Влюбленный поп и татарочка-атеистка История выдуманная и любые совпадения - случайны. (У мусульман, у татар и башкир, в женских именах с открытым слогом ударение падает на последний слог - ГульназирА, ТактифА, ТагзимА, МунаварА, АльфирА, АльфиЯ, АйдариЯ и другие) I.Подруги по несчастью. Всё возвращается. Лиза и ее подруга Галия - антонимичные характеры Лиза выросла в простой семье шахтера Степана и посудомойщицы Рамзили. На дворе 2013, те же специальности, что сто лет назад, что 200 лет, стары как сам мир. Профессии меняют названия и только (поломойка стала уборщицей, а теперь клининг, хозяйка зала (в магазинах, например), сотрудник, так же и дворники-сторожа, вахтеры-охранники, даже грузчики на складе называют "логистами" с пультами для управления с тяжелыми тележками для грузов) Время идет, накапливаются в века, а нового ничего нет. Только обновляется да дополняется новыми обязанностями, новыми выплатами зарплат, внешне тоже: были поместья да избы, а теперь высотки, а избы доселе живут. Одежда была нарядом из обилия тканей даже у служанок, но теперь она стала из одного покрова, даже одно белье нижнее может стоить один ноутбук, а галстук - одну рабочую зарплату. Меняется мода, меняются здания, а человек не меняется - "точка,точка, запятая, вышла рожица такая; палка, палка - огуречик, п получился человечек!" Как все интересно в жизни людей: мода повторяется, события видоизменяются, но тоже повторяются. Прочтешь "Вишневый омут" М. Алексева или "Девки" Н. Кочина, ну всё то же самое и слова: телки, разврат, дома девичниц ("аулак ой" у башкир), где собирается молодежь по ночам, любовь-залет-обман-слезы. Как и во времена Пушкина, Фета, где "привет" в стихах передавался читателю. Времена меняются, а люди - нет, только видоизменяются в ногу с эпохой. Прочтешь те же Никиты, и тут, и там - француженки, которые играют на пианино; муж - татарин, жена - татарка (историческое татаро-монгольское иго повлияло на род и поколения, благодаря книгам и фильмам видно, какая любовь между народами, татары и русские - как одна целя и единая нация). К чему это я все? Да потому, что герои Никита - татарочка Лиза (не Елизавета, у татар принято говорить Лена Гилмияровна, Лиза Муртазовна, Борис Халимович, Юрик Мирзаянович, или так: Фагим Александрович, Зиннур Федорович, Алия Николаевна). Так и Лиза, родом из Тольятти. Вышла замуж за татарина наша полутатарочка. Губайдуллин оказался отличным зятем и мужем, да не понравился он родителям, особенно Рамзиле. Возможно потому, что отец Рината неровно дышал к свахе, а Рамзиля, как назло, была однолюбка и обожала своего Степашку. Но Лиза как единственная дочь, хоть и старшая, росла избалованной девчушкой. Родители старались искупить вину перед ней за то, что работали с подработками и почти не видели дочь. Они приходили домой уставшие, поздно, когда дочь уже спала. Так прошли ее школьные годы. Учиться она нигде не хотела, но купила диплом у знакомой коллеги. Ведь она после школы пошла работать в столовую. Так, в доме постепенно обставила шкафы посудой и столовыми приборами из столовой, из других общепитов - солонки с перечницами, салфетками со стола и рулонами из туалета, продуктами из столовой. Охрана знала своих и не проверяла сумки, потому что сами получали мзду, пропускали - свои люди. Родителей это и радовало. А ее постоянные гуляния с парнями их не волновало, сами рано стали взрослыми. И Лиза уже в 13 лет с радостью распрощалась под алкоголь и курево с ненужной девственностью, которая для других представлялась ценностью. В ее окружении это не имело никакого значения - мир был полон соблазна и легкого поведения. Татарин, ее первый муж, очень любил и был из благополучной семьи. Его выбор не одобрили - татарин, "не наш" (любила ведь его, но давление на молодую стали давать сомнения, придирки, и рождение любимой дочери и тоску по мужу, потому и бесконечные неудачные поиски мужчин, похожих на Равиля), но ценили мнение и любовь. Но, привыкшая к постоянной выпивке и смене партнеров, Лиза долго в браке не побывала, но родила дочь. Родители татарина решили поговорить с ней и забрали внучку. Лиза отдала с радостью и вернулась к родителям. Родители же сказали, что ни внучку, ни ее они видеть не хотят и нечего ей делать у них. Прогнали. Да обида Лизы была настолько сильна, что она даже и не повела ухом на то, что родители погибли в автомобильной катастрофе: "Бог покарал их. Не принял меня с дочкой. Пришлось оставить мужниной семье". Второй был Грибков. Закрутилась любовь как вихрь, закружилась голова, вино и курево, и родилась новая семья... А была ли любовь? Тепреь оба разведенные и этого оба счастливые. Оба сильно помешаны во взрослой утехе - несколько раз в день, не то, что с татарином. Хотя татарина она всегда вспоминает и жалеет. Но гордость не позволяет ей вернуться, а татарин ее ждет. Ждет и дочь. Приедет дочь навестить, надеется, что вернется на этот раз. И так до конца жизни. Для него она была первая любовь. "Мы любим тех, кто нас не любит, и губим тех, кто любит нас",- так раньше в СССР писали в песенниках разные цитаты, еще и такие "Любовь - это река, куда бросаются два дурака", но стал жизненным девизом Лизы другой - "Парень не трамвай, за ним будет следующий!" Надоел ей Витя, а тот в долгу не остался. гуляли оба. Надоело. Третий муж - ни рыба, ни мясо. Как будто бы назло в нем она видела и татарина, и Грибкова. "Представь, как мне везет: посмотришь на Генку, с одной стороны - мой татарин, первый муж, с другой стороны - второй, "мухомор", которым стал после скандалов и развода". Так, перебираясь из одной работы на другой, она не могла жить без поклонников, мягко говоря, а они находились. То охранники, то сантехник, то помощник повара. Не скучно живет, так нравится. Надоело ей жить в маленьком городе, где все скучные и нет уже нормальных, нужно Москву покорять. 40 лет и что такого? Кто сказал, что покоряют только студентки? Тут и нашелся ей один москвич. Как она на него рассчитывала! Жена - колясочница, он полностью принадлежит ей. Но жениться не торопится. Жена вроде как в курсе, что муж гуляет. Мужчина же! Да вот что-то слишком сильно она его стала любить в свою сторону, видать, жена почувствовала. Так, кто-то сильно занялся ею после возвращения с работы поздно под утро с ночи. В больнице пролежала в гипсе с ногами. Посоветовали убираться из города. Куда еще? Не домой же! В Питер! В Питере поехала в хостел. Дочь проводила. Дочь уже выросла, поступила в Санкт-Петербург на танцора, нашла парня без родителей, который жил у бабушки на Гражданском проспекте. Расчёт удался, да и сама она все тащит домой, обеспечивает, еще и работает, танцует. Словом, вся в маму. И, как все мужья Лизы, молодой муж ее просто обожает! Устроилась работать сначала уборщицей, найти вакансию помогла ей подруга по комнате Галия из Татарии. Потом с ней же устроилась работать горничной в другом отеле. Везде ей нравится - и охранники что надо, а в гостинице вообще платят за "глажение" рубашки, "отнести-принести одежду из химчистки". Но вот вдруг у нее настал кризис. Уже год, а мужиков все нет и нет. Конечно, она всем говорит, что ей всего 35, хотя уже 45, но следит за собой, омолаживается. Все чаще и чаще вспоминается ей муж-татарин: - Обратно, что ль, вернуться! Он у меня родительскую квартиру охраняет. Как мужик он лучший. Да только вот домой не хочу, вернешься и вс1, застрянешь там на пару лет, привыкнешь и уже затянет дыра. - Размышляет она вслух при Галие. - Хорошо, наверное, тебе, вроде ты разведена, а без мужика уже столько лет! Вроде, 20? Мхом, поди, заросла вся?! Как это можно жить без секса?! Осталась она в Питере, но озлобленность появилась и стала прилипать от нехватки мужского общения: - Хоть бы озабоченный узбек пригрел, помнишь, наш "Ащан" из столовой. "Ашаном" они называли очень красивого узбека-повара из столовой на Невском. Частили и стали узнаваемы. Когда "Ашан" подходил убирать со столов, Лиза менялась и даже не замечала Галию. В глазах у нее появлялась какая-то томность и сильно желание, которого она не скрывала. Это даже было забавно со стороны и немного неприятно, что вроде ты как будто мешаешь ей, хотелось убежать. Но "Ашан" только улыбался ей в ответ, потому что сразу же за ним материализовался образ одной и той же молодой женщины, которая даже очень недружелюбно относилась к ласковым взглядам соперницы. Русских любят все. Да еще красивых блондинок, хотя и пухленьким. Лиза рано научилась красиво себя преподнести. - Лиз, давай в церковь сходим? - Ты же татарка? Как же ты пойдешь? - Да, я еще и атеистка. Но ведь никто не запрещает ходить туда. Я как в музей или театр хожу. Мне нравится. Сидишь и думаешь, мечтать можно, красиво там, как в музее, иногда поп или как там, протоиереи с кадилом ходят и, псалщики да певцы поют каноны красиво, красиво, чем-то книги напоминают, вроде как "Вишневый омут", "Девки", фильмы времен СССР, где попы да помещики, народ темный, интерес мне там чисто художественный. Да, книги она читать любит. Лиза же взяла в общем коридоре хостела прочитать Донцову, в непогоду открыть себя заставила, прочитала две страницы и легла спать. Книга до сих пор не дочитанная так и лежит на той же самой странице с закладкой. Каждый раз берет книжку, подумает, и откладывает. Что поделать, если читать не любит. Не до книг. Жизнь мимо пройдет за книжками! - Да что ж, айда! На том и решили - в выходной они поедут в любимый храм Галии. Много она ездила и заходила в храмы и церкви - Выборг, Гатчина, Пушкин, Зеленогорск, Сестрорецк, в Питере на прогулке по пути в каждой побывала, но этот храм был ее самым любимым. Галия же сбежала от мужа и была счастлива в "аду". Закончившая два высших образования при одном медицинском среднем, она уехала от тирана, который не разрешал ей работать и спрятал дома, даже продукты он приносил с работы по пути, чтобы не дай бог красотка выйдет в магазин. И приходилось ей есть то, что любится мужу - макароны, спагетти, рожки... Деньги он крепко держал при себе. На личные расходы не давал. Ревновал ко всем подряд, к столбу - мягко сказано. Был бы повод. Ей мужчины-то не нравились, потому она и его не полюбила, женившего на ней с угрозами испортить жизнь, да все равно сломали. Кому ей защищать? Бил он ее морально так сильно, что лучше б синяки были видны на теле, таким сочувствуют и даже управу можно найти, а синяки на сердце, оттого и вечно точащие тоску, обиды, которые постепенно перерастают в ненависть к обидчику, его невербальные действия, жесты, интонации без свидетелей при тихом рычании, толкание от себя как с видом брезгливого хама, словом, никто ей не поверит. Муж в этом прав! Но сбежать - это выход. - Хочешь работать? Размечталась! Я пашу на вас всех троих! Ребенка своего он тоже считает иждивенцем-потребителем, которого хотела она, а не он. - Никаких детей больше. И секса! Ты - залетаешь! Знал он, что его родня отбила ее от любимого Салавата и вынудила выйти за него, потому что "ты мне подходишь". Спрятал он любимый цветок отца Галиюшки - большеглазой черноокой шатенки, в четырех стенах-паутине клейкой, а мать после смерти мужа поспешила выдать замуж любимую дочь почти сразу после смерти отца, "стареющая дева" ей уже надоела, да и сама молода, ведь в ней столько черт от Лизы, расчетный брак обманутого жениха, да и квартира отца для матери стала нужней дочери. Ни слова не сказав, наврав дочери, что заберет, если ей будет плохо, мать выдала ее. Поверила ей Галия, сначала мать просила терпеть, потом требовала жить, раз уж живут десять лет, потом еще детей нужно растить, а она уже старая, ей не нужны шумы, покой нужен. Так и проскакали золотые годы молодости, недалеко уже до пенсии. (Почему такие свободолюбивые мамаши к старости ядом изрыгают от того, что их дети "бросили", они их родили, оказывается, да второго не хотели - фигура портится да с одним ребенком удобной и выгодно). Что ей оставалось делать - мать выдает и не желает видеть, что дочь боится и брезгует тугодума и озлобленного навязанного ею и ее приятельницей жениха. Не про таких разве пишут современницы А. Знаменская в "Женщина-зима" или Н. Солнцева в "Венере и Демон", и фильмы про таких? Удивила она своего старого друга, который даже он не верил, пока не узнал, что она вырвалась-таки из столицы и сбежала: "Я думал, что так только в кино да книгах бывает", - сказал сотрудник Газмпрома. Лиза достала сигарету и закурила. Она любила свою странную подругу. II.Никита. Никита жил с родителями в полной благополучной семье с младшим братом. Как старший брат, Никита был ответственным и чутким. Братишку Леньку он очень любил. Родители его работали с утра до вечера, чередовались с командировками, иногда их не было обоих одновременно. Тогда Никита всю ответственность брал на себя. С годами было тяжелей, родители пахали как проклятые, а Леха рос и требовал внимания. При живых родителях как сироты. Так бывает в современном обществе, особенно с теми, кто вынужден уезжать на заработки в другой город. В мегаполис. Как и Галия с Лизой, жить в хостеле, половина зарплаты отдавать за месячное жилье, питаться чем подешевле, забыть про кинотеатры, филармонии, развлечения, только прогулки. Мать работала в офисе менеджером, а на другие выходные оформляла свадьбы и дни рождения. Отец работал в бизнес-центре за компьютером и практически жил там, ведь работа требовала отдачи настолько, что приходилось задерживаться на сутки. Деньги получали хорошие, а жили отдельно от детей - дети в квартире, родители - в офисах. Рано Никита перепробовал курить, рано стал мужчиной, в этом помог и алкоголь, потом и побаловался наркотиками. Прозрение наступает не сразу. У некоторых - никогда. Возможно, ответственность за свои слова и братишку всё же не позволяла стать отпетым неформалом. Это произошло раз и, как вышло, и как бывает, навсегда. С друзьями они собрались в какой-то квартире, где уже лежали на полу полураздетые девки и парни. Дым, запах уже с порога всасывался в голову через поры, через вдох и предложенные на халяву курево с сильным действием сделали свое дело. На какие сутки, Никита не помнит, но помнит, что проснулся весь обнаженный среди трупов... Так ему показалось и он жутко испугался. Ему показалось, что он лежит в морге среди брошенных бомжей в куче. Все же рос он начитанным и смотрел много фильмов и передач, и это все смешалось в голове и он очень испугался. Как оказался дома, не помнит тоже. Он просто отсыпался. Родители даже не заметили. Но техникум бросить все же пришлось по неуспеваемости и пропускам. Ему стало страшно. Будущего нет и не может быть! Он уже прошел через ад и в рай уже не попадет. Леха уже заканчивал техникум. - Бро, ты молодец! Я старшей всего на пять, а ты у меня уже ученый! А я так, нянька был и остался. Да не путевый нянька. - Не говорит так, Никита, ты для меня и мать, и отец, обязан я тебе по жизни! Если б не ты, кем бы я стал! - Да уж! - Улыбнулся братеник, - За тебя все планы я перевыполнил! - Ладно, ты уже сам понял... - Понял, Леха, ой как понял! - Согласился Никита. - Если б не ты, я бы уже давно гнил где-нить под канавой или утопили. Жутко жить, не знаю, как дальше. - Никита, а пошли в храм помолимся. Помнишь, бабушка нас брала. Еще говорила: "Вы - пионеры, комсомольца, вам это не нужно! А вот меня сводите, ноги болят. Сесть и встать поможете!" - Можно! Сходили. Ни то, ни се. Только долго рассматривали иконы, картины. Молиться не умели. Все про себя мечтали, по-своему молились. Даже свечки для проформы купили, как полагается. Прошли годы. Леха женился раз и навсегда. А Никита дважды был женат. Детей бог не дал, очень огорчался, детей ведь он очень сильно любил. - Ладно, в жизни всегда так. Если один из двух братьев или сестер не имеют детей, то вторые заместо первых имеют по двое и более детей. Племянников любят как своих. А я, Леха, тебя люблю и твоих дочек! Сначала для того, чтобы были дети, они с женой где только не бывали - в разных дородовых центрах, у знахарей, обращались и к церкви. Как все стараются при таком раскладе. Первая жена загуляла, нагуляла и сбежала к новому мужу. Вторая жена была красива и умна, настолько, что до свадьбы умело скрывала о двух сыновьях. Об этом она сказал только после обмена кольцами, ночью, в постели. И сказала, что детей больше не хочет. Обманутый Никита обиделся, но терпел. Ходил в церковь, зачастил. Стал ходить и обучаться грамоте церковной, азбуке старого писания, прочитал брошюры про великомучеников, подолгу бродил по кладбищу, размышлял. Сам не заметил, как втянулся сильно. - Лида, ты детей не хочешь да обманула ты, выходит, меня, ради квартиры. Знаешь, детей я люблю, но ложь не выношу. Где ложь, там и кража. Украла ты мою любовь, не могу тебя видеть. Хотела ты квартиру, забирай, не тебе, а сыновьям твоим отдам, любят они меня как отца родного. Я их люблю. Но с тобой делить постель и жить уже не смогу. Предательства не терплю, я узнал, что ты к моему другу Мишке бегаешь. Лида ничего не говорила, только радовалась неожиданному повороту судьбы. "И на моей улице праздник! Теперь могу и мамку из Саратова перевезти!" Так, Никита нашел себя в храме и был счастлив. Его уважали, учеба давалась ему легко и просто, и пристроился жить в общежитии при храме. Днем - прихожане, потом - общежитие. Отрастил бороду, волосы, и закреплял их резинкой. Сколько же бывших наркоманов, пьяниц, гуляк приняли веру и стали служителями церкви или мечети. Так же женщины, и мужчины, которые властвовали над вторыми половинками по рангу ниже, довели их до одра смертного, переживали и стали попадьей или абыстайками. Теперь ходят по домам или приглашают - бизнес (поминки, свадьбы и другие события). И сыты, и богаты, и уважаемы... Две из таких - в прошлом активные пионерки-атеистки, которые внушали при Ленине, что бога нет! Быстро перестроились. Реже такие, как Никита, делают все от души и без расчёта. Если дадут - берут, не отказываются. Ведь отказом они обидеть могут тех, кто шел к ним с расчетом отблагодарить за добро. Деньги они сдают на ремонт церкви, на нужды. Лишнего не нужно. Они верят и благодарят, от всего сердца. Отказать таким нельзя! Люди, которые верят, надеются, что сделали правильно и бог их услышал. Как его отблагодарить? Через служителя только! И здесь, бизнесом пахнет, стараются служители. III. Странные посетители Никита много в жизни повидал. Для него не существуют люди странные или разные. Все едины, только отличаются. Придет бабушка, купит цепочку позолоченную, ждет его выхода. Он идет такой высокий, статный, прямая осанка и походка легкая. А бабушка глядит на него доверчиво, словно ученица-первоклашка, внимательно слушает. Смущенно говорит, что ожидала его, чтобы тот освятил цепочку. Никита пошел один, бабушка растерялась - то за ним пойдет, то вернется. То побежит снова за ним, он уже к калитке подошел, потом вернулась и стала ждать его смиренно и напряженно, как ожидает собачка своего хозяина - с чем придет, что принесет. Вышел Никита, а в руках у него цепочка, на пол капают остатки влаги. Отдал бабушке с чувством выполненного долга и боковым взглядом смотрел на Галию, при этом что-то объясняя старушке. Пришел очень красивый молодой мужчина. Что-то в нем было робкое и неуверенное. Он долго стоял у двери и смотрел куда-то в даль. Когда Никита отошел от бабушки, то прошел мимо Галии к тому парню, уже посмотрев на нее сверху вниз. Парень был счастлив от того, что дьякон подошел к нему и он быстро схватил руку и поцеловал ее. Никита ласково похлопал по плечу и ушел за калитку. Парень будто подплыл к общему кресту, помолился, поцеловал крест, сел перед ним на колени, челом помолился до полу, встал. Потом, как и Галия, посидел на скамейке, что-то тоже думал, размышлял. Положил деньги в общий котел. Вышел. Потом зашли бабушка и слепой мужчина. Она вела его за собой, молились, отдавали деньги. Молодой мужчина прикатил на коляске, по-видимому, жену. Зашел обеспеченный мужчина, подошел к ларьку. Купил сразу золотую цепочку, крест, книги, молитвенник. Потом подошел к тому же кресту, тоже поцеловал его. С серьезным видом ставил свечи и молился. Мимо Галии прошел, лукаво улыбнулся, как любой мужчина на улице, но, вспомнив, где он находится, надел маску серьезного человека и вышел. За ним уже пристроился молодой мужчина, со старым, местами порванным и небрежно зашитым мужской рукой замки от рюкзака, которому уже порядком много лет. Куртка засаленная, непослушные неостриженные волосы висели сосульками (жирные волосы, конечно, требуют ухода, желательно, хотя бы из простых - чаще мыть). Завидя, как перед ним почти ровесник веером положил деньги, купил и, также безразлично забрал сдачу. Копейками он жертвовать не пожелал. Зато за него решил поправить мужчина. Он купил несколько свечек по тридцать рублей, тонюсенькие, выложил бумажные купюры, а мелочи он не взял, что-то величественное было в этом опустившемся внешне человеке, но притягательное из-за душевной красоты: - А, оставьте, вам нужней! - сказал он как-то весело, хотя в церкви всё как-то строго и никто не улыбается, как это можно увидеть в мечети. Люди в храмах как послушные дети, свято верят тех, кто служит там. Все покупали свечки, довольно не дешевые, ставили их возле тех икон, на которые они молились, потом целовали рамы или стекло, а другие просто прикасались пальцами и их целовали. Уборщица медленно и спокойно протирала пыль, кисточкой для рисования стряхивала пепел. Продавщицы сначала повесили дежурные улыбки для новенькой, но после того, как Галия просидела минут пятнадцать и не купила ничего, потеряли интерес, постарше уже наблюдала недовольно. Но, когда Галия встала, чтобы уступить место бабушке, чтобы пересесть на другую скамейку, продавщица, видимо, подумала, что эта непонятная странная незнакомка, наконец, решилась и направляется за покупками. Ан нет! Противная в берете просто уступила место и села поближе. Больше улыбку не клеила. Каждому, кто входил, улыбалась избранно, она уже знала, что, если к ней направляются, то эти точно приобретут, улыбки же в таком случае на уровне инстинкта открывались солидным, от которых на версту веяло большим кошельком. Народ приходил, молясь, заходил и направлялся за свечками, практически они покупали третью по возрастанию цен, по 100 рублей. Богатые брали по одной, реже дорогие, самые большие - 350. А вот при входе рекламировали общий сбор на большую свечу - по 500 рублей с каждого прихожанина. Ставили, молча молились и уходили. Не задерживались. Женщина в черном зашла, разговаривала сама с собой. Ходила беспорядочно. Но свечи ставить умела и очень долго молча стояла перед ними. Потом тоже лбом поклонялась на полу, сидела на скамейке и что-то бормотала на своем языке. Галия любила гулять в этом районе. Тоже гуляла и успокаивала нервы, стараясь верить в то, что такие места спокойные, здесь не место дурным мыслям и поступкам людей. Мимо кладбища тоже приходилось проходить. Как много, оказывается, гуляют там, даже с собаками. Сначала она стеснялась, ведь люди способны выдумать что угодно про других. А ей понравилось опять всматриваться в красивое оформление рам, как у другие люди с детьми после церкви или до ее посещения, камней, фотографий, интересно, что здесь хоронят не как в обычных погостах, а в одном маленьком, в форме овального корыта для купания детей, углублении из глины по краям, будто слепленным, несколько фотографий, целые семьи, целые поколения - бабушки с дедушками, дети и внуки. Наверное, кремировали. На родине такого не видела. Даже улочки в этом вечном городке свои есть, и табличками с названиями улочек. Раз в три-шесть месяцев она посещала любимый район, не спеша проходила мимо кладбища и шла дальше. Точнее сказать, это был ее маршрут. Из метро она шла в сторону храма, тогда еще не заходила туда, а шла мимо кладбища в сторону озера. И дальше. Прогулка занимала почти полдня. Так она гуляла уже десять лет на свои выходные. Когда уже она переехала в этот свой любимый район в коммуналку, она стала ходить туда раз в месяц, по тому же маршруту. И что-то толкнуло ее зайти, так, впервые зашла во внутрь. Так она увидела красоту картин, икон, рам, молча сидела и вспоминала о прошлой жизни со страшным мужем, молилась за детей, и за него тоже, ведь дети любят его, им он нужен. Закрывала глаза, мечтала, молилась Богу, чтобы и на ее улице был праздник и счастливое будущее с достойным мужчиной. Потом для себя сделала традицией выпить святой водицы как будто закрепить "мои слова да богу в уши". Хотелось ей верить, что так и будет хоть на этот раз. Ведь возвращаться на родину она уже не собиралась. И коронавирус ей не страшен. Поначалу она даже хотела умереть, на радость мужу и матери, не страшно, коли жизнь не сложилась. Да детей пожалела, вроде, им она нужна. И, как не думай о плохом, жизнь-то все равно хороша, век людей недолог, лишать себя ради квартир и личной жизни мужа и матери, которая как после смерти отца не хуже мачех, которая будто специально и выдала ее замуж за него, ведь, как оказалось, они оба составили крепкий симбиоз с ее зятем. Зять нашел в ней маму, а мать - сына, послушного, и оба умеют делать деньги. Только вот делиться не умеют даже с детьми. Когда она во второй раз вышла из храма, зазвонил телефон. Лена, которую она навестила вчера в больнице, выписали. Узнав, что Галия в церкви, попросила помолиться и за нее: - Я за всех уже помолилась. Стала слушать свою словоохотливую приятельницу и посмотрела куда-то, будто на нее кто смотрел. Недалеко от отличного от других дорогим ограждением территории кладбища стоял дьякон и разговаривал с пожилой важной особой. Она не отрывал от нее взгляда, словно загипнотизировал ее, а она смотрела на него и улыбка-предательница как всегда кстати и не кстати появлялась у нее вместе с пикантной ямочкой на щеке. Какое-то время она не слышала Лену и отвечать ей было непросто, отвлекалась и запиналась, просила повторять. Женщина даже прервала речь и тоже посмотрела, куда этот поп так долго смотрит. На лице женщины она прочитала зависть и ревность одновременно и, возможно, это вернуло к себе обратно и она поспешила к часовне. - Блин, а поп-то какой симпатичный мужчина! Потом, чуть погодя, вспомнила, как она на него смотрела как обычная прихожанка, с серьезным видом. Он тоже. В храме не заметили. Но она же женщина. Впервые в жизни она на служителя церкви посмотрела как на мужчину. IV. Разлука. - Гуль, ну, мы в церковь идем или как? - Не знаю пока. Я что-то на этой неделе так устала. Спать хочу. Давай в другой день? - Я уже настроилась. - Хочешь, сама сходишь? Лиза не любила ходить одна. Но вот ее заинтересовал, что поп там молодой. - А чего? Попы тоже мужики. Если не женатый, то вообще суперски! Тогда я пошла. Скажи, куда. Галия сказала, что пешком будет около1,5 ч. - Ты что! Чтоб я так ходила! А автобусы туда идут? - С пересадкой. - Не идет. - Тогда только метро, три остановки. - Лады. - Потом наверх минут 40 и сразу же через дорогу - храм. Там туалет у храма, платный. Если что. - А что, автобусы туда не идут? 40 минут тащиться? Как же люди туда ходят? - Кому надо, тот и ходит. Я вот уже сколько лет туда хожу. Мне нравится. - Ладно. Ради попа съезжу. Лиза помылась в душе. Сделала прическу плойкой на свои красиво покрашенные блондинистые волосы, двойной подбородок закрыла газовым платком поверх короткого ярко красного плаща с коротким рукавом, закрыв оголённый участок руки до локтя длинными черными перчатками. Черные брюки и туфли. Сумка большая - неизменная спутница приезжих. Косметика, духи и перед вами "за 50"-летняя красотка, на которую заглядываются даже молодые. - Ну, я пошла! Как я? Не дождавшись ответа, Лиза шагнула за порог и послала воздушный поцелуй в окно. Отдохнуть Галие не удалось, потому что подниматься 40 минут Лизе было скучно и она решила поболтать, чтобы скоротать время. - Такой мужик! Я с него глаз не спускала. Знаешь, повелся, потом вспомнил, видать, что он не человек, и снова будто стал серьезным. Евойные сотрудницы на меня так злобно смотрели. Я ведь ничего не купила, все сидела, как ты, и глазела на всех. Столько мужиков там. Я даже подошла к одному, будто тоже молюсь, свечку купила. Он на меня смотрит, забывается, потом опять молимся. С ним я вышла, он сразу же обычным стал. В кафе пошли, покурили, снял он номер в хостеле. Корочь, сегодня я вся такая счастливая! Наконец, за почти год мужика нормального встретила. - Продолжение будет? - А оно мне надо? - Почему-то не самоуверенно, а больше печально, сказала Лиза. Работа не шла, коронавирус закрыл людям входы в кинотеатры, театры, музеи, библиотеки, потом перешли карантины на учебные заведения, с вынужденными каникулами, в муниципальные учреждения. Город постепенно стал тихим, мало народу в транспорте, в магазинах, непривычно для Питера обстановка и безработица. Как раз они с Лизой уволились из-за банкротства магазина и искали работу. Почти месяц, а ситуация в городе не улучшается. Куда не сунься - то возраст, то карантин, то неофициально, то другие причины. Деньги уже иссякают, не прибавляются, еще и сыну деньги нужно давать. Месяц как без работы, депрессия стала чередоваться со страхом. Про храм забыли. Шутки отбросили. За коммуналку нужно платить, жить да кормиться. Оставалось жить как школьники на каникулах - спать допоздна (хорошо бы до обеда, это уже экономия на завтрак), потом не есть пару часов после сна бы, чтение книг, а Лиза зависает в сотовом, знакомится и переписывается. Надеется. Везде пробует, как работу ищет. Счастья все хотят! Лежа на кровати оно не придет. Вечером плотный завтрак-обед-ужин. Неправильно все это, но иначе как? Куда идти? Общепиты некоторые тоже закрывают. В магазине с первых дней паники гречку выкупают. Да еще политика жизни пугает в будущем повышением цен на всё. V. Мечтать не вредно. Мечта дает надежду. С мечтой жить легче. Еще больше стало прихожан давать денег на благополучный исход от напасти планетной. Вирус запугал людей, паника стелется и заражает каждого - верующего и не верующего. Молятся и верят, молятся и надеются. Рады продавцы свечек и книг, ювелирных изделий и масел, даже меда. Никита ждет. Ждет свою прихожанку. С той первой встречи он вспоминает, особенно, перед сном, лежа в общежитии, как она сидела с той бабушкой. Он благодарен Богу за старушку, что так долго сидела и ждала его. Он чувствовал на себе взгляд Галии, когда разговаривал с бабулей. Но работа обязывала его быть серьезным. Но, когда Галия пока не догадывалась, закрывала глаза и думала, мечтала, молилась про себя, он тайком любовался ею. Потом медленно уходил за калитку. И еще медленней шел к бабушке и держал в руке будто не простую цепочку из золота, а сразу же несколько золотых слитков. Когда он подходил к несчастному забитому парню, проходя мимо нее, чувствовал к ней что-то такое нежное, мирское. Дабы не привлечь внимание сослуживец, он уходил не оглядываясь. Чтобы не упустить ее, он вышел на улицу и находил себе занятия, к его счастью, к нему подошла важная особа и стала разговаривать с ним насчет переделки памятника, о стоимости. И он отвечал медленно, чтобы она продолжала разговаривать и поглядывал на входную дверь. Галия выходила, разговаривая по телефону. Обычное дело. Наконец, она взглянула на него. Он не мог отвести глаз, будто прилип взгляд к этой необычной и особенной женщине в черном берете и в светлых кожаных кроссовках (разве она скажет, что в сэконде в день скидок она купила всего за 180 рублей, когда они там стоили 800, а в обычных бутиках стоили бы 8 тысяч! Да и размер был больше на один, но на опухшие за день работы это было самое то). И вот, она взглянула еще раз. В третий раз ее взгляд застрял в нем. Будто невидимая нить соединяла эти красивые глаза и, только после того, как она заметила, что собеседница его смотрит на нее, отвела взгляд. Знал бы он, что каждую ночь и она тоже вспоминает он нем. Вот она сидит. Бабушка подошла и села. Чего или кого она так долго ждет? Тоже, вон, глаза закрывает, устала или молится. А, поп идет, ага, значит, его ждет. Закрыла глаза и думаю. Открываю, он ей что-то говорит, она на него как на Бога смотрит. Куда он мимо меня прошел? А, к этому бедняге. Руку целует. Бедный парень, так уверен в силе храма. Закрыла глаза. О, вот и поп идет. Куда же он идет? А, к бабушке. Что-то течет из его ладони. Так это же ее цепочка. Странно, без присутствия бабушки. Может, как говорят, под краном вымыл. Фу, какая я стала придирчивая, как мой муж! С кем поведешься, от того и наберешься! Это же его работа, везде люди одинаковы. Поставь этого попа менеджером или полицейским, не изменится. Но ему не идет. Больше ему подошло б быть гендиректором или ресторатором, телевизионщиком или журналистом. Ушел. Ладно, посидела, пора в сторону дома. У входа, где стоял парень, зазвонил телефон и я поспешила, Лена не отстанет, нужно в предбанник скорей, нельзя в храме. Уф, наконец, на улице! Солнце сегодня. В Питере я месяц, а солнце только в пятый раз. Это уже много. В те годы, когда приезжала в первый раз, вообще не было. Один раз в году было оно, да такое огромное и стеклянно-холодное! Такого солнца я никогда не видела. И летом только четыре раза за два года. Но люблю я Питер, и его нормальное состояние - вечную непогоду - тоже. Кто там стоит. А, поп с кем-то разговаривает. Лена никак не хочет закругляться, опять вдруг посмотрела на него. Будто гипноз. Нет, показалось, наверное. Еще раз посмотрю. Что это? Не могу поддерживать разговор, улыбаюсь по привычке, выдает меня с потрохами, и он тоже вроде как посветлел. Сколько он на меня глядит так долго? Ой, бабусик на меня строго, мягко говоря, смотрит и на него. Да, каждую ночь с мечтой, что придет во сне ряженый-наряженый. И кто бы мог подумать: кто? Да, поп. Точнее, дьякон. Да, каждую ночь с мечтой, что приснится та прихожанка, которая не молится. Не верующая, а в храм ходит. VI. Плохо тебе - иди в храм или в мечеть - один из способов релаксации. - Лиз, может, в храм? Я уже в отчаянии, работу после 50 да еще и в нашем районе в шаговой доступности найти трудно. Помнишь, в "Светлане" предлагали уборщицей. За 5 часов 10000 рублей это куда годится? Я чуть было не согласилась, да потом нужно ведь подработку искать в нашем районе. Да еще уже неофициально. Где найдешь? Давай, помолимся, может, на сей раз получится. - Да уж. Если работу в нашем районе не найдем, то ездить придется, тогда вообще будем воздухом питаться... - Мы с тобой уже два дня сидим безвылазно дома. Заодно и продукты еще на пару дней закупим. Погулять надо, ноги совсем разленятся, а нам теперь только уборщицы да мойщицы подойдут. Сезон он в августе, а сейчас везде все занято. - Давай, дай мне минут сорок и я готова. Опять навела боевую раскраску на красивое лицо Лиза, сделала прическу. - Я готова. Пошли? Экономия вынудила ее согласиться идти через два метро в храм. - Слушай, так ты всегда ходишь пешком здесь? - Да, только разными улицами. Частный сектор - это мне напоминает мое детство, когда я гостила у бабушки всё лето в деревне. - Красиво. Не думала, что здесь так тихо и спокойно, машин нет. И ты столько лет гуляешь, даже когда мы жили в центре? - Да. Я же говорила тебе, что это - мой любимый маршрут и я езжу от нас до нашего теперь метро, оттуда через храм в сторону другого. Или в точности наоборот. И по пути обязательно захожу в "Теремок" поесть. Это у меня в плане. Встать, не завтракая и не обедая, доехать, дойти, поесть и дальше. - Вот интересно! А я столько лет жила как дура. И не знала, что выходные можно вот так интересно прожить! Ты даже за город ездила много раз. VII. Хорошее настроение для всех У входа Лиза достала платок. - Нужен головной убор. - У меня берет. - Не пойдет. Нужно закрыть голову. - Ничего страшного. Я - не верующая, но уважаю людей. Платка у меня и нет. Ладно, тогда я свой шарфик использую. Галия спрятала берет в рюкзак и развязала на шее шарфик. Открывая дверь, они увидели, что весь зал был переполнен людьми и они молча стояли. Над ними пел хор. - О, я люблю слушать пение хоровое. В институте мы все годы пели в студенческом хоре от церковных канонов с шестого века до современных. И наша дирижер советовала сходить в церковь и послушать. Мы с Надей тогда пошли, послушали. Потом нечаянно встретили одну из хористок, там было открыто и видели их. Оказалось, они работают в оперном театре и подрабатывают там. А моя тетя в Зеленогорске тоже поет в хоре, потом они пьют "Кагор". Надо заметить, что эта тетка родилась уже в Ленинградской области, ни татарского не знает, на родине родителей была-то пару раз - школьницей да в прошлом году. И это предел. Да и внешне не похожа на татарку, не крещенная, но в церквях - свой человек. Даже причастие есть, там и детей угощают. Это ужасно, мне кажется. - Надоело стоять уже! И верят же люди в этот театр! В этом вся Лизонька. - Лиз, давай встанем у той стены, там меньше народу. До них дошел вкусный запах ладана, монотонная речь протоиерея и с ним Никита держал икону, а с другой стороны другой дьякон держал жестяную коробку "На ремонт церкви", так лежали бумажные красные и много желтой мелочи. Главный медленно шел между прихожанами и раскачивал кадилом. Благовоние постепенно покрывало здание. Когда приближался к женщинам, то они смотрели на него во все глаза каждый со своей мыслью, будто в зале находится сам Господь. Никита смотрел вниз, при этом приятно выделялся прямой осанкой среди полусгорбленных тел, смиренных и послушных, голова была слегка наклонена, глаза опущены, иногда он поднимал их до уровня плеч других. Приближаясь, Галия чувствовала волнение и сомнение: не выдумала ль она себе любовь? Никита будто вошел в зону ее интимного расстояния и ее волнение будто перешло в его зону. Эта зона прекращает существовать в тесной толпе, ее невозможно создать обратно. Он непроизвольно поднял глаза... От неожиданности Никита раскрыл глаза, остановился и будто замер, прекратив качать кадило. Опомнившись, опять раскачал и посмотрел на Лизу для проформы, для отвода глаз. Прихожане не заметили, но Галия растерялась не менее протоиерея и выпалила: - Здрасте! - И почему-то поклонилась головой. Никита поднял от удивления брови и слегка улыбнулся, как тогда, на улице. И тоже наклонил голову, как полагается при службе. Галия улыбнулась и опустила глаза, словно школьница, впервые влюбленная. - Интересно, интересно! - Подкалывала подруга. - Теперь уж до конца достоим. Хочу на вас посмотреть, два голубка. На них вопросительно посмотрел парень, который стоял недалеко от них. - Это мой тогда будет! - Сказала Лиза. Парень посмотрел на нее еще раз и покачал головой, но уже без осуждения и задержал на ней внимание. - Посмотрел. Говорю же, Гуль, ты как флаг, на тебя все смотрят, а мне выбирать. - Охотница ты, тигрица-львица! - А то! Я же августовская! Жаркая Африка, львы - хищники. Интересного не последовало. Они посидели, пока люди выходили. Люди будто бы отдыхать пришли сюда,не спешат, медленно ходят, рассматривают. Словно им не хочется вновь выйти в тот самый сложный и тяжелый мир, где каждый пытается сделать себя и постараться быть счастливым, как умеет. Здесь, за этой дверью, которая отделает от мира внешнего и внутри, в почти сказочном мире, всем уютно и спокойно. Здесь люди ищут ответы на свои вопросы, отдыхают душой и телом, покупают нужные вещи и верят в их святость. Здесь даже криминальные типы обретают лица, которые они имели до того, как дошли до жизни такой. Выходя, надевают маску у ворот, которые открывают мир бренной. - Вы кого-то ждете? - спросил тот самый парень, про которого намекала Лиза. - Фу ты, напугал как! - кокетливо возмутилась Лиза, при этом принялась изучать его и, видимо понравился уже в храме, стала кокетничать. - Вы часто здесь бываете? - И, по привычке, стала отводить прядь волос за уши. Это был не праздный вопрос, а надежда на то, что опять, возможно, встретиться здесь. - Когда как. К брату прихожу. Молчание было прервано: - Как вас звать? - Алексей. А вас? - Лиза. Галия, - Лиза представила подругу. - Ясно. Вы куда направляетесь? - Гуляем. Погода хорошая. А у вас есть предложение получше? Лиза - опытная и хорошо изучившая привычки мужчин, автоматически применяла способы флирта и задерживания мужчин, чтобы узнать о его планах или понять, будет продолжение или нет. - В принципе, сегодня я свободен... - Отлично! - Стала брать быка за рога, чтобы он не отказался. - Давайте вместе гулять? Погода-то какая отличная! - Можно. Только мне нужно брата в общежитие отвезти, вы не против? - Нам подождать? Здесь? - Решила не отпускать позиции Лиза. - Если доверяете, то можете с нами проехаться, это не далеко, за конечной в поселке. - Не против, да ведь, Гуль? - Не знаю. Я бы лучше осталась, а вы - сами. Пожалуй, я буду гулять по этому проспекту, он длинный, на обратном пути и погуляем. - Ну. Вот и брат подошел. VII. На ночевку в Комарово... Обе женщины обернулись и увидели Никита. Он был удивлен не менее них, хотя думал, что они просто разговаривают, как это бывает после службы, спрашивают, делятся впечатлениями. - Никита, Лиза, Галия. - Никита. Никита был одет как самый обычный прохожий: болоньевая черная куртка, джинсы цвета индиго, кроссовки и бейсболка. Кто бы мог подумать, что он служитель храма?! Подтянутый, спортивного телосложения, прямыми ногами, с заметными мускулами от тренировок, вся эта мужская красота скрыта под служебной свободной одеждой. - Теперь-то ты с нами, Галиюш, - хитро улыбаясь подруге, спросила Лиза. Ласкательно она называла ее при мужчинах, обнадеживающе. - Хорошо. Лиза села возле водителя, Никита открыл заднюю дверь, подал руку, чтобы Галия села. Его твердая рука была такая сильная, через нее чувствовалась мужская мощь, которая задевала все атомы ее забитого и до сих пор девичьего тела, так и не понявшей мужской ласки и любви. А его чистое лицо с правильными чертами рисовало в ее воображении аристократа из книг, а себя вообразила княгиней или графиней. Вот такая она творческая душа женской натуры. Романтика и практический жизненный опыт не каждый бы выдержал, потому что мужчины предпочитают сейчас и сразу, без конфетно-букетного периода. Захлопнув дверь, Никита поспешил к другой двери. Ехал Алексей нарочно медленно, куда торопиться, только послеобеденное время, солнышко, интересная компания, которая сулит неопределенное продолжение. Никита и Галия сидели как приклеенные каждый у своего окошка, глядели на улицу. Алексей время от времени через зеркало наблюдал за это стеснительной парой. - Никита, подвинься, вон девушка голосует, посажу. - Ты же никогда никого не сажаешь. - Наконец подал голос удивленный брат. - Так сегодня хочется сделать что-то хорошее после службы. - Приврал Леха, ему просто нужно было посадить тех, кто сидит сзади, вместе. А тут удачный момент. "Лови момент!" Поймал и рад. Значит, Бог так велел, точнее, подсказал. Девушка оглядела сидящих, потом села. Никита придвинулся к Галие. Когда девушка села, Галия поглядела на нее, но встретилась глазами с Никитаой. Опять улыбка-предательница тут как тут! Никита ответил тем же. Потом Галия отвернулась, чтобы спрятать улыбку, но у нее это не получилось. Никита смутился, думал, что она отвернулась. За этой парочкой наблюдал водитель. Девушка вышла раньше. Освобожденное место осталось пустым. Никита сидел к ней так близко, что он не знал, отодвинуться слегка или остаться на месте. - Никит, ты не про нее ли мне рассказывал? - Теперь ему стало окончательно ясно после первого признания "тогда" и "она была сегодня здесь" и описал их. "А, та, которая разговаривала с моей соседкой!" - Да. - Наконец сказал он и тут вмешалась подруга без комплексов. - Так она про тебя тоже уши прожужжала. Теперь только к тебе будем ходить! - Лиза! - Смущенно возмутилась подруга. - Короче, бра, сейчас к тебе и на пикник. Никаких "но"! - А я разве против? - Никите передалась уверенность родной крови и он уже принял невидимую нить правления отношениями. - Я недолго. Возле общежития все вышли. Пока Никита скрылся за дверью, Леха решил: - Лиз, айда за продуктами. А ты Никите так и скажи, тебя не берем, ты с ним останешься. Лиза так быстро подружилась с Лешей, будто они были знакомы давно. Никита вышел и догадался, что брат специально оставил ее одну для него. - Не замерзли? - Он взял ее руки в свои, будто хотел проверить. - Нет. - Она не отняла руки. Ее маленьким рукам было так уютно в его широких мужских ладонях. - Может, тогда на "ты"? - Можно. - Ты дрожишь, точно не мерзнешь? Галия только промолчала. Никита понял, вспомнив что-то из прошлой жизни, сам заволновался. Казалось, что новоиспеченная пара и не собиралась ехать обратно. Как будто время остановилось. - Хочешь, пока пойдет по тротуару, они догонят. И они пошли, держа за руку, как влюбленные подростки. Они поочередно "нечаянно" смотрели друг на друга, когда другой смотрел под ноги или перед собой, но иногда они встречались взглядами и оба улыбались. Наконец, те вернулись, издали давая сигнал. Как-то по-киношнему все начиналось. Так не хотелось завтра. Так хотелось, чтобы сегодня длилось бесконечно. Они решили поехать в Комарово, на свою дачу. Там уже тепло, можно и заночевать. Дача большая, места хватит всем. Женщины сразу же принялись прибираться, поправлять, готовить на стол. Мужчины пошли за дрова, за водой. Рот ни на минуту не замолкал ни у кого. Братья обменивались радостью и неожиданной встрече, им верилось, что судьбоносной. Женщины идентично верили в любовь с первого взгляда и в вечную любовь до гроба, в конце да концов, и на их улице должен быть праздник! Действительно, вечер медленно переходил в ночь. Лиза с Лешей без стеснений уже давно, видимо, в машине, решили, что будут спать вместе. В кои годы Лизе попался настоящий и желанный мужчина, а не на ночь. Зато воспитанная Галия тряслась от мыслей, быть или не быть. Галантный Никита постелил ей на диване, а сам лег у камина на кушетке. Они долго разговаривали в потемках, луна светила вовсю. Не спалось. Они решили выйти на веранду, теплая ночь располагала. Они сели рядом на широком старом диване, Никита укрыл себя и подругу теплым большущим пледом, который сохранился еще от дедушки. Галия наклонила голову к его плечу, а он заботливо пристроил удобней. Незаметно она заснула. Счастливый Никита отнес на ее диван, сам лег на кушетке и еще не мог заснуть. Никогда он так не был близок с женщиной, только по молодости озорничали с друзьями, были девушки временные, как у всех, а всерьез не думал ни о ком. Раньше 12 ч дня никто не проснулся. Лиза храпела с Лешей, который тоже сопел и иногда храпел, будто соревнуясь: кто громко храпит. Галия проснулась раньше, бывает такое, вроде лег поздно, а проснулся вовремя или даже раньше и не спится уже. Она поглядела на Никиту, который храпел не хуже тех: "Одни старики собрались, - шутила про себя Галия. - Я ведь сама еще как иногда храплю, просыпаюсь от этого и дальше сплю. Да и дети говорили. Храпунов пара". Никита свернулся калачиком, как ребенок, плед его наполовину был на полу, свежесть пробралась до него и он пытался во сне укрыться, да крепко спал, чтобы довести дело до конца. Тогда она встала, взяла свой плед и накрыла им друга. Вытаскивать из-под него плед она не решилась, проснется. Пусть отдохнет. У него работа тяжелая, среди людей да еще разных, как у врача. Ко всем нужен подход, как психолог. Никита согрелся и повернулся на другой бок, оголив спину. Тогда она подняла его плед и укрыла поверх другого. Но на сей раз Никита проснулся, но не хотел обнаружить себя, ему было так приятна ее забота, давно он не испытывал любовь. Только мать могла его так любить. И она. Он чувствовал ее заботливые руки: "Наверное, и своих детей она так же, повезло им!" Галия автоматически и с любовью погладила его по голове, провела медленно по его чистым и шелковистым волосам: "Пока ждала его, успел и в душ сходить!" Но, когда она собиралась убрать руки, он взял ее ладони в свои и поцеловал. Повернулся, взял снова руки одной рукой, а другой посадил возле себя. - Галия, стань моей женой? - И как верная собачка глядел он на нее открытыми бездонными голубыми глазами. - Кольца я тебе потом куплю. Я хочу быть уверенным сегодня, что мы отныне будем вместе. - Мне положено поломаться и сказать: "Я подумаю!". - Она отняла руку и погладила по голове, провела по щеке, под подбородком. - Не надо лучше. Время дорого, мне бы не хотелось тебя от себя отпускать никуда. Я тебя крещу, если хочешь, обвенчаемся, и заживем долго-долго! - Я только "за"! Креститься так креститься! Для меня нет ничего важней счастья и любви, а веру люди придумали. Пусть. Значит, я буду типа попадьей? Он сразу же вскочил, присел на одно колено, вытащил из кармана большой перстень, который он хранил для нее, единственной, но до этих дней так и не дожила его бабушка, которая и подарила ему перстень по старшинству. Внучек у нее не было, а чем мальчики хуже?! Перстень пришелся как раз ей на средний палец. От неожиданности она сначала улыбнулась, а потом заплакала. Потом даже заревела - счастье к ней шло пятьдесят лет! А к нему - сорок! Беспардонная Лиза резко отворила одну из дверей: - Лёёш, мы с тобой проспали и многое пропустили! Леша тут как тут, обнял Лизу и сказал: - Может, и нам последовать их примеру. Заразительный ведь! - А что, хоть сейчас... Послесловие Вот уже тридцать лет прошло, как Лиза благодарит судьбу за подругу, с самого начала она поддерживала ее, непутевую, и, если бы не Галия, так бы и жила, может, и опустилась даже от безвыходности и нужде женской. Они с Лешей оба солидарны по этому поводу. Дети приезжают Галие и любимому отчиму каждый раз, когда получается. Внуки летом постоянно живут в коттедже в Комарово. Старшая внучка переехала жить к бабушке. Внуки любят приходить на работу к Никите, интересуются живописью, иконами, художниками. Не дальше этого. Все в бабушку - любознательные романтики-путешественники, но и практичные. Никита и Галия не умеют жить друг без друга долго. Стоит поехать на малую родину жене, как Никита уже тоскует, мало ест, обнимает ее подушку, так и спит. А Галия возится с внуками, гуляет с подругами, кто еще жив, приглашает в гости. Терпение у Никита заканчивается всегда тогда, когда она уже планирует ехать обратно. - Галиёночек, я тоскую! - Я тоже. Скоро я буду. - Мы все тебя ждем. Встретим! А ведь бывают похожие судьбы... 2013 - 25 марта 2020, 18.00 - 2020, 7.00 Коронавирус посадил людей за телевизоры, за компьютеры да книги почитать, да все это так волшебным образом соединил семьи! СЧАСТЬЯ И ЛЮБВИ ВАМ, мои любимые читатели. Спасибо, что прочитали!
