Навалилась усталость. Хотелось просто лечь и ни о чем не думать. Может, даже поспать. Всё равно она ничего не может сделать. На удивление, не было страха за свою жизнь. Нет, ей очень не хотелось умирать! Но смерть её больше не страшила. Она с ней сроднилась. Это была её стихия. И Инга не чувствовала, что пришло её время. Пока не чувствовала.
Она переживала за Ольгу. Как она там? Жива ли? Хотя, кулон на месте – значит жива. Надолго? Мучает ли её отец? Инга от бессилия закусила губу.
- Ежели что, жизнь свою положу, но тебя спасу! – раздался из-под кровати голос Фомича, но сам домовик не показывался.
- Вылезай, защитничек, - хмыкнула Инга. – С кем ты воевать собрался? Они тебя как таракана раздавят и не поморщатся.
- А и пусть! – Фомич вылез из-под кровати взлохмаченный и сердитый. Он хлопнул кулачком по ладошке, припечатав свои слова. – Оне еще не знают с кем связались!
- Не надо, Фомич, оставь, - махнула рукой Инга, поднимаясь и садясь на кровать. – Может они правы? Я это заслужила?
- Нет на тебе греха, Живой клянусь! А ежели и был бы, так долг на мне – всяко уплатить надобно.
- Прощаю я тебе твой долг. Тебе и всему твоему народу. Не хочу войны между нами. Да и не нужно это никому. Мы против одного воевать должны, а не между собой.
- Добро. Токмо я сам себе не прощу, коли ты сгинешь. Кабы не ты…
- Всё! Перестань. Хочешь умереть за меня? Валяй. Только знай, что радости мне это не принесет. Ни на этом свете, ни на том.
- А и порешим! – нахохлился домовик, садясь рядом с хозяйкой. – Мне без тебя всё равно жизни не будет. Сам себя схарчу. А так, хоть помру героем.
- Ах, вот оно что! – засмеялась Инга. – Тебе, значит, славы захотелось? Ну уж нет! Живи и дочь воспитывай. Вон она у тебя какая бравая! Получше всякого сына.
Фомич нахмурился, но промолчал.
- Слушай, давно спросить хотела. Помнишь Милицу?
Домовик от неожиданности поперхнулся и закашлялся.
- Откель ты это имя знаешь? Забыто оно давно, да пеплом сверху присыпано.
- Да уж знаю, встречались. Жива она. Привет, конечно, не передает, но помнить – помнит.
- На кой мне воспоминания ейные? Ушла, народ свой бросила, хозяйку предала. Вычеркнули её из рода, да и пес с ней.
- Зря ты так. Она до недавнего времени и не помнила ничего. Я её спасла, того и гляди, от тоски бы несчастная умерла. И не предавала она свою хозяйку, наоборот, верна до самой смерти. Знаешь, что? Хочу попросить твоих старейшин. Пусть её имя в род вернут. Она заслужила.
- Не могу я на это пойтить. Да и что я скажу?
- Правду. Что Смертница в честь былых заслуг просьбу выказала. Ничего вам это стоить не будет, кроме гордости. Она спасла свою хозяйку, и мне бы помогла, да не сложилось что-то.
- Вот я и говорю, что предательница она. Могла помочь, да не помогла. И хозяйка её туда же.
- Дурак ты, Фомич! Иди проси, кому говорю? И без согласия старейшин не приходи! А то ишь, разговорился! Больно воли много взял! – Инга сама не поняла, откуда взялась злость на домовика. То ли от обиды за мать, то ли от того, что всё получалось не так, как ей хотелось. Домовик от греха подальше скрылся под кроватью.
День стремительно клонился к вечеру. Инга так и сидела на кровати, задумчиво уставившись в окно на падающий снег. Пару раз заходила Наталья Евграфовна, приносила еду, к которой Инга не прикоснулась. Аппетита не было. Наталья Евграфовна глядела с жалостью и сочувствием, но заговаривать не решалась. Инга тоже не стремилась к диалогу.
Когда село солнце, за дверью послышался шум. Замок щелкнул, дверь распахнулась. На пороге стоял Всеслав Иванович. Сжавшаяся в ожидании Стражей Инга, чуть расслабилась, но настороженно глядела на старика.
Он выглядел уже лучше, чем накануне. Двигался уверенно, держал спину, почти не опирался на трость. Лишь цвет лица был бледноват, но в целом, было видно, что он идёт на поправку. Всеслав Иванович хмуро смотрел на Ингу, но в его взгляде больше не было злости. Он молча прошел в комнату и сел на стул.
- Я прочел дневник. Весь, - сообщил он. – Ты веришь тому, что там написано?
- Я чувствую, что это правда. Вот здесь. – Инга приложила руку к груди. – И потом, будь она той злодейкой, которую вы себе нарисовали, зачем бы ей писать этот дневник? Она и меня могла бы убить без зазрения совести, так ведь? Дневник старый, видно, что рука чуть меняется с возрастом. Вы всё ещё не верите?
- Умом понимаю, что это правда. Принять тяжело, - старик прикрыл глаза. – Я ведь должен был быть тогда дома. Должен был её остановить! Но Толя заболел, и мы не поехали. Она сказала, что справится сама. Что Дар девочки слишком слаб, и инициация не будет сложной. Старый я идиот!
- Вы же понимаете, что даже будь вы там, она придумала бы другой план? А вдруг он закончился бы и вашей смертью? Или вашего сына? Ольга спасла вас всех. Ценой своей жизни.
- Я убью его, - тихо уронил Всеслав Иванович. – Стражи захотят его забрать для суда, но я обязан прервать его жизнь! Чтобы больше никогда…
Одинокая слезинка скатилась по его щеке, но он этого даже не заметил.
- Меня вы убивать передумали? – осторожно уточнила Инга.
- Даже не собирался. Максимум – стереть память. Ты теперь мне вроде как не чужая. Да и Серёжа бы мне не простил. Никогда. Он зол ужасно, мечется сейчас возле двери, места себе не находит.
- Почему он злится? Разве я виновата, что он стал мне братом?
- Глупая, на меня он злится, - мягко улыбнулся Всеслав Иванович. – Что дома его оставляю. Ни к чему всем идти в логово зверя. А тебе идти придётся – только ты знаешь, где оно находится. Вот он и разбушевался нынче, даже голос на меня повысил, представляешь? Матереет волчонок.
- Так что вы решили? Когда мы пойдем к Жнецу?
- Сейчас Стражи приедут, и пойдем. Зря ты от еды отказалась, оно не лишним было бы. Когда еще поесть удастся?
- А кто такие эти Стражи? Я про них раньше не слышала.
- Стражи – наш закон и порядок. Только они абсолютно беспристрастны. Потому что, когда они вершат суд – их руками и помыслами владеет Богиня. Их нельзя склонить на чью-либо сторону – на чаши весов Жива сама раскладывает поступки подсудимого. Стражи лишь исполняют ее волю.
- А кто становится Стражем? Это Дар такой?
- Нет. Богиня сама выбирает достойных. Никто не знает, кто станет стражем в следующий раз. Один из Старейшин обращается к Богине от имени обвинителя за правосудием, а она назначает исполнителей. Так что, я сам не ведаю, кто к нам нынче в дом пожалует.
- Часто такие суды происходят? – Инга подумала, что пока есть время, почему бы не удовлетворить свое любопытство? Может она вообще больше сюда не вернется? Останется там, в Карпатах, на ледяном полу одной из комнат…
- Нет. Коли Богиня взялась за суд – она проверит всех. И, если кто из свидетелей или обвинителей провинился, Богиня решит и его судьбу тоже. Бывает, тому, кто призвал суд, воздаяние назначается строже, чем обвиняемому. Потому особо никто не рискует. А вдруг что?
- Ого, как все серьезно! А вам не страшно?
- Страшно, от чего же нет? Вдруг Богине мои поступки по нраву не придутся?
- Вы же хотите Павла убить, разве она не будет против?
- Вот и поглядим, чьи грехи тяжелее. Просеет их через мелкое ситечко, да решит уж что-нибудь. Я и так к ней на поклон собирался недавно, да ты ту встречу отложила. Нет, я даже рад этому. Но и смерти я не боюсь.
- А я? Она меня тоже может убить?
- Жива в первую очередь справедлива. Да и какие у тебя там грехи? Ты и жить только-только начала. Потому, не переживай лишний раз.
Их беседу прервал стук в дверь.
- Пора. Стражи здесь, - Сергей взглянул на Ингу, но тут же отвел глаза.
- Ну что ж, пора так пора, - Всеслав Иванович медленно поднялся, опираясь руками в колени. – Инга, в шкафу всё ещё лежат твои вещи – переоденься во что-то удобное и выходи. Время.
Уважаемые подписчики и гости канала! Спасибо, что дочитали текст до конца! Не стесняйтесь ставить лайк, подписываться и комментировать! Ваше мнение очень важно для автора!
Повесть "Опасный отпуск"
Короткие рассказы (второй канал)
В связи с тем, что дальнейшая судьба Яндекс.Дзен пока не определена, предлагаю вам подписаться на меня на другой площадке - Паблико, чтобы не потеряться. Пока я публикую там то, что уже опубликовано здесь. Спасибо!