17.03.2022
Россия стремится к разгрому противника не в ходе крупного решающего боя, а через более глубинные действия.
В моем раннем анализе русско-украинского конфликта я задавался вопросом о краткосрочных целях России и оставался озадаченным тем, чего она могла бы достичь на Украине в ходе продолжающихся военных операций.
Мне представлялись возможными три сценария:
- Демилитаризация страны с последующим выводом российских войск… и что дальше? (Украина остается яблоком раздора);
- Аннексия всей страны: «болото», подобное Афганистану (!);
- Аннексия отдельных пророссийских территорий, несомненно, наиболее рациональное решение.
Несмотря ни на что, я не мог ясно видеть всю ситуацию, и мне казалось, что Россия рискует оказаться в тупике.
Информационная война проиграна, правда?
Но я ошибался, потому что, как и у большинства западных аналитиков, мой подход был неправильным. Действительно, ограничиваться Украиной – это слишком мало, слишком регионально, недостаточно интернационально-глобально. Точно так же ссылка на речь Владимира Путина о его желании «демилитаризовать» и «денацифицировать» Украину не принимает во внимание маскировку (мистификацию), которая является неотъемлемой частью российской стратегической мысли.
Мы быстро пришли к выводу, что президент Украины Владимир Зеленский взял верх с точки зрения имиджа и коммуникаций, а русские пренебрегли этим аспектом, оказавшись заложниками совершенно враждебного мирового общественного мнения. Москва будто уже проиграла информационную битву.
Если президент Зеленский действительно демонстрирует большое мастерство в плане имиджа и коммуникации, учитывая, что Владимир Путин пренебрег этим аспектом, то и здесь он представляет собой очень западную точку зрения, в значительной степени находящуюся под влиянием основных средств массовой информации и их манихейского видения. «Зло», которое погружает нас в голливудский блокбастер с Брюсом Уиллисом в главной роли!
Противник – система, а не страна
Итак, если рассуждения только с точки зрения «украинской цели» окажутся слишком короткими и если русские не пренебрегли информационной войной, то какой стратегический анализ является наиболее подходящим для понимания ставок этого конфликта? Прежде всего запомним, что географически Россия есть страна-мир (в броделевском смысле). Ни Западная Европа, ни Соединенные Штаты не являются таковыми. Таким образом, русская стратегическая мысль разворачивается на макропространственном и макрокультурном уровне. Она опирается на достижения предшественника, советское стратегическое мышление, разработавшее и концептуализировавшее то, что называется оперативным уровнем войны, который больше не нацелен в первую очередь на тактические военные объекты (войска, техника, инфраструктура и т. д.), а на противника как на систему.
Оперативная мысль не рассматривает врага с строго военной точки зрения, в отличие от классической доктрины Клаузевица, направленной на уничтожение вооруженных сил противника в великой битве на уничтожение, рассматриваемой как ключ к победе. Советская, а затем и российская оперативная мысль подходит к противнику системно: она стремится к его разгрому не в ходе крупного решающего боя, а через более глубинные действия.
Термин «глубина» не обязательно относится к оборонительному военному аппарату противника (укреплениям, узлам тылового обеспечения, коммуникационным сетям), но действительно ко всем политическим, социально-экономическим и культурным структурам, а также к инфраструктурам. Эта «глубина» касается как географии, так и коллективной психологии противника. Поэтому преследуемая цель редко предстает как нечто частное, она целостна.
Беспомощность НАТО
Что это значит в данном ключе? Россия не ищет простого контроля над непокорным соседом, она является «системным врагом», для того, на кого она нацелена, конкретно показывая ему, что она не только готова, но прежде всего способна вести войну, в том числе и ядерную. Этим системным противником, очевидно, является НАТО, чья воинственная риторика обратно пропорциональна его скудным военным ресурсам.
Эту беспомощность Россия смогла наблюдать во время войны в Сирии (с 2011 года), где возможности западного вмешательства ограничивались отправкой нескольких контингентов спецназа для поддержки курдских ополченцев. Российские подразделения, находившиеся в Сирии, кроме того, взяли в плен нескольких членов этих подразделений (американцев, британцев и французов), а «контрактники» пророссийской группы «Вагнер» с некоторым успехом «общались» с американским спецназом. Таким образом, Россия смогла получить очень конкретное представление о жестких оперативных ограничениях НАТО и о неспособности Атлантического альянса провести крупномасштабную военную операцию из-за нехватки живой силы и материально-технического обеспечения.
Исходя из этого, Владимир Путин и его штаб смогли спланировать свою операцию в Украине, которая является всего лишь полем боя, то есть местом, где происходят военные действия, направленные, однако, на другие цели.