То, что все мы все переживаем сейчас сами и наблюдаем у других, называется – острый стрессовый ответ. Так организм реагирует на любое катастрофическое событие, которое угрожает нашей безопасности.
Организм реагирует.
Не голова, не сознание, не то, что мы привыкли считать «разумным собой».
А эндокринная система, гормоны, сосуды.
Система эта древняя, поэтому реакции очень сильные, трудно управляемые и направленные на выживание. А не на то, чтобы мы выглядели приятными людьми.
И мы можем выглядеть неприятно.
У кого-то из нас начинается ажитация, судорожная активность, им требуется куда-то бежать, кричать, выступать. Им нужен план и график, даже если они начерчены на воде.
Кто-то испытывает в первые часы и даже дни душевный подъем и азарт. И это, опять же, не безумие, это реакция организма на адреналин и дофамин.
Но чаще мы впадаем в гнев и ярость, мы ищем врага, мы раздражаемся на близких, на любую самую мелкую мелочь, на любое их несогласие с нами. Потому что в экстремальной ситуации нам важно, чтобы близкий бежал с нами в одну сторону и примерно с одной скоростью.
Это инстинкт.
Кого-то накрывает тревога и паника, и он вообще неспособен ни думать, ни работать, ни отлипнуть от новостей. Те из нас, кто так реагирует, быстро истощаются, много плачут, и вообще их реакция больше всего похожа на то, как мы представляем себе типовое «отчаяние». И она тоже нормальная.
А кто-то внешне демонстрирует безразличие – и действительно до какого-то момента не ощущает ни злости, ни тревоги. Эта психологическая защита называется «изоляция аффекта». Эти люди могут спокойно работать, читать – за счет того, что психика их в этот момент совершает ненулевое усилие, чтобы не допустить до себя страшные новости.
Все в порядке, говорят они.
Сейчас пошумят и успокоятся, просто не надо выебываться.
Никакой опасности нет.
Журналисты все выдумывают, цены не поднимутся, границы не закроются.
Мы большие и сильные, мы в безопасности.
Это не «нездоровая» реакция, а всего лишь одна из спектра возможных.
Она бережет психику, как новокаиновая блокада.
Она даже хороша на войне, потому что позволяет в первые часы и дни собраться и действовать. Потом, конечно, накроет и их.
Но бесим мы друг друга просто невыносимо.
Те, кому хочется бежать, кричать и выть, считают остальных равнодушными идиотами.
Кто хочет обняться с близкими и разделить общее горе - дико обижаются, если близкие отстраняются со словами «что толку рыдать, надо действовать».
Кому нужен план, хоть какой-то план бегства – бесятся на тех, кто застывает в неопределенности и выжидает.
Кто прячется в повседневные рутины - считают остальных опасными психопатами. И со злостью говорят «не разводите панику на пустом месте».
Мы часто не совпадаем с близкими в стрессовых реакциях. Вообще-то чаще не совпадаем, чем совпадаем.
Что важно помнить?
Что острую стрессовую реакцию не перекроить по собственному желанию. Какая есть, такой и пользуемся.
Что острая фаза длится 2-3 недели, дольше психика просто не может пребывать на максимуме напряжения.
Дальше включаются предохранители, наступает естественный спад и очень неприятное истощение. Но зато и мозги (то есть кора больших полушарий) потихоньку включаются, а гормональное наваждение отступает.
Нам нужно как-то пережить эти 2-3 недели, потом адреналин схлынет. И с близкими станет немного легче договориться.
Из хорошего – адреналин отлично подстегивает иммунитет, и вообще все системы организма работают на максимуме.
Правда, есть точки спада – 5, 12 и 21 день.
В этих точках организм истощается, силы временно заканчиваются, мы проваливаемся в темную яму, где ни в чем нет смысла.
Может обостриться что-нибудь хроническое или просто что-нибудь заболеть.
И тут нужно как-то очень аккуратно с собой.
5 день войны мы пережили, следующее тонкое место – 12 день.
Ждем, готовимся.
Из любопытного – женщины адаптируются в критических ситуациях в разы быстрее и лучше мужчин. Научно доказанный факт.
Поэтому не ждем сильного мужского плеча.
Действуем.
Спасаемся.
Верим собственной интуиции, она не подведет.
«Такие дела»