«Я один живу и работаю в семи комнатах, и желал бы иметь восьмую! Она мне необходима под библиотеку», — говаривал Филипп Филиппович Преображенский.
Давайте представим, как бы обустроил свой быт господин профессор, если бы практиковал в Италии?
Классический экспериментатор-профессор Преображенский жил и работал в огромной семикомнатной квартире. С «великолепным убранством», которое включало в себя антикварную мебель, чучела животных, зеркала, фотографии и книги... Кажется, интерьер этот остался в памяти каждого, кто однажды прикоснулся к булгаковскому миру «Собачьего сердца».
В теории странно было бы сравнивать кабинет Преображенского с убранством итальянской виллы. Однако именно эта метафора, воскрешающая образ профессора, пришла мне на ум, когда я наконец попала в злополучное здание.
О вилле, расположенной в самом центре крохотного городка у средневекового замка, знает чуть ли не каждый исследователь заброшек на территории Италии. Столетиями этот дом принадлежал одному богатому роду, в котором по странному стечению обстоятельств все мужчины занимались медициной.
Ходят слухи, вилла та проклята вот уже несколько десятилетий. Как минимум — для искателей приключений. Попасть в нее могут или заклинатели дверей, или скалолазы.
Этот дом — желанный лакомый кусочек всех фотографов и редких туристов. Вот только встречают их каждый день колючая проволока, запертые наглухо двери и уставшие от незваных гостей соседи с быстрым набором полиции в телефоне.
Мне удалось заглянуть в святая святых по чистой случайности.
Спустя сотни километров дороги и десятки кругов по внешнему периметру виллы, спустя тысячи попыток вытолкать двери и скрупулезное изучение каждого окна на предмет неожиданного лаза, одним прекрасным утром вилла улыбнулась мне. Разрешила на себя, словно скромная девушка, кутающаяся в вуаль, мельком взглянуть.
Я приехала на рассвете. В очередной раз попыталась найти вход, и вот уже почти разочаровалась в безумной затее, как вдруг услышала внутри дома звуки надежды. Шаги, шорохи, тихий шепот.
Оказалась, в здание смогли пробраться фотографы. Двое мужчин.
Впустили меня — и, не слишком приветливо перебросившись друг с другом парой фраз, позволили прогуляться по комнатам.
Мои руки, в которых дрожал старенький телефон с плохонькой камерой, то и дело ловили на себе полупрезрительные взгляды. Тех самых профессиональных фотографов с увесистой техникой, которым удалось покорить виллу первыми. С камерами, штативами и большим самомнением.
Я же, бегая по этажам, цепляла глазами детали: вот немного книг, вот аскетичное платье, вот нелепая статуя на столе под сводчатым потолком. Портреты, фотографии, личные вещи. Я старалась запечатлеть атмосферу — и не обращать внимание на гнетущее присутствие двух парней.
В голове, по обыкновению, прокручивала важную мысль, которая десятки других раз спасала от паники: «У здания ждет муж. Все будет хорошо». Даже в том случае, если парни решат пошутить и запереть меня в проклятой вилле, я здесь не умру от голода и не встречусь с полицией.
Прогуливаясь с фоновой тревожностью по этажам, в какой-то момент я наткнулась на него.
Врачебный кабинет.
Очки и портсигар, склянки и бутылочки, сборники поэм и хирургические предметы... Шляпы, акварели, пожеванные временем книги, таблетницы, газеты. Вызывающая гвоздика. Диковинные искусственные цветы в позолоте. Чучела, хрусталь, чистенькое фортепьяно с услужливо приставленным стулом в мягкой обивке.
Кажется, предметов в здании в целом и кабинете в частности так много, что вместе они создают ту самую какофонию «великолепного убранства» по канонам профессора Преображенского. Да, здесь он мог бы творить, жить, лечить. Да, здесь бы ему понравилось.
Я ловлю себя на этой мысли и сосредотачиваю все внимание на кабинете.
В свое время он принадлежал доктору, который переехал в виллу вместе с женой и двумя дочками. По четвергам принимал на дому пациентов и время от времени проводил им сложные операции в соседней операционной. Самой жуткой комнате виллы.
Так было до 2000 года.
Незадолго до этого врач ушел из жизни, а супруга пережила его на несколько лет. На столе до сих пор пылятся чеки за газ и воду, которые приходили на имя женщины. Дочери, очевидно, покинули виллу еще до смерти родителей, а после кончины мамы и папы так и не оформили собственность на себя.
Что они забрали с собой?
Большую часть книг — на старых фотографиях видно, что раньше от собраний сочинений полки буквально ломились.
Немного фотографий — пара рамок сиротливо пустеют.
Сосуды прошлой жизни — да, вилла достойно сохранилась, но в каждой комнате будто чего-то не хватает. Чего-то очень важного, сокровенного, сакрального. Того, что делало ее домом и придавало смысл всему вокруг.
Хочется верить, что дом обретет себя и новых хозяев. Пока же он дряхлеет, подпирая средневековый замок, и ждет своего экспериментатора-профессора. Того самого волшебника, способного воскресить обреченное.
P.S. Из таинственной виллы я выбралась относительно без приключений. Однако то, что мне удалось попасть в нее, все-таки разбило мне сердце. Мы с фотографами ушли, заперев двери и фактически лишив своих коллег возможности попасть в удивительное здание. Многие из виртуальных друзей мне этого так и не простили. Многие — объявили бойкот. А многие — тихо осуждают до сих пор.
----------------------------------------
Подписывайтесь на канал , вас ждёт много интересного!
Для связи со мной: инстаграм @urbex_terapia ссылка .
Или email: alternative-italy@yandex.ru
Фотографии и тексты являются интеллектуальной собственностью автора и не могут быть использованы без разрешения