Первые в моей жизни кошки и коты были сельскими дебоширами. Дрались они, не щадя своих ушей, ловили всё, что шевелится, орали пропитыми скрипучими голосами и имели в себе содержательный животный мир в виде блох и внутренних сожителей. Блох было столько, что иногда они управляли котами. Бывало, кот, пригревшийся и, спящий возле печки, вдруг подпрыгивал с резким мявком и начинал остервенело чесать за ухом или тереть нос лапой. Кошки в доме тоже жили. Когда кошка исчезала, никто её не оплакивал, а через две-три недели заводили новую Мурку. Бывало, что спустя месяц старая кошка возвращалась с приплодом, говорила новой кошке "Пошла на Ф-ф-ф-ф" и заселялась в свою ипостась вместе с котятами. Жили деревенские кошаки своей дворовой жизнью, навещали кормушку и скотный двор, ели то, что хозяева не доели, ночевали в избе только зимой.
В город я приехала в пять лет. Моя сердобольная мама никогда не могла пройти мимо брошенного или потерявшегося котёнка. Если мама являлась в дом не с усталостью на лице, а с улыбкой от уха до уха, значит за пазухой у неё был очередной пушистик. Спешно грелась вода, водружался таз и нового жильца сначала отмывали от грязи и блох. Бывало, что у нас поселялось несколько котят сразу. И в этом была большая польза. Огороды наших домов упирались в пшеничное поле. Когда пшеницу убирали, все мыши эвакуировались и расселялись по домам. Их было столько, что кошачье племя не справлялось с уловом. Наши защитники мышей не ели и дохлые тушки тащили к крыльцу для отчётности. Утром мама взвизгивала от брезгливости, а папа сгребал добычу в совок и нёс в мусорный бак.
Коты и кошки из моей взрослой самостоятельной жизни были королевских кровей, и уже не я их заводила, а они меня. Кроме одного. Кот Персик родился в курятнике и жил там до двух месяцев. А хозяйка котофермы не знала, что разбогатела на четыре оглоеда. Тем временем котята, высосавшие мамку до шкуры и костей, жрали комбикорм вместе с курами и порывались загрызть цыплят и молодых кур. Срочным образом пришлось пристраивать котят по добрым семьям и косолапый рыжий кот очутился в нашей квартире. После куриного рациона, хлеб для Персика был верхом вкуса и совершенства. Он воровал сухари и яростно грыз их среди ночи. Зимой он грелся, просунув лапы в секции батареи отопления, а летом варился до крутых яиц на подоконнике при сорокаградусной жаре. Это был самый добрый кот из всех.
Последняя наша кошка Злата прожила в нашей семье почти 22 года и заслуживает отдельного рассказа. Спасибо кошачьему племени за воспоминания