(сон пионерки)
…Боже! Какие же они страшные! Идут стадом, неторопливо так. Длинная бурая шерсть слиплась неопрятными колтунами, бивни изогнутые, огромные; хоботы вытянуты тревожно. Ишь, принюхиваются! Что они делают здесь, среди современных пятиэтажек? Всю жизнь мечтала на живых мамонтов посмотреть, но не при таких обстоятельствах!
Никого нет на улице, кроме меня. Город пуст. Может все спят? Таращусь на животных, не могу с места сдвинуться, ноги будто к асфальту прилипли. Остановились твари, на меня уставились. Вот что у них на уме? Явно ничего хорошего, вид очень уж угрожающий. Ужас пробирает до костей. И бежать-то некуда…
Только гранитный Ленин улыбается со своего постамента, возвышаясь над трибуной. Ну какая там трибуна, божечки… Жаль, что не мавзолей, там хоть спрятаться можно. А тут – просто барьер, одна стенка, и та невысокая. Полированный мрамор блестит на утреннем солнце, тишина. Слышно лишь, как фыркают доисторические мохнатые слоны, да трепещется на ветру кумачовый транспарант с привычным лозунгом. Висит на трибуне, будто сейчас первомайская демонстрация.
Бегом, бегом туда, за барьер. Нет надежды, что он остановит такую массу огромных животных – вон у них какие ноги, бивни, хоботы. А глаза-то какие злые! Караул! Выручай, дедушка Ленин! Спаси-сохрани!
Ныряю за барьер, сердце колотится, вот-вот выскочит. Однако любопытство сильнее страха – выглядываю осторожно. Стадо идёт. Упорно, непреклонно. Хоботы вытянули, принюхиваются. Что-то ворчат грозно.
Лишь возвышающийся надо мной памятник даёт ощущение какой-то защиты. Остановились возле трибуны. Кыш, кыш, скоты доисторические! А они смотрят с любопытством, хоботами ощупывают транспарант. Разворачиваются и… уходят своей дорогой. К окраине, в сторону леса. Уфф…
Просыпаюсь в холодном поту, дрожь бьёт от пережитого ужаса.
– Слава КПСС, слава КПСС, слава КПСС! – шепчу исступлённо слова с транспаранта. – Это всего лишь сон. Слава КПСС!