кипящими смолою или другой вонючей жидкостью чанами, в которых голые безобразно-страшные лукавые духи с хохотом и удовольствием топили таких же совершенно голых людей. Те захлёбывались и мечтали вынырнуть из кипятка, чтоб успеть глотнуть хоть глоточек той смрадной и едкой вони протухшего яйца и разложившегося трупа, которая и представляла атмосферу ада.
Другие лукавые духи секирами со знанием дела и наслаждением рубили на куски следующие голые человеческие плоти. Куски плоти орали, извивались и умоляли оставить их в покое. Но духи не знали усталости. Тем более, не ведали они ни жалости, ни сострадания. Мясобойня продолжалась беспрерывно: куски мелко нарубленных тел постепенно сливались в одного человека, которого заново приступали терзать. Видеть и слышать это было невыносимо.
Ольга успела увидеть там такие пытки, которые не смогли придумать даже самые изощрённые и отъявленные в своём уродстве умы человечества. Ад она могла бы описать, как нестерпимый и абсолютно угнетающий концентрат ужаса, страданий, боли и отчаяния. Девушка даже не представляла, что люди способны на такие эмоции...
Ангелы вынесли её из ада, улыбнулись и напоследок напутствовали:
-Иди, и ничего не бойся. Ты в эти дни произносила имя Божие, и Бог тебя слышал. Тебе был показан ад и судьбы грешников. Возвращайся на Землю, и кому можешь - расскажи об этом. На маму не обижайся. Она в плену у злых духов. Попала по неведению. Теперь ей трудно бросить. Молись за неё. Невозможное людям - возможно Богу.
И Ольга открыла глаза. Она спала трое суток и никто не мог её добудиться. Из квартиры в недоумении и лёгкой растерянности выходила очередная бригада скорой помощи со словами: "Летаргический сон... Будем наблюдать... Вы - ухаживайте... Если что - звоните..."
Мама снова суетилась на кухне, готовя блинчики. Оля села, потянулась, расслабилась... На душе было так легко и хорошо! Конечно, она будет молиться. За всех: себя, маму, друзей, всех остальных людей. И конечно же - усопших. Пусть даже совершенно незнакомых. Потому что побывать там, а паче - остаться навечно - она теперь врагу не пожелает...