«Не было бы счастья, да несчастье помогло…»,- как часто мы произносим эту фразу просто так, играючи, и только когда жизнь кладёт на чаши весов это самое счастье и рядом - несчастье, мы начинаем понимать истинное величие народной мудрости. Мой рассказ сегодня об этом.
Однажды Наташу, как лучшую среди мастеров своего дела, отправили на конкурс в область. А работала она в маленькой районной парикмахерской, нигде особо не училась, просто пришла после школы к соседке тёте Наде на работу, а та возьми да и предложи:
- Приходи, Натка, к нам, работа не пыльная, люди уважают, коллектив у нас хороший, бабский, не обидим тебя…
- Да как же, тётя Надя, - вспыхнула Наташа, - я же не умею ничего…
А тётя Надя и рта ей не дала раскрыть, тут же возразила:
- А мы на что? Обучим тебя, да ты и так всё умеешь, вон как ловко всю сопливую братию на нашей улице стрижешь…
- Так то мальчишек…
- А мы тебе для практики пенсионеров будем подкидывать, они от счастья в твоих руках так разомлеют, что не до причёски будет… Приходи. На курсы потом пошлём…
И Наташа пришла. Все в округе вскоре заговорили, что у этой девчонки руки откуда надо растут. А она не ленилась журналы читать и на курсы ездить, со старыми мастерами дружбу водила, они ей секреты сложных причёсок передали, вообщем, вскоре та же тётя Надя начала завидовать её популярности, особенно когда невесты со всей округи стали свадебные причёски только Наташе заказывать. А она не гнушалась и на дом прийти, и на село выехать.
Всё сложилось, как нельзя лучше, одно только никак не складывалось в её судьбе - замуж никто не звал, все подружки не по одному разу успели выйти, ребятишек нарожали, а она всё в девушках. Ловила на себе похотливые взгляды лысеющих клиентов, но ничего, кроме отвращения, эти взгляды у неё не вызывали. Грустила потом, разглядывая в зеркале и лицо, и фигуру, вроде всё было на месте, а душа спала, знать, не пришёл ей срок трепетать и маяться от любви.
А тут этот конкурс. Она с лица спала, покой потеряла напрочь, заикаться начала, как только бабы разговор о конкурсе заводили. Понимала, что надежды на победу совсем мало, а проигрывать она не любила. Но, в конце концов, решила: «Ладно, проведу разведку боем, а уж на будущий год…»
Взяла свою младшую сестрёнку в качестве модели и поехала. И там, в гостинице, где ночевали, встретила свою судьбу. Парень, который назвался Андреем, был из соседнего района, возрастом чуть моложе её, тоже парикмахер, сестрёнка сразу на него глаз свой положила, но Наташа, заметив его интерес к себе, сестрёнке не уступила, решила, что это её срок пришёл со счастьем встретиться. Неделя, которую они там прожили, многое поменяла в её судьбе, влюбилась она, не влюбилась, не знаю, но душу поранила здорово. Я это поняла из первого с ней разговора, когда она вернулась. Поговорили мы с ней, поплакалась она мне на свою опрометчивость и пошла. А я только и обронила ей вслед:
- Болит, Наталь?
Она резко повернулась и припала ко мне на плечо:
- Болит, знаешь, как болит, спасения нет, ни днем, ни ночью покоя не даёт, всё глаза его васильковые видятся. Да он молодой, зачем я ему, наверное, уехал и не вспомнит больше. Таких, как я, у его ног, как яблок под осенней яблоней.
- А ты позвони ему…
- Нет! Сам не звонит, а первая я не буду…
Только позвонить ей всё-таки пришлось, потому что вскоре она почувствовала неладное, а, побывав на приеме у врача и пройдя необходимые процедуры, вовсе убедилась, что ждёт ребёночка. Обрадовалась и испугалась одновременно. Переворошив всё своё прошлое, пришла к выводу, что слаще этой недели не было в её судьбе ничего. И романтичнее парня, чем Андрей, она в своей жизни не встречала. А то, что случилось между ними, так вины Андрея в этом нет, сама впервые почувствовала такое, что, откажись он от неё, под трамвай бы, наверное, бросилась.
И всё-таки было тревожно: как ребёночку без отца расти? Помнила, как сама безотцовщиной, всеми обиженной и обруганной, росла. Правда, матери не до детей было, она то и дело свою личную жизнь устраивала, а когда устройство оканчивалось очередным провалом, вымещала злобу на девчонках, которые подрастали и хорошели день ото дня. Но насчёт себя Наташа не сомневалась, уверена была, что из неё заботливая мать получится, уж она свою кровиночку никому в обиду не даст. За материальное благополучие ребёночка Наташа тоже не переживала, знала, что заработает. А вот остальное… Ну, устроится как-нибудь и остальное. Понимала Наташа, что возлюбленный её к серьёзным отношениям ещё не готов и вряд ли захочет ребёночка признать. Не обижалась на него, молодой ещё, не нагулялся, спасибо, что дитём осчастливил, в своём бы городишке так и просомневалась, просидела бы в старых девах, не зная, с кем завязать серьёзные отношения. Понимала она и другое, что не жить ей теперь без него, нет, не жить. Только он, Андрюшенька, - свет в окошке, и никто другой ей больше не будет нужен никогда. Вспоминала, как познакомилась с ним, как принёс он ей огромный букет роз, как поцеловал первый раз, как в конце концов одержал победу над её природной скромностью. Мечтала по ночам, разглядывая через стекло звёздное небо, о том, как узнает он о ребёнке, как примчится, как сделает ей предложение…
Когда у Наташи в положенный срок родился здоровенький мальчик, поздравлять её под окна местной больницы прибыл весь женский коллектив, бабы настаивали, чтобы Наташа обязательно позвонила Андрею, кричали, что переживают за неё и строят планы об устройстве её дальнейшей личной жизни. И Наташа, не выдержав такого натиска, сдалась и однажды поздно вечером, уединившись в кабинете врача, позвонила. К телефону долго никто не подходил, потом трубку взяла женщина, её голос был грустный и усталый. Наташа уже хотела было и трубку положить, как женщина, помолчав, вдруг спросила:
- А вы кто? Я вас не знаю…
- Я - Наташа… Передайте вашему сыну, что он стал отцом…
Опять повисла долгая пауза. Потом женщина на том конце провода заплакала, Наташа ясно услышала приглушённые рыдания и, испугавшись, чуть не положила трубку, но не прошло и минуты, как тот же голос устало попросил:
- Подожди, не клади трубку, моя золотая. Поговорить нам надо, сейчас я только таблетку приму…
Через пару минут она опять взяла трубку и продолжила:
- В больнице он, вот уж девять месяцев в больнице. Как тогда приехал с этого проклятого конкурса, будто подменили парня, всё метался, места себе не находил. А тут приехал ко мне старший сын на мотоцикле, Андрюшка-то взял его мотоцикл и помчался, куда помчался, ничего никому не сказал. А утром его без сознания нашли рабочие, которые мост ремонтировали… Он не знал, что мост разобран, а ночью не увидел и улетел. Позвоночник он повредил, лежал долго, теперь только в кресле, когда домой отпустят, трудно сказать. Доктор обещает, что встанет он на ноги, обязательно встанет, только должен сам захотеть с болезнью бороться, а он не хочет, ничего не хочет. Скажи, это он к тебе поехал? А мы так и не можем ничего от него добиться, говорит: «Перевернул я эту страницу…» Нет, выходит, не перевернул… Ты съезди к нему, милая, покажи сыночка-то, может, ему и полегчает… Может, и зацепится он за жизнь, молодой ещё, должен жить…
Женщина опять заплакала и, не попрощавшись, положила трубку.
И Наташа поехала. Сыночка во всё новое нарядила, сама, прихорашиваясь около зеркала, сделала вывод, что беременность не изуродовала её, наоборот, в ней появилась какая-то зрелая манящая красота.
Одевшись, она позвонила и вызвала такси. За те два часа, что до областной больницы ехала, многое передумала, представляла, как останется с ним наедине, как поднесёт к нему сына. Почувствует ли он в малыше родную душу, возьмёт ли его на руки или испугается и отвернётся? «Нет, - успокаивала она себя, - Всевышний этого не допустит. Мы столько перестрадали, столько вынесли боли, и душевной, и физической, мы тянулись друг к другу. Дитя – плод нашей короткой, но такой яркой любви… А я? Разве не ко мне он мчался на этом чёртовом мотоцикле? Всё будет хорошо… Всё должно быть хорошо…»
Войдя в узкую трёхместную палату, Наташа не сразу увидела кровать Андрея, её внимание привлекла грузная седоволосая женщина, которая сразу поднялась ей навстречу и, протянув руки, приняла у Наташи ребёнка. И только сейчас за её спиной Наташа увидела Андрея, подошла, склонилась над ним:
- У нас сын, Андрюша, я тебя поздравляю. Как назовём? Я пока не регистрировала, но зову Александром Андреевичем. Ты не против?
Она увидела, как побелели его пальцы, сжимавшие край подушки.
- Ты разве не видишь, какой я?
- А мне всё равно… Главное, ты есть, ты живой, и ты любишь нас. Любишь ведь?
- Наталечка, ты помнишь?
- Я всё помню…
Встретившись с Наташей месяца через три после событий, потрясших весь город, я поинтересовалась:
- Ну как, справляешься? У тебя же два ребенка…
- Ты так не шути, Андрюшка мне здорово помогает. К тому же мы его маму к нам перевезли. У нас всё хорошо…
И она, помахав рукой, заспешила по своим делам, а я мысленно пожелала ей только одного - счастья.