стойкое отвращение, к измене, настолько, это было, противно. Эту жалкую улыбку дяди Сережи, я помнил потом, еще очень долго…
…Весной, а точнее, в мае, мама решила, поехать в отпуск, вместе с братом, в поселок, в котором мы когда-то жили (тот самый, где я покупал стиралку, помните?). Мы остались, вдвоем с отцом. Я пропадал пропадом, на улице, с друзьями. Вместе с Лехой и Пономарем, мы гоняли на велосипедах, где только можно, и где нельзя, играли в «собачий баскетбол» - какая-то, довольно странная, игра мячом, на качелях, бегали по гаражам и стройкам, ходили в питомник, рвали маленькие, кислющие яблочки, набивая ими полные карманы, а потом ели их, сидя во дворе, в детском домике. Яблочки, были, такие кислые, что лица сводило и корежило, но мы все равно, ели их, до тех пор, пока не сжигали себе все во рту, кислотой. А еще, мы ходили в парк аттракционов, кататься на машинках. В общем, это было, веселое, беззаботное время. Мне было, уже семнадцать, я понимал, что скоро нужно будет идти в армию. Но как-то, армия, меня не пугала – подумаешь, та же бурса, только на два года, думал я. А летом, я вдруг, решил купить мотоцикл! Даже не помню точно, что именно, меня натолкнуло, на эту мысль: то ли, модное, только что появившееся, в те годы, явление, которое, почему-то, называлось «рокеры» - этакий советский вариант «байкеров», только на Ижах и «Восходах», то ли, моя тяга копаться в технике, то ли, элементарное желание, пересесть с велосипеда, на что-то, более скоростное. Не помню. Но, желание такое появилось. Оно, как заноза, сидело и не давало покоя. Я начал искать мотоцикл для покупки. В магазинах, конечно, они были, но стоили, для меня, совершенно немыслимых денег, хоть я уже и работал. К тому же, у меня не было прав. Но, их отсутствие, меня совершенно, не напрягало. Наконец, я нашел, через собригадников, дядьку, который продавал Восход. Я зашел за Пономарем, и мы пошли смотреть мотоцикл.
- Вадимыч, ты хоть, ездить-то, умеешь? – спросил меня Серега, пока мы шли к гаражу продавца.
- Ну… - неопределенно ответил я. –Теоретически, умею, там дел-то, на раз чихнуть, по сути! На самом деле, я ездил на мотоцикле, лишь один раз, у хорошего знакомого, да и то, это был ИЖ с коляской.
- Ну, смотри! – предупреждающе сказал Серега, на что я небрежно махнул рукой, мол, фигня, прорвемся!
Мы пришли к гаражу дядьки-продавца. Моцык, уже стоял на улице – темно-синий красавец, сверкая, явно натертыми хромированными частями.
- Ну, давай, пробуй! – сказал мне продавец.
Я уверенно подошел к мотоциклу, включил зажигание, выжал сцепление, завел, с первого же «пинка», чуть поддал газу. Я стоял, с серьезной мордой, делая вид, что слушаю, как работает двигатель. На самом же деле, я лихорадочно вспоминал, как у Восходов, переключаются передачи. Наконец, я оседлал мотоцикл, ногой нащупал переключатель передач, воткнул, как мне казалось, первую, поддал газу и бросил сцепление. Восход, взревев, встал на заднее колесо, и помчался к гаражам. Я лихорадочно, пытался, нажать тормоз, но моцык, все летел и летел, на заднем колесе, прямиком в железные ворота гаража! Я, как говорится, даже испугаться не успел, толком, как со свей скорости, врезался в ворота! Через полсекунды, я обнаружил, что валяюсь на щебенке, с разодранным локтем, на мне – тяжеленный мотоцикл. Наконец, подбежали продавец и Пономарь. Дядька, поднял Восход, Серега – меня. Дико болела нога, кисть руки, которой я ударился о ворота, саднило разодранный о щебенку, локоть. Мы с Серегой, почему-то, пошли в парк, к пруду. Там, сидя у оды и смывая с разодранного локтя, кровь, я увидел, что пальцы на левой руке, как-то неестественно торчат. Я протянул Пономарю руку и попросил, как можно сильнее, дернуть за пальцы. Тот сделал, как я просил, пальцы, с противным щелчком, встали на место. Было очень больно, но я как-то сдержался, и не заорал.
- Да уж… - сказал Серега, глядя, как я пытаюсь привести себя в порядок. – Мотоцикл, блин, страшная штука! Нафиг, я больше не хочу мотоцикл!
Вот так, не начавшись, закончилась, моя карьера байкера, или, как тогда говорили, «рокера»
ГЛАВА 2.
«Здесь ложь, а правда закована в черные плечи…»
…Лето, как-то очень незаметно, пролетело. Я вообще, давно заметил, что есть у лета, такое странное свойство – оно чертовски быстротечно. И заканчивается, едва успев начаться. Наверное, это, какой-то закон мироздания, что все хорошее, обязательно заканчивается, до обидного, быстро. На город опускалась осень – нормальная уральская осень, с проливными холодными дождями, кучками желтых листьев, которые сжигали во дворах, суровые дворники, с лужами и грязью. Да, у нас в городе, были места, где можно было вляпаться в настоящую, осеннюю, грязь!
Я, наконец-то, на радость родителям, получил аттестат о среднем образовании. Мама, вернувшись из отпуска, с восторгом рассказывала, как здорово было бы, если бы мы поехали жить в поселок. Мне, вообще, не нравились эти разговоры. Уезжать, мне категорически не хотелось. Но родители были настроены очень серьезно. Отец, уже отрабатывал, положенные два месяца, перед увольнением, мама – тоже. Мама, вообще, развила бурную деятельность: она договорилась уже и о жилье на новом месте, и о работе для себя, и о работе для отца. Мама у меня такая – если уж что-то решила, то начнет, обязательно, что-то делать, чтобы решение было воплощено в жизнь. Я, в этом смысле, наверное, в нее. Попутно, родители собирали вещи, готовились к переезду. Я же, сохранял упрямый нейтралитет, делая вид, что меня это все не касается.
Однажды, ко мне зашел, уже вечером, Виталя, и позвал на вечеринку, к ним в профилакторий. Оказывается, родители Витали, устроили ему, и всей компании, с которыми мы когда-то ходили на дачу, путевки в заводской профилакторий. И вот, срок пребывания заканчивался, и они решили устроить «отвальную»
- Троцкий, как всегда, бухло притащит. – уговаривал меня Виталя.
- Опять, эту отраву, как тогда, на даче? – спросил я.
- На этот раз, обещал что-то нормальное – ответил Виталя.
В общем, я согласился, и мы пошли.
- А у тебя что, родители переезжают? – спросил Виталя, пока мы шли к профилакторию, под мелким, как пыль, дождиком.
- Ну да, мама новое место нашла – ответил я. – Точнее, не новое, мы там жили, давно. Я там, в первом классе учился. Красивый поселок в тайге, на севере. Там леспромхоз, вот, они с отцом там работать будут.
- А ты? – спросил Виталя.
- А я… Я еще, не решил!
- Ты, типа, один останешься? – удивился Виталя. – Классно! Будешь, сам себе хозяин! А чё, работа у тебя есть, деньги зарабатываешь, запросто, один проживешь!
Я задумался. В чем-то, Виталя, был прав. Я, чисто теоретически, действительно, мог прожить один. Зарабатывал я неплохо, так что, в принципе, можно было и попробовать. Только вот, как сказать родителям? Это была серьезная проблема. Как ее решать, если я действительно, решусь остаться, я не знал, но подумал, что можно это отложить до лучших времен, и просто перестал думать об этом. Мы вошли в профилакторий, поднялись на пятый этаж, зашли в Виталину комнату. Там уже были те же парни, с которыми мы ходили на дачу, плюс, какие-то, совершенно незнакомые мне, девчонки. Одна – шумная и суетная, представилась Наташей. Вторая, небольшого роста, с осветленной челкой – Мариной. Третья, симпатичная, чуть полноватая брюнетка, назвалась Ольгой. Именно Ольгой, а не Олей. Троцкий, как всегда, руководил, алкогольной частью, мероприятия. Он, каким-то чудом, оказывается, добыл две бутылки болгарского бренди «Плиска», и сейчас, изо всех сил, пытаясь играть роль этакого тамады – от - сохи, не смешно шутил, разливая бренди по стаканам.
- А что, стопок опять нет? – спросил я у Троцкого.
- Острогов, не выделывайся, пей из того, что есть! – ответил Троцкий. – Кстати, девчонки, это и есть тот самый Острогов, о котором мы рассказывали! Девчонки повернули головы в мою сторону.
- Вам чего тут, поговорить не о чем было? – спросил я. – Я же, не Валерий Леонтьев, и не Томас Андерс, чтобы обо мне говорить!
- Ага. – поддакнул Виталя. – Зато ты у нас, капитан Врунгель!
- Неправда! – возразил я. – Я не вру никогда!
- Совсем-совсем никогда? – спросила Ольга.
- Олга – сказал Троцкий. Именно так, без мягкого знака, Олга. – Острогов у нас, как пионер-герой, честный и благородный!
- Так это, что, как мушкетер, тогда? – сказала Марина, улыбнувшись
- Скорее, как рыцарь – сказал Виталя. – Он раньше, в рыцарей играл, а не в мушкетеров.
- И как крестовый поход продвигается? – опять спросила Марина.
- Продвигается. – ответил я. – С переменным успехом.
- С пельменным узбеком? – переспросил Троцкий и заржал.
- С ним, с ним – сказал я. – А ты, Серега, я смотрю, шутить так и не научился нормально?
- Так учить некому, а тебе некогда – ответил Троцкий и опять заржал. – Ну чё вы, давайте, скажите тост, что ли, кто-нибудь!
- Вадим, скажи тост – попросила Марина. – Похоже, ты тут один, нормально по-русски, говорить можешь!
Эта девчонка, явно, что называется, клеилась. Я внимательно посмотрел на нее, точнее, осмотрел. Хорошая фигурка, большие серые глаза, смешливые, полноватые губы.
- Я, вообще-то, не большой любитеть тостов – ответил я, вставая. Я понюхал бренди в своем стакане. Пахло, в принципе, неплохо. – Давайте, за встречу и за знакомство. – сказал я, глядя Марине в глаза.
- Давайте! – подхватила она. Мы все, чокнулись, выпили, закусили пирожками с повидлом, которые лежали на столе.
- Троцкий! – сказала Ольга. – Сгоняй в столовку, возьми там, закуси нормальной, что ли! Котлет там, каких-нибудь, хлеба. А то, как колдыри, пирожками закусываем, блин!
- Давайте, я схожу – сказал я. – Где это, далеко?
- Пошли, покажу – сказала Марина, встала, одернула свою клетчатую юбку, пошла обуваться. Мы спустились с ней в столовую, где по вечерам работал буфет. Я купил, штук пятнадцать котлет, столько же кусков, белого хлеба, банку кильки в томатном соусе, несколько жареных рыбин минтая и штук пять яблок. Улыбчивая буфетчица, сложила мне все это богатство, в бумажныйкулек, свернутый ей из большого листа оберточной бумаги. Мы молча шли обратно. Я вручил Марине яблоко, она сказала «спасибо». Больше мы с ней не разговаривали. Когда мы вернулись в комнату, там играла музыка, оказывается, троцкий, притащил свой магнитофон. Все танцевали. Троцкий, как всегда, бился в конвульсиях, девчонки же, танцевали, как положено девчонкам, красиво и пластично.
Я водрузил кулек с едой на стол.
- О! – сказала Ольга – Вот это да! Такое изобилие! Вадим, ты настоящий добытчик!
- Так чувак, вообще-то, работает! – сказал Виталя.
- Все правильно! – заявила Ольга. – Мужик, обязательно, должен работать! А не то, что вы, блин, малолетние иждивенцы! Сидите на шее у родителей!
Позже, я узнал, что Ольга, тоже уже работала, в парикмахерской, ученицей. Делала детские стрижки. Это те, которые по двадцать копеек, были. Видимо, у Ольги, как и у меня, был комплекс суперполноценности…
А с Мариной, буквально, через пару дней, мы уже шли в кино.
В городе нашем, было два кинотеатра: «Юность», который в новом городе, и «Луч», в старом городе. «Луч», считался, кинотеатром, если не люкс-класса, то уж, комфорт, точно. Так вот, я водил Марину, именно, в «Луч». В «Луче» и экран был больше, чем в «Юности», и кресла, помягче, и звук почище и погромче. И именно водил, потому что мы всегда ходили пешком. Любимое занятие было, стоя на мосту, смотреть на город. Панорама была, очень красивая – с одной стороны реки – белокаменный, новый город, со строящимися, девятиэтажками, которые, потом, прозвали у нас, «коробками», а с другой – завод, наполненный звуками, огнями и дымами.
А ниже по реке, был железнодорожный мост, по которому, летели поезда. По берегам – красивые пряничные домики частного сектора, подвесной мост на остров, на котором, купалось летом, полгорода. А где-то там, за городскими панорамами, медвежьими горбами, высились Уральские горы, все в темно-зеленом бархате тайги. Красивый был у нас город, что там говорить! Не зря, отец был так в него влюблен! Вообще, Чусовой, мне напоминал, этакого молодого парня-работягу, в спецовке. И пусть, на спецовке этой, были пятна копоти и машинного масла, парень, все равно, был хорош: крепкий, мускулистый, с папироской в зубах, улыбающийся всему миру. Одним словом, мост – это была, своего рода, смотровая площадка. В кино мы с Маринкой ходили не долго, месяца два. Потом, как-то раз, я позвал ее в гости, показать свою шедевральную комнату. И тут, как пишут в дурных романчиках, «все и случилось» К моему удивлению, оказалось, что я у Марины, оказался первым. И конечно, весь распираемый, книжным благородством, я пообещал Маринке, что женюсь на ней и никуда не поеду с родителями. И честно скажу, испытал в этот момент, даже облегчение какое-то. Разговора с родителями, я не то, чтобы боялся, но не торопил, это точно. А тут, железный, как говорится, отмаз, чтобы остаться!
И вот, в один из вечеров, вернувшись домой из кино, я, набравшись смелости, заявил родителям, что остаюсь в Чусовом. На что мама, моя мудрая и всезнающая, мама, прямо спросила: «Ты что, жениться надумал?»
- Надумал! – отставив ножку и вздернув подбородок, дерзко ответил я.
Брат Саня, уставился на меня, как-то испуганно-восхищенно.
- Ну, как хочешь. – спокойно ответила мама, а отец, даже поздравил, заявив, что я, наконец-то, становлюсь мужиком. Что он имел тогда, в виду, я понятия не имел, да и до сих пор, не знаю, сколько не думал над этими его словами. Вообще, отец часто повторял, что он «женат с детства», так как, они с мамой
продолжение следует...
ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! НЕ ЗАБЫВАЕМ ПОДПИСЫВАТЬСЯ НА КАНАЛ, СТАВИТЬ ЛАЙКИ И ОСТАВЛЯТЬ КОММЕНТАРИИ! ВСЕМ ДОБРА! ИСКРЕННЕ ВАШ, ДМИТРИЙ ПЕЙПОНЕН. навигация по роману -ЗДЕСЬ