Я всегда любил гулять по Арбату.
Не по Новому (бывшему Калининскому проспекту), а именно по старому, настоящему Арбату, впитавшему в себя суть Москвы. Уж за последние полтора века – точно!
Это нечто особенное. Островок истинной свободы в советское время, он перестал быть таковым сегодня, но сохранил в себе некий мятежный дух культуры, искусства и творчества. И, может быть, именно поэтому всегда был таким притягательным для нашей богемной тусовки?
День уже заканчивался.
Уверенно в свои права вступал томный вечер, зажигая матовые фонари и призывно распахивая двери отнюдь не дешёвых ресторанов. Задуманные, как своеобразные кафе-шантан, они, тем не менее, отсекали «обычную» публику высокими ценами своих меню, предполагая обслуживание лишь тех, кто не считает последние гроши в кожаных портмоне.
Поэтому, я совершенно не удивился, заметив за одним из столиков арбатской летней веранды разухабистого Славика Саульского, артиста популярного, по-хамски скандального, но по-своему безумно обаятельного и щедрого, в окружении компании почитателей собственного таланта.
Заметили и меня.
Приветственные крики и обнимашки, подогретые уже выпитым горячительным, предполагали моё обязательное участие в продолжающемся банкете. И я, должен заметить, был совершенно не против, поскольку пешая прогулка, летний вечер и хорошее настроение откровенно провоцировали наличие здорового аппетита.
Саульский был на высоте.
За этот вечер он умудрился оплатить нешуточный ресторанный счёт, отвалить неслабые чаевые официантам, обидеть всех, кто сидел за нашим столом, тут же перед всеми извиниться и обидеть ещё раз.
Одним словом, всё было, как всегда.
За исключением того, что в финале, после очередной бутылки коньяка, он вдруг повернулся ко мне и сказал:
- А давай я познакомлю тебя с очень интересным человеком…
Поскольку мы оба были, так сказать «на кураже», мой ответ был очевиден:
- Почему бы и нет?
Оставив разношерстную компанию расправляться с остатками ужина, мы по тихой исчезли в переулочках Арбата.
Идти было недалеко.
Практически рядом находился особняк, куда притащил меня Саульский.
Время было позднее, но оказалось, что это неважно.
Потому, что этот дом жил своей особенной, ночной жизнью.
И там царила она.
Великая женщина, изменившая судьбы многих, но так и не сумевшая справиться с ударами своей собственной.
Евгения Давиташвили.
Джуна…
Одно это имя повергало в какой-то невообразимый мистический трепет.
И я был очарован.
Её царственной осанкой, её внешним и внутренним благородством и невероятной красотой её истерзанной души.
Глаза Джуны смотрели, казалось, прямо вглубь тебя, обволакивая и увлекая куда-то туда, в другой мир, в иное измерение.
Она видела то, что недоступно другим и знала то, что, может быть, и не нужно знать человеку.
И в то же время была потрясающе простым в общении человеком, гостеприимной хозяйкой, живущей заботами о своих друзьях и не желающей никому и никогда показывать, насколько трудно ей самой.
С нашим приходом были отменены все назначенные на тот вечер встречи, и мы сидели за нехитрой закуской, сопровождавшей столь же нехитрую, но качественную водку.
Впоследствии я ещё не раз бывал в этом загадочном арбатском особняке, сердцем и душой которого была воистину непостижимая и удивительная женщина. Мне хотелось бесконечно слушать всё, что она говорила. Даже если понимание её слов приходило спустя годы.
Ах, если бы только люди знали, сколько боли плескалось в её, всё понимающих, глазах!
Великая и мудрая женщина, сквозь пелену времени, она видела и фрагменты возможного развития нашей страны, и мою личную жизнь, и переплетение судеб тех, кто был мне дорог.
И долгое успешное правление сильного российского лидера, и усталость народа от чиновничьего произвола, и чёткое разграничение понятий «церковь» и «вера», и всё большее и большее удаление друг от друга Востока и Запада.
И величие России, через долгий и тернистый путь потерь…
Она видела мои метания и говорила, что таков мой удел.
Что и мне доступно прозрение и понимание хитросплетения нитей Вселенной.
Что мне придётся выбирать между настоящими врагами и мнимыми друзьями.
Что буду стоять на грани жизни и смерти и смогу преодолеть «зов Вечной Странницы», поскольку в этом мире у меня своё предназначение, которое мне надлежит исполнить (впоследствии так и было, мне чудом удалось пережить острый инфаркт). И что мне ни в коем случае нельзя оставлять творчество.
- Ты будешь долго пытаться найти свой настоящий Путь. Сумеешь соединить в себе два начала. Но никогда не позволяй угаснуть Искре Творения! Она – твой Свет на Пути, она – часть твоей силы, она – основа твоего общения со Всевышним, - говорила Джуна.
Я помню каждое её слово, каждый жест, каждый взгляд.
Даже характерный наклон головы и едва трепещущие от нетерпения и невозможности сказать всю правду ресницы.
Только мне почему-то кажется, что всё, о чём мы с Джуной говорили, предназначалось исключительно для моих ушей. Пусть же так останется и впредь. И я не буду раскрывать всех тайн.
Процитирую только надпись на книге, подаренной мне этой великой женщиной, и сделанной её рукой: «С искренним уважением и преклонением. Джуна»…
(© Copyright: Святослав Моисеенко «ПО ТУ СТОРОНУ ГЛЯНЦА…». Свидетельство № 218072900710)
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…