За стенами Петропавловской крепости сохранилась главная политическая тюрьма царской России. Вместе с подследственными здесь содержали каторжан, а условия были суровее, чем в сибирских тюрьмах. В тюрьме Трубецкого бастиона за 50 лет ее существования не было ни одного побега. Впрочем, бежать оттуда даже никто не пытался.
При самодержавии через стены тюрьмы Трубецкого бастиона прошло более полутора тысяч узников. Туда заключали революционеров, участников дворцовых заговоров и даже личных врагов императора. Тюрьму закрыли в 1921 году, и вот уже почти 100 лет она является музеем.
История главной политической тюрьмы
«Железные ворота. Жандармский офицер отправляется хлопотать, чтобы дать приют. Переговоры ведутся довольно долго. Наконец, ворота открываются — пожалуйте! Проходим через кордегардию, где под ружьем стоят два взвода солдат. Звон кандалов гулко отдается под каменными сводами. Проходим коридор нижнего этажа. Двери камеры настежь»
Воспоминания революционера Г.А. Гершуни, который был узником тюрьмы Трубецкого бастиона в 1903 году
Тюрьму для особо опасных арестантов по политическим делам построили в 1870-х годах на территории Петропавловской крепости на месте разобранных внутренних стен и казематов Трубецкого бастиона. Кстати, казематы Трубецкого бастиона еще в 18 веке использовали как арестантские и пыточные камеры. Там якобы даже сидел в заточении царевич Алексей — сын Петра I, а в 1826 содержали декабристов.
Внутри пятиугольного двухэтажного здания тюрьмы Трубецкого бастиона 69 одиночных камер, два карцера, часовня, библиотека, складские помещения — цейхгаузы, кухня и квартира заведующего тюрьмой.
Изначально тюрьма была открыта для подследственных, и арестантов содержали там до вынесения приговора. В 1880-х в тюрьме учредили политическую каторгу, цель которой была в том, чтобы подвернуть осужденных более тяжелому наказанию, чем в сибирских тюрьмах
Главное условие тюрьмы Трубецкого бастиона — одиночество. Строгая система одиночного заключения полностью изолировала узников от внешнего мира, а путь отсюда был либо на каторгу, либо на смертную казнь.
Ужас этой тюрьмы заключается еще и в том, что она была неподвластна закону. Там царствовала только личная воля императора. Арестант не мог быть уверен в своей дальнейшей судьбе, даже если приговор был вынесен по суду. Тюрьма Трубецкого бастиона была изъята из прокурорского надзора и неподотчетна ни одному государственному учреждению.
Тюремный режим
«Что было ужасно, так это зловещая тишина, царствовавшая вокруг меня. Напрасно я стучал в стены и топал ногами об пол, надеясь, что услышу в ответ хоть какой-нибудь звук. Ничего не было слышно. Прошел месяц, потом два, три, пятнадцать месяцев, но никто не отвечал на мой стук»
Воспоминания революционера П.А. Кропоткина, который был узником тюрьмы в 1874-1876 гг.
В тюрьме Трубецкого бастиона существовало два режима: для подследственных — тюремный, для осужденных — каторжный. Конечно, каторжный режим был более строгим, но и условия заключения подследственных приводили к многочисленным попыткам суицида.
Арестантов содержали в тюрьме до суда в среднем один-два года. Все это время единственным редким собеседником для заключенных был следователь. Многие сходили с ума от одиночества. Причем в камерах не было даже тараканов и крыс.
Конечно, арестантов ежедневно выводили в тюремный двор, но прогулки были в одиночестве. Да и гуляли строго по определённой дорожке, с которой не разрешалось сходить. Заключенные зачастую даже отказывались от таких прогулок.
Тюремные правила запрещали громко разговаривать, плевать, в целом можно было только думать и, порой, читать. Тюремная библиотека собиралась на деньги арестантов, иногда книги передавались родственниками. Кстати, формироваться библиотека начала еще со времен декабристов.
Заведующий тюрьмой тщательно просматривал каждую книгу перед выдачей и после возвращения, чтобы пресечь попытки заключенных общаться между собой. Однако иногда арестантам все же удавалось незаметно прочертить ногтем буквы на определенной странице.
В библиотеку принимали только дозволенные строгой цензурой произведения. Среди книг была не только художественная литература, но и учебники, словари. Одна из заключенных тюрьмы, революционерка Вера Фигнер, за двадцать месяцев заточения даже выучила там английский.
Охрану тюрьмы осуществляла единственная в стране специальная Наблюдательная команда, позже к ней добавили жандармских наблюдателей. Шаги жандармов в коридоре почти не были слышны — для их приглушения на асфальтовые полы настилали просмоленные пеньковые маты. Надзиратели непрерывно ходили по коридору, следили за узниками и друг за другом.
Узник в камере никогда не знал точно, следят за ним в этот момент или нет. Глазок был зеркальный, шагов жандармов за дверью неслышно. Только представьте, абсолютная тишина и постоянный контроль.
Жизнь на каторге
«Через окошко пробивается ранний рассвет петербургского утра. Свеча в железном подсвечнике тускло мерцает. Пахнет сыростью. Камера довольно большая: шесть шагов в ширину и десять в длину. Потолок низкий, сводом. Окошко на самом верху. Прямо напротив окна, чуть не вплотную — крепостная стена. Серая, полуразвалившаяся. В ущелинах пробивается яркая свежая зелень. Койка прибитая к полу, железная доска, врезанная в стену и имеющая изображать стол, да клозет — вся обстановка».
Воспоминания революционера Г.А. Гершуни, который был узником тюрьмы в 1903 году
Все же жизнь арестантов значительно отличалась от жизни каторжан. Подследственные могли ходить на свидания с родственниками два раза в месяц. Однако многие заключенные от них отказывались. Слишком тяжело было возвращаться к ставшему привычным одиночеству после общения с близкими. К тому же все, что происходило на свидании, тщательно заносилось в протокол. Каторжане были вовсе лишены свиданий и переписки, любых работ, занятий и даже табака.
Подследственным можно было читать литературу из тюремной библиотеки, для каторжан существовало лишь Евангелие, а другие книги были запрещены. Если подследственный имел особый статус, ему позволяли продолжать литературную деятельность. На каторге, конечно, о такой роскоши даже мечтать не приходилось.
Матрас каторжанам не полагался. Отсутствовало и постельное белье. Они спали на войлочной подстилке, набитой соломой подушке, укрывшись грубым суконным одеялом.
Первая прогулка для каторжан была разрешена только через полгода заточения. Гуляли они один раз в два-три дня. И только представьте, так всю жизнь. Большинство заключенных были приговорены именно к пожизненной каторге.
Не редкостью были болезни среди узников. От плохого питания часто возникала цинга, из-за недостатка солнечного света — рахит. В тюрьме было очень сыро и жарко, условия для развития туберкулёза были прекрасными.
Даже наказания за нарушения режима для каторжан были иными. Если подследственных наказывали заключением в темном карцере, воспрещением чтения книг, курения или свиданий и переписки, то каторжанина за проступки могли заковать в кандалы, высечь плетьми или розгами. Конечно, в то время телесные наказания уже были отменены, но каторжане были «лишены всех прав и состояний».
В тюрьме Трубецкого бастиона можно прямо-таки изучать историю общественно-политического движения России. Я была там трижды. Каждое посещение тюрьмы-музея оставляет свои впечатления, особенно когда читаешь о судьбах заключенных темных и сырых камер. В историях этих людей порой уловим опыт того, как в нечеловеческих условиях сохранить в себе человека.
Ставьте лайк и подписывайтесь, чтобы не пропустить новые публикации.
Читайте также:
Старейший некрополь Петербурга, в котором никогда не хоронили простых людей