На фотографии Сергей Сержпинский.
Продолжение. (Смотрите предыдущие статьи).
Когда Дмитрий лёг спать, Геннадий Иванович вызвался сходить домой и принести к чаю что-нибудь поесть из своих запасов. У Сержпинских из угощений был только сахар кусками и ячневая каша. Чай Евпраксия заварила из листьев смородины и разных душистых трав. Настоящий чай купить, теперь было не возможно. Вскоре Свешников принёс ветчины, буханку хлеба и бутылку самогона на рябине.
Как только сели за стол, неожиданно пришёл Серёжа Воденков. Он недавно вернулся из Ярославля после подавления мятежа. Все радостно его поприветствовали, и он сообщил, что родители послали пригласить Сержпинских в гости, чтобы отметить его благополучное возвращение домой. Геннадий Иванович пошутил:
- Мой сын воевал против тебя, он спит в соседней комнате. Арестуй его, и тебя большевики наградят.
- Не наградят, - усмехнулся Воденков, - я не Иуда.
После не долгих размышлений решили все вместе идти к Воденковым, а Диму оставили спать у Сержпинских. Самогон и ветчину Свешников старший взял с собой. Он тоже дружил с семьёй Воденковых, и был приглашён к ним за компанию. Будучи в приподнятом настроении, Геннадий Иванович часто шутил, стараясь развеселить Евпраксию. По пути, Павлик зашёл в городскую управу и передал брату Серёже приглашение родственников. Тот как раз заканчивал дежурство.
В доме у Воденковых уже был накрыт стол, и, как обычно, хозяева приготовили для гостей пиво. Этот напиток у них был слабоалкогольный, и даже Евпраксия, не употреблявшая спиртное, его полюбила. Она говорила хозяевам: «У вас пиво лучше кваса».
Дети быстро поели и ушли гулять, а за столом остались одни взрослые. Разговор сводился только к одной теме: что делать, и как жить дальше. Григорий, поднимая рюмку с самогоном, предложил тост:
- Наш народ всегда был терпелив. Давайте выпьем за то, чтобы нашего терпения хватило как можно дольше!
- Да, действительно, - согласился Геннадий Иванович, - дай бог нам терпения.
После того, как выпили, он сообщил:
- На днях ко мне приходил один важный человек, его имя называть не буду, и предложил вступить в тайное общество для борьбы с большевиками. Мы с ним посидели, поговорили и я спрашиваю: «Много ли вас в этом обществе?» Он сказал, что в Данилове пока пять человек. Они планируют убить большевистских руководителей, в том числе Шишерина и Попёнкова.
- Ну, и как? Что ты решил, вступил в это общество? – спросил Григорий.
- Да, вступил, я думал, что мой Дима погиб и надо мстить за него, но теперь сомневаюсь. Дима жив, да и Серёжа Сержпинский служит в охране городской управы. Он может тоже пострадать.
Евпраксия, услышав об опасности для сына, стала убеждать Геннадия Ивановича, что убийство руководителей местной Даниловской власти ничего не изменит. Только хуже будет, так как пришлют войска и устроят террор. Геннадий Иванович согласился и пообещал сказать своим друзьям, чтобы изменили планы.
В большой комнате, где сидели гости и хозяева, от разговоров стало шумно. Окна были открыты, и на улице, наверное, было слышно, как громко говорили подвыпившие гости. Евпраксия имела понятие о «конспирации». О ней она слышала в разговорах Луначарского и Савинкова, когда они бывали в гостях у Сержпинских, находясь в ссылке в Тотьме. Она предупредила всех об осторожности, чтобы говорили тише, и разъяснила Геннадию Ивановичу, как надо соблюдать конспирацию.
После этого, пришедший с работы Серёжа Сержпинский, сообщил присутствующим неприятную новость о том, что сегодня прислали в Даниловскую управу постановление губернского Совета. Это постановление он прочитал первым, а потом передал Шишерину. В этом документе от Даниловских большевиков требуют создать чрезвычайную комиссию из преданных людей, а руководителя комиссии обещали прислать из губревкома. Чрезвычайная комиссия нужна для террора против эксплуататоров и контрреволюционных элементов.
- В этом постановлении, - сказал он, - чрезвычайной комиссии даётся право без суда и следствия подвергать контрреволюционные элементы репрессиям вплоть до расстрела. После бурного обсуждения этой новости, Евпраксия предложила найти из своего круга человека в эту комиссию.
- Серёжа подружился с Шишериным и попытается устроить своего человека в репрессивный орган, - сказала она, - чтобы знать об опасности и вовремя реагировать.
Валентина с возмущением сказала:
- Большевики и так уже произвели аресты и начали в Данилове террор. Скоро и нас всех к стенке поставят.
А Сергей Воденков спросил брата:
- Ты можешь предложить большевикам мою кандидатуру в эту комиссию? Я проявил себя при подавлении мятежа, как надёжный человек для них, и большевик Костя Соловьёв, с которым я подружился, обещал устроить меня в милицию. Но, я думаю, что эта комиссия будет выше по своему положению, чем милиция.
Сержпинский не ожидал, что мать представит его таким влиятельным человеком и смущённо сказал:
- Я постараюсь, конечно, но это не от меня зависит.
Когда Сержпинские собрались уходить домой, то Сергей Воденков подарил Сергею Сержпинскому солдатскую фуражку, которую он привёз после подавления мятежа.
Продолжение следует.