Командир учебно-боевой авиационной эскадрильи 116-й гвардейской штурмовой авиационной базы гвардии подполковник Георгий Мишаев – военный летчик первого класса. Освоил самолеты Як-52, Л-39, Су-25 и Як-130. Налетал около тысячи часов. Участник крупных учений и воздушных парадов войск. Подготовлен к полетам днем и ночью, в простых и сложных метеоусловиях, к применению всех видов авиационных средств поражения, к боевым действиям. В 2014 г. во время плановых полетов на самолете Су-25 вывел потерявший управление штурмовик в безопасную зону и, убедившись, что машина не упадет на жилые постройки, на минимальной высоте катапультировался.
«Сделать максимально возможное»
В один из дней в конце сентября 2014 г. на аэродроме Лида 116 авиабазы выполнялась первая смена полетов. Над летным полем ветер гнал клочья серых облаков. Нижний край облачности был всего 200 метров над землей – установленный минимум погоды. Летать было можно, да и классная квалификация заместителя командира авиационного звена гвардии майора Георгия Мишаева это позволяла. Ему предстояло выполнить сложное полетное задание – имитировать воздушную цель.
Летчик привычно обошел штурмовик Су-25, внимательно осмотрел его, похлопал ладонью по законцовкам плоскостей крыльев: «Не подведи!». Взобрался в кабину, запустил двигатели, вырулил на «взлетку». «Четыреста двадцатый – взлетайте!», – услышал он знакомый голос руководителя полетов.
Взлетели по одному. Первый самолет играл роль перехватчика, а «Сушка» Мишаева – воздушного противника. Поднявшись выше облаков, Георгий Олегович приготовился к маневру. Под крыльями мелькали деревеньки и хутора, островки пожелтевшего осеннего леса, черные квадраты перепаханных полей. Летчик улыбнулся: предстоял воздушный «бой» с товарищем. Сейчас он задаст ему жару!
Внезапно на приборной панели высветился индикатор положения механизации крыла, просигнализировав, что выпущен левый тормозной щиток, а механизация левого крыла выпущена во взлетно-посадочной конфигурации. Получив на левой плоскости крыла сопротивление воздушному потоку, самолет повело влево и вниз, к земле. «Нарушение работы автоматики, потеря управляемости!». От неожиданности кровь прилила к голове, часто забилось сердце. С этого мгновения начался отсчет растянувшейся в вечность минуты борьбы летчика с самолетом, с собой, с неумолимым Роком.
«Что не так?» – в его памяти каруселью завертелись требования инструкции по действиям в особых случаях в полете. «Успокойся. Думай». Окинув взглядом приборы, пилот отметил: «Высота – 900 метров, скорость – 600 километров в час. Надо побороться». Прокрутив в памяти возможные варианты, он попытался убрать выпущенную механизацию принудительно. На щелчок тумблера машина отреагировала своеобразно – индикация погасла, но дюралевые панели на левой плоскости положения не изменили.
Говорят, беда не приходит одна. Доклад летчика о возникшей проблеме руководитель полетов не услышал – в самолете отказала еще и радиостанция. Крен стремительно нарастал. Георгий Олегович вновь щелкнул тумблер механизации. Тщетно. «Снизить скорость!». Он потянул ручки управления двигателями на себя. Но крен стал еще больше.
…О чем думал летчик в кабине пикирующего, почти неуправляемого самолета? Поверьте – он не молился, не просил помощи у Бога. Вся мощь его разума была направлена на одно: как можно быстрее оценить обстановку и принять верное решение, заставить штурмовик подчиниться своей воле, не рухнуть на головы людей…
Тем временем опасная ситуация переросла в критическую. Каждую секунду самолет терял 50 метров высоты. Левая плоскость уже тянулась к земле. На высоте 600 метров штурмовик вошел в облака. Видимость резко ухудшилась. Наступил миг принятия решения – спустя несколько секунд недостаток высоты не позволит безопасно катапультироваться. Но что там внизу, по курсу пикирования самолета?
Пытаясь удержать направление движения, парировать опасный левый крен, летчик отдал ручку управления самолетом до упора вправо. Однако «Сушка» упрямо сделала полубочку влево и перевернулась на спину, ее нос опустился еще ниже. Небо и земля поменялись местами. Едва в разрыве облаков мелькнула поверхность, летчик заметил – впереди хутор. «Надо протянуть еще чуть-чуть!». В следующем облачном «окне» открылась поросшая кустарником безлюдная заболоченная низина. До земли оставалось меньше 400 метров. «Пора!». Левая рука рванула ручку катапультирования.
…Позже специалисты, расшифровав записи бортовых самописцев системы автоматической регистрации параметров полета, установят: действия летчика в аварийной ситуации были правильными. Он до последнего боролся за живучесть самолета и обеспечение безопасности на земле. Пилот катапультировался в последнюю возможную для его спасения секунду…
Но вернемся в кабину стремительно падающего самолета. Дернув «ручку» катапультного кресла, Георгий Олегович привел в действие сложный механизм этой встроенной в самолет «ракеты-спасателя». В шлеме выстрелил пиропатрон и лязгнуло «забрало» светофильтра, прикрыло лицо. Фонарь кабины сорвался и исчез, влекомый скоростным напором воздуха. В то же мгновение пулеметная очередь пиропатронов привела в движение систему притяга тела к креслу, намертво прихватила плечи, пояс, руки, выпрямила корпус пилота, подтянула голени ног под сиденье. Система катапультирования сработала штатно. Еще через десятую долю секунды реактивная сила твердотопливного двигателя выстрелила кресло с обездвиженным летчиком вниз, к земле. За половину секунды перегрузка достигла чудовищных 19 единиц. Сознание пилота отключилось.
…Пятнадцатитонный самолет, оставшись без летчика, вонзился в блюдце болотного озерца недалеко от деревни Красновцы Лидского района, в 20 километрах от аэродрома. Его фюзеляж почти целиком скрылся в грязи. Черные клубы дыма вспыхнувшего топлива взвились в небо и смешались с низкими облаками…
Летчик пришел в себя спустя несколько секунд. С усилием открыл глаза. Сквозь светофильтр шлема увидел, как плавно уходят вверх верхушки стройных сосен. Он опускался на парашюте. «Живой!». А потом его тело стала наполнять боль…
Комэска Мишаев рассказывает мне подробности аварии, а я вглядываюсь в его лицо – спокойное, волевое. Неужели и в ту минуту борьбы за жизнь оно было таким же бесстрастным? Следующая фраза Георгия Олеговича подтвердила мое предположение. Да, в кабине самолета он пытался оставаться хладнокровным. «У летчиков есть закон: сделать максимально возможное, чтобы исход ситуации был максимально положительным. Последствия неправильных действий могут стоить очень дорого», – произнес он.
Авария произошла 30 сентября на штурмовике с бортовым номером 30, а летчику Георгию Мишаеву было 30 лет. Вот такая магия чисел.
8 октября 2015 г. на торжественной церемонии вручения гвардии майору Георгию Мишаеву ордена «За личное мужество» Президент Республики Беларусь Александр Лукашенко отметил: «В наше непростое время очень важно, что в Вооруженных Силах Беларуси служат военнослужащие, способные рисковать собой ради спасения людей. Обороноспособность страны обеспечивается не только мощью оружия и уровнем подготовки личного состава. Не менее важную роль играют нравственные идеалы, морально-этические установки солдат и офицеров».
«Тщательная подготовка гарантирует результат»
25 октября 1983 г. в семье Мишаевых – командира воздушного судна Ан-24 гвардии капитана Олега Георгиевича и преподавателя музыки Ирины Петровны – родился младший сын. Отец тогда проходил военную службу в 24-й воздушной армии, его 456-й отдельный гвардейский смешанный авиационный полк базировался на аэродроме в украинской Виннице.
Мальчика назвали Георгием – в честь деда-фронтовика, кавалера трех орденов Красного Знамени и трех орденов Красной Звезды, военного летчика гвардии полковника в отставке Георгия Никитича Мишаева. Родной брат отца – Игорь Георгиевич тоже был офицером-летчиком, пилотировал военно-транспортный самолет Ан-12. К слову, и Ирина Петровна родилась в семье военного летчика.
В детстве мальчишка часто бывал на аэродроме. Отец разрешал Гере – так в семье называли Георгия – играть даже в кабине воздушного судна. Сыну сызмальства посчастливилось подниматься в небо с отцом на плановых полетах. Не раз в кабине самолета он внимательно наблюдал, как отец ведет крылатую машину.
После увольнения в запас отца семья переехала в столицу Беларуси. А в пригороде Минска – военном городке авиаторов Мачулищи – жил дедушка Георгий Никитич, окончивший военную службу заместителем командира базировавшегося там ранее 121-го гвардейского Севастопольского Краснознаменного тяжелого бомбардировочного авиационного полка.
– Я вырос в семье авиаторов, – вспоминает Георгий Олегович. – Сколько себя помню, все вокруг меня было связано с авиацией. Рано познакомился с летчиками, получил представление об их службе, традициях, радостях и бедах.
Он восхищался фронтовыми подвигами и послевоенной службой деда, который в 1942 г., приписав себе год, поступил в школу летчиков и штурманов.
– На войне дед летал на двухмоторном дальнем бомбардировщике Ил-4, позже – на B-25 «Hорт-Америкен», поставлявшемся в Советский Союз по ленд-лизу, – делится офицер. – Он участвовал в освобождении Беларуси, Польши, Венгрии, бомбил фашистское логово – Берлин. После войны, в пятидесятых годах, пересел на Ту-16, тяжелый двухмоторный реактивный самолет. Перед окончанием службы освоил дальний тяжелый сверхзвуковой Ту-22.
Немудрено, что подросток с детства впитал романтику неба и летной профессии. Его комната в квартире была похожа на музей авиамоделизма. Так исподволь и сложилось его твердое намерение стать военным летчиком. К тому же здесь, в Минске, в Военной академии Республики Беларусь, успешно функционировал авиационный факультет. Казалось – до мечты рукой подать…
– Первым, кто воспротивился моему желанию покорить небо, стали… отец и дед! – продолжает рассказ гвардии подполковник Мишаев. – Объяснение простое – они были свидетелями авиационных катастроф. К примеру, Ту-22 в авиационных частях из-за высокой аварийности прозвали «людоедом». За время его эксплуатации безвозвратно было утеряно около 70 самолетов, почти каждая пятая машина! А в каждой – экипаж из трех человек. Но летчики разбивались не только на «бомберах». Погибших не счесть… На кладбищах бывшего Советского Союза и сегодня можно встретить могилы летчиков и целых экипажей.
– Каждый родитель, безусловно, оберегает своего ребенка, – поясняет Георгий Олегович. – Потому меня отец исподволь подталкивал на иную, не летную стезю. Действовал хитро, не напрямую, даже подстраивал препятствия, чтобы отбить мое желание продолжить летную династию. Но было поздно: я уже безоглядно влюбился в небо, грезил красотой и свободой полета. Да и все надуманные трудности уверенно преодолевал.
Знаковым, поворотным в своей судьбе событием Георгий Мишаев считает разговор на одном из семейных советов, состоявшемся в Мачулищах, в доме Георгия Никитича.
– Мне было 15 лет, когда в один из весенних дней в гостях у деда встретились мужчины нашей семьи, все – летчики, – с улыбкой рассказывает Георгий Олегович. – Приближалось окончание мною 10 класса. На повестке дня стоял только один вопрос: как убедить внука, сына и племянника не идти в боевую авиацию?
Разговор завел дед. Как водится, начал издалека: вспомнил фронтовых друзей, погибших молодыми, затем прошелся по послевоенным годам, когда в мирное время разбивались самолеты и экипажи. Затем эстафету принял отец. Настойчиво убеждал сына, что настоящих мужских профессий множество. А завершил атаку на Геру дядя, Игорь Георгиевич: «Хватит уже Мишаевым небо бороздить да терпение Бога испытывать!».
Пожалуй, после такого наката другой юноша мог и дрогнуть, свернуть на иную дорогу. Но не таков был пятнадцатилетний Гера, чтобы отказаться от желанного неба. Старшие и не заметили, что в их семье вырос еще один Мишаев: такой же, как они, смелый, настойчивый и упрямый.
Георгий Олегович не помнит, что в тот день в сердцах ответил авторитетной семейной троице – здорово тогда волновался. Но мысль была такова: вы покорили небо, и я смогу! Юношеский максимализм взял верх. И бывалые летчики сдались…
Теперь юноше предстояло делом доказать верность мечте. И Георгий с присущим Мишаевым упорством «вырулил на старт». Он успешно преодолел все перипетии отбора, медицинского освидетельствования и вступительных испытаний. В 2001 г. в списках курсантов первого курса авиационного факультета Военной академии значился Мишаев Георгий Олегович.
Полетели учебные будни. Оказалось, что в жизни курсанта-первокурсника почти нет той романтики, которая рисовалась в воображении парня. Жесткий распорядок дня, служба в нарядах, уборка территории, долгие учебные занятия. А до неба было еще, ой, как далеко… Он ощущал себя скорее солдатом, чем будущим летчиком. Не раз он задавал себе вопрос: «Зачем мне это надо? Может быть, были правы родственники, уводившие меня от этой профессии?». Стало закрадываться разочарование.
Но Георгий выработал собственную психологическую формулу, которая помогла преодолеть трудности первого года учебы. Звучала она так: «Каждый прожитый день приближает меня к мечте».
Промелькнул первый «сухопутный» год. И вот, наконец, выезд в Могилевский аэроклуб ДОСААФ, на аэродром Ново-Пашково. Учебная парта – двухместный спортивно-тренировочный Як-52, созданный для первоначальной подготовки летного состава. И это не летающая этажерка, а настоящий самолет, который можно разогнать до 360 километров в час, подняться на четырехкилометровую высоту! Вот они – долгожданное небо, упоение полетом, полнота чувств…
Тщательная подготовка гарантирует результат: всего через полтора месяца курсант второго курса Георгий Мишаев выполнил свой первый контрольный вылет на «Яке».
«От простого – к сложному»
После выпуска из Военной академии лейтенант Мишаев был направлен для прохождения военной службы в 927-ю истребительную авиационную базу, в Березу Брестской области. Ему присвоили классную квалификацию «летчик третьего класса».
– Вскоре меня включили в программу подготовки летчиков-выпускников на второй класс, – вспоминает Георгий Олегович. – Временно перевели в Лиду, в учебно-тренировочную авиационную эскадрилью 206 шаб, где я восемь месяцев летал на Л-39.
Офицер успешно выполнил летную программу и получил классную квалификацию «летчик второго класса». В Березу он вернулся с повышением – на должность заместителя командира авиационного звена 927 иаб. Но теперь его тянуло назад, в Лиду.
Там, в древнем живописном городе на берегах Лидеи, жила очаровательная девушка Наталия, с которой он встретился совершенно случайно. Короткое знакомство не выходило из головы. Мобилизовав лидских друзей, он вскоре заполучил заветный номер телефона. И «атаковал» красавицу по всем правилам летчика-штурмовика. В 2008 г. они поженились.
Тогда же старший лейтенант Мишаев обратился к командованию с рапортом о переводе для прохождения службы в 206 шаб, в Лиду. Просьбу летчика удовлетворили. В 2010 г. в семье Георгия и Наталии родился первенец. Малыша назвали в честь прадеда – Никитой. Сегодня Никита уже школьник, он, как когда-то его отец, увлекается авиамоделизмом и… все чаще заглядывается на пролетающие в небе самолеты. Мишаевская порода!
2014 год. Авария Су-25 на полгода выбила Георгия Олеговича «из седла». Наступил следующий, 2015-й. В тот год 116-я гвардейская штурмовая авиабаза приняла на вооружение новейшие Як-130. В воинской части формировали новое подразделение – учебно-боевую авиационную эскадрилью. Гвардии майора Георгия Мишаева назначили на должность начальника штаба – заместителя командира этой эскадрильи. В 2016 году в семье родился второй сын, Матвей.
Вернувшись к выполнению полетов, летчик вновь задышал полной грудью. Предстояло освоить четвертый в летной карьере тип самолета. Это значит – начать все заново.
– Первые же полеты с инструктором на «Яке» приятно впечатлили, – не скрывает Георгий Олегович. – Высокая маневренность, скоростная динамика, возможности пилотирования, спектр применяемых на самолете авиационных средств поражения были значительно выше, чем у тех самолетов, на которых я летал раньше.
Он гонял «Як» на всех доступных скоростях и режимах, поднимал его на потолок в 12 тысяч метров, выше трасс пассажирских авиалайнеров, где на фонаре кабины в полете образовывалась корка льда, откуда как на ладони были видны Гродно и даже Вильнюс.
– Летчик ограничен лишь уровнем собственной натренированности и возможностями самолета, – говорит офицер. – И потому каждый из нас стремится к высшим пределам мастерства, к тренировочным полетам. Только тогда нас допускают к отработке составленной самим летчиком программы, и мы можем свободно пилотировать крылатую машину, самостоятельно оттачивать летное мастерство.
«Разгон… разбег… отрыв… шасси на уборку… набор высоты… вираж… боевое применение… марка на цели… бомба легла точно в цель…». Летчик рассказывает увлеченно, сыплет терминами, а я пытаюсь понять, что же это для него такое – летать? «Прекрасный вид из кабины… проплывающая земля… облака… единение с машиной… позитив после отлично выполненного задания…». Знакомый дальнобойщик как-то эмоционально рассказывал мне о городах и странах, в которых побывал, и никогда – об удовольствии крутить баранку.
И вдруг я понял: пилотирование самолета – это высшее удовольствие, доступное человеку, рожденному, увы, без крыльев. И далеко не каждый может стать птицей в стае пилотов. Положить годы труда, тренировок, отказаться от многих земных удовольствий… Все это – ради упоения полетом. Но оно того стоит!
В 2017 г. гвардии майору Георгию Мишаеву присвоили классную квалификацию «летчик первого класса». К этой высокой профессиональной планке он шел 10 лет!
В 2018 г. офицер вновь поступил в Военную академию Республики Беларусь, уже на факультет Генерального штаба Вооруженных Сил, стал слушателем оперативно-тактического уровня. А после завершения учебы гвардии подполковник Георгий Мишаев был назначен на должность командира учебно-боевой авиационной эскадрильи 116 шаб.
…19 мая 2021 г. навсегда останется черной датой в истории 116 шаб. В тот день ценой своих жизней предотвратили трагедию в Барановичах подчиненные Георгия Олеговича – гвардии майор Андрей Ничипорчик и гвардии лейтенант Никита Куконенко. Настоящие герои, офицеры, летчики. Близкие ему по духу и образу мыслей люди…
И я вновь вернулся к началу нашего разговора, к 30 сентября 2014 г. Несмотря на высокую оценку его действий в ходе той аварии и награждение орденом, гвардии подполковник Мишаев героем себя не считает.
– Думаю, на моем месте каждый летчик поступил бы так же, – сдержанно произносит он. – Каждый пилот всеми силами стремится вернуть авиационную технику на аэродром посадки, обеспечить безопасность людей на земле.
Это нравственная и профессиональная установка всех наших летчиков.
– В моей жизни количество взлетов уже никогда не сравняется с количеством посадок, – замечает Георгий Олегович. – Это судьба.
* * *
Гордое мужское имя Георгий произошло от древнегреческого имени Георгиос, означающего «земледелец». Но Георгий Мишаев не возделывает землю, он – пахарь неба. И в этом труде он догнал и деда, и отца, и дядю – всю троицу, чинившую когда-то козни на его пути в небо.
Любимый художественный фильм комэски – «В бой идут одни «старики». Помните последние слова старшего лейтенанта Сергея Скворцова? «Ребята, будем жить!». А жить – надо, и жить Георгий Олегович будет: летать, растить детей, ставить на крыло молодых летчиков, бороться за высшее достижение летного состава – классную квалификацию «летчик-снайпер». Имя, фамилия и клятва на верность Родине обязывают.