В 2016 году к нам обратились с просьбой проконсультировать молодого человека после перелома позвоночника. Позвонили очень быстро, буквально на третий день после операции. Ребята, которые к нам обратились, за эти несколько дней уже разобрались, что нужно, изучили все, что могли, в своем городе и сформулировали нам запрос очень трезво и четко.
В таких ситуациях мы всегда раздвигаем свои дела, чтобы приехать. Это очень важно: чем меньше прошло времени после операции, тем больше проблем успеваешь купировать.
На следующий день мы сорвались и поехали. Предварительно нам прислали все снимки, и мы увидели, что операция сделана потрясающе. Мы проконсультировались со специалистами по нейрохирургии из Бурденко и они тоже сказали, что операция идеальная и нет смысла в дополнительной консультации. Теперь бороться нужно было за то, чтобы парень восстановился.
В обычной областной больнице мы увидели молодого парня Ивана, 25 лет, акробата, спортсмена. На открытии торгового центра он неудачно вылетел из батута и сломал шею. Сам Иван был настроен оптимистично. Рядом с ним и его родители, правда, уже очень пожилые. Вокруг него было очень много друзей, которые были готовы помогать.
Мы быстро организовали ребят. Всего в компании их было человек 15. Друзья составили график, чтобы каждый из них приходил к Ивану в больницу всего на полдня раз в неделю, чтобы с ним заниматься. В такой схеме было много плюсов: для самих друзей приехать раз в неделю не сложно, они не ходят большой толпой и поэтому не мешают ни врачам, ни друг другу, Ваня целый день проводит в занятиях и не остается один.
В реабилитацию мы включили тейпирование, показали, как разрабатывать суставы, чтобы сохранить амплитуду, что можно делать, что нельзя. И самое главное, мы потратили очень много времени, чтобы объяснить, для чего все это нужно. Мы поменялись контактами с друзьями Ивана, чтобы они могли каждый день писать нам о результатах.
Было ужасно сложно купить тутора. Мы объехали все ортопедические салоны в областном центре и пригородах. Тутора пришлось собирать по одному. В одной ортеке купили тутор для левой руки, в другой – для правой ноги, и вот так в четырех ортеках мы купили четыре тутора. В пятой покупали мячики и приспособления для занятий. У нас на это ушел целый день.
В больнице приключилась занятная ситуация. Мы приехали очень заведенные: торопились, так как у нас был один рабочий день на все. Переставили в двухместной палате кровати, тумбочки, чтобы всем было удобно, повесили лампу-ночник... Лечащий врач не понял, кто мы, но почему-то решил, что мы очень важные люди. А кто-то из друзей Вани бросил: «Да это мы вызвали специалистов из Москвы...» Тогда врач вообще растерялся: что за специалисты из Москвы приехали такие наглые? Но мы были не наглые, мы просто очень торопились. Боялись, что мы что-то забудем, не сделаем, упустим.
Пришел завотделения, лечащий врач, еще два врача. Так получилось, что они зашли в палату по одному и выстроились по росту. Нам было ужасно неловко, потому что они стали отчитываться о том, что сделано, какая операция и как проведена... Мы тоже замерли, вытянулись. Не знали, как реагировать. И я на нервной почве говорю: «Ну почему же вы про тутора ничего родственникам не сказали?!»
– Так это не наша работа, – ответил врач.
– Вы сделали потрясающую, блестящую операцию, о которой в Бурденко нам сказали, что ее прямо сейчас можно вносить в учебник по нейрохирургии. Это идеальная операция. Однако вы не говорите самых простых вещей, которые хорошо знаете, пусть это и не ваш профиль. Вы же понимаете, что у Ивана обвиснут стопы, зажмутся руки, что его скует спастика, и что он не встанет не потому что вы плохо сработали, а потому что у него за полгода образуется конская стопа. Потом ему еще будет нужна куча операций, а пока он дождется этих операций, пока он восстановится после них, он будет терять все больше и больше мышечной массы, начнутся пролежни... Вы же это понимаете. Я не прошу вас консультировать. Но предупредите родственников. Они все перевернут, но достанут все, что нужно, найдут специалистов. Вот нас же вытащили из Москвы. Всего трое суток после реанимации, – а мы уже здесь. Потому что ребята видели, что что-то не так. Они начали искать информацию и поняли, что нужно восстановление.
Только скажите, что нужна консультация реабилитолога или специалиста по восстановительной медицине. Дайте этапный эпикриз на руки. Это же очень просто.
И завотделением сказал:
– Мы с вами согласны, но просто у нас так вопрос никогда не стоял.
– Потому что его поставить некому. Потому что близкие растеряны. Случайно получилось, что один из друзей Вани где-то про нас слышал, увидел по телевизору, нашел в интернете и связался с нами.
– Мы возьмем это на заметку и будем информировать родственников, что мы свою работу сделали, сейчас должны подключиться другие специалисты.
Это, собственно все, что нужно от врачей. Три предложения: 1. Мы сделали свою работу. 2. Теперь должны включиться другие специалисты. 3. Другие специалисты – это реабилитологи и специалисты по восстановительной медицине. Все. Три предложения. И вопрос решен.
Безумно нерационально и неправильно, когда проведена сложнейшая дорогостоящая, а иногда и уникальная операция, но человек потом не может встать просто потому, что никто не сказал ему о реабилитации.
Наше общение с врачами продолжилось очень тепло. Нам быстро сделали служебный пропуск для ребят. Еще месяц Иван лежал в областной больнице, а потом, поскольку восстановление шло хорошо, его перевели в районную больницу. Туда мы тоже ездили корректировать реабилитацию и лечение. Иван значительно окреп. Мы не дали появиться пролежням, не дали появиться западанию грудной клетки, которое бывает у лежачих пациентов от мышечной слабости, мы не дали потерять амплитуду суставов.
Через полгода мы были уже не нужны. Большим подспорьем было то, что Ваня сам в прошлом спортсмен. Он схватывал все на лету, хорошо знал, как контролировать свое состояние. Мы практически перестали созваниваться, а через год узнали, что Иван встал на ноги и вышел на работу.
Сейчас Иван работает на одном из федеральных каналов. У него все хорошо. Он смог сохранить своих друзей и отношения с девушкой, потому что первое, о чем мы говорили ему: «Соберись, пожалуйста, потому что самое страшное – это твое уныние. Когда ты впадешь в уныние – от тебя уйдут все. Потому что твои близкие просто не смогут выдержать. Все будут чувствовать себя виноватыми, потому что они что-то тебе не додали. Именно поэтому постарайся себя настроить, что это только этап в твоей жизни и он закончится». И, слава богу, он нас услышал. Сейчас Ваня живет своей, совершенно полноценной жизнью.
Когда началась эпидемия коронавируса, мы приезжали в город, где живет Иван, привозили в инфекционную больницу СИЗы. У нас стали брать интервью. И журналистка говорит: «Представьтесь, пожалуйста, чтобы я знала, что в титрах писать». И вся съемочная группа вдруг резко поворачивается:
– Ты что, не знаешь, кто это? Это же они Ивана на ноги поставили!
Это было так удивительно. Там оказалось несколько Ваниных друзей. Мы до сих пор общаемся с этой компанией. Они поддерживают нас, мы – их.
Самая лучшая реабилитация – это когда получается сорганизовать вокруг семью и друзей. Потому что когда родственники знают, что делать, когда у каждого своя задача, когда они не мешают друг другу, не занимаются гиперопекой, а каждый просто делает свое дело, вносит свою лепту – это бесценно.