Как томительно ожидание весенней охоты! Всего лишь середина марта, а душа уже изнывает от нетерпения. Многократно и бережно извлекается из сейфа любимое ружьё, с места на место перекладываются увесистые пачки патронов, оставшиеся от прошлых сезонов. В который раз рассматриваются царапинки на прикладе с мыслью: «Заполировать бы надо». Проверяются на чистоту, отдраенные с осени до блеска стволы… Скоро, скоро наступят благодатные десять дней, свободы, солнца, неоглядных просторов, теплого южного ветра и безудержного общения с друзьями…
К слову сказать, редкая весна в Сибири обходится без наводнения. И тогда вся пойменная живность, кроме ондатры, бедствует, ну и мыши, конечно, не исключение. Поэтому много их собирается весной, около, и в охотничьих зимовьях, расположенных по берегам рек, речек, стариц и пойменных озёр.
У моих компаньонов из нашей постоянной, весенней четвёрки отношение к мышам разное, кому-то они, что называется, «по барабану», а кто-то их на дух не переносит. Мне мыши, в общем-то, тоже безразличны, если они в спальный мешок не залезают, а вот если залезают, тогда приходиться вывинчиваться из теплого кокона штопором и про сон до утра забыть в напряженном ожидании повторного вторжения.
Представьте себе картину, уважаемый читатель.
Рубленная из круглого леса охотничья избушка на высоком берегу Обской старицы. Большая вода по пологому склону, не доходящая до порога пары метров...
Внутри избушка обшита побеленными листами ДВП для тепла и эстетичного вида. Мыши, спасаясь от наводнения, оккупировали её еще до нашего приезда. Наделали между обшивкой и бревнами множество ходов и гоняют друг друга по пустотам с писком и драками, деля между собой стеснённое жизненное пространство.
Один охотник из нашей четверки, главный врач больницы, мышей боялся панически, однако прилично выпив, лёг отдыхать у стены. И вот, заслышав рядом с собой мышиный писк, он изо всей силы бьет кулаком по обшивке, вызывая переполох и панику всей мышиной братии. Понятно, что эта бойня сопровождалась ненормативной лексикой, которая была ну уж, совсем, не к лицу интеллигентному доктору.
Мы сначала хохотали, потом вежливо просили его не колотить по стене. Потом тихо матерились, вздрагивая после каждого удара. Один из наших охотников, стендовик, мужчина, серьезный и степенный, не выдержав этой пытки, молча, сгреб в охапку свой спальник и ушел отдыхать на длинный и прочный дощатый стол рядом с избушкой.
Наконец, мыши поделили места, согрелись и успокоились. И доктор, вроде как, тоже уснул. А в утро, перед первой зорькой, нас будит громкий вопль председателя местного охотколлектива, тоже охотника из нашей четверки. Первая мысль, - вода поднялась выше пола и нас топит. Я хватаю фонарик, предусмотрительно положенный рядом, включаю его и свечу под дверь. Нет, везде сухо.
А председатель стоит в носках на полу и ругается почём зря. Потом, не переступая, дотягивается до тумблера авто лампочки, соединенной с аккумулятором, включает свет, садится на нары, сгибает ногу и осматривает свою подошву...
Предмет туалета охотника, именуемый носком, вероятно, достиг уже той степени засухаривания, что к месту стоит упомянуть анекдот про Чапаева:
- Петька, где мои носки?
- Да вон они, Василий Иванович, у порога стоят.
Носок, аккуратно, вровень с краем ступни был объеден мышами. Та же история произошла и со вторым носком. Стала ясна причина вопля председателя, пол то был ледяной вот он, ступив на него босыми ногами, и закричал от неожиданности.
Это ж надо было так «нарадоваться» открытию весенней охоты, чтобы не почувствовать, как мыши лакомятся твоими носками.
Как томительно ожидание весенней охоты! Всего лишь середина марта, а душа уже изнывает от нетерпения. Многократно и бережно извлекается из сейфа любимое ружьё, с места на место перекладываются увесистые пачки патронов, оставшиеся от прошлых сезонов. В который раз рассматриваются царапинки на прикладе с мыслью: «Заполировать бы надо». Проверяются на чистоту, отдраенные с осени до блеска стволы… Скоро, скоро наступят благодатные десять дней, свободы, солнца, неоглядных просторов, теплого южного ветра и безудержного общения с друзьями…
К слову сказать, редкая весна в Сибири обходится без наводнения. И тогда вся пойменная живность, кроме ондатры, бедствует, ну и мыши, конечно, не исключение. Поэтому много их собирается весной, около, и в охотничьих зимовьях, расположенных по берегам рек, речек, стариц и пойменных озёр.
У моих компаньонов из нашей постоянной, весенней четвёрки отношение к мышам разное, кому-то они, что называется, «по барабану», а кто-то их на дух не переносит. Мне мыши, в общем-то, тоже безразличны, если они в спальный мешок не залезают, а вот если залезают, тогда приходиться вывинчиваться из теплого кокона штопором и про сон до утра забыть в напряженном ожидании повторного вторжения.
Представьте себе картину, уважаемый читатель.
Рубленная из круглого леса охотничья избушка на высоком берегу Обской старицы. Большая вода по пологому склону, не доходящая до порога пары метров...
Внутри избушка обшита побеленными листами ДВП для тепла и эстетичного вида. Мыши, спасаясь от наводнения, оккупировали её еще до нашего приезда. Наделали между обшивкой и бревнами множество ходов и гоняют друг друга по пустотам с писком и драками, деля между собой стеснённое жизненное пространство.
Один охотник из нашей четверки, главный врач больницы, мышей боялся панически, однако прилично выпив, лёг отдыхать у стены. И вот, заслышав рядом с собой мышиный писк, он изо всей силы бьет кулаком по обшивке, вызывая переполох и панику всей мышиной братии. Понятно, что эта бойня сопровождалась ненормативной лексикой, которая была ну уж, совсем, не к лицу интеллигентному доктору.
Мы сначала хохотали, потом вежливо просили его не колотить по стене. Потом тихо матерились, вздрагивая после каждого удара. Один из наших охотников, стендовик, мужчина, серьезный и степенный, не выдержав этой пытки, молча, сгреб в охапку свой спальник и ушел отдыхать на длинный и прочный дощатый стол рядом с избушкой.
Наконец, мыши поделили места, согрелись и успокоились. И доктор, вроде как, тоже уснул. А в утро, перед первой зорькой, нас будит громкий вопль председателя местного охотколлектива, тоже охотника из нашей четверки. Первая мысль, - вода поднялась выше пола и нас топит. Я хватаю фонарик, предусмотрительно положенный рядом, включаю его и свечу под дверь. Нет, везде сухо.
А председатель стоит в носках на полу и ругается почём зря. Потом, не переступая, дотягивается до тумблера авто лампочки, соединенной с аккумулятором, включает свет, садится на нары, сгибает ногу и осматривает свою подошву...
Предмет туалета охотника, именуемый носком, вероятно, достиг уже той степени засухаривания, что к месту стоит упомянуть анекдот про Чапаева:
- Петька, где мои носки?
- Да вон они, Василий Иванович, у порога стоят.
Носок, аккуратно, вровень с краем ступни был объеден мышами. Та же история произошла и со вторым носком. Стала ясна причина вопля председателя, пол то был ледяной вот он, ступив на него босыми ногами, и закричал от неожиданности.
Это ж надо было так «нарадоваться» открытию весенней охоты, чтобы не почувствовать, как мыши лакомятся твоими носками.
