Лишь пару слов О вечной теме:Неси любовь –И встанет время.

Рассказы

Баламут

Село всегда жило подсобным хозяйством. По весне всем надо было покупать на откорм цыплят, утят, поросят. Самым удачным месяцем считался март. Поросята, рождённые в январе, редко болеют и к следующей зиме набирают приличный вес. В шестидесятых годах двадцатого столетия в селе холодильников не было. Свиней забивали к зиме, а в тёплое время питались мясом кур, гусей и уток. Возле колхозной конторы слышен разговор.

- Кто продаёт поросят?

- Продавал кто-то в начале улицы Красной. Только надо быстро ехать забирать, иначе не успеешь.

- Кому нужны поросята? - спросил проходивший мимо Иван Иванович Лесников, бригадир 1 бригады колхоза. Его быстро обступили несколько человек.

- У кого поросята?

- Есть у нас, - сказал спокойно бригадир.

- Сколько им дней?

- Завтра будет два месяца.

- А как их побыстрей забрать?

- Да хоть сейчас забирайте, жена сегодня дома, и мы никому ещё не обещали.

- А кабанчики есть? - спросил ездовой Степан.

- Четыре кабанчика и две свиночки, - ответил бригадир и вошёл в контору.

К вечеру у дома Лесниковых остановилась бричка. Это подъехал Степан Маяцкий с кумом и братом. Все подошли к калитке и стали звать хозяйку. Она вышла.

- В чём дело?

- Иван Иванович обещал нам поросят двухмесячных.

- Каких поросят?

- Он нам сказал, у вас свинья привела четыре кабанчика и две свиночки.

- Нет у нас никаких поросят, - сердито ответила хозяйка. - Сучка привела четыре кобеля да две сучки, теперь не знаю, что с ними делать.

- Опять посмеялся баламут, - сказал Степан, и вся компания пошла к телеге. Долго ещё слышно было их чертыхания, пока повозка не скрылась в ближайшем переулке. Позже приехал домой Иван Иванович.

- Что же ты заставил меня моргать перед людьми, - встретила недовольно жена.

- Так я же пошутил, - невозмутимо ответил бригадир. - Давай есть, я так проголодался. - Поужинав Иван Иванович вышел в двор. Увидев соседа, подошёл к забору и позвал его:

- Леонтьевич, ты знаешь, я на нашей улице насчитал 17 примаков. Скоро и нам, крепким хозяевам, придётся возле калитки разуваться.

В один жаркий полдень Лесников заехал проверить, как идёт строительство овчарни.

На объекте было тихо и ни души. Но бригадир знал, где рабочие. Знал, что будут обедать с водочкой, и поэтому выбрал это время. Все строители сидели в тенёчке, разложив на газетах закуски, и только открыли бутылку водки. Ему и предложили первую. Бригадир, для порядка, сказал, повысив голос:

- Водку, в такую жару, стаканами? - Потом тише добавил. - Ну, хорошо, наливай.

Лето, полевой стан бригады. Послеобеденное время, жара. Август, больше месяца ни одного дождика. В стане тихо, все в поле, лишь двое рабочих ремонтируют трактор. Да в небольшой конторке находятся бригадир и бухгалтер. Ивану Митрофановичу за 60 перевалило. Уже лет 10 работает на этом месте под руководством Ивана Ивановича. Комнаты бригадира и бухгалтера находятся рядом. Духота. Двери обоих помещений открыты. Бригадиру слышно, как скрипят полы в соседней комнате, если Иван Митрофанович по ней ходит. Как-то ему показалось, что бухгалтер подслушивает его разговоры по телефону. Стал прислушиваться и убедился в этом. Каждый раз, когда он снимал трубку, в соседней комнате слышался скрип полов. Повторялось это не раз и, похоже, слушал бухгалтер у двери. После разговора скрип опять повторялся, как будто Иван Митрофанович уходил от двери к своему столу. Иван Иванович решил его проверить. Он поднял трубку и начал говорить, прислушиваясь к звукам в соседней комнате. Он отчётливо слышал скрип, представляя, как его подчинённый идёт к двери. Вот звуки затихли, - значит его слушают.

- Алё, Полина, тут такое дело. Оказывается, у нас рядом с полевым станом столько рыбы, а никто об этом не знал. Где? Да 300 метров, не доезжая бригады, справа от дороги. Да, да, небольшое озерцо, и каждый день все ездят мимо. Конечно, я послал парней за бреднем. Смотри же, никому там не рассказывай. Да, и главное, резервуар для воды помыть. Как зачем?

Рыбы там несколько тонн будет. Соли( я без тебя догадался) привезу 500 килограммов.

Бригадир ещё что-то говорил, а мимо его двери спешно промелькнул и выбежал из конторки Иван Митрофанович. Теперь Иван Иванович наблюдал весь спектакль из окна. Бухгалтер подбежал к трактористам. Те, спешно собравшись, быстро уехали в сторону ближайшего хутора. Скоро трактор с тележкой вернулся. Бухгалтер уехал с ними.

Недалеко от полевого стана был неширокий водоём. Уровень воды не превышал 20

Сантиметров. Да ила ещё с полметра. А в отдельные годы оно и вовсе пересыхало. Меж тем наши рыбаки подъехали к водоёму и торопливо начали тралить его дно. Первый раз вытащили - пусто.

- Поторапливайтесь , парни, рыба, наверно, успевает уйти из бредня, - сказал бухгалтер.

- Тяжело тащить. Больше чем по колено застревают ноги, - ответил Дариинов Николай. Меж тем солнце подходило к закату. Техника возвращалась с полей. Многие останавливались, пытались узнать, что происходит.

- Иван Митрофанович, что они тут делают?

- Рыбу ловят, спокойно ответил бухгалтер.

- Какую рыбу, если здесь даже лягушки не живут.

Одни о чём-то говорили, другие стояли в стороне, третьи просто смеялись над ними. Рыбаки наши стали сматывать бредень и вышли на сушу. Перемазанные чёрным илом, уставшие от тяжёлой и бесполезной работы, от насмешек, они молча уехали. Но от молвы не убежишь. А озеро с той поры стали звать Дарииново.

Розыгрыш

Стояла обычная для конца июля погода. И если где-то она может быть дождливой, влажной, то в степях она бывает сухой и жаркой. За день всё вокруг так накаляется, что за ночь не успевает особо охладиться. Под утро только заснёшь, а на востоке опять появляется источник тепла и света. Часам к десяти жара берёт своё. Пик жары приходится часов на шестнадцать. Всё живое старается не появляться на открытой местности и обычно отсиживается в укрытии. Голова не может думать ни о чём, кроме воды и тени. Всякая жизнь в степи замирает. Стоит такая тишина, что звон цикад отдаётся гулом в голове. И вдруг - кажется, послышалось какое-то ворчание. Всё замолкает и слушает, даже насекомые останавливают свой стрекот. Потом урчание становится явным, а на горизонте появляется тёмная полоска, хотя небо вокруг ещё чисто. Постепенно полоска на горизонте становится шире и уже гром начинает всё громче напоминать о себе.

Неожиданно налетел резкий прохладный ветер, прогнавший лёгкую пыль. И почти следом полетели редкие крупные капли, перешедшие в град. К граду всё добавлялись капли дождя и наконец превратились в сплошную стену воды. Этот степной шторм, то стихая, то усиливаясь, гонимый ураганным ветром, превратил степь в сплошной водоём с причудливыми разносторонними течениями. Вода стекала в низины, образовывая небольшие речушки. Вся эта мутная и шумящая масса устремилась в овраг. Внизу овраг был перекрыт грунтовой плотиной. Уже уровень воды сравнялся с верхом плотины, а дождь всё лил. Постепенно ветер стал стихать. Да и дождь пошёл на убыль, а затем и вовсе перестал. И только звуки журчащих потоков ещё некоторое время напоминали о ливне.

Через час выглянуло солнышко, подул лёгкий ветерок. То ли ветерок разогнал тучи, То ли солнышко их растопило, только вскоре небо стало чистым, ветерок местами подсушил землю, и всё вокруг опять ожило.

Суслик вылез из норы, озираясь по сторонам. Затем юркнул опять в нору, но через минуту вылез, убедившись, что ему ничего не угрожает. Встал столбиком возле норки и начал посвистывать. Следом появились и другие, составляя своеобразный хор. Они с радостью сообщали друг другу, что уцелели в ужасном потопе. Казалось бы, эти зверьки должны были все потонуть. Но они живы. Просто суслики способны закрывать нору своей задней частью. Также могут забивать её глиной.

Тёплая летняя ночь высушила все дороги, и о ливне напоминали только небольшие лужи, блестевшие вдоль просёлочной дороги. Андрей, проезжая утром пониже плотины, вдруг боковым зрением заметил лёгкое волнение воды в кювете, заполненном водой.

- Показалось, что ли? - подумал Андрей. Он вышел из машины и подошёл к одной из луж. Взмахнув рукой, увидел всплеск перед собой.

- Это, конечно, рыба, но откуда, если вчера здесь было сухо? Плотина. Точно. В верхней части промоина. Теперь понятно откуда здесь рыба - из пруда.

Андрей Козлитин работал водителем у директора совхоза. Его начальник уехал в район один на другой машине, и он был почти свободен, если не считать смену масла в «Волге». Съездив быстро домой, Андрей переоделся и вернулся к пруду, где небольшим сачком быстро выловил несколько вёдер рыбы. Улов он отвёз домой и высыпал в резервуар с водой. Бак на несколько сот литров стоял возле дома и предназначался для сбора дождевой воды. Воды после дождя в нём хватало. Андрей приехал в гараж, где занимался техобслуживанием и мойкой автомобиля до конца рабочего дня. Затем загнал авто в бокс и ушёл домой. Проходя мимо двухэтажной конторы, он обратил внимание на лужи, недалеко от здания, и в его сознании мелькнула одна мысль.

Наутро Андрею предстояло менять резину на «Волге». Шины должны были привезти только в десять. Потому он не спеша пришёл в гараж на полчаса позже. Взял ведро и вышел со двора гаража к ямам с водой, которые находились напротив окон конторы. Все лужи были неширокие и неглубокие. Это были давние следы буксующих грузовых машин. Андрей выбрал самую меньшую и ближнюю к себе яму. Засучив низ брюк до колена, зашёл в воду. Только он ступил в лужу, как кто-то скользкий юркнул из-под его ноги. Андрей присел и начал медленно двигаться вдоль углубления, держа руки с растопыренными пальцами. Как только почувствовал чьё-то лёгкое прикосновение, прижал руки ко дну. Затем быстро выбросил рыбу на сухое место. Перед ним прыгал крупный гибрид не менее полкило. Наш герой вошёл в азарт. Он то двигался вперёд, то резко разворачивался назад и, поймав рыбу, выбрасывал её из воды. Через несколько минут вода в луже так перемешалась с грязью, что оставшаяся рыба всплыла на поверхность, и Андрею не составило труда быстро выловить остальную. Он посмотрел в сторону ведра. Там лежало больше десятка гибридов величиной с крупного карася.

Меж тем в конторе заметили всё это.

- Что он потерял в этой луже?

- Смотрите, какую рыбину поймал.

- Ещё одну выловил, похоже, не последнюю.

- Так чего же мы ждём?

- Ведро, мне нужно ведро.

Собрав полное ведро рыбы, Андрей только сейчас заметил, что мимо него бегут люди с вёдрами, тазами. Мужчины уже прыгали в лужи и пытались поймать рыбу. Женщины сначала осторожно входили в воду, но и их захватил азарт охоты. Все были уверены, что рыбы здесь полно. Многие только что видели, как Андрей выбрасывал рыбу из воды, как унёс полное ведро рыбы. Суматоха стояла невероятная. Главный бухгалтер, Стелла Власовна, направляла действия женского коллектива.

- Галина, держи руки ближе ко дну. А вы, девочки, в одном месте не толкайтесь, попробуйте в другом. Да не стойте, шевелитесь, а то ничего не достанется.

А главный зоотехник, Борис Борисыч, всем подчинённым вручил по мешку и обозначил каждому отдельную лужу. В одну лихо вошёл сам и плюхнулся на живот.

- Делай, как я, и шевелись, - скомандовал главный. Зоотехники организованно двинулись по лужам. Убежать или проскочить мимо Борисыча было невозможно. Своим круглым животом он тралил по самому дну, а его широкая спина еле помещалась в выемке. Все старались поскорее поймать рыбу, торопились, поэтому вода в лужах была так взболтана, что больше напоминала глиняный коктейль, нежели воду. Так как рыба никому не попалась, некоторые советовали поменять тактику.

- Послушай, от такого шума, может, рыба зарылась в ил?

- Так покопайся в иле.

- Ну вы покопайтесь, а я немного отдохну.

- А может, надо подождать, пока осядет грязь?

- Ну выходим, а может, за сачком сходить?

Постепенно все стали останавливаться. Посмотрев на других, вдруг увидели самих себя, перемазанных грязью. Одежда каждого участника «рыбалки» была грязной ровно настолько, насколько рьяно каждый проявил себя в этом массовом «мероприятии».

- Удивительно, но никому не попалась ни одна рыбка.

- Но Козлитин ведь целое ведро наловил.

- И даже не замарался?

- Значит, всё предусмотрел.

- Что предусмотрел?

- Разыграл он нас, вот что. Андрея что ли не знаешь? Да и откуда здесь рыбе взяться? Вчера ещё здесь и воды - то не было. Под вечер только дождь прошёл.

Стали искать Андрея, но его нигде не было. Зная шутливый нрав Козлитина, все поняли, что это его очередной розыгрыш. Все стали потихоньку расходиться по домам, чтобы помыться и переодеться, на ходу подшучивая друг над другом и удивляясь, как это он сам, зная Андрея, мог клюнуть на его, казалось бы, невероятную шутку.

ЭКЗАМЕН

В те далёкие послевоенные годы страна нуждалась в рабочих руках. Поднимать надо было всё: строить дома, восстанавливать сельское хозяйство, перестраивать промышленность на мирный лад. Нехватку людей всё успешнее подменяла техника. Предприятиям не хватало технически грамотных специалистов. Особенно это заметно было на селе, где остро нужны были механики, заведующие гаражами. И было решено выделять из рабочих данных предприятий наиболее способных и инициативных на эти должности.

В число таких попал и Укол Кузьмич. Он был значительно старше других. Образование имел только начальное, но отличался завидным трудолюбием, каким-то чутьём при ремонте техники и безукоризненной исполнительностью. В рабочем коллективе его уважали. Кузьмич был фронтовиком, но о своей войне говорить не любил. Трудно было ему переживать вновь то, с чем столкнулись попавшие на самую жестокую из всех войн. Характер его, на удивление, был спокойным и доброжелательным. Он с радостью помогал каждому, не считаясь со временем и силами. Так общим собранием колхоза Укол Кузьмич был избран механиком колхоза. Руководил Кузьмич своим коллективом уверенно. Что-то он знал из практики, что-то делал интуитивно, а то и вовсе наугад.

- Скажите, Кузьмич, как отрегулировать фары?

- Левую направляешь на правую обочину, а правую фару на левую.

По грунтовым дорогам и в степях эта регулировка оправдывалась. Шире был обзор и раньше можно увидеть препятствие, объехать его. Это механик знал из практики. Если вопросы были сложнее, он направлял шоферов к инженеру.

Через какое-то время в колхоз приезжает комиссия - проверить соответствие занимаемой должности технических специалистов. Председатель колхоза заранее переговорил с председателем комиссии о незаменимости Укола Кузьмича и просил не задавать ему сложных вопросов. Наступает очередь держать экзамен нашему герою. Когда вошёл Кузьмич, к нему подошёл один из членов комиссии.

- Назовите нам основные задачи техники безопасности.

Наш механик задумался. Проверяющий, увидев его замешательство, решил успокоить.

- Ответьте своими словами.

- Я это так понимаю: если что взял, то положи на место. А то ведь так инструмента не напасёшься.

Давно уже нет прекрасного человека, ветерана. Но иногда ночью на шоссе попадаются едущие навстречу мне автомобили, у которых левая фара светит на правую обочину, а правая фара на левую обочину. Вот и думаю: «То ли эти водители живут в глухих степях. То ли ещё жива наука Кузьмича в его учениках».

ОПАСНЫЕ ЗАБАВЫ

Как-то перед самой войной 1941 года в колхоз имени Кирова привезли двоих пареньков из детдома. Приехал с ними сопровождающим немногословный капитан милиции с просьбой трудоустроить юношей, которым к этому времени исполнилось по восемнадцать лет. Просьба была чистой формальностью, потому как перед этим уже звонили из райкома. Определили их помощниками к кузнецу в первой бригаде. Ночевали они при кухне, где помогали кухаркам и были в тепле. Постепенно парни привыкли в новом коллективе. Матвей был пареньком тихим и безотказным. За кротость и трудолюбие и, стараясь приласкать сироту, его все звали Матюшей. Прислушивался он к словам кузнеца, который учил его и работать, и жить.

- Не любят люди людыря да пьяницу, сплетника да нытика. Злостью лишь болезни наживёшь. Уважают настоящего мастера.

- Я хочу быть хорошим кузнецом, - быстро выпалил ученик, и глаза его засветились радостью.

- Многие хотят, да не многие ими становятся, - кузнец немного помолчал, как будто что-то вспоминая.

- Запоминай всё, как я делаю, что я сказал, и догадайся, что я ещё мог сказать. Тогда из тебя выйдет настоящий мастер. Металл, как и люди, разный бывает, и к каждому надо найти подход. Иногда его даже уговаривать приходится, - Учил парня Иван Степанович, мужчина лет около 30 - лучший в колхозе кузнец.

Вечерами Матвей часто помогал молодой кухарке Анне. Она была чуть старше его, но уже была всеми уважаемая кухарка. Все хвалили выпеченный ею хлеб и приготовленные блюда. Возле неё всегда было много желающих натаскать воды или хоть немного поговорить с нею. А бригадир уважительно звал кухарку Герасимовной. Матвей прислушивался и к её словам, помогая понемногу утром и вечером.

- Уважай старших, не таи обид, прощай всех. У кого-то может проблема, кому сейчас легко. А в душе любой человек добр, только надо к каждому с добром.

Второго паренька все звали Верпека. Он страдал косноязычием. Когда спросили имя, он промычал что-то невнятное, но всё необычное люди запоминают особенно быстро. Так и стали их звать Матюша и Верпека.

Грянула Великая Отечественная война. Много мужчин ушло защищать свою землю от фашистов. Ушёл на войну и кузнец Иван. Теперь кузнечные работы должен был выполнять Матвей.

- Они же того, слегка не догоняют, как им доверить кузню?

- А кого же поставишь, Матвей хоть чему-то научился.

- Так, может, к нему кого-то взрослее прикрепить?

- Нет, они с Верпекой быстрее поймут друг друга.

Весь тыл тогда работал на пределе, обеспечивая фронт всем необходимым. Ушедших на фронт мужчин заменяли женщины и подростки по всей стране. Трудились не покладая рук и наши парни. К концу войны Матвей уже выполнял все необходимые кузнечные работы.

После разгрома фашистов под Сталинградом наши погнали их на запад. По окончании боёв всюду валялось много оружия, снарядов, стояли подбитые танки. Некоторые подростки натаскали домой снарядов от пушек. Братья Гавриловы притащили домой пулемёт и ночью стреляли трассирующими пулями. Хорошо только то, что жили они возле речки и никого не поранили. Группа подростков облепила танк, кто-то залез внутрь. Один паренёк заглядывал в ствол. Кто-то внутри танка что-то дёрнул и танк выстрелил. Погиб один мальчик и несколько было ранено. На другой стороне села подросток решил застрелить кота из винтовки, но случайно застрелил своего товарища.

Матюша и Верпека всегда были вместе. Они тоже не остались в стороне от этих событий.

- Давай натаскаем снарядов.

- Зачем они нам?

- Сделаем пушку и поедем на охоту, представь, сколько уток набьём?

- Точно. Пусть все увидят, сколько мы уток привезём.

Натаскали они снарядов, разрядили их. Затем они долго отливали пушку. Пушка - это, конечно, громко сказано. Лили они из всего, что могло плавиться в их условиях. И вот пушка времён средневековья готова. Изготовили ведро дроби. Закрепили в задней части повозки ствол. Осталось только доставить пушку к озеру: они вчера видели там много уток.

- Лошадь нужна, - сказал Верпека.

- Лошадей нет, все на фронте.

- Тогда быка или верблюда.

- Бык медлительный.

Они попросили верблюда для подвозки металла к кузнице, а сами отправились на охоту. Подъехав к водоёму, парни увидели большую стаю уток. Чтобы не пугать птиц, они не доехали к самому берегу, развернули повозку, нацелили пушку.

- Всё озеро наше, - сказал возбуждённый Матвей. Они набили в ствол ведро артиллерийского пороха. Затем в ствол было отправлено не менее ведра картечи. Для запала Матвей приготовил кусок верёвки, смоченный керосине. Оценив расстояние до ближайшей траншеи, он скомандовал напарнику: «Зажигай!» Верпека чиркнул спичкой, и они стремглав метнулись к укрытию. Осторожно выглядывая из траншеи, долго смотрели на догорающий фитиль, потом опустились пониже. Ожидание залпа, охотничий азарт, гордость за себя - всё пронеслось в голове у парней.

Они ждали выстрела, но всё равно он произошёл неожиданно. Непроизвольно парни пригнулись к самому дну укрытия. Взрыв был такой силы, что их на время оглушило. Но они быстро выглянули, услышав душераздирающий крик верблюда. Животное убегало, утаскивая за собой остатки разорванной телеги. Не пробежав и сотни метров, верблюд упал замертво. Парни подбежали к нему. Помочь животному уже было невозможно. Из двух горбов один был оторван. Вся задняя часть была изуродована. Охотники подбежали к берегу озера. Вся гладь водоёма была пуста, а на берегу лежал один убитый кулик.

РЫБАЦКИЕ ИСТОРИИ

Иван в семье был самым младшим из семерых детей, ему только исполнилось шесть лет. Старший, Михаил, уже был женат. Жили все одной большой семьёй. В те голодные годы не выжить было поодиночке в степи. Из стройматериалов, кроме глины и камыша, в тех местах больше ничего и не было. Поэтому в степи построить отдельно дом сыну могла не каждая семья. Чтобы отделить сына, надо было дать ему лошадей, корову, овец и прочее. Ели также все вместе. Герасим, отец семейства, привёз арбузы, он был при колхозной пасеке, которая стояла рядом с бахчой. Арбузы ещё только начинали спеть и были пока дефицитом. Иван нетерпеливо ожидал, когда же можно будет есть арбуз. Михаил заметил его нетерпение.

- Ванька, а ты съешь сам весь арбуз?

- Конечно, съем.

- Так он же крупный, неужели съешь?

- Съем, съем, - ответил Иван, заёрзав на лавке.

- Ну, смотри, только не съешь, - сказал Михаил и присел рядом с Иваном. Все остальные члены семьи молча наблюдали, чем всё это кончится. Иван жадно набросился на арбуз, но, не съев и третьей части, ел,но стал поглядывать по сторонам. Михаил был начеку. Ванюша вдруг сорвался с места и кинулся наутёк. Михаил побежал за ним. Мальчик побежал вокруг база, но споткнулся и упал. Тут его и настиг Михаил. Ваня заплакал.

- Ну, что ты смалился, оставь ребёнка в покое, - сказала Варвара, жена Михаила, и прижала мальчика к себе, успокаивая его.

- Так я же пошутил.

- Тебе шутки, а у ребёнка слёзы. Пойдём, Ваня, никто тебя не обидит.

Прошло несколько лет. Иван пришёл поздно домой с «гулек». Так звали у казаков вечерние прогулки молодёжи по селу. Он немного проголодался. Вспомнил: на полке должна быть сметана. Потянулся за кринкой, да в темноте нечаянно опрокинул её на пол. Глиняная посудина разбилась. Парень быстро нырнул на койку и накрылся одеялом. На шум встала его мать Евдокия. Она долго искала спички, потом зажгла керосиновую лампу, всё приговаривая:

- Опять этот паршивый кот свалил что-то. - Когда же стало светло, увидела кота, слизывающего сметану, и взялась за веник.

- Ах ты, бисова душа, сметаны захотел? - приговаривала Евдокия, охаживая веником кота. А Иван, еле сдерживая смех, лежал под одеялом в верхней одежде и перемазанный сметаной. А наутро рассказывал друзьям:

- Слышу только «бух, няв, бух, няв», а сам, бисов кот, лежу, весь перемазанный сметаной.

Работал Иван уже агрономом - овощеводом в пятой бригаде, так назывались отделения колхоза. Под огород было отведено несколько гектаров земли. Участок этот располагался возле большого рукотворного водоёма и снабжал овощами село районного масштаба. Пруд был устроен лет пять назад, был зарыблен и заселён раками. Два мощных насоса, приводимые в действие тракторными двигателями, поочерёдно подавали воду к овощным культурам. За всем этим должен был смотреть агроном, который жил здесь же. Недалеко от воды стоял домик, в одной половине которого жил Иван с молодой женой, а в другой была комната рабочих огородной бригады и учётчицы. Других капитальных строений поблизости не было. Была ещё пара временных навесов да загородки для уток и кур. Под одним из навесов стояла керосиновая лампа. Над ней висело фанерное сито, в котором лежали утиные яйца. Меж яйцами лежал термометр. Таким нехитрым приспособлением Иван вывел уже несколько десятков кур и уток, которые свободно гуляли поблизости. Был конец июля - горячая пора на овощных плантациях.

Утром к огородному домику подъезжает бортовой «Газ - 51». Из него с гомоном высыпает огородная бригада, сплошь состоящая из женщин, если не считать двоих парней, поливальщиков. Женщины, окружив учётчицу, уходят вместе с ней, что-то громко обсуждая. Когда возле автомобиля стало тихо, из него не спеша вышел водитель, представительный мужчина лет сорока. Он был чисто выбрит, одет в светлую сорочку, туфли были начищены до блеска. Дмитрий Прокофьевич был опытным водителем, представителем шофёрской династии. Его отец ушёл на пенсию почётным водителем, младший брат работает водителем, а средний уже инженер механизации в колхозе. Портрет Дмитрия Прокофьевича красуется на доске почёта хозяйства.

Он осмотрелся и, увидев возле водоёма агронома, пошёл к нему. Тот стоял возле воды с удочкой.

- Здравствуй, Герасимович, ловится рыбка?

- Ловится, но не крупная, - ответил агроном, не оборачиваясь, продолжая следить за поплавком. Услышав за спиной какой-то шум, он обернулся и обомлел. Метрах в пяти от берега, рядом с Иваном, была небольшая яма с водой, глубиной в полметра. В этой яме барахтался наш уважаемый человек, прыгнув туда в парадной одежде и в сияющих туфлях.

- Герасимович, тут же полно рыбы.

- Да ты что, а я и не знал.

- Смотри, какая крупная, - выкрикнул увлечённый водитель, выбрасывая на сушу крупного карпа. Он был так увлечён, глаза его горели. Дмитрий Прокофьевич всё выбрасывал рыбу, разгорячённый ловлей. Наконец он вышел из воды. Перед ним лежало не меньше десятка карпов, будто близнецы по размеру, весом в полтора кило.

- Вот, Иван Герасимович, сколько рыбы рядом с тобой, а ты стоишь и непонятно что ловишь, - молвил гордо водитель.

- Ну и сколько же их? - спокойно спросил Иван, не оборачиваясь.

- Одиннадцать, - ответил довольный водитель, пересчитав перед этим рыбу.

- Должно быть двенадцать, - сказал агроном, закидывая удочку. Дмитрий Прокофьевич с минуту стоял безмолвно. В его сознании пронеслись картины прошлого, настоящего и будущего. Он ясно представил, как агроном ловил рыбу, как отбирал крупную, а мелкую отпускал, как крупную бросал в яму. По мере надобности вылавливал сачком в любое время. Он только сейчас увидел себя, перемазанного илом. Также он представил, с каким удовольствием его отчитает жена, да и от скалозубов не скрыться.

- Герасимович, что же ты меня не остановил? - с отчаянием в голосе вскрикнул наш несостоявшийся рыбак.

- А ты меня хоть спрашивал? - ответил Иван, собирая рыбу назад в яму.

Небольшая речушка Амшара. У берега сидит Алексей с удочкой. Выходной день. Полдень. К нему подъехал Иван Герасимович на мотоцикле.

- Ну, как, ловится?

- Да вот немного, - Алексей поднял садок с десятком мелких краснопёрок.

- Так, может, здесь нет крупной рыбы, а ты сидишь зря.

- Как же я увижу, есть тут крупная рыба или нет?

- Рыбу сначала надо найти, а потом уже ловить, - сказал Иван, слезая с мотоцикла, - мелкая рыба ещё глупая и плавает где попало, а крупная ходит большими косяками. Косяк идёт по дну и пропускает через жабры весь ил. Значит, в этом месте вода будет мутновата. Если косяк идёт через камыш, можно заметить лёгкие колебания растений, - агроном замолчал ненадолго. - Вот сейчас дует западный ветерок, а два дня назад дул восточный. А рыба идёт по ветру, по ветру сдувается и съедобный мусор, плавающий на воде. Сейчас поедем по ветру, и будем искать, хотя точно найти сразу сложно. Ветер ведь поменялся недавно. - Они сели каждый на свой мотоцикл и поехали вдоль реки. Алексей с трудом верил, что можно в мутной, покрытой рябью воде увидеть рыбу, но всё же ездил следом. Иван подходил к воде, внимательно смотрел в камышовые заросли, даже прислушивался. Так они проехали пару километров вверх по речке, затем вернулись почти до места прежней стоянки.

- По всем признакам, крупная рыба должна быть здесь, - заключил агроном и начал разматывать свою удочку. Алексей приходился племянником Ивану. Он знал, что дядя ездил на рыбалку с одной удочкой и никогда без крупной рыбы не возвращался. Крючок был один, но шестнадцатый номер. Поплавок был величиной с крупный грецкий орех, из пенопласта, Леска 0,7 мм. Перед ними был небольшой куст камыша и во все стороны чистая вода. Вот забросили они удочки. Сколько они сидели трудно сказать. У Ивана клюнуло. Он подсёк и начал поднимать удочку. Из воды показалась крупная голова рыбины, потом громкий всплеск - и они увидели пустой крючок.

- Наверно, теперь вся рыба разбежалась?

- Да нет, они сейчас просто все затаились, но они все на своих местах, а минут через 20 опять можно ждать поклёвки, - ответил ему дядя. Действительно, скоро клюнуло у Алексея, поплавок резко ушёл вниз, и было понятно - клюнула крупная рыба. Иван вскочил.

- Не дёргай резко, води плавно, пусть устанет, - почти кричал он, бегая сзади Алексея то влево, то вправо. Рыбина тоже таскала удочку то в одну, то в другую сторону мимо куста камыша. Когда рыба очередной раз повела к берегу, Алексей по ходу выдернул её на сушу, где уже ждал опытный Иван. Он точным движением прижал добычу к земле. Сам Алексей мог бы не справиться в одиночку с двухкилограммовым карпом. Потом они выловили по одной полуторакилограммовой рыбе, и клёв прекратился. Уже смеркалось. «Хорошо, что дядя не знает о моих сомнениях. Я бы обидел его, наверно. Да и запоминать надо было всё, что он мне рассказывал», - подумал Алексей, уезжая.

СЕРКО

Начало лета. Колхозная пасека возле пруда. У камышового навеса лежит Серко, местный дворняга. На нос ему села пчела, он проснулся и махнул лапой. Пчела улетела, но вернулась не одна. Кобель стал их разгонять, но они начали, пикируя, жалить его. Серко, взвизгнув, бросился убегать, но пчёлы ещё некоторое время преследовали его, пока он не прыгнул в воду. Два дня его не было. На третий день, на рассвете, пёс пришёл. Он озирался по сторонам, весь дрожал, но голод заставил его прийти на пасеку. Его покормили, а когда посветлело, опять вылетели пчёлы. И одна села ему на кончик носа. Серко замер. Он лежал не шевелясь. В глазах испуг. Смотрел он в одну точку, на нос, и жалобно подвывал.

ДЕТСКИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ

Был погожий осенний день. В небольшой хуторок въезжал свадебный поезд, состоящий из нескольких «линеек», запряжённых тройками лошадей. Лошади были украшены разноцветными лентами и укрыты голубыми попонами. Золотистыми буквами вышиты имена молодожёнов. Играла гармонь. Все повозки двигались друг за другом. Слышалась казачья свадебная песня. Вся процессия подъезжала ко двору невесты. Первая повозка лихо въезжает во двор, и в это время перед лошадьми появляется четырёхлетний мальчик. Громкие женские крики. Ездовой тянет на себя вожжи , но лошади протягивают повозку ещё несколько метров. Все бросаются к мальчику, но всё обошлось благополучно. Вася, брат невесты, висел на оглобле, крепко ухватившись за неё.

Зима 1956 года была суровой и снежной. Небольшой хуторок из трёх десятков домов был занесён по самые крыши. Дети катались с крыш домов. Но вот пришла весна. Начало марта. Только стаял снег. Ветерок слегка подсушил землю, и небольшая стайка ребятишек высыпала на улицу. Василию было уже шесть, его брату Лёше четыре года, а соседскому Вите - три. После зимы им было в диковинку пробежаться по сухой глинистой дороге. Меньшие еле поспевали за Васей. Он остановился и крикнул:

- Айда орлов ловить!

Всего в 200 метрах от них на пашне прохаживалось с десяток грачей. Вся детская компания погналась за птицами. Те немного отлетели и опять стали что-то искать в земле. А ватага ребят скоро остановилась. Они все застряли в глинистой пашне и не могли вытащить ног из клейкой массы. Дальше всех забежал Вася, а ближе всех был к краю Витя. Все дети, конечно, испугались,подняли рёв в три голоса. На счастье, дед Вити вышел из дому искать внука и пришёл на их рёв. Он вытащил на сухое место младших.

- А тебя, Василий, оставлю, чтобы не заводил малышей. - Тот ответил громким плачем, младшие тоже расплакались.

- А будешь ещё водить сюда ребят?

- Не буду, не буду, только вытащите меня отсюда, - сквозь слёзы кричал Вася.

Настал апрель. Утро, тихо. Солнышко уже разогрело поля. Пахнет весной. Выбегает наша троица ребятишек. Улица первая в хуторе, сразу за дорогой начинается степь.

- Пацаны, пойдём собирать лопуцики, - крикнул Вася и побежал через дорогу. За ним, словно хвостики, почти не отставая, Лёша и Витя. Они не знали, что такое лопуцики, но бежали из любопытства. Вот их вожак остановился. Они тоже встали рядом и ждали, что будет дальше. Вася сорвал невысокую травку, попробовал её жевать и потом только сказал:

- Эту травку можно есть, она вкусом напоминает редиску.

- А эту можно? - спросил Лёша, сорвав непохожую на первую траву.

- Нет, эту нельзя есть, - ответил через время Вася, проверив на вкус растение. Так младшие учились у старших находить съедобные растения. В них были необходимые витамины. Да и продукты в то время не были в изобилии.

Лето, июль, жара, полдень. Василий побежал в конец огорода, младшие за ним. Они видели, как тот залез на колодец и вдруг сорвался вниз. Ребята прибежали и осторожно заглянули внутрь. Вася был в воде, но держался руками за цепь. Он схватился за неё, когда сорвался.

- Мы сейчас деда позовём, - крикнул Витя, и малыши побежали к соседям.

- Васька в колодец упал. Дедушка, быстрее!

- Ой, лышенько какое, бегу, - крикнул дед , спеша на помощь. Он заглянул в колодец.

- Сейчас мы тебя вытащим, не беспокойся, ну-ка залезай в ведро и держись за цепочку. - Вася долго не мог залезть в ведро, потом у него это получилось. Но он из него вывалился.

- Не спеши, Вася, успокойся, и у тебя всё получится, - подбадривал его старик. На этот раз Вася залез в ведро, и его осторожно вытащил на поверхность сосед.

Через несколько дней играли мальчики во дворе, рядом с соседним базом. Ограда база была сложена из грубых остатков травы и сена, которые остаются после кормёжки скота. Вася вытащил из кармана спички и поджёг баз. Было тихо, и густой сизый дым поднимался вверх.

- Смотри, какой дым! Ура, ура! - запрыгал радостно Василий.

- Ах вы, разбойники, вот я вам сейчас дам, - крикнул сосед, выскакивая к ним через ограду. Он вовремя прибежал и быстро потушил огонь. В такую жару пожар мог быстро пожечь всё подряд. Малышня убегала вслед за Васей по ровно стелющейся лебеде. Вдруг он куда-то пропал на абсолютно ровной площадке, покрытой травой. Малыши испугались, оглянулись к деду Осипу.

- Васька бежал впереди и пропал.

- Куда же он мог деться? Не под землю же он провалился, сплошная трава кругом. - Они все медленно двигались вперёд, пока не услышали слабый голос Васи, и стали идти ещё медленнее. Тут голос послышался громче, и стало понятно, что он раздаётся как будто из-под земли. Старик остановил малышей, а сам стал двигаться вперёд ползком. И вот он услышал детский плач почти под собой. Старик раздвинул перед собой траву и увидел внизу, в круглой яме, Васю, а рядом двоих гусей. Глубина была чуть больше двух метров. Дед сходил домой за ведром и верёвкой.

- Не бойся, ничего я тебе не сделаю, - успокоил он Василия. - Сажай в ведро по одному гусей, а потом и тебя вытащу.

Раньше в таких ямах держали свиней. Глина из них шла на саман. Корм, преимущественно траву, бросали в яму, а к зиме свинья сама выходила на поверхность.

КУРОРТНАЯ ДРУЖБА

Сочи. Октябрь. Семидесятые годы 20 века. Пансионат «Светлана». С 15 апреля по 14 августа в этом пансионате отдыхали и лечились граждане ГДР, а в остальные дни граждане СССР. Андрея поселили в трёхэтажном корпусе. Ещё два корпуса были девятиэтажными. В столовой ему показали стол и стул, которые он будет занимать все 24 дня. Ознакомили с расписанием. В поликлиннике врач назначил ему процедуры. Гуляя по вечернему Сочи, Андрей осматривал окрестности вокруг своего корпуса. Проходя мимо второго корпуса, услышал музыку на крыше. Там была надстроена терраса. Всё сооружение из стекла и металла светилось, оттуда слышались приятные современные мелодии. Ему тоже захотелось попасть туда. В свои 24 года он ещё ничего не видел, кроме своего небольшого села. А тут сразу столько впечатлений. Андрей в нерешительности остановился возле стеклянных дверей. Мимо пробегала весёлая стайка молодых людей, и его окликнул девичий голос:

- А вы почему не заходите?

- Да я не знаю, можно ли?

- Если вы отдыхаете в пансионате «Светлана», то можно.

- Я живу в третьем корпусе.

- Всё равно, только надо предъявлять карточку отдыхающего.

Так он впервые попал в многочисленную разновозрастную компанию отдыхающих людей. Со всеми здесь работали массовики - затейники. Они разучивали разные танцы, игры. Если у кого-то не получалось сразу, его успокаивали и продолжали с ним заниматься. Андрею понравился вечер отдыха, и он с удовольствием провёл здесь время.

В столовой редко собирались все в одно время, потому что процедуры были у каждого в разные часы. С утра за столом с Андреем иногда бывали все трое соседей. В обед и ужин - один или два. Через один стол от себя Андрей заметил русоволосую девушку. Она сидела лицом к нему, и не первый день его взгляд невольно останавливался на ней. Но сегодня с нею разговаривал черноволосый мужчина, сидящий за одним столом с нею. С виду он был лет на десять старше её, приятной наружности. Лицо его было гладко выбрито, на нём был дорогой костюм. Мужчина что-то говорил, но девушке это, как показалось Андрею, было в тягость. На следующий день он уже с любопытством наблюдал, что будет дальше. За обедом он опять увидел примерно то же самое. А придя после обеда в водолечебницу, увидел там знакомого мужчину. Он разговаривал с какой-то женщиной с заметным кавказским акцентом.

На другой день Андрей пришёл искупаться в открытом бассейне и заметил там знакомую девушку. Он узнал её по голубым глазам. Андрей мог далеко нырять и долго находиться под водой. Он начал нырять, проплывая рядом, а выныривал подальше. Так Андрей повторял несколько раз, пока не увидел, что она заметила, где он вынырнул. Очередной раз подальше вынырнув и неспешно поворачиваясь, он заметил её пристальный взгляд. Поняв, что его “вычислили”, Андрей вышел из бассейна, помылся, оделся и стал ждать девушку. Вскоре вышла и она.

- Здравствуйте.

- Добрый день.

- Меня Андреем зовут.

- Галина.

- Простите, конечно, но мне показалось, к Вам проявляют повышенное внимание, но Вы не в восторге от этого. Я бы мог освободить Вас от этого.

- Каким же образом?

- Как только мы с Вами появимся несколько раз вечерами вместе, больше никто не посмеет к Вам приблизиться. Сразу обещаю, что буду только другом и постараюсь быть предельно тактичным. Вместе будет веселее отдыхать и лечиться. Как решите, так и будет.

- Я согласна, - немного подумав, ответила девушка.

- Значит, жду вечером на террасе второго корпуса и перейдём на ты.

Андрей шёл на вечер отдыха, разглядывая здания, различные растения. Ему было интересно всё, он был родом из степных районов и никогда не видел столько декоративной зелени. Многие здания он тоже видел впервые. Вот и второй корпус. Андрей поднялся на лифте на 9 этаж, а дальше по лестнице на террасу. Здесь уже было много людей. Одни сидели вдоль стен на стульях, другие разучивали танец «польку». Две девушки выстраивали пары одну за другой. Сами показывали, как танцевать под музыку. Затем пары начинали танцевать.

Андрей стоял на входе и искал глазами голубоглазую блондинку. Он увидел её. Она стояла у стены, на ней было красное платье, подчёркивающее её красивую фигуру, светло - русые волосы спадали до плеч. Андрей невольно залюбовался ею, но быстро взял себя в руки, вспомнив своё обещание, а также то, что он женат. И как бы ни складывались у них с женой отношения, он не изменит ей. Потому как худшим в человеке он считал предательство.

- Скучаешь? - спокойно спросил он.

- Немного, - в тон ему ответила она.

- Может, в польку включимся?

- Но я не умею.

- А я умею? Научат, главное у нас сегодня, чтобы нас увидели, понятно кто?

- Верно, тогда включаемся во все мероприятия.

Они участвовали в игре с одним стулом, в познавательной викторине, танцевали под современные мелодии.

- Давай немного отдохнём, - попросила Галина.

- А может, на сегодня хватит танцев? Один темноволосый мужчина так внимательно посмотрел на меня и тебя, значит, нас увидели. Можно танцевать ещё или прогуляться.

- Пойдём гулять, не так много осталось времени до отбоя. Потом замыкают двери.

- А что будет, если опоздаешь?

- Возьмут на карандаш, а при повторном нарушении режима могут сообщить в профком.

На другой день они встретились вечером после ужина и сразу пошли на танцы. Сегодня они чувствовали себя более раскованно в общении. Галина больше улыбалась. Андрей уверенней приглашал на очередной танец. Немного потанцевав , они решили погулять перед сном. Увидев недалеко от пансионата лавочку, Галина предложила присесть.

- Я закончила институт. Сейчас работаю учителем математики.

- Это мой любимый предмет. Если точнее, у меня была пятёрка по этому предмету.

- А по остальным?

- Да и по остальным я учился неплохо, легко давалась учёба.

- А мне трудно давалась учёба и в школе, и в институте. Я была единственным ребёнком в семье, поэтому мне помогали родители, находили мне репетиторов. В институте мне уже было чуть полегче. А почему не учился дальше, получалось же?

- Да как-то не сложилось. Женился. Семья, заботы другие, ответственность за семью.

- Но учиться ведь надо. Семья ведь тоже должна понимать, что без образования сейчас никуда. Во вчерашней викторине я заметила, как легко, быстро и правильно ты отвечал.

- Ну, эта тема сложнее, чем викторина, лучше её закрыть.

- А где ты работаешь?

- Работаю я каменщиком в ПМК. Да, кстати, пора уже потихоньку двигаться к ночлегу. На другой день они встретились возле водолечебницы.

- Ты уже принял ванну?

- Да, - охотно поддержал разговор Андрей, - и у меня до визита в столовую остаётся пара часов. Могу подождать, пока примешь ванну, если не возражаешь?

- Я только «за». У меня тоже останется свободное время. Я быстро, не скучай. - Через 20 минут Галина вышла.

- Кстати, я не была ещё в дендрарии.

- Что же скрывается за таким иноземным названием? Как это по - русски?

- Это ботанический сад, где растения посажены группами, как и в местах произрастания.

- Я с удовольствием люблю рассматривать различные растения и не перестаю удивляться их разнообразию. У нас, в засушливых степях, не очень большой выбор зелени.

- Значит, договорились, идём?

- Конечно, идём.

Они вошли в ботанический сад и сразу оказались будто в другой параллели. Проходя по тенистым и нешироким аллеям, они оказывались то среди зарослей бамбука, то в окружении магнолий.

- Я не знал, что бамбук может быть в основании больше 10 сантиметров.

- А я никогда не видела, чтобы с дерева свисали корни.

- Смотри, сколько различных пальм бывает.

- А это ещё что за чудо природы?

Через полчаса они вышли из сада, всё ещё делясь впечатлениями. Теперь они направились к морскому вокзалу. Здесь им тоже было всё интересно: и трудяги - буксиры, и красивые теплоходы. Объявили посадку на прогулочный катер.

- Прокатимся? - спросил Андрей.

- С удовольствием.

Катер нёс их по невысоким волнам. Небо было чистым. С расстояния одного километра город был как на ладони. Будто уменьшенный макет города кто-то выставил на обозрение. Андрей высказал свои мысли.

- Удивительно, - сказала, волнуясь, Галина, - но именно об этом подумала и я. Смотри, смотри, дельфины. Они плывут так близко и не боятся катера, людей.

- Не знаю, боятся они или нет, но в близи берега я их никогда не видел.

- Может, они не любят грязную воду. Ведь возле берега она не всегда чистая. А Турция там? - спросила задумчиво, Галина.

- Там, там, хотя это очень далеко.

Они сошли с катера и шли до самой столовой пешком, а путь был не близкий. Поев, они опять пошли бродить по местам, где ещё не были. Им было хорошо вместе. Они не чувствовали усталости, хотя почти целый день были на ногах. Каждый чувствовал лишь одно: не хочется расставаться сегодня. Они шли молча мимо третьего корпуса, где проживал Андрей.

- Может, покажешь свой номер? - спросила нерешительно Галина.

- Конечно, только пустят ли тебя.

- Ты иди в свой номер, а я позже подойду.

Не прошло и минуты, и в номер к Андрею вошла Галина.

- Очень мило у вас, только нет в номере душа и туалета. А у нас более современный корпус. Душ и туалет в каждом номере. А где же твой сосед по номеру?

- Да я его всего раз видел, тот приходил взять что-то из вещей.

- А где же он пропадает?

- Снял где-то номер в гостинице, чтобы не нарушать режим. Он отдохнуть приехал.

Андрей понимал, что это ему испытание на прочность. «То ли она меня проверяет, - подумал он, - то ли она влюбилась». Но Андрей знал одно: он дал обещание ей и себе и не имеет права, по совести, нарушать ни то, ни другое. Они ходили под ручку неделю. Он чувствовал её руку, видел её глаза и понимал, что он ей нравится. Она тоже нравится ему. Но он считал правильным всё выдержать и остаться честным человеком, чему его с детства учила мать, неграмотная женщина, не умеющая ни читать, ни писать. Знающая наизусть лишь несколько молитв и запомнившая объяснения Библии своей матерью.

- Уже поздно. Ты меня проводишь? - послышался, будто издалека, голос Галины.

- Конечно...провожу, - сказал, приходя в себя, Андрей.

Они молча дошли до спального корпуса Галины.

- Я завтра уезжаю в 18 часов, придёшь проводить? - еле слышно проговорила девушка.

- Галя, я обязательно приду, - проговорил Андрей. И еле слышно добавил, - мы же друзья.

Они шли молча от пансионата до железнодорожного вокзала. Он нёс её чемодан, а она шла, держась за его руку. Они понимали друг друга, знали - разлука близка. У перрона они присели на лавочку. Она сидела, не отпуская его руки и склонив голову ему на плечо. Он - положив свою руку на её ладонь и наклонив свою голову к ней. Объявили посадку. Они встали. Она прошла в тамбур, но потом быстро выскочила и подбежала к нему. Она была спокойна, но по её щекам текли слёзы. Галина поцеловала его в губы и скрылась в вагоне. Поезд тронулся, а Андрей всё смотрел вслед ему, пока тот не скрылся из вида. Он шёл назад мимо морского вокзала, вспомнил прогулку по дендрарию и весь вчерашний день. Ему тоже было нелегко забыть эту неделю. И лишь одно Андрея успокаивало: совесть его чиста.

ПТИЧКА ГНЕЗДА НЕ ВЬЁТ

Шестидесятые годы 20 века. По просёлочной дороге весело бежал колёсный трактор. Седьмое апреля выдалось тихим и безоблачным. Дорога была сухой, в степи стоял характерный только для весны запах молодой травы. Глаз радовала невысокая зелень, покрывающая степь сплошным ковром.

Сидели в тракторе два брата - Михаил и Иван. Михаил до пенсии работал чабаном, а после - трактористом. Он невысокого роста и довольно плотного телосложения. В тракторной бригаде он работает всего несколько лет.

Иван моложе Михаила лет на двадцать. Он агроном - огородник, высокого роста, кряжистый и довольно крепкий мужчина.

Они едут молча. Дома их отговаривала от поездки жена Михаила - Варвара: «Сегодня такой строгий праздник - грех работать - только молиться надо. Птичка гнезда не вьёт в такой день, а вы греха не боитесь - на работу собрались». «Не верю я ничему», - ответил ей Михаил. «Мишка, Иван, одумайтесь: многие отказались сегодня выходить на работу», - всё пыталась остановить их Варвара. Но Михаил стоял на своём: «Я сказал - поеду, значит поеду».

Они ехали к колхозному огороду. Сотни раз они ездили по этому маршруту. Вот уже насыпь через греблю, а там и огород. Трактор начал въезжать на насыпь. В конце подъёма его мотор вдруг словно захлебнулся и заглох. Трактор покатился назад и перевернулся. На нём не было кабины, и Иван смог выпрыгнуть, а Михаил почему-то не успел. Он находился под трактором. Иван подбежал, ухватился за колесо и пытался перевернуть эту «кучу железа», но не смог.

Он с ужасом представил, что будет с Михаилом. Он думал только о том, что надо перевернуть трактор - иначе погибнет брат. С большим трудом Иван перевернул трактор на бок. Он бросился к брату, из его груди вырвался отчаянный крик: «Миша, как ты?»

Но Михаил молчал: глаза его смотрели мимо Ивана, вверх, только губы слегка шевелились. Возможно, его последние мысли были обращены к небу.

ЗАВИСТЬ

Жил Пётр в небольшом районном посёлке, затерявшемся в засушливых степях, продуваемых восточными суховеями почти круглый год. Работал водителем в ветлечебнице. Ему уже шёл 55 год. Главврач этого заведения, Павел Андреевич, которого он возил, был ему ровесником. Они оба были участниками войны, оба немногословные и сдержанные и, наверно поэтому, вот уже больше 10 лет связаны не только служебными узами. Давно уже не новый «ГАЗ - 69» колесил по всему району в любую погоду; если учесть, что дороги везде были грунтовые, то Петру , как шофёру, приходилось нелегко. Надо было часто ремонтировать автомобиль, отмывать его от «грязевых ванн», да и после пыльных дорог тоже. А возраст был уже немолодой, да и сердечко пошаливало, ведь мало кто безболезненно смог перенести запредельные стрессовые перегрузки, неимоверные физические перенапряжения тех решающих для нашей страны лихолетий. Был Пётр крупного телосложения, попал служить в артиллерию. Приходилось часто тащить из грязи пушки под обстрелом, иногда изнемогали до потери сознания в буквальном смысле. Однажды ему стало плохо после смены позиции, Пётр потерял сознание. Но шёл бой, и он, отлежавшись в окопе, немного отошёл от обморочного состояния. Потом Петра отправили в госпиталь. После недолгого лечения был направлен служить водителем в резервную часть. В этой части он и служил до конца войны.

После войны его молодой организм смог перестроиться на мирную жизнь, но Пётр всё же чувствовал, что сердце пошаливало. Больницу он не любил, да и вообще не хотел никого тревожить своими проблемами. Ему даже стыдно было говорить о своей болезни. Пётр считал, что в больницу обращаются люди, у которых намного хуже со здоровьем. Да он и не представлял, как будет стоять к врачу, а после него ждёт своей очереди старая и дряхлая старуха.

Однажды он стоял в очереди к терапевту: так что-то побаливало сердце. Сзади тихо разговаривали женщины.

- А этот бугай с розовыми щеками что тут делает? Да из него так и пышет здоровье, а тут еле стоишь, но приходится выстаивать из-за таких.

Пётр постоял с минуту. Потом повернулся.

- Вы что, уходите?

- Да я забыл, мне некогда, - проговорил смущённо Пётр и поспешно вышел. Ему было так стыдно и обидно за своих земляков, но всё же он пытался оправдывать их тем, что им может быть ещё хуже, чем ему. Павел Андреевич, его начальник, знал его состояние и иногда отпускал его домой отлежаться, сам Пётр старался крепиться и никогда ни на что не жаловался, но к словам своего начальника прислушивался и соглашался. Они прекрасно понимали друг друга как мужчины, как солдаты и как не любящие лишних слов люди.

А однажды у Петра случился инсульт. Они ехали вместе с Павлом Андреевичем. Начальник сел за руль и завернул к больнице. Всё обошлось, потому что вовремя оказали необходимую помощь, но работу пришлось оставить. А через несколько месяцев Петра отправили на пенсию по инвалидности. По селу пошли разговоры.

- Вот видишь, начальника возил, небось, тот и похлопотал, вот и пошёл на пенсию раньше.

- Конечно, ведь на нём ещё пахать можно, смотри, какой краснюк, а больные, вон смотришь, худые да бледные.

- Ну, конечно, возле начальника прислуживал, вот и поблажка ему, небось, нашим мужьям нет таких милостей.

- Да, гладенький, свеженький, разве скажешь, что он больной, скорее всего по блату пошёл на пенсию пораньше.

А через полгода Пётр умер, он упал в своём дворе. Скорая лишь констатировала смерть.

ПОВЕСТЬ «ДВЕ ГОРДЫНИ». Глава 1

Шли шестидесятые годы 20 века. Анатолий жил в Ростове. Мать его, Наталья Ивановна, работала поваром в детсаде, который находился через улицу от их пятиэтажного дома. Отец, Сергей Гаврилович, прошёл всю войну, оставил в чужих землях часть ноги и теперь передвигался с помощью протеза. Заказал ему это приспособление пивзавод, где он и работал. Была у Анатолия ещё старшая сестра Татьяна, которая была уже замужем и жила отдельно от них. Анатолий учился на последнем курсе металлургического техникума. Всегда нарядно одетый, вымытый, каждый волосок тщательно подстрижен и причёсан. Волосы светло - русые, чуть курчавые. Сам он был немного выше среднего роста, плотного телосложения, довольно начитанный и развитый для своих лет парень. Почти напротив его дома, через улицу, в нижнем этаже пятиэтажки находилась парикмахерская. Анатолий строго следил за своей внешностью и часто стригся. Он, как обычно, пришёл подстричься и заметил новенькую мастерицу. Она сразу приковала к себе его внимание. Ему нравились всегда длинноногие, стройные девушки. Она же была невысокого роста, но что-то необычное было в её облике, чего он не замечал раньше в девушках. Её голубые глаза так и манили его взгляд, и он просто не мог оторвать от неё глаза. Анатолий присел в кресло к ней и, пока она стригла, заметил, что её русые волосы очень ей к лицу, а прикосновения её пальцев были приятны ему. Он вышел из парикмахерской под впечатлением увиденного, но тут его окликнули друзья:

-- Толян, на пустырь идёшь?

-- Да вроде не собирался пока.

-- Так соберись, мы взяли мяч, в волейбол поиграем.

-- А подождёте, я переоденусь?

-- Подождём, только недолго.

-- Да я мигом.

Анатолий, быстро переодевшись в новенькую спортивную форму, присоединился к ним. Пустырь находился возле небольшого оврага, там была натянута волейбольная сетка. Парни пару часов поиграли в волейбол. Потом кому-то одному надоело, и у многих сразу нашлись причины, чтобы уйти. Анатолий пошёл домой. Жили они на втором этаже, окно в спальне смотрело прямо на парикмахерскую. Лето. Окна в помещении были открыты, и он с удовольствием наблюдал за понравившейся ему девушкой, которая кого-то подстригала. Зашла мать.

-- Что это ты сидишь на окне? -- Жарко, мама . -- А, вижу теперь, отчего тебе жарко. -- Да ничего, я просто посмотрел, - сказал, слегка покраснев, Анатолий и встал. -- Ну хорошо, ты уже обедал? -- Нет ещё, я только пришёл со стадиона.

Наталья Ивановна быстро собрала ему обед.

Утром, на другой день, Анатолий встал не рано, подошёл к окну, но в парикмахерской окна были закрыты, да и за стёклами никого не было видно. Он вспомнил, что сегодня у них выходной. Анатолий взял книгу, которую только два дня назад принёс из библиотеки. Он давно хотел её прочесть, но, немного почитав, отложил книгу. Не заняло его чтение. Тогда он решил съездить к реке. Любил он посидеть на высоком берегу и понаблюдать за большими и малыми суденышками, снующими вверх и вниз по реке. Он мог часами сидеть здесь. Иногда, после занятий в техникуме, Анатолий приезжал сюда и подолгу наблюдал за уплывающими вдаль судами. Вдали они казались такими маленькими, напоминая ему прочитанные истории из книг. Он много читал о морских приключениях, и воображение переносило его туда, в дальние, неизведанные уголки нашей планеты. Вот и сейчас он забыл обо всём, долго вглядываясь вслед уплывающим кораблям и лодкам. Его отвлёк накрапывающий дождик, он увидел приближавшуюся чёрную тучу и поспешил к автобусной остановке.

Проснувшись утром, Анатолий поднялся не спеша. В техникум ехать не надо, у него подготовка к защите дипломной работы. Затем, что-то вспомнив, он поспешил к окну. Он смутно видел в окне работниц парикмахерской, потому что окна были закрыты. Прошёл небольшой дождик, на улице было пасмурно. Он с досадой понял, что ничего и никого ему не увидеть через двойные стёкла. Первое, что ему пришло в голову: пойти туда, видя, как туда заходят мужчины, с горечью вспомнил, что он уже подстрижен, а следующая стрижка ему понадобится не раньше чем через месяц.

Татьяна, так зовут прекрасную незнакомку, тоже обратила внимание на своего клиента. Иногда клиентов бывает очень много, и разглядывать каждого она просто не в состоянии. В этот день сразу с утра было много клиентов, но этого она выделила из других. Она заметила, как он разглядывал её в зеркале, что он прилично одет, гладко выбрит. По его холёным волосам и фигуре поняла, что парень не из бедной семьи и уж явно не зарабатывает тяжким трудом себе на пропитание и одежду. Она живёт с мамой и младшим братом. Они с мамой работают, брат ещё учится в школе. Их семейный доход не очень позволяет им одеваться с шиком, питаться деликатесами. Меж тем рабочий день подходил к концу, она очень устала и была рада: наконец - то можно отдохнуть после утомительной работы. Она неспешно вышла из помещения. Все торопились с работы домой, на остановках было много людей. Татьяна проехала три остановки и вышла. Вот и её подъезд.

Анатолий шёл за нею на небольшом расстоянии. Она села в автобус, он тоже вошёл следом и встал полуотвернувшись. Она вышла, он пошёл за нею. Он видел, в какой подъезд вошла девушка. Долго смотрел, может, она откроет окно и он поймёт, в какой квартире она живёт, но так ничего и не увидел. Татьяна вошла в комнату, хотела открыть окно и увидела его. Он смотрел на окна её дома. Она понаблюдала за ним ещё некоторое время из-за занавесок. Но парень через несколько минут ушёл. На второй вечер она увидела то же, что и вчера. А на третий вечер она, прежде чем выйти из парикмахерской, одеваясь, увидела его, стоящего на другой стороне улицы.

«Наверно, он меня выслеживает,- подумала Татьяна. – Что ему нужно от меня? Скорее всего, увидит, что бедно мы живём, и весь интерес пройдёт»?

Она вышла на улицу и пошла в сторону остановки. Она поймала себя на мысли, что ей приятно его внимание, да и парень совсем даже не плох собой, а дальше видно будет.

Татьяна боковым зрением заметила, как парень повторил весь её маршрут. Уже почти возле дома она вдруг споткнулась, схватилась за дерево, а её туфля слетела с ноги. -- Что с Вами, вам помочь? – услышала она. Конечно, это был Анатолий. Она повернулась вполоборота к нему. Лицо её было испугано.

-- Нет, ничего, не беспокойтесь, - также испуганно ответила Татьяна, – просто небольшая авария.

Но он уже с улыбкой приставлял ей к ноге туфлю. -- Мне ничего не стоит Вам помочь, тем более Вы так испуганы. -- Спасибо большое, я уже успокоилась. -- Меня зовут Анатолий, а Вас? -- Татьяна.

-- Как романтично, почти как у Пушкина, «Татьяна милый идеал». – После этих слов она опустила глаза. От него, конечно, не ускользнуло это. -- Простите меня, я Вас ничем не обидел? -- Меня смущает это, мы ведь совсем не знакомы. -- Ну, это мы с вами можем легко исправить. Я бы хотел быть спокойным, что у Вас всё хорошо и

проводить Вас до дома, заодно познакомимся поближе.

-- Но я уже дома. -- Да? Жаль, конечно, мне бы не хотелось с вами расставаться. Может, погуляем немного, если я

Вас не утомил?

-- Нет, конечно. Я Вам очень благодарна за помощь, но мне надо проверить, сделал ли младший брат

уроки, мама в ночную смену сегодня. Я посмотрю и выйду ненадолго. А Вы только не подходите ближе к дому. Не хочу, чтобы нас увидели. -- Хорошо, - сказал Анатолий, – я подожду. Она прошла к своему дому и скрылась в подъезде. Время тянулось так долго. Он посмотрел на часы, прошло уже 20 минут. Он решил, что она его обманула, но тут же увидел её в лёгком сиреневом платьице, и ему показалось, будто она парит над землёй. Так он был рад ей и сегодняшнему вечеру. -- Я не надолго, прошу меня извинить, - проговорила Татьяна, – давайте прогуляемся к автобусной остановке. Кстати, расскажите о себе, чем занимаетесь. -- Я студент металлургического техникума, заканчиваю уже, осталась защита диплома.

-- А я работаю парикмахером. -- Да я знаю, я у вас уже подстригался недавно.

-- Кстати, мы уже возле остановки и ты можешь ехать домой. -- Я бы хотел проводить тебя домой, а сам я доберусь без проблем. -- Ну хорошо. Они говорили ещё о книгах, она, оказывается, тоже любит читать о приключениях, о дальних странах. Незаметно они оказались вблизи её дома. Она остановилась. -- Дальше я сама. -- Таня, можно я завтра встречу тебя после работы? -- Да, но только не у крыльца, не люблю пересуды. Анатолий шёл к остановке. Сердце его переполняла радость. Ему хотелось каждому встречному сказать, что жизнь прекрасна, надо улыбаться, радоваться каждому дню. Родители уже были дома. Анатолий прошёл быстренько в свою комнату и закрыл дверь. Мать подошла к двери, чуть приоткрыла её:

-- Сынок, ужинать будешь? -- Мама, потом поем.

-- Что-нибудь случилось? -- Ну, мам, ничего не случилось. Потом поем. Наталья Ивановна подошла к мужу. -- Что-то не так. Прошёл сразу в комнату, даже меня не чмокнул в щёчку. -- А, по-моему, как всегда, - сказал Сергей Гаврилович, отложив газету. -- Нет, я же вижу, не такой он. -- Ну, не трогай его. Парень уже взрослый, разберётся сам.

Таня пришла домой. Заглянула к брату, он ещё доделывал уроки. Она вошла в свою комнату и подошла к зеркалу, долго разглядывала своё лицо, потом несколько раз попозировала перед зеркалом, разведя в стороны низ платья и поворачиваясь к зеркалу то одним, то другим боком.

«А что, я вроде ничего, - подумала она, но, посмотрев вокруг себя, немного погрустнела, - вот только живём мы бедновато».

Занимали они две комнаты в двухэтажном доме, в коммунальной квартире. Кухня и санузел были общими с соседями.

Глава 2

Александр жил в небольшом селе Ростовской области, затерянном в степи, недалеко от границы с Волгоградской областью. Деревья в тех местах иные годы засыхали от безводья, а урожай в полях вырастал только благодаря выпавшим в весенние месяцы дождям. Небольшое село, с красивым названием Майское, протянулось вдоль небольшой речушки, которая наполнялась водой только по весне, да и то, если этому способствовали продолжительные дожди. Зимы в последние годы не особо жаловали снегом, поэтому талая вода не являлась основной составляющей при наполнении этой небольшой речушки. Летом она часто пересыхала, и только неширокие заросли камыша обозначали её былое присутствие.

Саша заканчивал десятилетку и собирался поступать в строительный техникум. Он больше отдавался спортивным играм, хотя и учиться успевал. Его мать, Мария Кузьминична, работала разнорабочей в колхозе. Отец его попал на фронт в 1944 году. Через полгода вернулся, по ранению, а через пять лет умер. Саша тогда был ещё совсем мал. Он, иногда вспоминая, и не знает точно, помнит ли он отца или это рассказы старшего брата Андрея ему что–то напоминают. Брат учился на последнем курсе в сельхозтехникуме. Должен был уже скоро приехать агрономом в колхоз: ему хозяйство даже доплачивает к стипендии немного. Матери будет помощь от него, и тогда Александр поедет учиться. На селе специалист по строительству тоже нужен.

Александр приехал в Ростов, подыскал себе квартиру вблизи техникума и сдал документы в приёмную комиссию. Потом пошёл прогуляться по городу. Ему приятно было гулять по асфальтовым тротуарам, видеть красивые деревья, подстриженные бордюры из вечнозелёных кустарников. Он впервые видел строительный кран, его удивляло, как же этот «журавль» на одной, такой тонкой ножке, не падает, ещё и поворачивает, и грузы перемещает. Он долго стоял невдалеке и наблюдал за работой крана.

Через несколько дней Александр пришёл в техникум сдавать экзамен по математике. Одна девушка ему показалась знакомой, кажется, он видел её в том же доме, где снял квартиру. Он подошёл к ней. -- Простите, я, кажется, видел Вас в доме неподалёку. Третий дом отсюда, средний подъезд.

-- Да, именно там я живу на втором этаже, квартира двадцать пять.

-- А я остановился на третьем этаже, квартира двадцать восемь.

-- Очень приятно, - ответила девушка.

-- Мне тоже приятно. У меня уже есть один знакомый человек в городе. Почти соседка.

Потом Александр объяснил вывод формулы теоремы Пифагора одной девушке, которая попросила его об этом. Потом она спросила его ещё об одной, непонятной ей теореме, он объяснил ей и это. Потом он ещё что-то кому-то объяснял, но тут кто-то чмокнул его в щёку. -- Спасибо, я получила пять. Всё, что Вы мне сейчас объяснили, мне выпало на экзамене. – Девушка

была так взволнована. – Я Вам тоже желаю сдать экзамен, буду за Вас «болеть», чтобы и Вы сдали, потом уйду.

-- Спасибо за поддержку, ну тогда я пойду смело.

Через полчаса Александр вышел. -- Спасибо, что поддержали. -- Какая у Вас оценка? -- Четыре мне поставили. – Он подошёл к соседке по подъезду. -- Меня звать Александром, соседка, а как тебя? -- Людмилой.

-- Когда пойдёшь, я подожду тебя.

-- Да всё откладываю, а идти надо. Пойду сейчас. – Через полчаса вышла и она.- Государственную поставили.

-- Ничего, тройка тоже не двойка, может, ещё пройдёшь.

Через три дня после сочинения Александр пришёл в техникум. Во дворе заведения были вывешены списки студентов, поступивших в техникум. Он увидел Людмилу.

-- Здравствуй, Люда, тебя зачислили? -- Да, я нашла свою фамилию, а ты? -- Сейчас посмотрю… вместе будем учиться. Я тебя поздравляю с поступлением. -- Спасибо за поздравление, я тоже очень рада за тебя. Экзамены закончились, их обоих зачислили в ряды студентов. Учёбу они начали с уборки овощей в совхозе, были они в одной группе. Александр всегда находился недалеко от Людмилы. Если кто-то хотел ей помочь, то он вежливо всех отправлял.

-- Здесь есть, кому помочь. Это моя соседка и попрошу зря её не беспокоить. Другие парни в присутствии Александра не приближались к Людмиле. Подошло время начала занятий в техникуме. Александр сидел за одним столом с Людмилой, после занятий шли вместе домой. Выходной день у него всегда был занят: кому-то из девчонок надо было разъяснить материал по математике, сопромату или черчению. Учился Александр легко по всем предметам и многим помогал, не только из своей группы.

Только закончилась пара уроков по сопромату. К Александру подошла высокая, плотного телосложения девушка лет двадцати – двадцати пяти. Может, ей было и меньше, но она выглядела постарше многих невысоких и стройных девушек. По крайней мере, так о ней думал Александр. Она училась с ним в одной группе. Её звали Наташа. -- Саша, ты поможешь мне разобраться с сопроматом? -- Могу помочь. Ты где живёшь? -- Четыре остановки от техникума, если ехать на автобусе. -- Хорошо, запиши мне адрес, и я буду у тебя в воскресенье в девять часов утра. -- Вот адрес, Саша, я буду ждать, – сказала и подала листок с адресом Наталья. Около девяти часов утра Александр позвонил в дверь на третьем этаже. Дверь ему открыла Наталья. -- Здравствуй, Наташа, – сказал Александр. -- Здравствуй, Саша, проходи в комнату, – пригласила она и проводила его в зал. Посреди комнаты стоял стол. На столе лежали учебники, тетради. На полу большой серый палас. На стене висел красивый, с крупными цветами, ковёр. Справа стоял трельяж, сделанный из дерева, наверно, очень дорогой, подумал Александр. В серванте стояла не менее дорогая посуда: несколько сервизов на много персон, различный хрусталь. Слева, у окна, стоял книжный шкаф с редкими подписными изданиями, тщательно подобранными по авторам. В то время не каждый мог себе позволить иметь такую библиотеку, да и мебель дорогую и ковры. Ещё в одну комнату была открыта дверь. Там была видна кровать, рядом стоял журнальный столик, возле которого стоял торшер желтого цвета. Была ещё и третья комната, но дверь была закрыта. Всё это пронеслось в голове Александра, но он всё отбросил сразу.

-- Ну что, Наташа, займёмся делом? -- Да, конечно, Саша, - ответила девушка и пригласила его сесть за письменный стол. Александр подробно несколько раз остановился на заданной теме, пока Наталья не подтвердила, что она всё поняла. Они были вдвоём в квартире. Она сидела так близко к Александру, что он ощущал тепло её тела. Она улыбалась ему, если их взгляды встречались. Одета она тоже была, похоже, к его приходу. На ней было надето дорогое, сшитое на заказ, платье розового цвета с большим вырезом, показывающим пышные груди. Её каштановые волосы спадали на плечи крупными кудряшками. Может, она хотела произвести впечатление на Александра, но его не впечатлили ни богатая квартира, ни её слишком открытое расположение к нему. Он видел, что он нравится многим девушкам, но он считал, что девушки должны быть более скромными и никак не должны открыто показывать свои чувства. А нужно дождаться внимания от парней и потом только отвечать взаимностью или отказывать им. Он посмотрел на часы на стене и заторопился. -- Наташа, похоже мы уже всё разобрали, да и мне уже пора. -- А как же обед, Саша, пора ведь уже обедать, - сказала умоляюще Наталья. Но Александр был неумолим. -- Спасибо, Наташа, как-нибудь в другой раз, - ответил он. Ему не нравилось внимание девушек к нему как к потенциальному жениху, тем более он шёл сюда совсем не за этим. К тому же он уже был уверен, что другого раза не будет. Он быстро ушёл.

Как-то в субботу, после занятий, Александр шёл не спеша по коридору учебного корпуса. Его остановила незнакомая девушка с рыжими волосами. Она была довольно высокого для девушки роста. Стройная фигура и открытое, добродушное лицо приятно дополняли её портрет. -- Прости, пожалуйста, меня зовут Лидия. Мы встречались с тобой в комитете комсомола техникума, если помнишь. -- Да, я помню, встречались, - ответил Александр, - что ты хотела? Да, меня Саша зовут. -- Саша, у меня проблемы по сопромату в основном, да и в остальном понемногу неясно. Ты не мог бы мне помочь? -- Могу, когда тебе будет удобно. Могу сегодня вечером или завтра утром, часов в десять – я на завтра никому ещё не обещал. -- Если можно, то сегодня вечером. Я живу в общежитии, и у нас есть комната для подготовки уроков. Подойдёшь к шести часам, я тебя встречу. -- Хорошо, Лида, до вечера, – ответил Александр. Вечером он только вошёл в общежитие, его уже встречала Лидия с несколькими учебниками и тетрадями в руках. Они прошли в учебную комнату. Это было не очень большое помещение, примерно четыре на шесть метров. Вдоль стен стояли столы, как и в учебном корпусе, посредине был неширокий проход. В конце комнаты сидела над тетрадями девушка. Они сели за стол в самом начале, чтобы не мешать этой девушке делать уроки. Александр несколько раз объяснял один и тот же урок по сопромату. Лидия внимательно слушала, а потом она уже смогла всё сама рассказать всё задание. -- Спасибо, Саша, теперь я всё поняла. А когда объясняет преподаватель, то с одного раза не переваривает голова. -- Дело в том, - сказал Александр, - что всё начинается с первого урока по этому предмету. Ты, наверно, заметила, что я тебе напомнил кое-что из предыдущих занятий. А сегодняшнее занятие будет началом завтрашнего занятия, поэтому надо каждое задание учить. Все они связаны между собой. И стоит пропустить хоть одно задание, и цепь прерывается. И тогда появляется пустота, которую надо вовремя заполнить, иначе невозможно изучать последующее. Александр подметил, что Лидия легко поддаётся обучению: похоже, она хочет действительно научиться всему сама. Он ещё объяснил ей по высшей математике и черчению всё, что ей было не ясно. Она и это всё усвоила легко. Они уже давно сидели одни в комнате. Они отложили учебники, конспекты и разговаривали. -- Ты сам из каких мест, Саша? – спросила Лидия. -- Я живу в небольшом селе возле границы с Волгоградской областью. -- А я из станицы Тацинская, слышал про такую? --Нет, не слышал. -- Это шолоховские места, недалеко от станицы Вёшенская, в которой живёт писатель Михаил Шолохов. -- Это интересно. Ты видела, как живёт Михаил Шолохов? -- Да. Обычная землянка, как и у его соседей, сарай, крытый камышом. Кстати, у нас большая семья. Кроме родителей, у меня ещё трое старших братьев. Вот здесь, возможно, кроется тайна. Вот видишь – я рыжая и длинноногая, а трое моих братьев все невысокие, коренастые и темноволосые, похожие на родителей. И только я от всех отличаюсь. Наши соседи: три сестры с родителями – все вроде меня – рыжие и длинноногие, а младший парень один отличается от всех. Он невысокий и темноволосый. Если меня с их младшим поменять местами, то в обеих семьях будет полная гармония. Мы с этим соседским парнем родились в один день, и рожали нас матери в одном роддоме. Обе наши семьи живут, как одна семья. Никогда не бывает никаких разногласий между соседями, ходят друг к другу, как к себе домой. Если какой праздник, то он общий с соседями. Если надо было построить сарай, то такой большой и дружной семьёй построили очень быстро. Может, и есть, какая тайна, но она всех нас устраивает. Через неделю они опять встретились в учебной комнате общежития. Всего чуть больше часа понадобилось Александру, чтобы объяснить Лидии все задания. Она уже легко усваивала новые темы по всем предметам. Лидия поблагодарила Александра за помощь, как и неделю назад. Одна студентка, Лена, была из местных. Училась она в одной группе с Александром. Одно воскресение он объяснял ей по трём основным предметам по нескольку раз, пока она не усвоит урок. Мама Лены сытно покормила их обоих обедом. На второе воскресение Лена опять попросила помочь ей. Александр также смог всё объяснить ей по всем почти предметам, а Лена выполнила ему задание по черчению, потому как знала: он не любит чертить. Шрифт, внизу чертежа, он подписывал сам, но преподаватель по черчению сразу сказала, что это чертила Лена, и поставила ему четвёрку, хотя за все чертежи Лена всегда получала только пять. На третье воскресенье Александр также пришёл помочь Лене, но ему показалось, что его слишком усиленно обхаживают. Он решил, что на него уже тут имеют виды, и он, сославшись на занятость, перестал приходить к Лене. Как-то его вызвали повесткой в военкомат, он прошёл врачебную комиссию, а в ноябре ему пришла повестка о призыве на воинскую службу. В техникуме записали, что он призван в армию. У него оставались свободными две недели до отправки. Съездил Александр домой, попрощался с матерью и братом. С момента получения им повестки он заметил, что Людмила изменила к нему отношение. Она часто опускала глаза, если их взгляды встречались. Когда он приехал, он встретил её сидящей на лавочке возле дома. -- Здравствуй, Саша, ты только приехал? -- Да, – ответил он. Людмила подошла к нему. Она почти не поднимала глаз. -- Может, прогуляемся, поговорить надо. -- С тобой всё нормально? Ты сама не своя. -- Я всё объясню, пойдём куда-нибудь, мне здесь неудобно разговаривать. -- Конечно, пойдём в сквер, здесь недалеко. Они дошли молча до сквера и присели на лавочку. Александр ждал: что волнует эту девушку? -- Я хочу провожать тебя в армию как твоя девушка, ты не возражаешь? -- Нет, конечно, ты мне всегда нравилась, но ты всегда такая скрытная, строгая, и я считал, что у тебя Кто-то есть. Всех отгонял от тебя, уверен был: они тебе не нужны. -- А мне, действительно, больше никто не нужен, я буду ждать тебя. Ты мне веришь? – сказала она тихим, ломающимся голосом, не поднимая глаз. -- Я тебе верю, Люда, я тебя всегда считал хорошей знакомой, прости, что не разглядел в тебе близкого друга раньше. Расскажи мне о себе, мне всё интересно. -- Родилась я и живу в городе Богучар Воронежской области. -- А почему приехала учиться в Ростов, а не в Воронеж? -- Я сейчас живу у бабушкиной сестры, а в Воронеже у нас нет родственников. -- А семья у тебя большая? – спросил Александр. -- Не очень большая у нас семья: папа, мама и я, – ответила Людмила. -- У нас тоже семья из трёх человек: мама, я и старший брат. -- Брат намного старше? -- На три года старше, он уже закончил техникум и работает агрономом. -- А живёшь где? -- В селе Майское, это безводные степи, где сходятся Ростовская и Волгоградская области. -- Если нет воды, значит, ничего не вырастет: ни фруктовые деревья, ни овощи. Как же там люди живут? – спросила Людмила. -- Живут люди так же, как и везде, приспосабливаются к той местности и условиям, в которых им приходится проживать. В наших местах были прекрасные сады, приспособленные к местным условиям, но не продуманная политика «сверху» всё это уничтожила. Люди отбирали, путём проб и ошибок, в течение многих десятилетий, сорта, устойчивые к засухе, высоким температурам летом и низким температурам зимой. В наших местах зерновые дают низкие урожаи, а в отдельные годы, бывает, просто «сгорают» от жары. А вот сады хорошо переносили даже самые экстремальные условия, были, конечно, небольшие потери, но не катастрофические. Как-то «сверху» установили директиву: сдавать обязательный натуральный налог с каждого дерева в виде определённого количества килограммов сушёных фруктов. Каждый старался любыми способами выполнить обязательство. Урожаи прямо зависели от погодных условий. Часто растения не давали того, что предписывалось, а иной год и ничего не давали. Многие скупали сухофрукты на последние деньги в магазине и сдавали их потом в заготовительный пункт. Но ясно было одно: следующей осенью опять не все смогут сдать положенное количество сухофруктов. И по ночам зажужжали в садах пилы, застучали топоры, уничтожая с таким трудом выращенные в этих местах ценные породы растений. За несколько лет в наших сёлах не осталось фруктовых деревьев, в колодцах упал уровень грунтовых вод, а ещё через несколько десятков лет вода стала подсоленной. Многие, не выдержав этих испытаний, просто покинули свои дома, и много стояло заброшенных домов, ещё долго напоминая о тех нелёгких годах и искалеченных глупыми указами судьбах. Сады занимали большие площади, закрывали значительные площади земли от эрозии почвы, удерживая пресную воду в верхних слоях почвы. Также поддерживалась определённая влажность. Ведь у нас все овощи выращивались свои: капуста, картофель, помидоры и огурцы. Всё это поливалось пресной водой из колодцев.

Тут Александр немного помолчал, как будто переживал и вспоминал те времена сам. Молчание нарушила Людмила:

-- Это что же у вас теперь там, как в пустыне?

-- Да, иной год бывает такой засушливый, что пыльные бури бывают, как в пустыне. Но ты не была у нас весной, - тут его глаза загорелись, лицо посветлело от улыбки, - в конце марта солнце начинает пригревать всё сильнее и появляются первые степные цветы – это сначала обычные подснежники, а через неделю невысокие желтенькие цветочки. Травка только начинает пробиваться, преображая землю, покрывая её сплошным зелёным ковром. А в середине апреля появляются главные степные цветы – тюльпаны. Трава поднимается сантиметров на пятнадцать. Солнце уже прогревает воздух днём до двадцати пяти градусов, в степи стоит такой пьянящий аромат, а может, дух степи, что хочется просто лечь на спину среди этой красоты и наслаждаться этим раем. Все мальчишки старались попасть в это время в степь. Кто был на велосипедах, тот мог заехать подальше в степь, в нетронутые уголки. Эти походы назывались: за цветами. Кто хоть раз побывал в это время в степи, не мог потом удержаться, чтобы не попасть туда в пик цветения полевых цветов. Я со своими несколькими товарищами первый выход начинал с подснежников, второй был выход за мелкими жёлтыми цветами, а третий наш поход всегда был самым дальним, самым продолжительным и самым долгожданным. Тюльпаны бывают разного цвета. Красные, самые крупные из них, да и их бывает намного больше остальных. Намного меньше встречаются тюльпаны жёлтого цвета, и ещё значительно реже встречаются цветки белого цвета. Встречались тюльпаны и сиреневые, и бордовые, и почти чёрные, хоть их называли чёрными. Эти все и вовсе были редкими. Эти цветки встречались только в одном месте. Это место находилось за двадцать пять километров от нашего села и пешком проделать такой путь туда и обратно было просто невозможно. Мы с друзьями бывали там на велосипедах всего два раза, но зато мы видели эти редчайшие цветы. В это время там изредка попадаются степные ирисы. Я встречал эти цветы только двух цветов: белые и синие. Они растут сплошными полянками в несколько квадратных метров. Их высота бывает не более пятнадцати сантиметров.

-- А питьевую воду где взять, если там такая засуха? – поинтересовалась Людмила.

-- Питьевая вода есть, но только в колодцах. Она с привкусом соли, но другой нет, привыкли.

Также и моемся, и хозяйство поим, и стираемся этой водой, только мыла больше уходит. Здесь, в Ростове, вода совсем другая.

-- А что, речек нет рядом с селом?

-- Речка есть, течёт вдоль села, когда дожди весенние поливают землю, а летом жара и нет дождей, бывает, что и пересыхает речка. К концу лета в колодцах почти нет воды.

Они теперь почти не разлучались. С занятий Людмила спешила домой, её встречал Александр, и они шли гулять по городу. -- Ну и куда мы пойдём сегодня? – спросил Александр. -- Пойдём мы сегодня в музей, надеюсь, возражений не будет? – в тон ему ответила Людмила. -- Какие тут могут быть возражения, с таким приятным гидом, да в такую прекрасную погоду. -- Тогда поедем на трамвае. -- А может, пойдём пешком, такой денёк. -- Нет, далеко очень, лучше прокатимся. Они долго ехали на трамвае, разглядывая городские достопримечательности: то хату, крытую камышом, прилепившуюся рядом с современным зданием, то автомобиль-«полуторку», стоящую рядом с новеньким ГАЗ- 52. -- Саша, почему этот автомобиль называют «полуторкой»? -- Это его в народе так называют, потому что он может перевозить полторы тонны груза, а вот ГАЗ – 52

уже перевозит три с половиной тонны.

-- Ой, мы заговорились, пойдём быстрее к выходу, нам сейчас выходить.

Последнюю ночь перед отправкой они совсем не спали. До десяти вечера они гуляли по городу, а потом сидели до пяти утра на кухне у Людмилы, Зоя Васильевна разрешила им.

-- Приходите и сидите в тепле, незачем простужаться, но только на кухне.

В пять утра они вдвоём пошли к военкомату. Несмотря на ранний час, людей возле военкомата было много. Провожали целыми семьями, с гармошками, с песнями. Вся эта немалая масса людей одновременно разговаривала, пела или плакала. Кто-то просто стоял, обнявшись. И было какое-то напряжение: ведь провожали защитников Родины и не все они возвращаются домой живыми. И мало кто мог проводить своего близкого с сухими глазами. Александр с Людмилой стояли, прижавшись друг к другу. Она - положив голову и руки ему на грудь, он стоял прямо, прижимая её руками к себе и слегка приклонив к ней голову. Они понимали, как трудно им будет обоим, но разлука неизбежна. Потом из здания военкомата вышел офицер и дал команду строиться призывникам. Толпа людей зашумела сильнее, все задвигались быстрее. Людмила смотрела в глаза Александру.

-- Я буду ждать тебя, Саша.

-- До свидания, Люда, – сказал Александр. Они поцеловались, и он пошёл в строй.

Она стояла и смотрела ему вслед, потом подошла ближе. Он видел её спокойное лицо, хотя её глаза блестели от слёз, но губы старались улыбнуться. А он подумал:

-- Как много я потерял времени, ведь рядом был любимый и любящий человек, а я, как слепой, не

почувствовал этого. Ведь она была всё время рядом со мной и ждала, когда же я замечу её чувства.

Глава 3

Анатолий получил диплом специалиста по термообработке металлов. Его уже приняли на завод. Он пока был под опекой начальника цеха, но уже руководил немногочисленным коллективом. Сначала пожилые рабочие поглядывали на него с недоверием, но, когда убедились, что он научился кое-чему, сразу зауважали. Рабочие и начальство называли его Анатолием Сергеевичем, он немного смущался вначале, но потом привык. С Таней они виделись почти каждый день. Теперь он зарабатывал сам. На свои деньги мог сводить её в кино, угостить мороженым. Он стал уже более самостоятельным, уверенным в себе. Он знал, что Таня теперь его невеста, и она не сомневается, что он её любит. В его словах и действиях уже не было той юношеской пылкости, какой он был увлечён в начале их романа. Анатолий считал, что он теперь на правах достойного жениха может иногда и потребовать уважать его. Хотя внешне это проявлялось лишь иногда неудовольствием, если что-то шло не по его желанию. Таня замечала это в нём, но считала, что он мужчина и она должна уважать его мнение. По крайней мере, это она слышала от матери:

-- Я могла что-то сказать, но никогда не перечила мужу и, тем более, при людях. Это я слышала ещё от

твоей бабушки: «Да убоится жена мужа своего», так нас воспитывали родители.

Зачастили осенние дожди. Листья закружились вокруг, падая с оголяющихся деревьев, а Анатолию принесли повестку в армию, где было написано, что надо явиться на сборный пункт через две недели, иметь при себе то-то и то-то. Анатолий забыл про свою мужскую гордость, понимая, что не видеть ему эти глаза, не гладить эти шелковистые волосы, не держать этих нежных рук целых три года. Он был искренне заботлив и галантен. Они сходили с Татьяной в театр. Показывали « Три сестры» Чехова. Таня была впервые в театре. Она заметила, что здесь другая публика, нежели в кинотеатре. Зрители были в общем постарше, одеты богаче и вели себя как-то сдержаннее. То ли это действительно так, а может, Татьяне это показалось, может быть, обстановка обязывала так вести себя зрителей. Татьяна вышла из театра какая-то другая. Она ещё была под впечатлением увиденного как на сцене, так и в фойе театра. Она жила всей этой обстановкой.

-- Мне кажется, театральная обстановка меняет людей, каждый выносит оттуда самоуважение и

уважение к окружающим. Какие здесь все культурные люди, а когда едешь в автобусе, там совсем другие. Может, они не бывают в театре?

Анатолий не особенно следил за театральным действием, мало кого он замечал и вокруг себя. Он видел только её глаза, ощущал тепло её руки и слышал её приятный голос. Он лишь ответил:

-- Наверно.

И вот наступил день расставания. Они стояли своей небольшой группой; Анатолий, отец, мать, сестра Таня и его Таня. Она стояла, приклонив к его груди свою голову и, тихо сказала:

-- Я буду ждать тебя, – потом она посмотрела в его глаза, - а ты пиши, не ленись, я буду ждать писем.

Анатолий ждал этих слов. Он верил, что они достойно переживут эту разлуку. -- Я буду писать, и я вернусь к тебе. Прозвучала команда строиться. Подошёл отец: -- Служи, сынок, честно, не посрами честь отца и дедов своих. Заплакали мать и сестра. Анатолий встал в строй, а глаза его были там, возле любимых людей. Потом автобус, вокзал, поезд. В Волгограде их посадили в воинский эшелон, и повёз их поезд местами степными, безлюдными. Через четыре дня увидели они мазанки с плоскими крышами, стоящие в голой степи, всего несколько строений. Не было вокруг них привычных заборов, сараев, просто стоят несколько землянок, а вокруг только степь до самого горизонта. Не видно вокруг ни деревьев, ни людей, только голая пустыня вокруг. -- Это куда же нас завезли, в необитаемую пустыню, что ли? – воскликнул кто-то из парней. А поезд всё вёз их дальше, показались невысокие горы и кое-где лесок, и снова безжизненная пустыня с редкой растительностью. За окном поезда посыпал снег, вся степь была уже покрыта снегом, а поезд всё вёз их дальше и дальше. Кое-кто уже потерял счёт времени. На рассвете объявили, что прибыли на станцию Конечная. Прозвучала команда: -- Всем выйти из вагонов и построиться повагонно. У сопровождающего их сержанта спросили. -- Где это мы? -- Казахстан, парни, мы уже отслужили, теперь ваша очередь. Сейчас будут всех спрашивать, какая у кого специальность. Кто хочет в нашу часть, говори: сантехник. «А что, неплохо быть и сантехником, а то ведь неизвестно куда попадёшь», – Подумал Анатолий. К их вагону подошла группа военных, во главе с майором. Призывников делили на несколько групп. Подошли к Анатолию, спросили о специальности, он сказал, что сантехник. Его отвели в одну из новых групп. Потом их посадили в крытую брезентом машину, и через несколько минут они оказались возле длинных одноэтажных деревянных бараков, которые назвали казармами. Возле одной из казарм их построили, всех проверили по спискам, а потом повели строем куда-то. Привели их к длинному каменному зданию, это оказалась баня. После помывки всем выдали новенькую форму. Когда все оделись в одинаковую форму, сразу порастеряли своих немногочисленных знакомых. Все вдруг стали одинаковые, загалдели, разыскивая своих друзей. Анатолий ещё возле поезда, чтобы не потеряться с парнем по имени Олег, держался рядом с ним, вместе они назвались сантехниками, а теперь он вдруг потерял его в этой «однотонной» толпе. Раньше они различали друг друга по одежде, а теперь у всех была единая форма, все волновались, суетились, разыскивая своих товарищей. Баня несколько минут напоминала растревоженный улей. Но постепенно, выкрикивая имена товарищей, называя свои имена, парни стали находить своих друзей. Постепенно гул и суета утихли. Теперь каждый привыкал различать своих товарищей по лицам, старался быть всё время рядом.

Месяц «карантина» тянулся очень медленно. Подъём в шесть утра был для всех неожиданным, потом эти считанные секунды на одевание, когда все должны уложиться за время горения спички. Из столовой вновь призванные выходили голодные, спросили у сержанта: -- А тебе хватает еды, что дают в столовой? -- Конечно, хватает. Вы все тоже привыкнете. Здесь соблюдается режим питания, работы и сна.

Всё строго в одно время. А больше пищи организму и не надо. Излишки пищи только вредят.

Их, сорок человек, после «карантина» перевезли на новое место, в новый для них коллектив. Четыре деревянных барака стояли посреди степи, а вокруг, куда только простирался взгляд, была голая степь, покрытая снегом. Метров через пятьсот стояла одиноко столовая, а ещё немного в стороне стоял солдатский магазин. Здесь же висел почтовый ящик. Возле магазина всегда стоял часовой с карабином. Куда-то вдаль уходила дорога, проложенная в снегу.

-- Куда эта дорога? – спросили у сержанта.

-- Здесь, в четырёх, километрах находится небольшой город, – объяснил им он. Вот собственно и вся география того места, куда привезли молодых солдат. В казарме были свои порядки, своя субординация: старослужащие не ходят в наряды по кухне, а это ночные наряды и никто тебе не даст «отсыпного» за это. Старослужащие не моют полы, не встают со всеми в 6 утра и ложатся, когда им хочется. Прослужившие год не моют полы. А «молодые» должны делать всё, да ещё и быть на побегушках у старослужащих. Из всех сорока привезённых товарищей Анатолий нашёл только одного земляка. Олег, с которым они месяц в «карантине» были вместе, не попал в их группу, и Анатолий был очень рад хоть одной, хоть чем-то близкой душе.

-- Ты откуда призывался?

-- Из Ростова.

-- Я тоже из Ростова.

-- Я вообще-то живу не в Ростове, а в селе Майское. А в Ростове учусь в строительном техникуме. Я только в этом году поступил.

-- А я живу в Ростове, закончил техникум. Как тебя звать, землячок? – спросил Анатолий.

-- Зови Александром. -- Саша, значит, а меня зови Толиком, надеюсь, будем друзьями. Теперь их кровати были рядом, в строю они стояли тоже рядом, даже фамилии их всегда зачитывали одну за другой: чем бы они ни занимались, они всегда были рядом. Анатолий так переживал о своём положении. Вода была привозная, попить даже не всегда хватало. В столовой чаю давали по половине кружки. Утром иногда не хватало кому-нибудь воды для умывания. Не хватало еды, старослужащие пытались всячески унизить, одежду новую позабирали, дали свою подержанную, обувь тоже. После отбоя молодых заставляли мыть полы, просто чтобы показать, кто тут хозяин положения, они недосыпали. Анатолий ходил угрюмый. Его некогда холёное лицо стало серым. Уже три недели не было бани. Он просыпался ночью, всё тело и голова чесались. Только заснёшь - и опять просыпаешься. Однажды утром кто-то закричал в казарме:

-- Мужики, у нас вши! -- Как вши, да вы что? – И тут началось. Уже после обеда возле казармы стояло несколько автобусов. Всех отвезли в какой-то город. Все мылись специальным мылом. Всю верхнюю одежду пропаривали в автоклавах. Всем выдали чистое нательное бельё. Казарму чем-то тоже обрабатывали, пока солдат возили в специальную баню. После этого «ночная» жизнь наладилась. Анатолий очень завидовал своему товарищу, Саша довольно спокойно переносил все тяготы армейской службы. Не унывал и ещё успокаивал Анатолия. -- Не убивай ты так себя. -- А что же я радоваться должен, когда такой бардак в армии, а пишут везде порядок в армии, дисциплина, солдаты живут в тёплых казармах. А у нас всего лишь плюс шестнадцать, вши заедают,

дедовщина процветает, а это же насилие. -- Послушай, не мы с тобой это завели и не нам изменить это. Поэтому надо это всё равно

пройти, приспособиться, ведь это не вечно – сказал Александр. -- Я это не могу переносить, меня всё просто бесит. Я удивляюсь, как ты всё спокойно

переносишь. -- Можешь, можешь, ведь ты же мужик, постарше меня и покрепче, с виду. Вот я же не

переживаю и тебе не советую. Все житейские трудности мы с тобой обязаны переносить, потому как

мы солдаты. А с насилием будем бороться, защищая друг друга. Представь, вот в такие же морозы

наши с тобой отцы сидели в мёрзлых окопах, представь, в мёрзлых, да ещё надо таскать и держать в

руке винтовку, а может, и тяжелее что-то. Потом дождь, грязь, и это всё каждый день и ночь

бесконечно, и каждую минуту по ним ещё стреляют. Я думаю, находились и тогда малодушные,

но это слабаки.

-- Спасибо тебе, Саша, в этом ты, конечно, прав. Но я не слабак, только как вспомню тёплую квартиру, маму, её вкусные обеды, да и всё остальное, у меня просто руки опускаются.

-- Человек ко многому способен привыкнуть. Я, конечно, в селе не пользовался удобствами городскими, как ты. И печку надо топить, иначе замёрзнешь, и хозяйство домашнее надо кормить, да следить и ухаживать за ним, иначе с голоду ноги протянешь. Зарплаты в селе мизерные, едва хватает на одежду и обувь.

-- Я представить не могу, как это так можно жить. -- Можно жить и в селе, если трудиться много и ставить себе какую-то цель.

Главное настроить себя на эту цель, убедить себя, что это правильный путь, и тогда можно перенести

любые трудности. Ведь впереди прекрасное будущее. Есть, конечно, и такие, у кого одна цель:

поесть да выпить, а до остального им и дела нет, но это тупик. -- Вот завидую я тебе. Ты каждую минуту используешь не зря, а я только кисну. Ты только на

минуту присядешь, уже закрыл глаза и дремлешь. Ты в строю, сзади меня, ко мне голову склонишь и

отдыхаешь, а я ложусь в постель и не могу уснуть, всё меня гложет моё нынешнее положение. -- Ты, вот, к примеру, в армию стремился? – Спросил Александр.

-- Нет, конечно, кому же хочется стремиться самому в такие условия? -- Мне, например. -- Да ладно заливать. -- Я ведь вполне серьёзно. Я хотел пойти в армию, отслужить, как положено, а то ведь и

девчонки рассуждают: кто не служил, тот ещё не мужчина. -- Мой отец тоже так говорил, а мать считала, что если я не послужу, то в этом мне больше пользы будет. -- Видно, мамины слова вместе с мамиными обедами больше запомнились тебе. Например, у многих

народов, живущих в экстремальных условиях, переход из юноши в мужчину обязательно

проходит через испытания, где каждый юноша покажет, кто же он и чего стоит в трудных условиях,

и это всё перед своими родными, друзьями, знакомыми. Юноши знают об этом и заранее готовят себя. Анатолий ничего не ответил, а про себя подумал:

-- Повезло мне с товарищем, а то ведь так и пропасть ничего не стоит.

Было утро. Они стояли за чужой казармой. С подъёма они убегали на улицу в туалет, а потом уходили к чужому бараку и ждали там, пока будет построение. Потом они прибегали со стороны туалета и становились в строй. Рота отправлялась в столовую, а после всех разводили по рабочим местам. Так они избавлялись от всяких поручений старослужащих. Были в немилости за отказ выполнять неуставные поручения, но не подчинялись всякому давлению. Вечером, после ужина, тоже надо было скрываться где-то. Они уходили вдвоём к вновь строящемуся трёхэтажному зданию. -- Послушай, Толик, а девушка у тебя есть? -- Да, есть, я как раз получил её фото, вот посмотри. -- Красивая, а как её зовут? -- Таня. А у тебя есть девушка? -- Да, - ответил Саша и полез во внутренний карман, - вот фото, её зовут Людмилой. - Анатолий посмотрел, отдал фото Александру, ничего не ответив. Саша тоже молчал, каждый думал о своём. Анатолий нарушил затянувшееся молчание.

-- Татьяна работает парикмахером через дорогу от нашего дома. Я пришёл стричься, а стригусь я

каждый месяц, и увидел новенькую, я сразу даже растерялся, чего со мной никогда не было. Я не мог

ничего говорить, я просто плюхнулся в кресло и не знаю, сколько она меня стригла, или, может,

не стригла. Я пришёл в себя только на улице. С этого времени я уже помнил лишь о том, что есть

прекрасная «она» и меня к ней ну просто магнитом тянет. – Он замолчал, его мысли, похоже, были в это время так далеки от этих мест. Лицо у него было такое счастливое. Саша его прекрасно понимал и молчал. Он сам по себе не был многословным, не стремился особо к лидерству, а Анатолий был постарше, потому он не хотел ранить его самолюбие. Видел, как оно в нём ранимо. Анатолий мог иногда и обидеть его резким словом, даже не заметив. Но Саша помнил это недолго, ибо считал, что дружба превыше всего. Он заметил, как лицо товарища приняло обычное выражение, и стал рассказывать:

-- А мы с Людой познакомились в день приёмных экзаменов по математике. Она мне

понравилась сразу. Приятная девушка, спокойная, воспитанная, даже самостоятельная, способная

постоять за себя. Я даже подумал поэтому, что у неё есть парень. Так через месяц она отшила одного

парня так спокойно и убедительно, что я лишний раз только в этом убедился. Но это я так думал и,

оказывается, ошибся. Мы сразу поселились в одном доме недалеко от техникума, даже в одном

подъезде. Я в первый же день после экзамена шёл с нею вместе до подъезда, потом мы вместе были

в колхозе, где я её опекал, но как сосед и друг. Потом мы каждый день ходили на занятия в

техникум, сидели за одним столом, а с занятий шли вместе. Я уважал её выбор и ревниво

пресекал всякие знаки внимания со стороны наших студентов. И лишь когда я получил повестку, она

сама мне открыла правду. -- Я буду провожать тебя как твоя девушка, и ещё спросила, не возражаю ли я. Она считала себя давно

моей девушкой и даже заигрывать с собой никому не позволяла. -- Вот это партизанка! – воскликнул Анатолий. -- Такие у нас получились отношения, что особо и нечего добавить. Скольким девчонкам я помогал по всем предметам, и не только из своей группы, она всё видела и молчала.

Глава 4

Пришла весна, но в этих местах ещё долго лежал снег. Даже в начале июня, утром и к вечеру, в одной гимнастёрке ещё было прохладно, хотя днём было даже жарко. Наши молодые солдаты полностью освоились в роте, уже и еды им стало хватать. А к концу июня к ним привезли новое пополнение. К этому времени к их казарме уже была подведена вода, строилась канализационная система, было начато строительство мощной котельной, достраивали две трёхэтажные казармы. Анатолия поставили на склад кладовщиком, а через небольшое время он рекомендовал туда и Сашу экспедитором. Он сопровождал грузы и, если требовалось, был ещё грузчиком. Склад располагался в городе, и они каждый день утром уходили на работу за четыре километра и вечером возвращались обратно. В воскресенье у них был выходной. Они навели порядок на складе; рассортировали все товары, пересчитали все предметы, разложили, оставили проходы. Майор, начальник участка, конечно, был доволен таким порядком. До них товары валялись по всему складу вперемешку. Найти нужный товар было проблемой, а об учёте и говорить не приходится. Заказывать новый товар тоже было проблемой. Их солдатская жизнь вошла в свою привычную колею. Они уже были на хорошем счету у начальства. Анатолий имел всегда человеческий вид, он был помыт, чисто выбрит, на нём всегда была чистая и опрятная одежда, каждый волосок подстрижен и аккуратно зачёсан, сапоги его всегда начищены до блеска. Стриг его всегда только Саша, благо времени у них на складе свободного хватало. Им осталось служить всего несколько месяцев. Их часть выполнила свои задачи по строительству военного городка. Теперь они сами искали себе работу, группой из шести человек. Каждый день приходили к складу военторга, и если была работа по разгрузке товаров из вагонов, то они своей группой приступали к разгрузке. Немногочисленные наряды о выполненной работе они сдавали в свой штаб, это им зачислялось на их счёт, за вычетом затрат на обмундирование и питание. Им хотелось заработать хоть на подарки матерям и невестам.

Как-то Анатолий получил письмо. Он ходил весь пасмурный, молчал. Саша его не спрашивал. Он прекрасно знал несдержанность своего старшего товарища, знал, что достанется и ему косвенно. В конце концов Анатолий сам решил рассказать, ибо ему надо было выплеснуть свои эмоции. -- Представляешь, она пишет, что ходила с подругой на танцы и ей было так весело, – лицо Анатолия было неприятно. Он говорил зло, как о каком-то своём враге.

-- Я здесь торчу в этой дыре и мне не до развлечений. Как она могла позволить такое. Теперь же напишу ей, что наши отношения закончены. - Он ходил взад и вперёд, не находя себе места. Потом сел ненадолго, опять вскочил.

-- Не прощу ей этого. Она оскорбила меня своим поступком. – А Саша слушал и подумал:

«Ну и что, что сходила на танцы, она же тебе честно обо всём написала. А другая, может, и

похуже что-то скроет и промолчит, и всё ей сойдёт с рук, но вот там-то и есть измена». - Зная,

как самолюбив Анатолий, видя, насколько сейчас в нём взыграло самолюбие, а не здравый смысл, Саша промолчал. Он был уверен, что любые слова в оправдание Тани только добавят масла в огонь.

-- А мне вот Людмила не ответила на последнее письмо. Вот приеду, добьюсь интимной близости с ней, а после, если она спросит:

--А если будет ребёнок?

-- Зачем, ребёнок без отца, – отвечу я ей. Она расплачется, и я, конечно, успокою её и прощу за это. Я

скажу ей, что я её очень люблю и рад буду детям, кто бы у нас ни родился - девочка или мальчик.

Татьяна получила письмо от Анатолия. Она с радостью вскрыла конверт и просто обомлела от первых же строк: «Как ты могла так поступить со мной, ты меня просто опозорила. Я здесь гнию в этих скотских,

антисанитарных условиях, а ты там развлекаешься и так нагло пишешь, что тебе очень понравилось на

этих танцах. Вроде, пишешь, с подругой, а может с каким другом? Я тебе не могу это простить и считаю наши отношения законченными. Не пиши мне больше, я всё решил. Анатолий».

Татьяна никогда не думала, что её письмо окажет эффект разорвавшейся бомбы, которая сможет одним эмоциональным взрывом уничтожить то, что установилось прочно и надолго. Она считала, что

поступила с ним честно, написав ему всю правду, ничего не скрывая. Но получилось просто ужасно, это её очень задело. За что он поступил так с ней? Она всем открытым сердцем стремилась к нему, а он всё растоптал. Ей было обидно. Она просто сидела и плакала.

Зашёл младший брат:

-- Таня, что с тобой? - Он прижался к ней, но она ещё больше заплакала, обняв брата. Это был уже почти взрослый юноша, на верхней губе уже пробивался «лёгкий» пушок. Немного успокоившись, она молча протянула брату письмо. Тот прочитал письмо и решил приободрить сестру:

-- Махни на него рукой, сестричка, небось, нашёл себе другую там, вот и не нужна теперь. Не плачь,

Таня, обойдёмся и без него. Этим письмом он показал свой скверный характер, своё настоящее лицо. -- Да, Юра, плачь, не плачь, а теперь закончился роман. Сказка закончилась.

Мать расстроилась, конечно, но рассудила так: -- Ну что ж, не наш, значит, этот холёный, обеспеченный парень, забудь его. Может, это и к лучшему. Кто мы для него? Ему надо, видать, из богатой семьи невесту.

Прошло две недели. Таня отработала смену, как обычно вышла на улицу и пошла в сторону остановки. Людей стояло много, и она решила прогуляться пешком. «По такой погодке, что такое три остановки», - подумала она. Ей вспомнилось школьное время и парень, который её всё время провожал, или не провожал, но он шёл за нею почти каждый день метрах в 50.

Жил он на соседней улице и учился в классе годом старше. С того момента, как она стала ходить в десятый класс, и до конца учебного года, этот парень ходил за нею, но так ни разу и не приблизился. Как-то на школьном вечере он стоял у противоположной стенки, потом посмотрел в её сторону и пошёл будто к ней, но тут Петька Соловьёв подскочил к ней и пригласил на танец. Татьяна вспомнила это, может потому, что это было в такие же осенние вечера. Как это было давно и как мало было забот. Юность, счастливая пора, столько надежд было впереди, а ведь прошло всего несколько лет. Она уже была почти возле своего дома.

-- Здравствуй, Таня, - окликнул её мужской голос. Перед ней стоял серьёзный молодой человек,

уверенный в себе, прилично одетый. Он улыбался ей, и она его узнала.

-- Виктор, - воскликнула она, - я не сразу тебя узнала. Вот в глаза только посмотрела твои и сразу вспомнила. Столько лет тебя не видела.

-- Я в армии был. Полгода только, как вернулся.

-- Хорошо, а я вот уже дома, пока.

-- Пока, - ответил Виктор.

Татьяна прошла в квартиру, стала раздеваться.

-- Как-то уж очень сухо я с ним поговорила, торопиться, наверно, не стоило, надо было хоть для приличия поговорить ещё немного. Ведь интересно, как у него сложилась жизнь. Какой видный парень стал после армии, да и уверенный, самостоятельный. Теперь чего уж говорить, может, в другой раз буду любезней, если будет другой раз. Не искать же мне его самой, - подумала Татьяна.

Часть вторая

Глава 5

Виктор жил вдвоём с матерью в двухкомнатной квартире. Отца он с рождения не видел ни разу. Да и не очень этого хотел, хотя в глубине души шевелилась иногда мысль – увидеть его, хотя бы какой он. Но Виктор ловил себя на мысли, что ему хотелось показать себя, чтобы тот увидел, какой у него вырос сын, но он гнал от себя эту мысль.

-- Если он не захотел жить с нами сразу, то мы, пожалуй, для него совершенно чужие люди.

Виктор работал на заводе, нормально зарабатывал. Мать тоже работала. Они жили если и не богато, то в достатке. Даже стали откладывать.

-- На свадьбу тебе будет, да и мало на что, запас не помешает, - говорила мать Виктора.

Он вышел из автобуса и шёл домой. Обычно он приезжал с работы намного позже. Около часа всегда добирался от своего завода, а иногда и подольше. А сегодня была профсоюзная конференция в ближайшем от их дома кинотеатре. В конце собрания награждали передовую молодёжь, Виктору вручили почётную грамоту за ударный труд. Он шёл домой. Хотелось, чтобы больше людей узнало, какой он хороший и добросовестный рабочий, но это только в глубине души. А так Виктор был человеком скромным и никогда не любил говорить о себе, тем более хвалиться. Он увидел знакомый дом. Сюда он когда-то каждый день после школы провожал девочку, которая ему очень нравилась.

-- Таня, так приятно звучало её имя, - подумал Виктор, - как теперь сложилась её судьба?

Он повернул голову и увидел её. Виктор остановился. Он не верил своим глазам. Он ещё сомневался: не может быть. Это была уже взрослая девушка, те же светло-русые волосы, те же серо-голубые глаза,

только лицо стало серьёзным, взрослым. Он позвал её, она на миг оживилась, но глаза её были печальными.

Она быстро заспешила домой. От Виктора не скрылось, что она чем-то огорчена. Он думал теперь, как же ему завтра приехать сюда пораньше, чтобы встретить её с работы. Она всё стояла в его глазах, такая красивая, стройная, взрослая. Он обязательно хочет увидеть её, развеселить и сделать счастливой. Виктор пришёл домой. Мать была уже дома.

-- Садись ужинать, сынок.

-- Спасибо, мама, - сказал Виктор, он присел к столу, взял ложку и сидел, уставившись в окно.

-- Витя, ешь, всё остынет.

-- Да, да, мама, - сказал он, «возвращаясь» в кухню.

Виктор лежал на кровати. Мысленно он возвратился в детство, когда первый раз увидел светловолосую круглолицую девочку с голубыми глазами. Он сейчас ясно вспомнил её образ, который запечатлелся в нём навсегда, и ничего прекрасней и нежней он не видел больше. И любая неприятность для него была пустяком, если он мог просто увидеть её. Вспомнилось, как небогато они жили с матерью и её слова:

-- Не стыдно, сынок, что мы живём небогато, многие так живут, стыдно воровать, стыдно бродяжничать, пьянствовать, жить за счёт других, обижать слабого, не защитить беззащитного.

Всякий человек должен так прожить, чтобы в конце не было стыдно за свою жизнь. Жизнь ведь человеческая измеряется не вещами и не продуктами, это ведь всё с годами превращается в труху, пыль, а добрые поступки иногда переживают века. Вот с добром только наша жизнь имеет цену.

Наутро он, только приехал на работу, сразу подошёл к начальнику смены.

-- Василий Семёнович, мне надо сегодня пораньше попасть домой, а Вы живёте недалеко от меня. Не могли бы Вы после работы взять меня с собой?

-- Конечно, Виктор, на проходной встретимся, если я минут на десять задержусь, ты всё равно жди.

-- Хорошо, спасибо.

У начальника смены был свой автомобиль «Победа». Виктор всегда добирался общественным транспортом, но сегодня он решил не опоздать к тому времени, когда Татьяна будет возвращаться с работы. Скорее всего она где-то работает, так думал Виктор.

Он уже более получаса стоял неподалёку от дома Татьяны.

«А вдруг она уже прошла? – подумал Виктор, - и что же мне тогда делать? Хотя, можно взять такси завтра и приехать также, может, получится приехать пораньше».

Он увидел её. Она шла от остановки. Он пошёл ей навстречу, но она уже заметила его и шла к нему, улыбаясь.

-- Добрый вечер, Таня.

-- И тебе доброго вечера, Витя.

-- Прости меня, если я не вовремя, но я хотел узнать, как ты живёшь, где работаешь, с кем дружишь или замужем.

-- Это ты меня прости, что я так быстро убежала. Пойдём, немного прогуляемся, вот и поговорим. Расскажи, как твои дела сейчас.

-- У меня всё хорошо. После армии я устроился рабочим на завод ЖБИ. Работа тяжёлая, но платят нормально. Также живём вдвоём с мамой. Недавно получили двухкомнатную квартиру. А у тебя как?

- Я живу с мамой и братом, работаю парикмахером, тут недалеко, всего три остановки автобуса. Если хорошая погода, бывает, хожу пешком. Брат, Юра, уже в десятом классе учится. Мама работает на стройке крановщицей, тяжело ей, конечно, но говорит, уже привыкла, да и ничего другого и не умеет.

А ты совсем изменился.

-- Ты тоже стала совсем другая.

-- Что, постарела?

-- Ну что ты. Ты стала такая… -Тут Виктор замолчал. Он отвёл глаза, даже немного покраснел. Она, конечно, поняла его, ей было приятно, что она нравится ему. Они оба помолчали.

«А ведь он, похоже, не забыл меня», - подумала Татьяна, а произнесла другое:

-- А что, у тебя нет девушки?

-- Нет, конечно.

-- Почему конечно?

-- Скажи лучше, Таня, у тебя есть парень?

-- Был, но теперь уже нет.

-- Куда же он делся?

-- Был, да пропал.

-- Что, умер, что ли?

-- Да нет, он для меня просто исчез.

-- А он как думает?

-- Да и он так же, - ответила Татьяна, - ну всё-таки ответь мне, почему у тебя не может быть девушки? -- Потому, что занято моё сердце давно. --Это кем же, если не секрет? – спросила Татьяна. Она предвидела ответ, но ей хотелось услышать это от него, и она добивалась этого полушутливым тоном. Виктор ответил не сразу: -- Таня, у меня перед глазами только ты, ещё с детских лет, – проговорил тихим голосом Виктор. -- И ты знал, что у меня в армии был парень? -- Да, от знакомых парней, когда демобилизовался. -- А до армии что ж ни разу не подошёл? -- Так ведь всё кто-то возле тебя кружил, а перед армией появился какой - то темноволосый парень и вы с ним под ручку ходили. Вот я подумал, зачем мне мешать. -- Это Генка приезжал на недельку из Шахт, мой двоюродный брат. Его потом сразу забрали в армию. Он, кстати, старшиной остался служить на сверхсрочную службу.

-- Ну откуда мне знать, я только видел, как ты держалась за его руку, улыбалась ему. И что я мог ещё

думать? Решил, что не судьба, видно.

-- Так ведь девчонок и моложе меня вон сколько? -- Посмотрю лишь на кого, а сравниваю с тобой, вот всё и заканчивается. Прости, Таня, может я зря тебе это рассказываю, но я всё, как есть, тебе сказал. -- Это ты меня прости, что я, не зная, мучила тебя. Но я ведь могла и замуж так выйти, ничего не зная. Что же ты всю жизнь так и жил бы один? -- Не знаю, Таня, я ведь полгода тебя не искал, но меня всё равно ни к кому не тянуло, я просто жил или существовал, не знаю. Но ведь так всегда было, кто - то живёт полной жизнью, кто - то живёт для кого - то, а кто - то просто страдает. Может, это тоже кому - то надо. -- Да, возможно, ты прав. Ничего в нашей жизни, наверно, не бывает зря. И каждый человек живёт для чего - то, что другой не может за него сделать. Вот ведь наши с тобой мамы живут для своих детей, и кто может заменить их? Или кто сможет присмотреть за моей престарелой мамой через несколько лет лучше, чем я? Наверно, мы должны принимать нашу жизнь спокойно такой, какая она есть, ведь у каждого и начало жизни разное, потому и жизнь у одного непредсказуемая, а у другого можно предсказать что - то заранее.

Они долго шли молча. Уже сделали небольшой круг вокруг ближайших домов и подходили к дому Татьяны. Она видела в своём окошке свет.

-- А можно, Таня, я приду завтра, только я попозже приезжаю с работы? Завод находится в конце города, - спросил Виктор.

-- Приходи. Вон видишь, на втором этаже, слева от второго подъезда окошко светится, это наша кухня, а следующее окно - это наш зал. Скорее всего, там кто-нибудь может находиться. Бросишь маленький камушек в стекло. Я и брата Юру предупрежу, он мне скажет. Он уже взрослый парень. -- Спасибо, Таня, за приятный вечер. Я обязательно приду завтра. Я ведь вчера случайно здесь

проходил.

-- Ничего в нашей жизни не бывает случайно, Виктор, - сказала Татьяна и показала в небо, - так моя бабушка говорит. -- А что, она живёт с вами? -- Да нет, она живёт в селе Грушовка, это недалеко от Новочеркасска, но бывает у нас иногда. До

завтра, Виктор.

-- До свидания, Таня, – сказал он, с сожалением расставаясь с нею.

Столько лет он мечтал об этой встрече, а получилась она так неожиданно, когда он уже перестал даже мечтать об этом. Он шёл домой, не спеша, будто не желая растерять то, что затеплилось в его сердце, а может, не хотел уходить от предмета своего счастья.

Татьяна входила в подъезд. Она видела свет в окне кухни, значит, мать уже дома.

-- Добрый вечер, мама. Как ты себя чувствуешь, утром тебе нездоровилось?

-- Спасибо, дочка, терпимо. Утром поскрипела, а потом нормально. С кем это ты стояла, парень вроде? --С Витькой Цибиным, помнишь, я тебе говорила, всегда почти следом ходил за мной из школы. -- Это который жил в таком длиннющем доме на соседней улице? -- Да, они с мамой вдвоём живут. -- Знаю я его мать хорошо, а их соседка со мной вместе работает, Елена. Она, между прочим, так его хвалила и очень жалеет, что у них дочери ещё маленькие, а то ведь лучшего зятя и не сыскать. Не пьёт парень с мужиками, не курит, всё матери помогает, со всеми соседями вежлив. А вы что, случайно встретились? -- Вчера случайно, а сегодня он уже пришёл не случайно. Мать сразу изменилась в лице, она протянула руки к дочери и сквозь слёзы проговорила. -- Может, это и есть твоя судьба, доченька. Ведь должно же быть где-то твоё счастье. -- Не знаю, мама, но он сказал, что я одна только нравлюсь ему с детских лет. Он это так сказал, мама, что я ему верю. Они сели на диван, обнялись и расплакались. Юра вышел из спальни. -- Ну что вы, мама, Таня, успокойтесь.

Татьяна пришла с работы домой. Прошла на кухню, вроде хотела что-то сделать, но потом вышла опять в зал, прошла в спальню. Она вернулась в зал, остановилась у окна и поняла, ей хочется посмотреть туда. Она посмотрела в окно, но там не было Виктора. Она поймала себя на мысли, что хочет, чтобы он обязательно пришёл. Ей это надо сейчас. Ей нравятся его слова, особенно об его отношении к ней. С ним как-то спокойно и не надо думать, что он может обидеться на тебя за какое-то слово, поступок. Она почему-то была уверена, что если бы такое письмо от неё получил Виктор, то он бы её не обидел ничем за это, а только порадовался за неё.

«Может, Анатолий меня и не любил вовсе, и может, не очень ценил, что я не из богатой семьи. Да что это я вспоминаю то, что уже не вернёшь». В окне цокнул камушек. Татьяна подошла к окну и помахала рукой Виктору. Вышел из спальни брат. -- Таня, я слышал стук в окне. -- Спасибо, Юра, Виктор пришёл, пойду немного погуляю. -- А я его помню, он как-то защитил меня от старшеклассников и предупредил их, чтобы больше не трогали. Она подошла к Виктору. -- Здравствуй, Виктор, не замёрз? -- Здравствуй, Таня, пока не замёрз, но и не лето конечно. Да, там сейчас показывают «Весёлых ребят», как ты, любишь музыкальные фильмы? -- С удовольствием посмотрю, – ответила Татьяна. Они прошли к кинотеатру, Виктор купил билеты, и у них было ещё почти час времени, в фойе они подошли к буфету.

-- Таня, коктейль возьмём или мороженое? – спросил, улыбаясь, Виктор.

-- Ну не мороженое, конечно, а коктейль можно. -- Тебе какой? -- Мне с лимонным соком. Они помолчали. Недолгое молчание прервала Татьяна. -- А в каких войсках служил, Витя, если не секрет? -- Да какой секрет, на границе я служил. -- Это же опасно, наверно? -- Да всякое бывало, конечно, – уклончиво ответил Виктор. -- Что, и стрелять приходилось? -- Бывало, и стреляли, небольшие стычки при нарушении границы. Внешних врагов у нас всегда хватало. Поэтому граница постоянно нарушается. Каждый метр ведь не перекроешь, вот и находят лазейки. Чаще всего задерживали одного, двух человек без оружия, но бывают и организованные группы, обученные, хорошо вооружённые, чаще всего контрабандисты. Эти часто оказывают вооружённое сопротивление. -- Так и погибали наши солдатики? -- К сожалению, когда стреляют, бывают и убитые, и раненые. -- А ты, как? -- Был и я однажды легко ранен. -- Тебя же могли убить. -- Таня, но ведь и сейчас, когда мы в тепле, сколько солдат на морозе стоят в карауле. Такие

же молодые парни сейчас находятся на границе. Они же нас с тобой и своих родных, и страну свою защищают, и это чисто мужская обязанность Родину защищать. Я только выполнял свою обязанность.

-- Но это всё же несправедливо. Кто-то служит спокойно, не подвергая себя даже малейшему риску, и только пограничники на передовой. -- Нет, Таня, не только пограничники. Смотри, сколько вокруг нас опасностей в гражданской жизни. Милиционеры тоже находятся в постоянной опасности, пожарные, и везде нужны крепкие, смелые мужчины. Прозвучал звонок, и они прошли в зал. Они с удовольствием смотрели весёлый, с песнями и юмористическими постановками фильм. Оба сдержанно смеялись, иногда незаметно поглядывая друг на друга. Из зала все зрители выходили улыбающиеся, кто-то комментировал какую-то сценку, кто-то смеялся. Молодые люди также проследовали на выход. Прохладный вечер сразу освежил их, заставив застегнуть все пуговицы и поднять воротники пальто. Они решили немного свернуть и пройти по аллейкам небольшого сквера. Мимо проходила тройка молодых людей, лет семнадцати. Один из них довольно грубо задел Татьяну. -- Надо бы извиниться, парни, – проговорил спокойно, но уверенно Виктор. -- Да пошёл ты, – ответил один из троих. -- А если не пойду?

-- Тогда мы тебе поможем, – послышалось в ответ. -- Не бойся, Таня, стой здесь, – сказал тихо Виктор.

Но она и не боялась, она слышала его уверенный тон, хотя всё равно немного волновалась. Один из троих, который был покрепче, двинулся к Виктору.

-- Может, всё-таки извинимся? – спросил Виктор. --Ещё чего, – сказал парень и двинул кулак в сторону Виктора. Но Виктор сделал полшага в сторону, сделав лёгкое движение рукой. Тот полетел мимо него и растянулся на аллее. Виктор стоял не двигаясь. Парень быстро вскочил, чуть отбежал, полез в карман, потом опять двинулся на Виктора. Одна рука его была выставлена вперёд. Виктор понял: это нож. Но он всё равно стоял, не двигаясь, лишь внимательно следя за движениями его руки. Руки он выставил слегка вперёд, чуть присев. -- Колька, уделай его, – крикнул кто-то из стоявших поодаль парней. И тот бросился вперёд,

выбрасывая руку. Татьяна, конечно, волновалась, хоть и была уверена, что с Виктором ничего не случится. «Наверно, с ним и не такое случалось», – подумала она. Но когда этот длинноногий парень кинулся с ножом на Виктора, она вскрикнула. Однако прошла всего пара секунд, ещё её крик висел в воздухе, как она услышала голос Виктора:

-- Извиняйся, парень, а то ведь руку сломаю. – парень взвыл от боли, его попутчиков и след простыл. -- Не буду больше, извините. -- Мне этого достаточно, Таня, прощаешь его? -- Конечно, прощаю, отпусти его, Виктор. --Вот что, парень, сегодня ты легко отделался, но если ещё услышу, будешь хулиганить, этот нож с твоими отпечатками сдам в милицию. Я тебя в лицо запомнил, а одного из твоих дружков даже знаю, где живёт. Всё понял? -- Извините, мы не знали, – пробормотал парень, пятясь от Виктора. Татьяна подошла к Виктору: -- Может, надо было в милицию сдать? -- Нет, Таня, может, парни ещё одумаются, а после тюряги они уже точно станут уголовниками, и это потом на всю жизнь. Это он перед товарищами храбрился. -- А если бы кто другой, не ты, мог ведь и убить? -- К сожалению, мог бы, но, может, его случай отвёл, как говорила твоя бабушка, - сказал Виктор, показав рукой в небо. Он завернул в носовой платок складной, с лисичками, нож и положил его в карман. -- А знаешь, Таня, мы, скорее всего, оказались в нужное время и в нужном месте. Да и не рассказывай никому, хорошо? Я ведь сделал только то, что я обязан делать как мужчина: защищать других, кто

слабее.

Поднялся сильный ветер. Они уже подходили к дому Татьяны, и она заспешила домой.

Глава 6

Они встречались каждый день, вот уже месяц. Она привыкла к нему. Ей нравилось в нём всё, и его спокойный, рассудительный тон, и его мягкий, незлобивый характер, и его уверенность в разных жизненных ситуациях. Нравилось ей, что он не выставлял в чёрных тонах свою службу, где он рисковал жизнью, не то, что некоторые, у которых и не были столь опасными и тяжёлыми дни службы. Она ещё до конца и не сознавала, любит она его или нет, но она точно была уверена, что не любить его просто нельзя. Однажды мать спросила:

-- Дочка, нравится тебе Виктор?

-- Да, мама, он очень хороший, - ответила Татьяна. -- Так пригласи его, познакомлюсь с ним. -- Хорошо, мама, я приглашу. Но получилось немного не так. Они шли из кинотеатра мимо дома Виктора. -- Может, зайдём к нам, чайку попьём, с моей мамой познакомишься, – предложил Виктор. -- Неудобно как-то, без приглашения хозяйки. -- Да хозяйка уже несколько раз просила пригласить тебя, – сказал он. Татьяна немного помолчала. -- Хорошо, зайдём ненадолго. Их встретила женщина лет сорока пяти, с приятным, добрым лицом и лёгкой грустинкой в глазах, которую можно встретить у людей небогатых, обременённых постоянными недостатками. Она шла навстречу, улыбаясь. -- Какая у меня сегодня радость. Спасибо, Таня, что зашла к нам. Вам, молодым, может, и не очень приятны мы – старые. А нам всегда радость: видеть вас, молодых и красивых. -- Да нет, Вы тоже ещё не старая. -- Да всё равно ведь никому не нужна, да и ни к чему, были бы вы счастливы. -- Вот и моя мама так же говорит. -- Так ведь у многих женщин, нашего с ней возраста, судьбы похожи. Да что это я не о том. Проходи, Танечка, раздевайся, сейчас чайку поставим. Меня зовут Анна Ивановна. -- Можно, я Вас буду называть тётей Аней? -- Как тебе удобнее, так и называй, мы люди простые, а где твоя мама работает? -- На стройке крановщицей. -- Соседка наша, Лена, тоже работает где-то на стройке. -- Мама моя знает Вас, она работает вместе с вашей соседкой Леной. Это мне мама сказала. -- Я, наверно, тоже её знаю. Наверно, она приходила как-то к Лене, и мы сидели вместе на лавочке возле нашего дома. Очень приятная и воспитанная женщина, со светло-русыми волосами. Они подходили уже к дому Татьяны. -- Ну, если сегодня вечер знакомств, может, к нам зайдёшь, Витя. -- Почему же не зайти, а меня хоть не выгонят? -- Нет, Витя, здесь тебя все ждут только с добрыми словами. Они прошли в дом. Из кухни послышался голос матери. -- Это ты, Таня? -- Да, мама, я не одна. Мать медленно вышла в коридор. -- Добрый вечер и доброго Вам здоровья, – поприветствовал Виктор. -- Спасибо, Виктор, я тебе очень рада, проходи, раздевайся. Татьяна хотела помочь Виктору раздеться, но он прежде помог снять пальто ей, а потом уже разделся сам. Светлана Алексеевна отметила про себя воспитанность молодого человека. Она подошла к нему поближе. -- Меня зовут Светлана Алексеевна, мне очень приятно с тобой познакомиться. -- Мне тоже очень приятно, Светлана Алексеевна, мне, кажется, я целую вечность мечтал вместе с Таней зайти в ваш дом. -- Мы все рады тебя видеть, правда, сынок? -- Правда, мама, – сказал среднего роста русоволосый паренёк, стоявший сзади матери. Он подошёл ближе и протянул Виктору руку. -- Может, ты меня и не помнишь. Но лет пять назад ты меня защитил от троих старшеклассников.

-- Да я и не помню уже. -- А знаешь, мама… начала говорить Татьяна, но Виктор посмотрел на неё и она сказала другое: -- Мы заходили к Виктору и познакомились с его мамой.

-- Я очень рада, – сказала Светлана Алексеевна, - всего один раз мы встречались с ней, она мне очень понравилась, задушевный и милый человек. Да что же мы стоим, проходите в зал, сейчас чайку согреем, посидим. - Татьяна прошла на кухню ставить чай.

-- Как здоровье твоей мамы, Виктор? – спросила Светлана Алексеевна.

-- Да, нормально вроде: мама особо ведь и не признаётся. Но я то уже знаю, когда она себя плохо чувствует, и стараюсь ей помогать. -- А у нас Юра не очень - то поможет. -- Мама, у тебя же есть помощница. -- Да я, сынок, в шутку: конечно, есть.

Виктор мельком посмотрел на часы. -- О, я, кажется, засиделся, может, кто-то спал бы уже, а я тут сижу. -- Да ничего, мы не всегда в это время ложимся.

-- Мне, конечно, приятно у вас, спасибо за чай, за тёплый приём, Светлана Алексеевна, но завтра многим на работу рано собираться. -- В любое время заходи, Виктор, мы всегда рады тебя видеть.

Татьяна стояла у двери. Виктор оделся, посмотрел на неё. Он взял её руки, посмотрел в её глаза. -- Таня, будь моей женой.

-- Это так неожиданно. -- Я приду завтра, и мы вместе всё обсудим, спокойной ночи, Танечка. -- Добрых снов, Витя. Дверь уже давно закрылась за Виктором, а Татьяна всё стояла не двигаясь. К ней подошла мать. -- Что - нибудь случилось, доченька, может, мы чем - то обидели его?

-- Мама, он мне предложил стать его женой. Сказал, завтра придёт, и мы всё обсудим. Это он мне дал время подумать.

-- И что же ты?

-- Мама, Виктор прекрасный, душевный человек, но я всё ещё их обоих постоянно сравниваю.

-- Но ведь Анатолий тебя незаслуженно обидел, разве это любовь с его стороны. И это он тебе ещё не муж, а что от него ждать тогда, когда появятся семейные проблемы, маленькие дети.

-- Я всё понимаю, но во мне ещё какая - то клеточка хочет доказать ему, что я не заслужила тех слов от него, что он мне написал, может, он поймёт.

-- Ах, доченька. Вот если кувшин лопнул на две части, а потом его склеить, что будет? С виду он

вроде кувшин, но сразу бросается в глаза шрам через весь сосуд, который показывает каждому, как хрупко это соединение. А это значит, что любое неверное движение его разрушит. Подумай до завтра,

доченька, вся твоя жизнь перед тобой, а зависит только лишь от нескольких слов. И помни ещё: не всё то золото, что блестит.

Утром Татьяна подошла к окну. Всё было покрыто снегом. Деревья стояли, не шелохнувшись, одетые в толстые белые шубы, словно какой-то волшебник одним мановением покрыл всё белыми одеждами. Погода стояла тихая. Дети высыпали на улицу, с радостным визгом разбрасывая снег и щурясь от яркого солнца, медленно поднимающегося в чистом небе. Она шла к остановке. Ей вспомнилось своё беззаботное детство, когда также радовалась первому снегу. Ей вспомнился один мальчик с большим портфелем, на котором был нарисован человечек с книгой. Вместо носа у него был карандаш.

«Как же так,- подумала она,- чтобы у живого человека был карандаш вместо носа, как же он, бедный,

может без носа жить»?

Вечером она спросила у мамы об этом.

-- Да это же сказка, неправда значит. -- Зачем же рисовать неправду детям? – спросила маленькая Таня.

Целый день у неё не выходило из головы предложение Виктора. Его глаза были откровенными, а сердце открыто перед ней. Но вот проехал автомобиль, сверкнув солнечным отражением. Она невольно подняла глаза и посмотрела на окно второго этажа в доме напротив. Оттуда Анатолий, бывало иногда, сверкнёт зеркальцем, а увидев её, помашет ей рукой. Но сейчас ей это напоминание не было приятным. Ей сейчас ближе было воспоминание о чистой детской душе того мальчика, который ходил за нею почти каждый день, стараясь идти незаметно, просто любуясь тем, что ему нравится.

После работы Татьяна занялась дома уборкой. Вроде и чисто всё, но надо было чем-то заняться. Волнение не покидало её. Она всё чаще стала поглядывать в окно, хоть по времени Виктор приходил обычно немного позже. Татьяна достала все письма Анатолия и снесла их в мусорный контейнер.

«Ну вот и всё. Ещё жалеть будешь, что обидел меня», – подумала она и вернулась домой. Мать хлопотала на кухне, она уже заметила настроение дочери и готовила закуски и для гостей. А Татьяна стала беспокоиться: пора бы уже по времени прийти Виктору. -- Мама, я схожу к Виктору, наверно, что-то случилось, иначе он давно был бы здесь. -- Сходи, дочка, я здесь сама справлюсь.

Виктор проснулся под утро, услышав, как что-то громыхнуло в комнате матери. Он вышел в зал. Мать

поднимала опрокинутый стул, свет уже горел в её комнате. -- Мама, что с тобой, тебе плохо? -- Да, что-то голова закружилась, вот ещё стул опрокинула. Виктор приложил руку к её лбу. -- Мама, у тебя же температура, ложись. Я сейчас схожу к Вере Ивановне, пусть «неотложку» вызовет. -- Может, всё обойдётся? -- Мама, как же ты поедешь на работу? Я сейчас быстренько к Вере Ивановне, а ты лежи.

Вера Ивановна уже пенсионерка. Она до пенсии работала учительницей, её очень уважали, и сейчас она не скучает. Бывшие ученики её часто навещают. Она никого не оставит без внимания. В их подъезде только у неё есть телефон, и она никогда никому не отказывала, если кому надо срочно позвонить. Виктор постучал к ней. Скоро он услышал: -- Кто там? -- Вера Ивановна, это я, Виктор, мама заболела. Дверь открылась. -- Что с ней? -- Температура большая, похоже, что и слабость. -- Пойдём к вам. Они поспешили к Анне Ивановне.

-- Здравствуй, Аннушка, что ты тут совсем расклеилась? Ну-ка, да ты вся горишь, наверно, и ноги не держат? – проговорила, улыбаясь, Вера Ивановна.

-- Да, есть немного, – ответила негромко Анна Ивановна. -- Ну, ничего. Сначала я вызову скорую помощь. А потом, может, и врача на дом. -- Спасибо тебе, благодетельница наша. -- Небось, не чужие мы давно с тобой, Аннушка. Лежи, голубушка, не беспокойся. А ты, Витя, езжай на работу, а я всё посмотрю здесь, человек я свободный, и времени у меня в достатке для хорошего человека. Минут через двадцать приехала скорая, врач осмотрела, измерила температуру. -- Да, температура высокая, я сейчас сделаю укол, чтобы сбить температуру, но всё равно надо будет вызвать врача на дом. -- Я всё сделаю: и позвоню, и присмотрю здесь, не беспокойтесь, спасибо, что быстро приехали. А, что, надолго укол действует? -- Часа на два, а может и больше, но если опять будет подниматься температура, можно смочить лоб и спину слабым раствором уксуса с водой. С работы Виктор поспешил домой. Дверь в зал была закрыта. Он быстро прошёл к матери. Она лежала на диване и приподняла немного голову. -- Сынок, ты уже пришёл? -- Как ты, мамочка? -- Да мне уже лучше. Пойду на кухню, надо что-то приготовить. -- Ну что ты, мама, я со всем прекрасно справлюсь. Зашла Вера Ивановна. -- Ну вот и главный помощник пришёл, теперь я спокойна за тебя, Аннушка. -- Спасибо Вам, Вера Ивановна. Что врач сказал? -- Сказала: простуда и надо больше лежать, чтобы не было осложнений, главное, пару дней, пока обострение. Выписала лекарства, сказала, что больничный лист выпишет в поликлинике, а если станет легче, то прийти к ней на приём. Здесь всё записано: на какое время и в какой кабинет. Врач сделала

укол, но надо ещё сходить в аптеку.

-- Это я сейчас сбегаю, – ответил Виктор, одеваясь. Через полчаса он уже был дома, отдал матери лекарства, объяснил, как надо принимать, и прошёл в кухню. В дверь постучали, Виктор открыл дверь. Перед ним стояла Татьяна. Он сначала опешил, но сразу улыбнулся ей. -- Так ты согласна? -- Да – ответила ему Татьяна и шагнула навстречу. Они стояли, обнявшись, потом Татьяна спросила. -- Витя, у вас что-то случилось? Я так подумала. -- Мама заболела, с утра лежит. -- Я верила, что ты бы давно пришёл. -- Конечно, Таня, я был бы возле тебя, прости, что я ещё здесь.

--Ну что ты, Витя, я ведь всё понимаю. Пойдём же к Анне Ивановне, порадуем её нашим решением. -- Да, Танечка, раздевайся, я тебе помогу, давай я всё повешу, проходи в зал, – говорил Виктор, - Мама, у нас прекрасная гостья.

-- Таня, я так рада тебе, прости, что я вот так тебя встречаю, - сказала Анна Ивановна и попыталась вставать.

-- Нет, нет, лежите, Вам же тяжело сейчас, я всё прекрасно понимаю, не беспокойтесь. –Татьяна подсела ближе к Анне Ивановне.

-- Вам сейчас полежать надо, пока болезнь немного отступит, а поработать всегда успеете. -- Да я вот лежу, а сынок с работы пришёл, и надо бы что-то приготовить. -- Не беспокойтесь, у Вас прекрасный сын и помощник. -- Да, он сильный, но и добрый, а такого многие стараются обидеть. Ты не обижай его, Таня. -- Я вижу, какой он человек, и не обижу его, Анна Ивановна. Вы знаете: Витя мне сделал предложение, я дала согласие стать его женой. -- Это как же сынок мне ничего не сказал? -- Да Вы не обижайтесь: я ведь только что ему сообщила о своём согласии. В комнату вошёл Виктор. -- Сынок, Таня, простите меня, что я в такой день лежу, но сердце моё согрето этим радостным известием. Я ведь с самого детства Вити мечтала, чтобы в моём доме появилась дочка, но Бог не давал мне этого счастья до сегодняшнего дня. Она привстала немного и присела на диване, Виктор помог ей.

-- Сынок, подай мне икону Божьей Матери. Встаньте передо мной на колени. Таня, встань слева от Вити.

Она прочитала молитвы, перекрестила их иконой, затем поцеловала икону, потом икону целовали молодые. -- Подойдите, дети мои, я вас поцелую. Они подошли, и она поцеловала каждого в лоб и перекрестила. -- Я благословляю вас на счастье в вашей совместной жизни; что будет зависеть от меня, я всё буду делать только для вас. Дороже у меня никого нет, – сказала Анна Ивановна, а по щекам её текли слёзы.

-- Простите меня, дети, это я от счастья. А теперь идите, другую маму осчастливьте. Она хоть знает? -- Да, она знает и ждёт нас. -- Идите с Богом, а я ничего, полежу. У меня теперь такая радость, что умирать нельзя. Маме, Таня, здоровья пожелай, и пусть извинит меня, что я в такой день валяюсь. -- Ну что Вы, Анна Ивановна. Мы недолго и скоро придём.

-- Мама, только не вставай, мы придём и всё наготовим, – добавил Виктор.

Они пришли в дом к Татьяне. Мать, волнуясь, ждала их, увидев их счастливые лица, она, конечно, всё поняла и уже шла им навстречу. Таня обняла мать. -- Мама, можешь нас поздравить, мы решили пожениться. Анна Ивановна нас благословила. Только она сильно приболела. -- Жаль, конечно. И вы её оставили одну? -- Мы обещали: скоро вернёмся. -- Я рада за вас. Витя, дай я и тебя поцелую. Ужинать будете, молодёжь? -- Мама, мы не против поужинать. Там Анна Ивановна одна. -- Да и ужин, наверно, никто не приготовил? -- Да, мама, мы обещали по возвращении приготовить. -- Тогда давайте сделаем так. Я тут старалась, приготовила с запасом на гостей. Вот и возьмём всё это туда сейчас. Я тоже с вами пойду, проведаю Анну Ивановну, да и поближе познакомимся.

Она собрала ужин в две сумки и вручила всё это Виктору. Женщины шли за ним следом.

-- Ну, как Анна Ивановна встретила тебя? – спросила Светлана Алексеевна у дочери. -- Она, мама, такой добрый человек и так рада была моему появлению, а когда узнала, что мы с Виктором решили пожениться, то расплакалась от радости. -- Хоть я и немного с нею встречалась, но и так видно, какой она душевный человек. Думаю, она тебя никогда не обидит. -- Мама, я тоже так считаю.

-- Вот мы и пришли, – объявил Виктор. -- Сейчас я открою дверь. – Татьяна выбежала вперёд. Она открыла дверь подъезда и пропустила вперёд Виктора. Возле своей квартиры Виктор поставил сумки, открыл дверь и пропустил вперёд женщин. Потом он помог им снять пальто и повесил на вешалку. Светлана Алексеевна отправила молодых на кухню, а сама прошла к больной хозяйке. -- Здравствуй, Анна, меня зовут Светланой, я мать Тани. -- Здравствуй, Света, а что же это я лежу, гостей даже нечем накормить, – смутилась Анна Ивановна. -- Не беспокойся, молодёжь уже на кухне, сейчас всё организуют. -- Знаешь, Света, я так этому рада, придёт в наш дом твоя дочь, не услышит плохого слова никогда от меня. Она как дочь мне будет. А уж Витя её никогда не обидит. -- Верю, Аня, что так и будет. Я очень уважаю и тебя, и твоего сына и буду рада породниться с вами. Они обнялись, слегка прослезившись. -- А у тебя, Света, дети ещё есть? -- Сын, в десятом классе учится. В зал вошёл Виктор. Он раздвинул стол, потом они с Татьяной стали приносить подогретые блюда и ставить их на стол. -- Света, -- тихонько спросила Анна Ивановна, -- когда же они успели всё приготовить? -- Вишь, молодёжь какая шустрая теперь, – они обе рассмеялись. -- Спасибо тебе, Света, за всё: за закуски и за дочь.

-- Я ведь всё уже знала и готовилась, думала тебя у себя принимать, да, как говорится: что Бог ни делает, всё к лучшему.

Виктор с Татьяной подали заявление на регистрацию брака. Татьяна была против пышного празднования. Виктор согласился с ней, не пытаясь переубеждать её. В день регистрации они сделали фотографии со своими немногочисленными родственниками и посидели несколько часов в доме Виктора. Вечером они перевезли вещи Татьяны в дом Виктора.

Глава 7

Анатолий и Александр получили в штабе части свои военные билеты. В них было написано, что с завтрашнего дня они уже гражданские лица. Всю ночь они не ложились, боялись проспать, да и спать не хотелось. Это была первая зимняя группа демобилизующихся солдат. Их было всего семнадцать человек. В три часа ночи они уже стояли возле казармы. Посадили их в два крытых брезентом автомобиля и привезли на небольшую станцию. В четыре часа подошёл поезд, замполит пожелал им счастливой жизни на «гражданке», и они сели в поезд. Анатолий с Александром ехали, с несколькими пересадками, четверо суток. В Ростове они

расстались на вокзале. Анатолий написал свой адрес Александру.

-- Обязательно приходи, когда съездишь домой. Будешь жить в моей комнате со мной.

Александр приехал через несколько дней. Анатолий познакомил его со своими родителями. Отец Анатолия, Сергей Гаврилович, высказал прямо, всё что думал: -- Молодец, Саша, что нашего лоботряса приучал к армейской жизни, а то ведь он тут жил, как кот. И тут его вдруг, как бездомную дворнягу, сажают на цепь. Молодец, что научил его самостоятельности, молодец. Толя тут всё нам рассказал про вашу жизнь. Они сидели втроём на кухне: Александр, Анатолий и Сергей Гаврилович. Александр оценил поварское искусство Натальи Ивановны. Все блюда ему очень понравились. Он поблагодарил за вкусный обед и встал. -- Куда это ты торопишься, отдыхай, – посоветовал Анатолий. -- Да надо в техникум сходить, – ответил Александр.

-- И не только в техникум?

-- И не только.

-- Ну, хорошо, Саша, до вечера меня не будет, если раньше приедешь, а дома никого, мама там, в садике будет. До вечера.

-- Спасибо, до вечера.

-- Знаешь, Танюха моя тоже проявила свою гордость и вот, три недели назад, вышла замуж. – сказал Анатолий. По его лицу было видно, что он не хотел этого. Да, похоже, и жалел о своей горячности.

Саша приехал, конечно, к заветному окну. Он взял маленький камушек и цокнул им слегка по окошку, в нём показалось счастливое лицо Людмилы. Она улыбнулась ему и помахала рукой в сторону подъезда. Он понял и вошёл в дом. На лестничной площадке уже стояла Людмила, она подошла к нему и прижалась к его груди. Саша обнял её.

-- Я сейчас быстро оденусь, подожди немного, – попросила Людмила и впорхнула в дверь. Они шли по городу. Людмила, уцепившись обеими руками в его левую руку, временами склоняя свою голову к его плечу.

Он чувствовал, как она рада ему, и тоже был очень рад встрече. -- Может, сходим в кино? – спросил Александр.

-- А я не знаю, что там сейчас показывают.

-- Да какая разница, что там показывают, я думаю, чтобы ты не мёрзла – сходим.

-- Ну, тогда сходим, я только – за.

В кинотеатре они сидели, прижимаясь друг к другу. Она склонила свою голову ему на плечо и продолжала держаться обеими руками за его руку. Они не особенно - то и видели экран, только чувствовали близость другого. Это чувство переполняло каждую их клеточку, и ничто неважно было для них в эти минуты. Важно было лишь то, что они могут прижаться к любимому человеку. И больше не надо слов: они были вместе и они нужны друг другу, остальное уже не так важно. Они шли после кино по улице. Им было легко вдвоём. Людмила посмотрела в его глаза.

-- Я уже окончила техникум и пока не решила, уезжать или искать здесь работу.

-- А я завтра схожу в техникум, чтобы восстановили, хотя говорят, что можно взять отпуск на год.

-- А где остановился?

-- Пока у армейского товарища, может, дадут место в общежитии техникума.

Они немного погуляли по городу. Дул сильный ветер. Александр заметил, что Людмила дрожит от холода, и они поспешили к её дому.

Глава 8

Утром Виктор проснулся и, стараясь не разбудить Татьяну, не шевелясь, смотрел на неё, закрывал глаза от счастья. Не веря глазам своим, он снова открывал их и любовался своим «сокровищем». Потом он тихонько вышел из комнаты и прошёл в кухню, стараясь не разбудить Татьяну. Мать, конечно, была уже на кухне и, как всегда, хлопотала у плиты. Анна видела, как счастлив её сын, а для неё и не было большего счастья, чем видеть его счастливым. Ей тоже нравилась невестка своим уравновешенным характером, тем, что каждое её слово продумано. Она от всего сердца старалась сделать для неё что-то приятное. Тем более, сейчас, когда у молодых медовый месяц и им хочется больше понежиться в постели. Вот и сегодня Виктор, как обычно, прошёл в кухню, поцеловал в щеку мать, а она, как обычно, спросила:

-- Таню не разбудил? -- Да я тихонько, – ответил Виктор и пошёл умываться. -- Ну, пусть поспит, ей ещё рано на работу, – добавила мать. Но Татьяна уже не спала. Она чувствовала, что Виктор любуется ею, и ей было приятно это. Приятно было каждое душевное слово свекрови, такое нежное отношение к ней Виктора. Ей уже не хотелось спать, но и на работу ещё было рано. На кухне свекровь старалась сделать всё сама. -- Вы ещё молодые, отдохните, успеете ещё наработаться. Мы же уже машинально делаем то, что всегда делали. Пока нет детей, только и понежитесь, а появятся дети – не приляжешь лишний раз, хоть и захочешь, – говорила Анна Ивановна.

Уборку по дому делал всегда Виктор. По утрам они все трое уходили на работу, а вечером все снова собирались под одной крышей. Почти месяц Татьяна жила с Виктором. Вот и в это утро Татьяна встала не спеша, собрала постель, накинула халат и вошла в кухню.

-- Доброго утра и приятного аппетита, - сказала Татьяна. -- Спасибо, доброго утра и тебе, Таня. Как поспала? – спросила Анна Ивановна. -- Очень хорошо, – ответила Татьяна и прошла в ванную. Когда она вышла из ванной, Виктор уже одевался, ему далеко добираться до работы. Татьяна подошла к Виктору, они поцеловались. -- До вечера, Танюша. -- До вечера, Витя.

Через несколько минут ушла на работу и Анна Ивановна. Татьяна прошла в спальню, теперь это была их комната. Она подошла к трюмо. Посмотрела на себя в зеркало.

-- Ну вот и наладилась твоя жизнь, – проговорила она спокойно, поправляя причёску. Она, как обычно, пришла на работу. Так же переоделась, проверила инструмент, но какое-то беспокойство появилось в ней. Татьяна подумала о Викторе. Она поняла, беспокоит её что-то здесь. Она присела и почувствовала, будто с улицы кто-то смотрит на неё. Она бросила взгляд на когда - то заветное окно. У неё будто тяжесть какая появилась внутри. Ей это окно было неприятно. Она мысленно отмахнулась от этого. «Зачем мне опять вспоминать этот кошмар обвинений». – К ней подсел посетитель, она делала свою обычную работу, и всё забылось, да она и не хотела воспоминаний. Она знала, что у неё всё нормально, что она только начинает свою жизнь, а что было, то прошло безвозвратно.

Александр спал на раскладушке в комнате Анатолия. Он проснулся. Анатолий стоял у окна и смотрел куда - то через улицу. Александр спросил его.

-- Что там, Толик?

-- А, проснулся. Знаешь, Саша, я всё же решил бороться за свою Таню. Надо сходить в парикмахерскую и передать ей записку. Не могу я её забыть.

-- Передать можно, а под каким предлогом я туда пойду?

-- Как под каким: подстричься.

-- Так я же пострижен.

-- Скажи: надо короче.

-- Хорошо, друг, сейчас доставлю. – Александр быстро оделся и вышел из дома. Он вошёл в парикмахерскую и сразу узнал Татьяну: вторая мастерица очень от неё отличалась. Он подсел в кресло к Татьяне.

-- Что Вам здесь стричь? – спросила Татьяна. У Вас вроде и так нормально.

-- Да немного надо укоротить, – проговорил неуверенно парень и, когда она подошла спереди, быстро сунул ей записку. Татьяна взяла её, прочитала: «Таня, я не могу без тебя, прости меня и, если можешь, позволь поговорить с тобой. Анатолий». Она слегка подстригла парня, а сама всё думала. Потом она написала: «После работы, возле остановки», и отдала ответ парню.

Александр поднялся к Анатолию и вручил ему записку.

-- Вот, отдала назад.

-- Спасибо, она согласна встретиться, теперь у меня есть надежда.

Александр, позавтракав с товарищем, поехал в техникум. Его направили к заместителю директора по учебной части. Александр вошёл в кабинет.

-- Здравствуйте, вот отслужил в армии, готов продолжить учёбу.

-- Хорошо, присаживайтесь. – Он позвонил, распорядился принести сведения о прежней учёбе Александра. Ему принесли. - Судя по Вашей прежней успеваемости, у нас нет основания препятствовать этому. Поэтому можете приступать к учёбе сразу или через две недели после приезда домой.

-- Спасибо, я подумаю, как мне поступить. Да, мне бы надо место в общежитии, я не местный.

-- Давайте сюда заявление, я распоряжение подпишу. Теперь пройдите к секретарю: она вам всё остальное объяснит.

Александр теперь поспешил к Людмиле. Она встретила его у открытой двери.

-- Здравствуй, Люда, меня восстановили в техникуме, дали место в общежитии.

-- Может, зайдёшь попить чаю?

-- Спасибо, не откажусь.

Они вошли в квартиру. Она показала ему вешалку в коридоре. Он разделся, и они прошли на кухню. Людмила налила ему чаю.

-- Тебе сколько сахара, а вообще бери сам – сколько хочешь.

-- А хозяйка дома? – спросил Александр.

-- Бабушка поехала в поликлинику, немного приболела. Но тут недалеко, всего три остановки.

-- А ничего, что я здесь?

-- Не беспокойся. Она сказала: мы с тобой люди самостоятельные и я могу приглашать тебя домой, потому как на улице не лето.

-- Молодец твоя родственница, беспокоится о тебе.

-- Так не чужие же мы с ней, – ответила Людмила.

Щёлкнул замок, кто-то вошёл. Людмила вышла в коридор.

-- Бабушка, как здоровье?

-- Да поднялось давление, вот выписали лекарства. Сказали: будет хуже – положим в больницу.

-- А у нас гость.

-- Званый гость – это хорошо, – сказала хозяйка, раздеваясь и проходя на кухню. Александр встал.

-- Здравствуйте, Зоя Васильевна.

-- Здравствуй, Саша, как там твоя мама?

-- Да, слава Богу, ещё трудится, но уже возраст, конечно.

-- Сколько же ей?

-- Уже почти пятьдесят. В колхозе, знаете ведь, как тяжело трудиться, да ещё и по дому сколько забот.

-- Да, тяжела женская доля в селе. Я и сейчас помню, какие были руки моей мамы. На них было страшно смотреть. От тяжёлой работы, от холодов и грязи, они были уродливы и черны. Пойду я, вам тут будет и без меня не скучно.

Татьяна работала, а из головы не выходила записка Анатолия. Отвлечётся, работая, потом опять вспомнит. До вечера она всё думала, что ему скажет. У неё всё кипело от обиды. Она сейчас вспомнила, как забегала к ним после работы, как рады были его родители, да и она с удовольствием бывала у них. Она шла к остановке. У неё было одно желание: высказать ему всё и закончить на этом. Анатолий ждал её.

-- Здравствуй, Таня, может, прогуляемся и поговорим без свидетелей? -- Хорошо.

-- Таня, ты меня прости за мою излишнюю грубость. Теперь я точно знаю, что я был не прав, если сможешь, прости. Мне уже и родители рассказали, как ты к ним заходила, да и сам я теперь понимаю, что тебя очень обидел. Я только сейчас понял: насколько неправильно я поступил с тобой, а сам не могу жить без тебя. И никто мне не заменит тебя. Из окна я только выгляну – вижу тебя, как мы были счастливы с тобой. Куда бы я ни пошёл – возле каждого дома вспоминаю: о чём мы говорили, как ты улыбалась. Таня, прости меня – дурака. Я на колени перед тобой стану, только дай мне хоть надежду.

-- Как ты мог так поступить со мной? Я ждала тебя три года, честно писала тебе обо всём, вся моя душа была перед тобой открыта. Ты плюнул мне в самую душу. На что же ты надеешься?

-- Я надеюсь лишь на то, что у тебя осталась хоть капелька от тех наших отношений. Я бы всё сделал для твоего и нашего счастья, – сказал Анатолий. Они оба помолчали.

-- Я скажу тебе всё через неделю здесь же, – проговорила Татьяна и пошла к остановке.

Она пришла в дом Виктора. Остальные члены семьи ещё не вернулись с работы. Она разделась и прошла в спальню. У неё всё кипело внутри от обиды, и она заплакала. Ей было обидно за прошлую боль. Ей было больно понимать, как она может огорчить Виктора и его мать, ведь они приняли её с открытым сердцем. Но не хотелось зачёркивать и своё прошлое. И самое горькое, что она не знала, как ей теперь поступить. Она вдруг поняла, что стоило ей только высказать ему свою обиду, как она почувствовала себя опять «на равных» с Анатолием. Она уже простила его. Как теперь сказать это всё в такие добрые и всё понимающие глаза Виктора, как смотреть в глаза Анны Ивановны, да и маме с братом тоже. Как ей жить после этого, когда она должна лишить хорошего, искренне любящего человека его любви, о которой он мечтал почти десять лет. Она знала: что Виктор скоро приедет. И она должна его огорчить? Ей было очень больно сознавать это. Вошёл Виктор, он услышал рыдания Татьяны и поспешил к ней.

-- Таня, Танечка, что с тобой, кто и чем тебя обидел? Успокойся, любимая. – Татьяна обняла его и ещё сильнее заплакала. -- Прости меня, Витя, прости. Я не могу тебя обманывать: пришёл Анатолий из армии, просил прощения, я ему всё высказала, что думала. Я теперь не знаю ничего, я уже сомневаюсь и не могу тебя обманывать. Прости меня, Витя, я уйду к маме на недельку. Я всё должна решить, чтобы больше не сомневаться в своих отношениях и не ранить близких мне людей. -- Танечка, успокойся, ты всё решишь сама, а я приму любое твоё решение. Я любил тебя, люблю и буду любить тебя всегда, где бы ты ни была. Я хочу только твоего счастья. Не плачь, Таня, у каждого своя судьба. Главное: остаться человеком в любой ситуации и не винить в своих бедах других. И ты не виновата передо мной ни в чём, ты всё мне сказала откровенно.

Они собрали вещи Татьяны, сложили в скатерть, и Виктор, взвалив узел на плечо, пошёл за Таней. Анна Ивановна пришла домой, заглянула в комнату «молодых» - никого. «Обычно Таня уже дома, да и Виктор иногда в это время бывает дома, – подумала она, – это я

сегодня простояла в очереди в магазине, потому и задержалась. Может, решили сходить к Светлане»? Она пошла на кухню: готовить всё равно ведь надо. Пришёл Виктор, заглянул на кухню. -- Добрый вечер, мама.

-- А где же Таня? -- Я её проводил к Светлане Алексеевне. -- Что-нибудь случилось, сынок? -- Да, мама, случилось. -- Что такое? – она даже села.

-- Анатолий пришёл из армии, встретил её, просил прощения, вот Таня и засомневалась. Решила: поживёт у матери и подумает, как ей жить дальше. Она у меня просила прощения, да разве я не понимаю её. Я ведь сам торопил события, поэтому я её не виню. Сказала: подумает недельку.

-- Да, сынок, мы по божьим законам можем винить только себя, а других мы не вправе осуждать.

Грех это. Жди, сынок, как решится, то и твоё. Время всё поставит на своё место. Каждому по его силам даются испытания. Надо не унывать, а принимать как должное и оставаться человеком –

вот главное в жизни. Может, всё ещё наладится, но если и нет – не отчаивайся.

-- Я, мама, уже никого не смогу полюбить после Тани. Я почти десять лет думал только о ней. После службы в армии на кого ни взгляну, никто не нравился, а теперь и подавно, – сказал невесело Виктор. Они помолчали немного. Молчание нарушила мать: -- Слышала я рассказ про одного солдата, который пришёл с войны, а дома нет – разбомблен. Погибли его жена с ребёнком. Он так переживал, так плакал по ним. -- Никого, - говорит, - не смогу я полюбить после моей Анютки - её глаза стояли передо мной все ужасные военные дни. Они меня хранили, они же меня и духом укрепляли. Когда уходил на фронт, она мне сказала: «Коля, Бога не забывай, молись, а я здесь за тебя буду молиться». Я как вспомню, так и молюсь. Больше я её молитвами жив, да её глазами, которые вставали передо мной, словно щит.

Как я смогу полюбить другую женщину после этого». А одна старушка и говорит ему: -- Да многие ли в обоюдной любви жили в наше время. Понравилась девушка парню, вот и отдавали замуж, часто не считаясь с её мнением. И жили так многие, но не разводились: грех это. Один без женщины пропадёшь. Так вот: посмотри на какую женщину, сможет она тебе родить детей, которых ты полюбишь. Детей ведь, как и родителей, не выбирают, Бог даёт. Вот мы и любим детей своих, как Бог нас любит, своих окаянных детей. А за это и ты её будешь любить, как мать детей своих, а ей и этого будет достаточно. Главное, чтобы она тебя любила, ведь совсем без любви семьи не будет, – Анна Ивановна замолчала ненадолго. -- Давно это было. Рассказывали: у того солдата уже было двое детей и не было семьи крепче. А человек тот, говорили, и бабушку безродную к себе забрал. Вот так, сынок, бывает. И не надо ничего утверждать. Господь говорил нам: плодитесь, значит, каждый должен стараться оставить потомство после себя. А ещё Господь сказал: да любите друг друга, значит, без любви нельзя прожить. Потому любому, чтобы жить, кого-то любить надо, может, детей, а может, и ещё кого-то. Главное: не давать никаких клятв, потому как нерушимо только слово Божье, ибо оно вечно. -- Мама, откуда ты всё это знаешь, ведь и в церковь почти не ходишь? -- Пока ты был маленьким, я всё думала: тебе рано об этом говорить. Ведь и в школе, и на улице о Боге не принято говорить, а как ты это поймёшь – я не знала. Теперь ты взрослый человек, и я тебе всё рассказываю. Я от мамы многое слышала об этом, запоминала. Она мне много рассказывала на ночь. Днём-то не было времени у мамы. Жили мы в деревне. Вставала она в пять утра, да ложилась после полуночи. Заговорились мы с тобой, сынок, давай ужинать будем.

Татьяна открыла дверь в дом матери. Виктор занёс её вещи и вышел, сказав: -- До свидания, Таня. -- До свидания, Витя, спасибо, – ответила тихо Татьяна. Брат открыл дверь спальни. -- Таня, что это ты с вещами, поругались, что ли? -- Да нет, они прекрасные люди, это я вот решила пожить у вас недельку. Загремела ключами мать, открыла дверь и замерла у двери. -- Дочка? -- Проходи, мама, я всё объясню. – Светлана Алексеевна закрыла дверь, прошла в зал, села. -- Ну, я слушаю, – сказала она с видимым спокойствием, хотя эта встреча её очень расстроила. -- Анатолий отслужил и теперь дома, просил прощения, а я теперь засомневалась. -- Ну и что? Виктор знает? -- Знает, мама, я ему всё, как есть, сказала и что неделю подумаю. -- А он как отреагировал? – всё допытывалась мать.

-- Мама, он прекрасный человек, это я вот. Я просила меня простить, а он сказал: никогда меня не будет винить и не перестанет любить, как бы я ни решила.

-- Что тут говорить, такой воспитанный и любящий тебя парень. Подумай, дочка, менять ли шило на мыло. От добра ведь добра не ищут.

-- Мама, так я могу здесь пожить? -- Доченька моя, здесь ты всегда дома, где бы ты ни жила. Да и решать тебе одной – это твоя жизнь. И чтобы никого потом не винить, решай сама, что бы тебе кто ни сказал.

Глава 9

Зоя Васильевна вышла из кухни и прошла в зал. Людмила повернулась к Александру.

-- Саша, может, сходим в театр – там у нас ленинградцы гастролируют, ставят «Белые ночи».

-- Да я вроде не для театра одет.

-- Нормально выглядишь для мужчины. Я уже была там с бабушкой. Обращают внимание все на женщин: как те одеты, я и оденусь, как положено. – Она вышла к Зое Васильевне.

-- Бабушка, мы сходим в театр.

-- Вот это правильно. Себя показать и людей посмотреть – это ведь о театре сказано. Так вы перед уходом в театр поужинайте.

-- Хорошо, бабушка. – Ответила, улыбаясь, Людмила. Ей было так хорошо сегодня: от того, что был с нею Александр, что есть Зоя Васильевна, что она живёт в этом мире. Ей хотелось петь, кричать от счастья, кружиться, как в детстве. Она долго одевалась. Надев длинное, с яркими цветами, платье, она пришла показать Александру. Роста она была невысокого, и длинное платье подчёркивало её стройную фигуру. Потом вышла к нему в другой одежде. На ней были тёмно-коричневая юбка и белая блузка, которые подчёркивали красоту её молодого женского тела.

-- Саша, что тебе больше понравилось?

-- Люда, ты мне нравишься в любом.

-- Но всё равно что-то должно нравиться больше.

-- Выбери сама, что тебе больше нравится.

-- Значит, я поеду в этом, хоть платье больше подходит для вечера.

Они подъехали к театру на трамвае, ещё было более получаса до начала представления. Они сдали свои пальто в гардероб и прошли в фойе.

Зоя Васильевна почувствовала лёгкое головокружение, появился какой-то шум в ушах. -- Надо проверить давление, - подумала она и направилась к соседке, своей приятельнице. У соседки был свой прибор для измерения давления. Её дочь работает медсестрой и привезла ей этот списанный, но ещё работающий прибор. -- Мария Ивановна, измерь мне давление, что-то меня, подруга, «штормит». -- Проходи. Я сейчас только плиту выключу. О, да у тебя довольно высокое давление. Сейчас я вызову «неотложку». Приехала через тридцать минут скорая помощь. Врач измерила давление. Сделала укол. -- Но Вас мы всё равно заберём в больницу. Очень высокое давление. Ближайшие сутки Вам надо быть под наблюдением врача. Зоя Васильевна подозвала свою подругу: -- Подруга, со мной так не вовремя это случилось. Людмила пошла со своим солдатиком в театр. Они ведь вернутся, я так беспокоюсь. -- Не беспокойся, я присмотрю, – успокоила её соседка. Зое Васильевне в больнице опять измерили давление. Сделали ещё один укол и поставили капельницу. Было уже далеко за полночь, в больнице было тихо, и только слышались негромкие голоса медсестёр. Они проходили иногда по палатам. Всё это слышала Зоя Васильевна, она никак не могла заснуть на новом месте. Всё ей казалось: то койка где-то давит, то подушка неудобная. Тихо приоткрылась дверь. Медсестра посмотрела на неё и, заметив, что та не спит, подошла к ней. -- Почему не спим – не хуже Вам?

-- Да нет, всё терпимо, только что-то не спится. -- Ни о чём не беспокойтесь, я здесь рядом и буду осторожно заходить ещё. Спокойной ночи. -- Спасибо, – ответила больная.

Людмила была в белой блузке и тёмно-коричневой юбке, которая так подходила под её зелёные глаза и тёмно-русые волосы. А кроме этого она просто светилась своей улыбкой, своим счастьем, что непременно украшает любую девушку. Она будто хотела всем показать, насколько она довольна этим вечером, собой и своим кавалером. Она и на спектакле незаметно поглядывала на него. Зоя Васильевна учила её, что в театре все женщины на виду. Здесь надо вести себя достойно. Не место в театре резким крикам, громким разговорам, пошлым поцелуям и обниманиям. Александр тоже не был глупым человеком, он ещё с раздевалки заметил, как подобает вести себя в театре, а по взглядам Людмилы отмечал, что он ведёт себя правильно. Они понимали друг друга с полувзгляда. Конечно же, Александр замечал мимолётные взгляды мужчин разных возрастов, как они задерживали свой взгляд на Людмиле. Но его это не раздражало, а только больше тянуло к ней. Он смотрел на сцену только ради приличия, все мысли его кружились вокруг Людмилы. Она, конечно, изменилась, заметил он, но совсем не в худшую сторону. Она стала взрослее, в её фигуре почти ничего не осталось девичьего, это была вполне сформировавшаяся привлекательная женщина. Она знала, что и где надо сказать, и Александру было с ней легко и приятно.

После спектакля они решили прогуляться по ночному городу. Людмила много рассказывала об истории города и о некоторых зданиях, мимо которых она и старалась провести своего спутника. Им казалось, что они гуляли недолго, но, посмотрев на часы, Людмила заторопилась домой.

-- Пойдём, Саша, мы тут уже недалеко. Бабушка, наверно, беспокоится, ей вредно волноваться.

Они поднялись на второй этаж, она открыла дверь своим ключом, прошла дальше. -- Бабушка, бабушка, - но её в квартире не было. Людмила позвонила в соседнюю квартиру. -- Мария Ивановна, не знаете, где бабушка? -- Скорая её забрала, у неё подскочило давление. Врач сказал: с недельку полежит в больнице. -- Спасибо, Мария Ивановна, извините за беспокойство. -- Да ничего страшного, всё нормально. Людмила вернулась в свою квартиру. -- Знаешь, Саша, бабушка в больнице, её скорая забрала, давление резко поднялось. -- Жаль, Зоя Васильевна прекрасный, культурный и добрый человек, – ответил он. -- Конечно, мне повезло с ней, - сказала Людмила, а про себя подумала, - и с тобой тоже.

Она подошла к нему и приклонила свою голову ему на грудь. Она считала себя вполне взрослой. Многие мужчины, молодые и не очень, провожали её долгими взглядами, некоторые пытались с ней познакомиться, но она сразу всем не давала даже малейшего повода на повторную попытку. Она ждала его. Конечно, и советы Зои Васильевны остались в памяти.

-- Запомни главное правило, что сено к лошади не ходит, а потому красивая и неглупая девушка, к тому же с образованием, должна уметь себя правильно подать. Ни в коем случае не должна бросаться на шею мужчине, надо чувствовать ту грань, когда он тянется к тебе. И ни в коем случае не показать, что он тебе безумно нравится. Показать ему, почти незаметно, что у тебя есть девичья гордость, и ненавязчиво добиваться исполнения своих желаний.

Всё это промелькнуло у неё в голове и сразу забылось, лишь только она посмотрела в его карие и такие многообещающие глаза. -- Саша, проходи на кухню, будем ужинать. -- Я только руки помою, – сказал он, а затем прошёл на кухню. Людмила сидела за небольшим столиком. На столе стояла бутылка «Шампанского», рядом красивые хрустальные, слегка голубоватые фужеры. Тут же стояли холодные закуски, яблоки, дымилась паром яичница. Девушка ждала его. -- О, у нас сегодня праздник? По какому случаю? -- Отметим нашу встречу после долгой разлуки. -- А вино? Зоя Васильевна тебя не будет ругать? – спросил, улыбаясь, Александр.

-- Нет, я это сама купила к твоей встрече, вот сейчас её и отметим. Они выпили вина, немного поели.

--Я сейчас поставлю пластинку, - сказала, срываясь с места, Людмила. В зале негромко зазвучали «Подмосковные вечера», а они, прижавшись друг к другу, медленно двигались в ритме танго. Они уже не слышали музыку, только видели перед собой любимые глаза, чувствовали даже биение сердец, ибо они не решались оторваться друг от друга. Уже закончилась музыка, но они всё стояли, никто не хотел нарушить это блаженное состояние. Людмила очень медленно оторвалась от него. Она подошла к двери в спальню и проговорила очень тихо, потупив глаза. -- Через несколько минут зайдёшь. - Александр не сразу понял, что это значит. Он зашёл в спальню, справа за дверью стоял шкаф для белья, рядом трюмо и тумбочка, а прямо и чуть слева деревянная кровать. Людмила лежала на ней, чуть прикрытая простынкой, с закрытыми глазами. Теперь он понял её состояние, ей уже нечего скрывать от него. Все её чувства, вся она, всё было перед ним. Да он и сам еле сдерживал себя. Они были вместе, одним целым, каждый ощущал это каждой клеточкой. Они не скрывали друг от друга ничего, уже не накрываясь ничем, не проронив ни слова и не сомкнув глаз ни на мгновенье. Понемногу стало светать. Александр стал одеваться, чтобы не скомпрометировать девушку. Послышался тихий голос Людмилы: -- А если будет ребёнок?

Эти слова, которые когда-то говорил он, как возможные, она слово в слово повторила. Александру вдруг вспомнились эти слова, и он, как заученный урок, проговорил машинально давно приготовленный ответ. -- Зачем ребёнок без отца?

Людмила ничего не ответила. Она по-прежнему лежала в постели. Её тело было открыто ему, как бы показывая, что здесь всё для него. Но он ждал от неё естественной реакции обычной слабой женщины, которая должна была всего лишь заплакать и показать свою слабость и покорность ему. Но она лежала молча. Он с минуту ещё ждал, потом молча вышел. Она подумала, что всё кончено, если он так ответил, но всё же надеялась на что-то, пока он стоял молча и не уходил. Она теперь вспомнила слова Зои Васильевны и старалась не показать свою слабость, ведь видела же она, какое влечение к ней испытывал Александр, и надеялась, что сможет удержать его этим. Александр не дождался слабости от Людмилы. «Непонятно: неужели она так поверила моим словам? Ведь у меня машинально вылетело это. На самом деле она мне очень нравится. Я не против того, чтобы иметь от неё детей и жениться на ней, – подумал он, - а может, она так горда, что даже не понимает – путь к сердцу мужчины не только через его желудок, но и через её покорность, которую она должна мне показать. Пусть даже всего лишь слезами, на то их и называют слабым полом, что они слезами реагируют на любые неприятности». – Так думал Александр, уходя всё дальше от дома Людмилы. Все эти мысли не покидали его до самого дома Анатолия. Он добирался пешком. Ещё было очень рано, общественный транспорт пока не ходил. Почти через час он добрался до дома Анатолия. Дверь открыла мать Анатолия, Наталья Ивановна. -- Ах ты, кот блудный, - сказала шутливо она, - надо хоть звонить, если где-то остаёшься. -- Наталья Ивановна, извините, неоткуда было позвонить, – оправдывался Александр. -- Да и занят был очень, что не оторваться, - добавил, подмигивая Александру и пожимая ему руку, Сергей Гаврилович: -- Они уже взрослые парни и самостоятельные, что за них так беспокоиться, – продолжил он. -- Ну, проходи завтракать, самостоятельный парень, небось, проголодался? – сказала Наталья Ивановна.

-- Есть, конечно. А Толик ещё спит? -- Да он ещё долго будет валяться, ещё же только шесть часов, – ответила Наталья Ивановна. Александр поел, на цыпочках прошёл в комнату Анатолия и тихонько лёг на раскладушку. Заснул он сразу же.

Глава 10

В палату вошла медсестра. Она только забрала капельницу, и вошёл в палату врач. Это был средних лет невысокий, коренастый мужчина. Его добродушное, чуть полноватое лицо располагало к себе. Врач подошёл к Зое Васильевне. -- Ну и как Вы отдохнули на новом месте? -- Да вроде всё нормально, но дома всё же лучше. Может, мне уже можно домой? -- Сейчас проверим давление, - сказал врач, присаживаясь на стул рядом с её кроватью, - да, у Вас относительно нормальное давление. Если будем усиленно вмешиваться, то можем сильно

понизить давление. Капельницу можно ещё ставить, а вот уколы уже отменяю. Капельница - она ведь почти ничего не меняет. А Вам надо очень домой? -- Если можно: дома ведь всегда лучше, – ответила Зоя Васильевна.

-- Дома да. Я Вам сейчас выпишу травяные настои, которые и на почки не повлияют, и выровняют Ваше давление. Пару недель достаточно будет попить. И можете отправляться домой. -- Спасибо.

Через час она уже была дома, зашла на кухню. На столе стояла недопитая бутылка «Шампанского», два фужера и закуски, почти нетронутые. Она присела, на стул. Потом разделась в коридоре. Везде был обычный порядок. Она успокоилась, решила ждать, когда проснётся Людмила. Вскоре та вышла и остановилась, увидев свою родственницу. Людмила медленно подошла к ней и присела рядом.

-- Вам уже лучше? Давно Вы дома?

-- Лучше, не лучше, а беспокоюсь о тебе. Ты конечно уже взрослая девушка, и я тебе не мать, чтобы требовать от тебя объяснений. Но всё же мне не безразлично, что с тобой происходит. Парень этот здесь ночевал? -- Да, бабушка, – ответила, не поднимая глаз, Людмила. -- И спали вместе? -- Да, – ответила Людмила, ещё ниже опустив глаза. -- Он что, заставил тебя? – всё допытывалась Зоя Васильевна. -- Нет, я всё сама.

-- Зачем? Ведь это всё должно быть завершающим. Это как корову заманивают в стойло чем-то вкусненьким, а теперь он главного добился и что с него взять. Ведь мужчине в женщине только это и надо. Все эти вздохи – их притвора. Ты его хоть спросила, что дальше делать, вдруг ребёнок, ведь и такое бывает.

-- Да, я спросила, – Людмила закрыла лицо руками. -- Ну и? – Была вся внимание Зоя Васильевна. -- Он сказал: зачем ребёнок без отца.

-- Ну, а я тебе о чём говорю. Ему только это и надо было. А ребёнок ему зачем, пусть другие воспитывают, а он следующую девушку также окрутит. Это не отцы, а кобели. Ты перед ним хоть не

унижалась, не плакала? -- Нет. Я молчала, пока он ушёл. -- А из соседей его кто-нибудь видел? -- Нет, не видели вечером, а утром он с рассветом ушёл. -- Ну и хорошо, а то начнут перемывать все косточки, хоть у самих найдутся в жизни, может, и похуже поступки. Но вот ведь со злорадством клеймят всякую молодую, как будто себя оправдывая, – она немного успокоилась, потом прижала к себе Людмилу. -- Забудь всё это. Это тебе будет уроком, который уже не забудешь. И ещё знай: это только кажется, что жизни впереди ещё много. А на самом деле – пролетает быстро и мало что хорошего в ней можно вспомнить. А ведь в молодости мечталось о многом, да где она теперь, молодость. Многое забылось, а это ведь наша жизнь. Но цели всё же надо ставить реальные, тогда хоть чего-то

сбудется. А без цели это уже не жизнь, а существование.

-- А что мне теперь делать? – спросила Людмила. -- Теперь думай: если оставаться здесь, то надо устраиваться на работу, а если уезжать – то уезжай. -- А если он придёт? -- Он если и придёт, то только чтобы поразвлекаться с тобой. Да и какой из него муж со стипендией, на которую и сам может ноги протянуть. – Людмила ничего не ответила и пошла в ванную.

Гл. 11

К обеду Александра разбудил Анатолий: -- Вставай, дружок, уже пора пообедать. Без тебя как же сяду за стол? Ну, что – выспался? -- Да, спасибо, выспался от души. Александр прошёл в ванную, умывшись, зашёл к Анатолию на кухню. Они были вдвоём.

-- Ну, Санёк, как там у тебя на любовном фронте – у неё, небось, ночевал? – спросил, улыбаясь и похлопывая по плечу друга, Анатолий. -- Да, оказались вдвоём в квартире. Прекрасная ночь, – ответил спокойно Александр. -- Ну поздравляю. Рад, что у тебя всё хорошо. А я вот жду – Таня обещала подумать. -- Да, Толик, мне уже надо перебираться в общежитие и начинать учёбу. -- Успеешь в общежитие, живи, и мне будет веселей. -- Спасибо, друг, но надо переезжать поближе к техникуму, да и к Люде поближе тоже. -- Ну, как знаешь, да ещё встретимся, конечно. Я тебе помогу, заодно увижу, где ты расположился, – добавил Анатолий. Александр собрал вещи, и они вместе поехали в общежитие техникума.

Вахтёр спросила направление у Александра и разрешила пройти. -- А Вам, молодой человек, - придётся подождать здесь, - сказала она Анатолию, но она ещё не знала, с кем имеет дело.

-- Простите, как Ваше имя и отчество? -- Клавдия Сергеевна, – ответила вахтёр. -- Клавдия Сергеевна, Вы знаете, мы с этим товарищем всю службу и днём и ночью были рядом. Мы с

ним самые близкие товарищи – как же я не провожу до самой кровати своего друга. Я должен видеть, в каких условиях будет жить мой лучший друг. Я ведь и заснуть потом не смогу, если не буду уверен, что мой товарищ живёт в тепле и в радости. Вот мой военный билет, мы же с ним только вернулись из армии. Вы же уважаете нашу Советскую Армию? -- Конечно, уважаю. У меня племянник сейчас служит танкистом, – ответила Клавдия Сергеевна. -- Ну, вот и прекрасно. Значит, через полчаса я выйду, и мы с Вами простимся, как культурные люди. -- Конечно, пройдите, - согласилась пожилая вахтёрша. Молодые люди поднялись на второй

этаж. Вот и двадцать четвёртая комната. Они вошли. За столом сидел темноволосый парень и что-то читал.

-- Я буду здесь жить – меня сюда направили. Меня Александром зовут.

-- Очень приятно, а меня Владимиром звать. Как раз будет полный комплект, у нас была свободной вот эта кровать, – показал парень на кровать у двери.

-- Хорошо, - сказал Александр и положил вещи на кровать. -- Да вы присаживайтесь, – предложил Владимир, подвигая им стулья,- я из Неклиновки, а ты откуда? -- Я из села Майское – это небольшой посёлок и далеко отсюда. После расскажу о себе. -- Вы уж тут не обижайте моего товарища, - вставил Анатолий, - мы ведь с ним всю службу неразлучно прошли. -- Да у нас в комнате живут отличные ребята. Мы все прекрасно ладим, помогаем друг другу. Да и обидишь его: он уже отслужил в армии, а мы ещё пацаны. -- Да он, конечно, прошёл суровую школу жизни. Это я лишь для порядка сказал, – добавил Анатолий.

Они осмотрелись. В комнате стояли два шкафа для одежды, возле каждой кровати стояла тумбочка. Все четыре кровати были накрыты «лёгкими», вроде солдатских, одеялами. Посредине стоял стол. -- А как питаетесь? – спросил Александр. -- В столовой, здесь за углом, но ещё есть у нас чайник и электрическая плита. Вечером и утром чаем обходимся, а в обед ходим в столовую. Цены там студенческие, доступные, – ответил Владимир.

-- Всё у вас тут хорошо, Саша, проводи меня, - сказал Анатолий, - а тебе, Владимир, до свидания.

Анатолий поехал домой, а Александр пошёл к дому Людмилы. Подходя, он посмотрел на её окна и зашёл в дом. Александр остановился возле её двери и позвонил. Немного подождав, он нажал повторно. Дверь чуть приоткрылась. Он услышал голос Зои Васильевны: -- Кто там? -- Здравствуйте, Зоя Васильевна, позовите, пожалуйста, Люду. -- Это ещё зачем? Уходи – обманул честную девушку. -- Я поговорить с нею хочу. -- Нет её дома, уходи. Да и не о чём ей с тобой разговаривать. - Дверь захлопнулась. Александр позвонил ещё раз. За дверью послышалось: -- Я сейчас милицию вызову. Александр решил больше не испытывать судьбу и ушёл, посмотрев напоследок в сторону окон их квартиры. «Только милиции мне сейчас не хватает, ведь за любой скандал могут и из техникума исключить, - подумал он, - но что же мне дальше делать? Как же мне объяснить Людмиле, что я сказал эти слова лишь в отместку за то, что она не ответила мне на последнее письмо. Это за три месяца до конца службы. Ведь я хочу просить прощения за свои глупые слова. Потому как я совсем так не думаю, а, наоборот, её очень люблю. Если будет ребёнок, так я буду только рад, потому что это будет мой ребёнок и ребёнок моей любимой женщины. Но стала между нами стена в лице Зои Васильевны,

Хотя, если бы Людмила не была с нею согласна, она бы нашла способ поговорить со мною. Что это с ней – может, разлюбила? Но из-за четырёх холодных слов? Не верю. Вот я нарушил, а возможно, и разрушил нашу связь необдуманными словами – это гордость. Значит, гордость разрушает даже настоящую, искреннюю любовь. Я всё же одумался, смог одолеть свою гордость и готов просить прощения за свои ошибки. Я всё-таки превыше всего ценю любовь, а не гордость. Я всё готов ей простить, только бы не потерять её. Может, и она меня простит и всё образуется. Как я мечтал о нашей встрече, загадывал даже, как бы мы жили вместе. Рассчитывал, что, возможно, придётся

перевестись на вечернее отделение, а днём бы я зарабатывал для семьи. Но теперь всё может разрушиться. Я теперь не знаю, что мне делать».

Александр вернулся в общежитие, познакомился с остальными жильцами их комнаты. Те оказались довольно компанейскими. Все охотно рассказывали о себе. Александр коротко ответил на их вопросы и прилёг на кровать.

Людмила достала несколько фото Александра. Она вспомнила тот день, когда впервые встретила в коридоре техникума его. Она – семнадцатилетняя девчонка, свободная от взрослого прагматизма – встретила

парня, на фоне которого все остальные её уже не интересовали. Она почти не смотрела в его сторону, хоть они сидели за одним столом. Она боялась, что кто-то заметит её смущение перед ним. Ей было стыдно и боязно показать это: а вдруг кто-то станет смеяться над её чистыми чувствами. И она старалась ничем не показать своих чувств. Он ничем не отличал её от других девушек. Со всеми был приветлив. Многим помогал по разным предметам, потому что понимал все предметы лучше всех в группе. А когда он получил повестку в армию, она решила действовать, чтобы её кто-то не опередил. Она открыла ему, что хочет провожать его в армию как его девушка. А он ответил, что она ему давно нравится. Она вспоминала, у неё светились глаза, она вновь жила этими минутами. Какой был сказочный вечер! Он, уже красивый, стройный, сильный мужчина, был с ней в театре. Он не был изысканно одет, но был галантен с ней, и она замечала завистливые взгляды женщин. Ей нравилось это. Она была без ума от него. Она уже не представляла жизни без него. Она была уверена в нём. Они пришли из театра. Она с трудом сдерживала себя, чтобы не броситься ему на шею. А потом была ночь, их ночь любви. Но вот изменилось выражение её лица. Ей вспомнились его слова. Она убрала фотографии. Она уже переживала другие мгновения, грустные мысли посетили Людмилу:

«Теперь уже всё кончено. Он всё сказал. Она выслушала его приговор. Она ни разу не всплакнула, да и не станет – тем более искать его и требовать объяснений. Она уже давно не та девчонка, хотя день назад она ею была», – так думала Людмила, собирая в чемодан свои вещи.

Назавтра она собралась ехать домой, а там решит: оставаться ей дома или вернуться сюда и искать работу.

На другой день, после занятий, Александр опять пришёл в дом Людмилы. Он позвонил в дверь, позвонил ещё раз. За дверью загремела цепочка, потом чуть приоткрылась дверь.

-- Что тебе надо? – послышалось из квартиры. -- Мне надо поговорить с Людмилой. -- Нет её. -- Вы меня обманываете, она и вчера была дома, и сейчас она там. -- Уходи, она уехала. -- Это неправда, она не могла, – проговорил отчаянным голосом Александр, но дверь захлопнулась. Александр только сейчас понял, что он потерял Людмилу навсегда. Он ушёл, чувствуя, что у него забрали сейчас что-то очень ему нужное и он не знает, как это всё вернуть. Забрали, не спросив его – хочет он этого или нет. Он опять и опять вспоминал свою гордыню и никак не хотел верить, что несколько холодных слов могли разрушить сразу всё. Была взаимная любовь, были светлые надежды, и вдруг это всё с болью вырывают у него. Он всё шёл куда-то, потом остановился, присел на какую-то лавочку. Он долго сидел неподвижно, потом осмотрелся: куда это он забрёл, место незнакомое? Понял и двинулся к общежитию. В своей комнате он прилёг на кровать и опять думал о Людмиле.

Он всё надеялся, что Людмила ещё не уехала. Если так, то он может увидеть вечером в её комнате свет. Он приободрился с этой мыслью. Вечером он был возле её дома. Свет горел только в зале. Он ещё надеялся на чудо. Он просто стоял и ждал. Он видел в зале Зою Васильевну, потом она прошла на кухню. Затем на кухне свет погас, и она включила свет в зале. Прошло больше двух часов, но Александр всё стоял возле дома Людмилы. Он жил надеждой: а вдруг она ещё там, а может, куда ушла и ещё придёт. Он уже начал ёжиться от холода, но не уходил. А потом свет потух совсем, а с ним пропали и последние надежды Александра. Он шёл к общежитию и вспоминал. Один раз он получил письмо от Людмилы, которое она написала из дома родителей, когда была у них во время каникул. Это было так давно. Письма он не хранил, а адрес теперь так и не вспомнил.

Гл. 12

Татьяна с утра помнила, что сегодня истекает неделя её обещания. Она была на распутье. Она только сейчас поняла, что так до конца и не решила, как же ей быть. Она понимает, какую боль она уже причинила Виктору, но он ведь ещё надеется. А если она ему откажет, то опять причинит ему незаслуженную боль. Если она останется с Виктором, то причинит боль Анатолию – он ведь тоже надеется. Она шла к остановке, и у неё было одно желание: чтобы там никого не было и можно было бы отложить эти обе проблемы. Хотя она прекрасно понимала, что и через неделю, и через две недели она будет стоять перед этим выбором.

Анатолий ждал её за пятьдесят метров от остановки, где они и расстались неделю назад. Они поздоровались. Взгляды их встретились. Татьяна увидела в глазах Анатолия такую откровенную боль. -- Что ты решила, Таня? – спросил он потерянным голосом, он был бледен. Она смогла только сказать: -- Я согласна, – она поверила его глазам: в них всё было написано: и страх перед её решением, и его боль за свой поступок, и надежда, что они будут счастливы. Он сделал к ней шаг.

-- Только теперь никаких встреч до развода. Виктор сказал, что примет любое моё решение. Я не обманывала ни его, ни тебя. Я сказала ему всё в тот же вечер и ушла к матери. Ты так согласен?

-- Да. Я согласен, Таня, – ответил Анатолий. -- Надеюсь, ты никогда меня не упрекнёшь прошлым, Толя. -- Я обещаю: никогда не упрекну, – ответил Анатолий. Они пошли в разные стороны. Татьяна не

смогла пойти к Виктору и сказать о своём решении. Она пришла домой, написала ему письмо, потом отнесла конверт и положила его возле двери Виктора. Она позвонила в дверь и спустилась на первый этаж. Она слышала, как открылась дверь, потом дверь закрылась. Она поднялась опять на второй этаж, убедилась, что письмо забрали, и пошла домой.

Виктор услышал звонок, открыл дверь. В подъезде не было никого, но перед дверью лежал конверт. Он взял его и вошёл в квартиру, достал письмо и стал читать:

«Прости меня, Витя. Я опять причиняю тебе боль, но я должна была сделать выбор, хоть мне это было нелегко сделать. Я уйду к Анатолию, но не сразу, а только после нашего официального развода. Может, я хоть этим смогу облегчить твою боль, которую ты ничем не заслужил. Я приеду в суд с утра, послезавтра. Если сможешь, приезжай: надо подать заявление на развод. Возьми паспорт и свидетельство о браке. Ещё раз прости. Таня».

Они встретились у крыльца суда, сдержанно поздоровались, прошли к секретарю. -- Каковы причины развода? – спросила секретарь суда. -- Я ухожу к другому мужчине, – ответила Татьяна. -- А Вы, супруг, согласны на развод? -- Да, я согласен, – ответил спокойно Виктор. -- Дети у вас есть совместные или несовместные? – опять спросила секретарь суда. -- Детей у нас нет, – ответила Татьяна. -- Ваше дело будет рассматриваться через месяц. Они молча вышли, прошли к остановке, сели в автобус. -- До свидания, Виктор, – сказала Татьяна и вышла на своей остановке. Через месяц их развели. Татьяна приехала домой. Был уже вечер, мать уже вернулась с работы.

-- Мама, я завтра скажу Анатолию, что я готова быть его женой. -- Ну что же, доченька, я ведь только счастья тебе желаю. Они обе сидели, обнявшись, и каждая чувствовала в себе какую-то тревогу перед неизвестным будущим. Татьяна позвонила Анатолию из салона:

-- Алло, Толя, я звоню с работы, я свободная женщина. -- Таня, я подойду к закрытию. Татьяна закончила работу, оделась, вышла из салона. Невдалеке стоял автомобиль «Волга». Он подъехал и остановился рядом с Татьяной. Из машины вышел Анатолий с большим букетом красных роз. Он вручил их Татьяне, потом открыл заднюю дверь и пропустил её, затем сел рядом с ней.

-- Поехали, шеф, – сказал Анатолий таксисту. Он поцеловал в щёчку Татьяну, ещё боясь чем- то не угодить. Они подъехали к дому Татьяны. Анатолий вышел из машины, подал руку Татьяне. Они прошли в дом. В квартире их встречала мать Татьяны. Анатолий прошёл после Татьяны. -- Добрый вечер, Светлана Алексеевна, – поприветствовал хозяйку дома Анатолий. -- И тебе доброго вечера, Анатолий, – ответила ему Светлана Алексеевна. -- Я хочу взять в законные жёны Вашу дочь, – добавил Анатолий. -- Таня, а ты согласна? – спросила мать. -- Да, мама, я согласна стать его женой. -- Я тоже согласна, дети, хоть это ваша жизнь и решаете вы, а я могу только счастья вам пожелать. -- Светлана Алексеевна, я приглашаю Вас поехать вместе с нами. Я хочу познакомить Вас с моими родителями.

Они втроём сели в такси и поехали к Анатолию. Анатолий открыл дверь. Его родители встречали их. Они оба были празднично одеты. Сергей Гаврилович был в тёмно - коричневом костюме - тройке. Он очень не любил носить галстуки, но по такому случаю подчинился жене и позволил повязать его себе. Наталья Ивановна была в бордовом платье, в крупный белый горошек.

-- Наконец - то я дождалась этого, – сказала Наталья Ивановна. Сергей Гаврилович подал руку Светлане Алексеевне.

-- Очень приятно видеть Вас в нашем доме. -- Спасибо, – ответила сдержанно она. -- А ты, Таня, будь как дома, – продолжал приветствовать гостей Сергей Гаврилович. Все прошли в зал.

-- Вы ни о чём не беспокойтесь, всю свадьбу мы возьмём на себя, – сказала Наталья Ивановна. -- А молодые хотят этого? – спросила Светлана Алексеевна. -- Я бы хотел свадьбу, - ответил Анатолий, но как скажет Таня, так и будет.

- Я не хочу свадьбы, – твёрдо сказала Татьяна.

-- Значит, никакой пышности не будет, - заключил Анатолий, - только фотографии сделаем на память.

-- Ну как решили молодые – так и будет, – добавил Сергей Гаврилович, - комната у них есть, мебель в ней тоже. Если захотят что добавить – деньги у нас есть. Будем считать, что помолвка состоялась. А сейчас просим быть нашими дорогими гостями.

Анатолий с матерью засуетились. Анатолий принёс несколько бутылок шампанского и стал помогать матери приносить блюда из кухни. Все понимали обстановку: никто не произносил громких тостов. Потом Анатолий вызвал такси и отвёз домой Татьяну с матерью. С Татьяной они договорились встретиться завтра с утра возле дверей парикмахерской, а потом поехать в ЗАГС и подать заявление для регистрации брака. Татьяна отпросилась с работы. Они съездили в ЗАГС и подали заявление, потом гуляли по городу. Проходя по Театральной площади, Татьяна вспомнила то посещение театра, когда они ходили вдвоём с Анатолием три года назад. Она сразу ожила, её глаза радостно заблестели:

-- А помнишь, мы тогда были в театре? Я, как сейчас, всё помню. -- Я тоже помню, – ответил Анатолий.

-- А, может, сходим сегодня?

-- Хорошо. Пойдём, посмотрим, что там сейчас показывают. -- А мне всё равно. Мне просто хочется попасть в ту обстановку уважения, культуры и сдержанности, которые так поразили меня тогда. -- На какой пойдём: дневной в шестнадцать часов или вечерний в двадцать? -- Пойдём сейчас – до вечера долго ждать. -- До спектакля ещё целый час. Сходим, Таня, в кафе. -- Я согласна, заодно согреемся немного, – ответила Татьяна. Потом они вернулись в театр. Татьяна заметила, что с виду здесь ничего не изменилось. Только публика была большей частью моложе, чем тогда, и как-то не так уютно было ей здесь. В зале она не очень внимательно следила за действием на сцене, больше разглядывала публику. Анатолий заметил её настроение и старался не донимать её разговорами после театра. -- Я устала, Толя, проводи меня домой, – проговорила Татьяна. -- Я тебя встречу завтра после работы, - сказал Анатолий возле её дома, - может, завтра зайдём ко мне, покрутим магнитофон? -- Может быть, до завтра.

Анатолий стоял у входа в парикмахерскую. Рабочий день у Татьяны закончился, она вышла на улицу. -- Здравствуй, Таня, – сказал Анатолий. -- Здравствуй, – ответила она.

-- Ну что, зайдём ко мне, посидим в тепле? -- Зайдём, – ответила Татьяна.

Родители Анатолия были уже дома. Они знали, что их сын приглашал Таню на сегодняшний вечер и возможно они придут сейчас вместе. Сергей Гаврилович читал в зале газету. Наталья Ивановна хлопотала на кухне. Хлопнула дверь, Наталья Ивановна выглянула в коридор. -- Танечка, какая радость у меня сегодня от того, что ты пришла. -- Спасибо, Наталья Ивановна. Здравствуйте, – ответила Татьяна. -- Потом скажешь спасибо, проходи.

Татьяна заглянула в зал. -- Добрый вечер, Сергей Гаврилович. -- Здравствуй, дочка, – ответил он, улыбаясь. Татьяна прошла на кухню, Анатолий зашёл за ней. Немного поев, гостья отложила вилку. Хозяйка сидела рядом. -- Очень вкусно, Наталья Ивановна, спасибо. -- Если вкусно, что ж так мало съела? – спросила с добродушным укором Наталья Ивановна.

-- Ну куда ещё, я больше не могу, хватит. -- Просто, как Дюймовочка, по ползёрнышка, – продолжила ласково хозяйка, - ну на

здоровье, Танечка. Я и тебя потом научу готовить, если захочешь. -- Да не мешало бы, Вы ведь настоящий мастер в этом деле. -- Мастер, только от этой работы видишь, как пухну, видать вредное производство.

Но зато ты, Таня, что ростом, что фигуркой, как Дюймовочка.

Сама Наталья Ивановна была высокого роста и довольно тучного телосложения. Она тяготилась этим, немало проблем у неё было от этого, но уже давно смирилась с этим и принимала как должное.

Анатолий закрыл дверь в спальне, чтобы не мешать родителям, и включил негромко музыку. Потом достал свой армейский альбом и стал показывать фотографии Татьяне.

-- Вот, кстати, мой друг Александр, который тебе записку передал. -- А он сейчас где? -- Он в техникуме строительном восстановился. -- И на каком он курсе? -- На третьем. Он только перед армией поступил, а тут его призвали. -- И что – его забрали в армию? -- Он сам хотел отслужить, хотя мог получить отсрочку. Знаешь, мы с ним всю службу вместе:

кровати рядом, в строю рядом, в любых списках наши фамилии всегда были рядом и даже демобилизовали нас первой партией в один день. -- Значит, вы настоящие друзья. -- Конечно. Мы в армии всегда защищали друг друга.

Они ещё полистали альбом, послушали музыку. Но тут Татьяна встала. -- Мне пора, уже поздно.

-- Хорошо, я тебя провожу.

Они шли, разговаривая, и не заметили, как оказались возле дома Татьяны. Анатолий был не прочь ещё пообщаться, да и зайти ещё к ней. -- До свидания, Толя, – твёрдо сказала Татьяна. -- До завтра, Таня, я буду ждать вечера. -- Значит, до вечера, – сказала она и пошла в дом. -- Спокойной ночи, – крикнул он вслед. У него было отличное настроение, даже захотелось попрыгать, как в детстве: прыг - скок. Но вспомнив, что это будет неприлично, погнал от себя эту мысль. Решил не садиться на автобус, а прогуляться перед сном. Он шёл через сквер. На одной лавочке сидел мужчина, по одежде было видно, что это бездомный. Анатолий не уважал такую категорию людей, даже брезговал находиться рядом с ними. Тот что-то пробормотал. -- Что, что? – переспросил Анатолий. -- Дай закурить, – еле разобрал Анатолий слова бездомного.

-- Я не курю, - проговорил миролюбиво Анатолий, - а впрочем, - он пошарил в кармане, нашёл десять копеек и протянул бездомному. -- Спасибо, брат, – поблагодарил отчётливо тот.

«Сегодня мне все братья, – подумал Анатолий, - потому что я счастлив. И мне приятен мой поступок, я и сам себе приятен, что поступил по-человечески. Вот что с нами делает настоящая любовь».

Месяц пролетел незаметно. Днём Анатолий с Татьяной работали, а вечера проводили вместе. Они иногда заходили к Татьяне в гости, хотя она приглашала к себе Анатолия нечасто. Стеснялась она приглашать его в коммунальную квартиру, показывать, как они живут. Почти все вечера они бывали у Анатолия или ходили в кинотеатр. Но вот наступил день регистрации брака. Как они уже договорились заранее, в ЗАГС они поехали вдвоём. Они, получив свидетельство о браке, зашли в фотоателье, где сфотографировались. Перед этим Анатолий предусмотрительно купил невесте цветы. Они заехали за Светланой Алексеевной на такси и привезли её в квартиру жениха. Хозяева с порога обнимали Светлану Алексеевну. Потом настала очередь молодых. Сначала Анатолий, а потом и Татьяна целовали всех троих родителей, родители их поздравляли. Поздравляла молодых и сестра Анатолия – Татьяна. Она только подъехала к ним с мужем Виктором и маленьким сыном Сашей. Все сели за стол. Молодые выпили со всеми немного вина и пошли в свою комнату. Все родственники жениха старались рассказать о себе и расспрашивали Светлану Алексеевну о её жизни. Молодые то выходили из своей комнаты, чтобы посидеть со всеми, то опять уходили в другую комнату. Первой встала из-за стола Светлана Алексеевна:

-- Простите, сваточки, устала я что-то, да и вам пора отдохнуть. -- Да посидели бы ещё.

-- Спасибо, очень вкусно всё и хозяева приятные, но дома надо быть, да и сына надо накормить ещё. -- А что же он не приехал? – спросила Наталья Ивановна. -- Да ему же здесь нет компании, вот он и поздравил молодых у себя дома. -- Да и то правда. Молодые сами по себе, а мы тоже ему не компания, – согласилась со Светланой Алексеевной хозяйка. Она наложила еды для Юрия. -- Да здесь на десятерых Юриев хватит, – заметила Светлана Алексеевна. -- Ничего, ешьте на здоровье, и тебе не надо будет готовить, – ответила Наталья Ивановна. Она позвала молодых. Анатолий вызвал по телефону такси. Светлана Алексеевна подошла к двери: -- Спасибо вам за хлеб - соль, за добрые слова. Не обижайте здесь мою доченьку, – сказала она,

вытирая глаза платком. -- Что ты, Света, мы Таню очень любим. Она нам как дочь, правда, Таня? -- Да, мама, это правда, – подтвердила Татьяна, и обняла мать, успокаивая. Анатолий нёс

закуски для Юрия, за ним вышла Татьяна с матерью. Они отвезли на такси Светлану Алексеевну, зашли с ней в

дом. Татьяна собрала свои одежды и вручила Анатолию. Потом она поцеловалась с братом и матерью. -- Счастья тебе, доченька, – проговорила сквозь слёзы мать. Они уже ушли, а она всё стояла на том же месте. У неё всё не выходила из головы одна мысль: «Что же теперь будет?» А у молодых потекли обычные семейные дни. По утрам они оба шли на работу. Таня в парикмахерскую, а Анатолий на завод, где он работал начальником смены. В обеденный перерыв Таня прибегала домой. Наталья Ивановна была обязательно дома, она действительно любила Татьяну, ей нравилось делать что-то хорошее для своей невестки. Она радовалась, если видела Татьяну счастливой. Сергей с виду человек строгий, но в душе ему нравилась немногословная, внимательная и обходительная невестка. Анатолий ещё был под впечатлением «медового» месяца. Пошёл только второй месяц их совместной жизни. Он так же был внимателен к жене, как и в первые дни их совместной жизни. Он готов был бежать к ней с работы, чтобы быстрее встретиться с любимой.

Гл. 13

Наступил месяц май. Они приехали в центр города всей семьёй: Сергей с Натальей и Анатолий с Татьяной. Сергей Гаврилович надел костюм с орденскими планками. Это был День Победы. Вся главная площадь была заполнена людьми. Из громкоговорителей разносились песни. Многие люди пришли с цветами. Везде можно было видеть радостные лица. В некоторых местах слышались звуки гармошки, и люди танцевали под эти звуки или подпевали. Видно было, что здесь собрались люди, объединённые одной радостью, одной победой в недавней войне. Многие совсем незнакомые люди подходили и обнимали Сергея Гавриловича. Он растрогался от такого внимания. Вспомнились тяжёлые дни испытаний. Вспомнились невосполнимые потери товарищей. Праздник был в разгаре. Стали выступать самодеятельные коллективы предприятий. Татьяна прислонилась к Анатолию.

-- Толя, мне что-то плохо: голова кружится и тошнит. -- Папа, Тане плохо, нам надо ехать домой.

-- Так и мы поедем, что же мы останемся, вызовем «скорую» на дом, – ответил Сергей Гаврилович. Они добрались домой. Минут через сорок подъехала «неотложка». Анатолий ждал их на улице и проводил врача в дом. Врач поспрашивала Татьяну, осмотрела и предположила:

-- Скорее всего, недомогание из-за беременности и не стоит расстраиваться. Надо сходить завтра в поликлинику и сдать анализы, тогда можно определить точно. -- Танечка, если это так, то это самое приятное женское недомогание, которое каждая женщина легче всего переносит, - порадовалась Наталья Ивановна.

На следующий день Анатолий съездил на завод и попросил отгул на один день. Татьяне было легче отпроситься – ей только стоило перейти через улицу, что она и сделала. Они съездили в поликлинику, она зашла в кабинет к врачу и сдала анализы. Врач внимательно её выслушала, потом что-то записала. Анатолий уже сидел и нервничал в коридоре: слишком долго Таня была на приёме. Потом она вышла в коридор. Анатолий облегчённо вздохнул и подошёл к ней.

-- Ну что там, Таня, я уже разволновался – тебя всё нет. -- Не беспокойся, со мной всё нормально. Анализы сдала. -- Ну и каков результат? -- А результат попозже, вот номер телефона дали, позвоним потом.

Они поехали домой. Через несколько часов Анатолий позвонил в поликлинику:

-- Скажите, пожалуйста, моя жена сдавала несколько часов назад анализы на беременность. Вы не могли бы мне сказать результат? Да, эта фамилия. Что? Положительная? Это значит – она беременна? Спасибо.

Анатолий подбежал к матери. -- Мама, я буду отцом, - потом поспешил в спальню к Татьяне: -- Танечка, любимая, - у нас будет ребёнок. - Подошла мать. -- Так-то орать не надо, а то ведь можно и потерять ребёнка от такого крика и топота. Теперь вокруг Тани надо ходить на цыпочках и говорить вполголоса, если хочешь получить, да ещё и здорового ребёнка. - Анатолий сразу стал серьёзнее. -- Всё, мама, я всё смирение, я всё внимание. Теперь он, как и в первый месяц их совместной жизни, спешил домой, чтобы оградить Татьяну от любой случайности. Он привыкал к тому, что скоро станет отцом, хотя до этого ещё было очень далеко. Наталья Ивановна старалась освободить невестку от стирки, от утомительных стояний у жаркой плиты в эти летние месяцы. Уборку по дому она поручала сыну, но иногда и здесь пыталась всё сделать сама. Но Татьяна сама не хотела, чтобы её совсем от всего освободили. -- Наталья Ивановна, не обижаетесь, что я Вас так называю? -- Да я, хоть как ко мне обратись, очень рада любому твоему общению со мной. Я всё сделаю, чтобы тебе было хорошо у нас. -- Я Вам очень благодарна, Наталья Ивановна, за всё, что Вы делаете для меня, но я ещё в состоянии многое сделать и не хочу валяться, когда Вы что-то делаете вместо меня. Вам же тяжело всё это делать, а мне рядом с Вами ничего не тяжело. -- Ну хорошо. Мне тоже рядом с тобой, Танечка, приятно быть, но старайся не поднимать ничего тяжёлого и не торопись, чтобы не упасть – это очень опасно. -- Хорошо, я буду осторожна и не суетлива, – ответила Татьяна. Так она тоже была занята чем-то полезным и могла разгрузить немного тучную Наталью Ивановну, которая трудилась в садике за повара, а дома за «домработницу». В середине ноября Татьяну отпустили в декретный отпуск. -- Как хорошо, - сказала Наталья Ивановна, - теперь тебе, Таня, не надо ходить на работу, а то ведь скоро начнётся гололёд, неровен час, поскользнёшься ещё. А теперь тебе можно вообще не выходить из дома до родов. -- Выходить надо, ведь мне же надо двигаться, нужны прогулки. Ну, это мы с Толей вдвоём будем гулять по вечерам, – ответила Татьяна. Теперь она с Анатолием каждый вечер, если позволяла погода, гуляла недалеко от дома. Один раз в неделю её теперь дома навещала акушерка, а когда осталось две недели по сроку, то и чаще стала захаживать. А как-то она сказала: -- Осталась всего неделя по сроку, и, учитывая твоё состояние, я считаю: тебе лучше ложиться в стационар на сохранение, так будет лучше. Татьяна находилась в роддоме. Анатолий после работы сразу бежал к жене. Родители ждали его вечерами с работы, чтобы узнать, как себя чувствует их любимая невестка. Сергей Гаврилович сидел, как обычно, с газетой, к нему подошла Наталья Ивановна: -- Вот одной Тани нет дома, и у нас дом стал таким скучным, – сказала она. -- Да, без неё скучно, конечно, – ответил муж, не оставляя газеты, - но это же не надолго. -- Это ещё как сказать, - продолжила мать, - бывает, и перенашивают роженицы, точно не всегда можно определить время родов. Анатолий приехал поздно, мать сразу к нему. -- Как там наша голубица? -- Мам, да я через форточку второго этажа с нею общался, что-то слышу, а что-то и нет. Пока ничего нового, она и сама не знает, что нам сказать. -- Сынок, всё хоть у нас готово для малыша и Тани? -- Мама, мы же с тобой уже всё проверяли по списку. -- Может, и проверяли, забыла я уже, – ответила Наталья Ивановна. Утром её позвали к телефону. Она подошла, взяла трубку. -- Да. -- Наталья Ивановна? – услышала она. -- Да, а в чём дело, с кем я разговариваю? -- Я, медсестра из роддома. -- Ну, что там? Да говорите же! – чуть не кричала Наталья Ивановна. -- У Вас внук родился, четыре двести, – ответили ей. -- Здоров? -- Нормальное состояние. -- А как там наша голубушка? -- С ней всё хорошо, она сейчас отдыхает. -- Спасибо Вам, дай Бог Вам здоровья. Вы мне такую сейчас радость сообщили, – Наталья Ивановна всё говорила, но потом услышала из трубки гудки и положила трубку. Она присела на стул. Наталья Ивановна никак не могла успокоиться. Они столько ждали этого, а теперь всё благополучно разрешилось. Вошла заведующая детским садом: -- Ну, рассказывай, Наталья, что там у тебя. -- Ой, Фёдоровна, слава Богу, что всё благополучно закончилось. Внук у меня родился, четыре двести весит, и с Таней, и с внуком всё хорошо. Я так переживала за неё, да и за сына – он любит её. -- Ну, что же ты плачешь, радоваться надо. -- А я вот так и радуюсь, - сказала Наталья Ивановна, вытирая глаза. Сергей Гаврилович приехал с работы. Наталья Ивановна достала вещи, приготовленные для Татьяны и внука, и стояла, разглядывая вещи. Она не слышала, как вошёл муж, как подошёл к ней. -- Что ты тут разглядываешь? – спросил он. -- Ты уже приехал, а я и не слышала, - проговорила она, потом резко повернулась к нему, - внук, внук родился. -- Ну и что ты так шумишь? Хорошо, – ответил спокойно Сергей Гаврилович. -- Ты так спокоен, а я не могу успокоиться, я так рада, я так переживала. -- Прости меня, Наташа, и успокойся, всё будет хорошо. Как там Таня и внучок? -- Сказала медсестра: и Таня, и ребёнок чувствуют себя хорошо, внук весит четыре двести. -- Ну вот видишь – всё хорошо, Наташа, – проговорил Сергей Гаврилович, успокаивая супругу. Анатолий приехал к больнице, бросил камушек в окно, где он вчера разговаривал с Татьяной. Выглянула какая-то женщина. -- Позовите Таню, светловолосую, – попросил Анатолий. -- Её здесь нет, её повезли рожать, – ответила ему женщина. Анатолий почти бегом поднялся по ступенькам, за дверью его остановила медсестра. Он назвал фамилию роженицы. Медсестра поискала в списках. -- Она уже родила, сейчас она в послеродовой палате. Завтра придёте и узнаете, в какую палату её переведут. -- Как она себя чувствует, как ребёнок? -- У нас нет больше сведений, но думаю: с ними всё нормально, иначе она была бы в реанимационной палате. Остальное узнаете завтра, Вы даже через окно сможете с нею пообщаться, но завтра. -- Девушка, а нельзя мне как-то попасть к ней, хоть на минутку? -- Никак нельзя, здесь же новорождённые, всё должно быть идеально стерильно. -- Спасибо, извините, – сказал Анатолий. -- Да я всё понимаю, – ответила медсестра. Анатолий шёл к остановке. Он всё хотел представить это маленькое существо, зная, что оно живёт, он уже любил его. Если это девочка, то он хотел, чтобы она была похожа на Таню, а если это мальчик, то он должен быть похожим на него. Дома он просто влетел в квартиру. -- Мама, папа, она уже родила, а всё остальное, сказали, узнаю завтра. -- Нам звонили из роддома, сказали: родился сын, весит четыре двести. И мать, и ребёнок чувствуют себя хорошо. Я думаю, это Танечка попросила медсестру позвонить нам. -- А мне сказали: завтра можно будет поговорить через стекло, её должны перевести на первый этаж. И можно будет писать записки, – добавил Анатолий. Мать с шуткой обратилась к сыну: -- Ну что, счастливый папа, ужинать будешь? -- По такому случаю, помимо еды, ещё кое - что полагается, – вставил отец, проходя в кухню. -- Правильно, папа, надо «обмыть» эту новость, – добавил Анатолий. -- Ну, садитесь, отец с дедом; по такому случаю и выпить не грех, – заключила Наталья Ивановна. Поужинав, Анатолий поехал к своей тёще. -- Здравствуйте, Светлана Алексеевна, я Вас поздравляю с первым внуком, - гордо произнёс зять. -- Наконец - то, мальчик значит, а она там как? – торопливо проговорила Светлана. -- Медсестра сказала: мать и ребёнок чувствуют себя хорошо. -- Слава Богу, а сколько весит внучок? -- Четыре двести, а больше мы ничего не знаем. Вы извините меня, мы с отцом «обмыли» эти новости. -- Да ничего страшного, это вроде уже традиция, – успокоила зятя Светлана Алексеевна. -- Мы завтра все едем в роддом, часов в девять. Если Вы с нами, то мы заедем за Вами. -- Конечно, я отпрошусь на работе, заезжайте за мной. Утром Анатолий вызвал такси, они заехали за Светланой Алексеевной и доехали до больницы. У дежурной медсестры Анатолий узнал номер палаты, в которой лежит Татьяна, и пошёл вокруг здания. Палата была на первом этаже. Почти на всех окнах изнутри были наклеены листы бумаги, на которых написаны номера палат. Видно это сами роженицы надписывали номера палат, чтобы их скорее находили родные. -- Вот эта палата, наконец-то мы нашли это окно, - сказал Анатолий, - хорошо, что на первом этаже, можем увидеть Таню. Я ей передал через медсестру записку. «Спасибо за сына, я тебя очень люблю», – писал он. Она ответила: «У меня всё нормально. Сыночка пока не приносят кормить, но их там кормят. Завтра принеси вещи, я кое-что выберу из белья, больше пока ничего не надо. Я вас всех тоже люблю. Таня». Из глубины палаты к окну кто-то шёл. Анатолий присмотрелся и с трудом узнал в этой худенькой женщине свою Таню. Он замахал ей рукой. Она тоже слегка махала им одной рукой, а вторую держала у живота. -- Иди, ложись, - кричала ей и показывала жестами Наталья Ивановна, - ей же больно ещё, пусть полежит. Татьяна, кажется, поняла и показала жестами, что она напишет и передаст записку для них. Они прошли все в приёмное отделение и стали ждать. Анатолий каждый день бывал у неё после работы. Часто приезжали к ней Светлана Алексеевна и Наталья Ивановна. Один раз был с матерью и брат Татьяны Юрий. Так пролетела незаметно неделя. Как-то поздно вечером зазвонил телефон. Анатолий поднял трубку. -- Да. -- Здравствуй, Толя, – услышал он голос Татьяны. -- Здравствуй, Таня. -- Завтра в одиннадцать нас выписывают из больницы. -- Очень хорошо, я обязательно буду. Я так рад этому, Танечка. -- Надо же всё для ребёнка, ну и медсёстрам: они и звонили, и записки передавали. -- Не беспокойся, всё сделаю по высшему разряду: и цветы, и конфеты, и шампанское. Я приеду за вами завтра, любимые мои. -- Спасибо, Толя, до свидания. -- Тебе спасибо, Таня, до завтра, – сказал Анатолий. Он тут же позвонил своей сестре Татьяне: -- Здравствуй, сестра. -- Здравствуй, молодой папа, – ответила она. -- Таня, мы завтра едем забирать нашу роженицу с сыном, а вы будете? -- Мы обязательно приедем, на какое время? -- Сказали, к одиннадцати часам. -- А тебе надо быть там в половине одиннадцатого. Ей же надо его переодеть, и самой тоже одеться. А мы с мужем заедем за папой и мамой и подъедем к одиннадцати. Ты же, наверно, заедешь за тёщей? -- Спасибо, сестра, я так всё и сделаю, до завтра. С вечера Анатолий сходил к тёще. Утром он заехал к ней на такси. -- Светлана Алексеевна, здравствуйте, машина возле дома, Вы готовы?. -- Да я сейчас, быстро . -- А Юра? – спросил Анатолий. -- Мы решили: Юра к вам домой придёт к двенадцати часам. В машине вы вдвоём и маленький сядете сзади, а Юре места нет, вернее, тесно вам будет. -- Хорошо, пусть только не обижается, – сказал Анатолий. -- А я и не обижаюсь, – сказал, выходя из своей комнаты, Юрий, - здравствуй, Толян. -- Привет, Юра, – ответил ему Анатолий, - Светлана Алексеевна, нам ещё надо за цветами заехать, да и там надо быть на полчаса раньше. -- Так на одиннадцать же говорили? -- Надо же переодеть ребёнка и выписка, и так далее. -- Ну да, конечно, я быстро. Они заехали в цветочный магазин. Анатолий купил небольшой букет красных гвоздик и большой букет белых роз. На его лице было такое счастливое выражение. Он сейчас вспомнил, как Татьяна показала ему там, за стёклами, в мало освещённой палате, завёрнутый в белое крохотный комочек. Он только слабо различал тёмно - розовое личико, но он уже любил его, почти как Таню. Они приехали в больницу. Анатолий прошёл к дежурной медсестре, отдал ей вещи для Татьяны и ребёнка. -- Теперь ждите в общей комнате, мы вас позовём, - сказала ему медсестра. -- Хорошо хоть не на улице, а то ведь мороз сегодня приличный, - проговорила Светлана Алексеевна. -- Так ведь через два дня Крещение будет, вот и морозы начинаются крещенские. Видать, сибиряк у нас будет расти, если в морозы родился, - поддержал разговор Анатолий. -- Дай - то Бог, - сказала Светлана Алексеевна, - чтобы рос здоровым. В комнату вошёл мужчина с небольшим чемоданчиком. -- Я фотограф, надеюсь, не опоздал? -- Не опоздал, всё нормально, – ответил ему Анатолий. Фотограф стал доставать фотоаппарат из чемодана. С улицы вошла сестра Анатолия Татьяна. Все поглядывали на дверь в родильное отделение. Вот и открылась дверь. В дверях показалась бледная, но улыбающаяся Татьяна с младенцем на руках. Анатолий подошёл к ней, она осторожно протянула ему драгоценный свёрток с ребёнком. -- Осторожнее, папа. -- Да вот стараюсь, - проговорил Анатолий. Потом он передал ребёнка Светлане Алексеевне, а сам подошёл к жене и поцеловал её, вручил ей букет белых роз. Потом подошёл к одной из медсестёр и отдал им бутылку шампанского, коробку конфет и букет гвоздик, поблагодарив за их благородный труд. А потом они фотографировались все, родственники и медсёстры, в здании, потому как на дворе было очень морозно. Вся эта счастливая компания, рассевшись по машинам, разъехалась по домам. Дома Анатолий только наблюдал за сыном, но на руки не брал. -- Возьми на руки, подержи сына, - предложила Татьяна. -- Боюсь я, он такой маленький, - ответил Анатолий. -- Экий ты, медведь, - сказала Наталья Алексеевна, - но привыкать надо, ты же отец. -- Ну, подрастёт – привыкну, - ответил Анатолий. -- Может, он тебе не нравится? – спросила тихо Татьяна. -- Да что ты, я его сразу полюбил, он на меня похож. -- Да, хоть дети и перерастают, меняются. Но наш Ванюшка, я думаю, будет похож на тебя всегда.

Гл. 14

Прошёл год после развода. Виктор уезжал по утрам на работу, вечером, после работы, торопился домой, дома принимался помогать чем-нибудь матери по дому. Иногда он садился читать книгу, если дома не было никаких дел. В некоторые выходные он помогал своим товарищам в выпуске стенгазеты, участвовал во всех воскресниках. Весной на воскресниках он с другими комсомольцами сажал деревья в скверах и новостройках, ремонтировал скамейки и здание кинотеатра, участвовал во всех мероприятиях, которые организовывал комсомольский комитет их завода.

Виктор только приехал с работы. Мать покормила его ужином.

-- Сынок, ты всё возле меня вечерами, сходил бы в кино, среди людей побудешь. -- Можно и в кино сходить, там сейчас «Ивана Бровкина» показывают, - ответил Виктор. -- Ну вот и прогуляешься, что - то новое увидишь, а то всё сидишь дома, – добавила Анна Ивановна. До ближайшего кинотеатра было не так далеко, и Виктор решил идти пешком. Хотя было скользко идти по заледенелым тротуарам, Виктор нисколько не жалел, что не поехал на автобусе. Стояла тихая, с небольшим морозом, погода. У него было прекрасное настроение, и мало что могло испортить его в этот вечер. Он вошёл в здание кинотеатра, купил билет и прошёл в фойе. По стенам были расклеены киноафиши, портреты известных артистов, и Виктор с интересом стал разглядывать их, медленно двигаясь вдоль зала. В фойе было тепло, и он снял шапку, расстегнул верхнюю пуговицу пальто, только не знал, что делать с шапкой и всё мял её в руках. Вдоль стены по всему периметру зала стояли скамейки, сплошь занятые ожидающими очередного сеанса зрителями. Виктору бросились в глаза две молоденькие и красивые девушки, они о чём-то разговаривали негромко, когда он проходил мимо, они замолчали. Он медленно прошёл дальше и услышал,

как одна из этих девушек прошептала:

-- Какой парень, не то, что этот Козырев, – Виктор не знал, кто такой Козырев, но ему было приятно услышать положительное о себе, тем более от красивых девушек. Он прошёл ещё немного, разглядывая афиши, но тут прозвенел звонок, и он прошёл в зрительный зал вместе с толпой зрителей.

Через неделю, после работы, он шёл обычным своим маршрутом от остановки к своему дому. Навстречу ему шла молоденькая девушка. Они встретились взглядами, девушка вдруг поскользнулась и резко упала. Попытавшись встать, она вскрикнула от боли и лежала, только глядя беспомощно в глаза Виктора. Всё это произошло так быстро. Виктор подбежал к ней.

-- Не беспокойтесь, я Вам помогу, только не делайте резких движений.

-- Вы что, врач? – спросила девушка ещё испуганным голосом. -- Я не врач, но я смогу оказать Вам первую помощь, – ответил ей спокойно Виктор. Он коснулся её ноги. -- Простите, я должен проверить Вашу ногу. -- Хорошо, я не обижаюсь, только помогите, - смотрела умоляюще на него девушка. Мимо проходила пожилая женщина, она остановилась возле них. -- Может, я чем помогу вам, молодые люди? – спросила она. -- Спасибо, - ответила девушка. -- Вы могли бы помочь, если бы подержали девушку за плечи, а я бы проверил ногу, - добавил Виктор. Он очень осторожно прошёл пальцами от колена до ступни, слегка надавливая и поглядывая в глаза девушки.

-- У Вас, скорее всего, вывих стопы, но всё равно надо вызвать «неотложку», вдруг перелом.

У Вас есть дома телефон? - спросил Виктор пожилую женщину. -- Да, у меня есть телефон, - ответила она, - я живу вот почти рядом. -- Вы мне поможете открыть дверь в подъезд и позвоните к нам в квартиру, мама Вам откроет, а я понесу девушку. Она же не сможет идти сама, а Вы вызовите «скорую помощь» на наш адрес. -- Хорошо, - ответила женщина и добавила, успокаивая девушку, - потерпи, милая, всё будет хорошо. Виктор взял девушку на руки, а она не знала, куда деть свои руки, даже немного растерялась. Ей на помощь пришла пожилая женщина. -- Деточка, возьми его за шею обеими руками, тебе же будет удобнее и ему легче нести. -- Ну, если только будет легче, - смущённо проговорила девушка, опустив голову. Виктору не было тяжело её нести. Она была довольно стройная, и он нёс её без особых усилий. Они уже подходили к дому Виктора, пожилая женщина шла сбоку и старалась хоть чем помочь.

-- Осторожно, не спешите, а то ещё и вместе упадёте. Они подошли к двери, женщина прошла вперёд и открыла входную дверь. -- Осторожно, здесь ступеньки. Виктор подошёл с девушкой на руках к своей квартире, женщина позвонила в дверь. Дверь открыла мать, перед ней стоял сын с девушкой на руках, сзади ещё стояла незнакомая пожилая женщина. -- Что случилось, Витя? - спросила Анна Ивановна, проходя за ним в комнату. -- Мама, надо помочь девушке, она упала и повредила ногу. Анна Ивановна повернулась к двери и обратилась к пожилой женщине. -- Проходите и Вы. -- Спасибо, но мне надо записать номер вашего дома, чтобы вызвать «неотложку». -- Я сейчас запишу, - сказала Анна Ивановна, - это Ваша родственница?

-- Хоть и не родственница, но как же не помочь. -- Да, конечно, и мы с сыном всегда поможем. Виктор посадил девушку на диван, помог ей снять пальто, уже снял один сапог и теперь очень осторожно, чтобы не причинить девушке боль, снимал второй. Потом Виктор ушёл с пожилой женщиной, а Анна осталась с девушкой. Она увидела фото Виктора в военной форме.

-- Ваш сын офицер? -- Нет, он сержант, - ответила Анна Ивановна. -- Он что, на войне был, он с автоматом? -- Не на войне, но и на границе бывает война. -- Значит, он настоящий герой, - сказала девушка. Её глаза горели тем детским светом, той радостью, с какой встречала тогда молодёжь защитников Отечества. -- Не вспоминайте при нём, он не любит вспоминать и не считает себя героем, а героями считает своих погибших товарищей. Дом твой далеко от нас, дочка? - сменила тему Анна Ивановна. -- Я живу двумя кварталами дальше, если идти от остановки.

-- А… ты учишься в школе? -- Нет, я уже учусь на первом курсе мединститута. -- Ах, какая ты умница.

Виктор всё это время стоял у подъезда и ждал, когда вернётся его пожилая помощница. Вот и она показалась. -- Я позвонила, сказали: ждите. -- Спасибо за помощь, - поблагодарил Виктор. -- Как же не помочь красивой девочке, правда?

-- Да, девочка красивая, - ответил сдержанно Виктор.

-- А Вы женаты? – спросила женщина. -- Нет, я не женат. -- Так не упускайте же такой шанс, может, это ваша судьба. Да, а как она смущалась, на Вас смотрела

украдкой, это же такой чистый хрусталик. -- Ну что вы, она же совсем ещё ребёнок. -- Когда они подрастут, то сильно умными становятся. Поэтому хочешь выбрать жену – выбирай из молодых, пока со стороны чужого ума не набралась. – Виктор ничего не ответил, подъехал автомобиль скорой помощи, вышла врач. -- Сюда проходите, в этот подъезд, - пригласил врача Виктор, – заходите и Вы, - пригласил он женщину, с которой разговаривал. Врач осмотрела больную. -- Переломов нет, есть вывих и небольшое растяжение связок. Надо с недельку полежать и делать водочные компрессы. Всё не так страшно, просто при любом движении стопы чувствуется боль. Но надо всё равно обратиться к врачу.

-- Большое, Вам, спасибо, - сказал Виктор, он проводил врача до машины и вернулся домой.

-- Простите, девушка, как Ваше имя? -- Оля. -- А Вас? – спросил он помогавшую им женщину. -- Ксения Андреевна, - ответила та. -- Спасибо, меня зовут Виктором, а мою маму Анной Ивановной. Вот и познакомились. У наших соседей есть санки, я думаю, они не откажут мне в помощи, и я с удовольствием отвезу тебя, Оля, домой, если ты согласна. -- Я согласна, - негромко ответила Ольга. -- Вот и я с вами дойду домой, - вставила Ксения Андреевна. Через несколько минут Виктор вернулся. -- Карета подана, вернее, сказочные сани, - возвестил Виктор. -- А Вы, Виктор, будете сказочным принцем, - добавила Ксения Андреевна. Виктор ничего не ответил, а Ольга опустила смущённо глаза. Ксения Андреевна, заметив это, встала и подошла к Ольге. -- Давай, Оля, я помогу тебе подняться, а наш рыцарь донесёт тебя до санок. Двери я вам все открою,

и поедешь домой.

-- Спасибо, - ответила Ольга, она была благодарна за то, что та сгладила её смущение. Скоро она опять удобно устроилась на руках Виктора. Он чувствовал её теплое дыханье, запах её волос ему был так приятен. И он чувствовал, что ему хочется подольше её нести. А когда на улице опускал её на снег, а потом аккуратно сажал в сани, он заметил её осторожный взгляд, немного снизу, немного исподлобья и такой кроткий и молящий о чём-то.

« Конечно, я во всём тебе помогу, юная красавица», - подумал Виктор, а вслух сказал совсем другое. -- Держись крепко, Оля, хоть и не буду спешить. Виктор вёз сани, постоянно оглядываясь, Ксения Андреевна шла рядом с санями. -- Ну вот и мой дом, до свидания, голубочки, - сказала Ксения Андреевна. Виктор невольно посмотрел на Ольгу, она тоже взглянула на него, почти незаметно.

« Как она мила своей юностью и невинностью, достанется ведь кому-то этот хрусталик», - подумал он и повернулся к Ксении Андреевне.

-- Спасибо Вам за помощь. -- Это вам спасибо за общение с такой парой молодых и красивых людей, удачи вам. -- Спасибо, - поблагодарила Ольга. Виктор протащил сани ещё один квартал и повернулся. -- Куда нам теперь? -- Через улицу прямо и второй дом справа. -- Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа, - продолжая играть сказку, ответил Виктор, он протащил сани до второго дома и повернул во двор. Когда они подъехали к первому подъезду, Ольга остановила его. -- Вот наша кухня и моя мама, – показала рукой Ольга. Виктор повернул голову и увидел в окне женщину средних лет с удивлённым лицом, а через минуту она уже была возле них. -- Здравствуйте, - сказала она Виктору. -- Здравствуйте, - ответил он. -- Что это значит, Оля? Ты вроде собиралась к подруге за учебником ненадолго, на улице уже темнеет, я волнуюсь, а ты катаешься на санках с молодым человеком, - упрекнула мать Ольгу.

-- Мама, я упала и повредила ногу, а этот молодой человек, его, кстати, Виктором зовут, меня спасает. И «скорую помощь» вызывал, и вот привёз, я бы только сидела там и плакала. – Она уже закрыла лицо руками, но мать сразу изменила тон.

-- Доченька, прости меня и Вы, Виктор, простите и спасибо за помощь нашей дочери. -- Да ничего, рад был вам помочь. -- А его мама очень добрый человек, она меня успокоила и чаем напоила. И ещё одна немолодая женщина и скорую помощь вызывала, и почти до нашего дома меня провожала.

-- Хорошо, что мир не без добрых людей, - отметила мать Ольги, - ну, вставай, дочка, будем как-то добираться домой. -- Простите, как Вас зовут? – вставил осторожно Виктор. -- Галина Петровна. -- Дело в том, Галина Петровна, что ей совсем невозможно встать на ногу. Поэтому позвольте мне взять Олю на руки, а Вы будете открывать двери. -- Хорошо, но … хотя мужа нет дома. – Она подумала, как её маленькую девочку возьмёт на руки незнакомый мужчина, но увидев, как её дочь смотрит на этого мужчину, она промолчала. Мать помогла встать на здоровую ногу Ольге, а Виктор уже привычным движением подхватил её на руки. Ольга обхватила шею Виктора. От Галины Петровны не скрылось, как та украдкой посмотрела на Виктора перед этим.

« Похоже, доченька моя уже выросла, - подумала она, - да и держится она за него с удовольствием». Она открыла дверь, Виктор зашёл с Ольгой на руках в квартиру и остановился. -- Проходите прямо, теперь опускайте осторожно на диван. Всё хорошо, доченька, теперь ты дома. Скажите, Виктор, а вдруг у неё перелом, может, надо обратиться в больницу? – спросила, беспокоясь,

Галина Петровна.

-- Нет, нет, если бы был перелом, то в этом месте было бы тёмное пятно и «приличная» опухоль, а здесь только незначительная опухоль, - сказал уверенно Виктор.

-- Вы что, врач? – спросила Галина Петровна.

-- Мама, он пограничником служил, - пояснила Ольга.

-- Нет, конечно, я не врач, а могу судить лишь из практики. У нас застава была в горах и до

ближайшей больницы добираться далеко и долго, поэтому нас всех учили врачи, чтобы мы

могли оказать первую помощь в любых условиях, вправить сустав, наложить шину из

подручных материалов. Вы можете, конечно, обратиться в больницу.

-- Мама, я не хочу в больницу, - проговорила жалобно Ольга, - пусть меня Виктор лечит, я знаю, он меня вылечит.

-- А как же он тебя вылечит? – не сдавалась Галина, она не понимала, что кто-то может вылечить

сложную травму, не являясь врачом.

-- Он умеет вправлять суставы, он вправит, – не сдавалась Ольга.

-- Вы, правда, можете поправить ногу нашей дочери? – спросила Галина Петровна Виктора.

-- Приходилось, и не такие случаи встречались, намного сложнее.

-- Расскажи, Виктор, - попросила Ольга, её глаза светились радостной улыбкой.

-- Мой товарищ упал со скалы: нога сломана, вывих руки. До заставы далеко, да и автомобилем не проехать – вот и пришлось всё править на месте, а после делать из палок шину для ноги и салазки. Так на двух палках пришлось тащить товарища несколько километров. Мне потом благодарность высказали его родители и командование за своевременную и квалифицированную помощь, так было написано в приказе. Но это крепкий парень, который подготовлен терпеть, а здесь хрупкая девочка, у которой слёзы совсем близко. Правда, больно будет не более секунды, и нога будет стоять на месте.

-- Я вытерплю, - сказала твёрдо Ольга. Галина Петровна видела по глазам Ольги, что та сейчас

и не такое вытерпит, только бы Виктор дольше не уходил. Видела, как умоляюще смотрит на неё Ольга, и она произнесла:

-- Хорошо, Виктор, помогите ей – она вытерпит. – Ольга сразу повеселела.

-- Ты правда вытерпишь? - спросил, улыбаясь, Виктор. Хотя сам всё видел по её глазам, - я, конечно, постараюсь, чтобы не больно, но заранее извини.

-- Я готова, - сказала спокойно Ольга. Виктор держал её стопу снизу одной рукой и, слегка

надавливая пальцами другой руки, проходил вдоль сустава.

-- Не больно? - спросил Виктор, а сам не сильно, но резко, дёрнул стопу к себе. Ольга вскрикнула от неожиданности, но сразу же заулыбалась.

-- Мама, уже почти не болит.

-- Ну, вот и хорошо, - сказал Виктор и обратился к Галине Петровне, - надеюсь, у вас найдётся кусок картона, коробка картонная тоже подойдёт.

-- Зачем картон? - спросила она.

-- Сейчас сустав стоит на месте, но вдруг нарушится опять от какого-то движения. А мы обернём ногу картоном. Картон не даст ноге принимать любое другое положение, а через несколько дней всё восстановится. В горах мы применяли палки, но палки грубые, а другого ничего там нет под рукой. Да, врач советовала водочный компресс. Вот сейчас надо водкой намочить тряпицу и обвязать этой тряпицей сустав, а сверху картоном обернём.

-- Водку и материю сейчас принесу, - сказала Галина Петровна и пошла на кухню, скоро она вернулась с бутылкой в руках, наполовину заполненной прозрачной жидкостью.

-- Столько хватит? - спросила она и поставила бутылку на пол, потом достала из шкафа простыню.

-- Хватит водки, вот и материя, а мы в горах гимнастёрки разрывали для этого, - ответил Виктор, он оторвал необходимый кусок материи и аккуратно обернул им низ голени Ольги. Галина Петровна принесла картон.

-- Эта коробка подойдёт?

-- Подойдёт, она тонкая, но можно свернуть вдвое и будет нормально, - ответил Виктор, он обернул низ ноги картоном, сверху обтянул куском простыни, - ну вот, теперь всё готово.

-- Спасибо, Виктор, - сказала Ольга и посмотрела ему в глаза, - ты завтра придёшь проведать меня?

-- Я не знаю, мне же завтра на работе надо быть.

-- А после работы придёшь? Врач же приходит осмотреть своего пациента, убедиться, что с

больным всё в порядке.

-- Хорошо, я приду, если Галина Петровна не возражает.

-- Приходите, Виктор, если сможете, - ответила Галина Петровна, она не смогла отказать парню под умоляющим взглядом дочери. Ольга сразу заулыбалась, а мать задумалась.

-- Ну, я пошёл, до свидания, Оля, - проговорил Виктор, чувствуя некую неловкость под их взглядами и стараясь не сказать ничего лишнего. Потому что его слова мать и дочь понимали по-своему: если Ольга хотела, чтобы Виктор пришёл завтра, то мать Ольги, скорее всего, желала обратного. Видел Виктор и другое. Ольга хотела, чтобы Виктор подольше побыл здесь, а мать ждёт, когда он уйдёт, чтобы серьёзно поговорить с Ольгой о том, что Виктор ей совсем не пара.

-- До свидания, Витя, я буду ждать, - добавила Ольга. Возле двери Виктор попрощался с Галиной Петровной:

-- До свидания.

-- Спасибо, Вы так много сделали для нашей дочери, - поблагодарила мать Ольги. -- Я рад, что смог вам помочь, - ответил Виктор и вышел. Галина Петровна вернулась к дочери. -- Оля, он тебе нравится? -- Да, мама, мне никто никогда не нравился так, а этот приставучий Козырев глуп и невоспитан. -- Но ты же его совсем не знаешь.

-- Мама, я уже встречала его в кинотеатре, неделю назад, как раз «Бровкина» показывали.

-- И он один был в кино, без девушки?

-- Да, один был, мы с Леной сидели сзади него, через ряд.

-- Он старше тебя, а ты ещё ребёнок.

-- Мама, - сказала обиженно Ольга, - я уже студентка и взрослый человек – мне скоро восемнадцать лет исполнится. И мне нравится Виктор. А знаешь, какая у него мама? --Знаю, она тебя чаем напоила, а здесь, может, твоя жизнь решается, нашего единственного ребёнка, что ещё отец скажет?

-- Да, мама, решается моя жизнь, и я уверена, что никогда я больше не встречу человека, чтобы он был лучше для меня, чем Виктор. Я ведь, когда упала, не сразу поняла, что передо мной тот же парень, который встретился мне в кинотеатре. Когда он подошёл ко мне, я не сразу поняла и только у них в квартире узнала его. Мне уже несколько раз приходила в голову мысль, что это всё не совпадение. У меня такое предчувствие, что я никак не должна его потерять. Я только посмотрю в его глаза, и во мне такое счастье разливается. Со мной никогда такого не было, а может, и не будет никогда, если я его

потеряю. Как же ты не поймёшь меня, мама, - чуть не плача, вскрикнула Ольга.

Мать прижала её к себе, и они сидели так несколько минут. Галина Петровна чувствовала, насколько важен этот разговор для дочери, чувствовала, как её тело вздрагивает под её руками. И она только теперь поняла, что её дочь уже выросла и может жить своей жизнью. Осталась в ней только материнская тревога за своего ребёнка. Она гладила волосы дочери, перед её глазами пролетела вся жизнь с момента рождения дочери, когда услышала долгожданный крик своего ребёнка и голос доктора:

-- Невеста родилась, ишь какие красивые волосы и голосистая, значит, постоит за себя, а может, певица будет.

У неё никогда не было никаких проблем с дочерью ни в детсаде, ни в школе, вот и в институт она поступила свободно и теперь учится хорошо.

-- Доченька моя, конечно, ты уже выросла, и я хочу тебе только счастья.

-- Значит, мама, ты не будешь препятствовать нашим встречам? Ты же сама видела, какой он правдивый, он видел смерть своих товарищей, он сам мог погибнуть, такой человек всегда открытый.

-- Да, я и сама вижу, что парень он сильный и добрый, и тебя не обидит, я только боюсь за тебя. А вашим встречам я не буду препятствовать.

-- Спасибо, мамочка, я знала, что ты поймёшь меня, - Ольга так волновалась, она просто прижалась опять к матери, как в детстве.

-- Да кто же ещё, как не мать, должен понимать своего ребёнка, - сказала, вытирая слёзы, Галина Петровна. - Да уже и нечему, наверно, нам, родителям, учить вас, когда вы уже выросли. Вы умнее нас и смелее смотрите в жизнь, а мы, пережившие войну, малограмотные, вот и боимся, чтобы вас, дети, не

задело горе людское. Да только молодость права: жизнь у нас одна и так коротка, чтобы пережить

дважды какие-то моменты в жизни. Ведь ещё недавно мы были совсем молодыми, а теперь уже дочь меня может научить, а я уже со стороны должна смотреть. И скоро, даст Бог, могу бабушкой стать.

-- Мамочка, ты у меня ещё молодая.

-- Если дочь уже выросла, значит, не молодая.

-- Ну и не старая, не бабка ещё, - уверенно проговорила Ольга, она уже успокоилась рядом с матерью.

-- Теперь что ещё папа скажет. -- Папа меня не меньше любит, и он тоже поймёт меня.

-- Кого же нам любить, как не тебя – ты же у нас одна, доченька. – Они прижались друг к другу и долго так сидели, каждая со своими мыслями.

-- Ой, засиделась я, - спохватилась мать, - отец придёт, а у меня ужин не готов, да и ты, Оля, голодная.

-- Нет, мама, я не хочу есть.

-- Неужели такой сытный чай был в гостях? – с улыбкой пошутила Галина Петровна.

-- Да, мама, сытный, - машинально ответила, о чём-то думая, Ольга, - а потом неожиданно спросила:

-- Мама, у нас есть икона?

-- Да, Оля, мне мама к свадьбе дала икону Божией Матери.

-- Принеси мне её, мама. Она мне поможет?

-- Да, доченька, конечно, поможет, икона эта всем помогает, кто перед нею искренне молится, и тебя исцелит. Я сейчас принесу, – она принесла икону и отдала дочери. Ольга прижала икону к себе.

-- Мама, как я должна молиться?

-- Я сейчас, - сказала Галина Петровна и опять стала что-то искать в шкафу. Она принесла листочек, и крестик на тонкой нитке.

-- Это твой крестик, дочка, с которым мы тебя крестили. Поцелуй его и больше постарайся не снимать с себя. Крестик всегда будет тебя хранить от всякого зла и с тобой будет ангел-хранитель, который дан тебе Богом при крещении. Если перед тобой появится зло, перекрести его и скажи: с нами наш Бог, и зло исчезнет. Так меня моя мама учила. А здесь написана молитва к Пресвятой Богородице, прочтёшь молитву, а потом свою просьбу скажешь, Святая Мария будет молиться за тебя перед Господом нашим. Читать можно вслух, можно и про себя – Святая Мария всё услышит. Не спеши только, а всё обдумай, успокойся – молитва не любит суеты, – сказала Галина Петровна и ушла на кухню.

-- Спасибо, мама, - только и сказала Ольга. Левой рукой она держала перед собой икону, а правой перекрестилась, потом прочитала молитву Пресвятой Богородице. Собравшись с мыслями, она обратилась к Божией Матери со своей просьбой.

-- Прости меня, прежде всего, Матерь Бога нашего, что не обращалась я к тебе, да всё будто было у меня: любовь родителей, верная подруга. Да только выросла я, и теперь решается моя судьба. И ты, Святая Мария, умоли сына твоего, Бога нашего Иисуса Христа, чтобы помог мне не потерять ставшего близким мне человека, Виктора, которого я полюбила всем сердцем и хочу, чтобы стал он мне мужем моим. Обещаю, что буду ему и покорна и верна до конца дней моих, чтобы с нами ни случилось. Никогда и ничего не сделаю ему плохого, а только был бы он со мной рядом. Бог мне его показал и другого не захочу себе мужа, а только его.

Отец Ольги, Андрей Александрович, работал слесарем в трамвайном депо. Работал он в дневную смену, но бывали исключения, если надо было срочно ремонтировать трамваи, а днём не успевали, то задерживались на работе по несколько часов. В основном, все понимали, что утром должны обязательно выехать трамваи на линию и везти людей на работу, на учёбу или на рынок. Ведь люди выйдут на остановки и будут мёрзнуть, опаздывая на работу. Уже несколько дней подряд Андрей Александрович приезжал поздно, но он никогда не высказывал недовольства по этому поводу. За переработку его бригаде доплачивали немного, иногда премия ещё перепадала, и на семью заработка хватало, по крайней мере, на самое необходимое. Значительная часть рабочих в стране тогда так жила.

Галина Петровна услышала, как щёлкнула задвижка замка. Она выглянула в коридор, муж снимал верхнюю одежду.

-- Приехал, вот и хорошо. -- А Оля уже спит? – спросил он.

-- Нет ещё.

-- Что, учит всё? – спросил Андрей Александрович, потом подошёл к жене и поцеловал в щёку. -- Да нет, она ногу вывихнула. Скользко же, вот она и упала.

Он прошёл в зал и увидел сидящую на диване дочь с перевязанной ногой.

-- Оленька, тебе больно?

-- Да нет, папа, становиться нельзя, а если лежать, то почти не болит.

-- Как же ты теперь – и занятия пропустишь?

-- Всё будет нормально, папа, - я буду дома заниматься.

-- Как же ты будешь заниматься, не зная заданий?

-- Подружка Лена увидит, что меня нет на занятиях, и завтра же после занятий прибежит, вот я и буду знать, что надо учить.

-- Это хорошо, когда есть настоящая подруга, – ответил отец.

-- Да, Лена моя настоящая подруга, – порадовалась Ольга. К ним подошла Галина Петровна.

-- Ну, пообщались, пойдём ужинать, Андрей, проголодался, наверно?

-- Да, есть немного, - согласился он.

Андрей Александрович ужинал, а Галина Петровна сидела напротив него, задумавшись.

-- Что-нибудь ещё случилось? - спросил он спокойно. - Что-то ты сама не своя.

-- Случилось, - ответила жена. Андрей Александрович выпрямился, даже вилку положил на стол.

-- Так, так, ну рассказывай.

-- Выросла наша девочка, влюбилась.

-- В кого же, ребёнок ведь ещё?

-- Андрей, ей же уже почти восемнадцать. Я вот вспомнила, сколько нам с тобой было тогда, так ведь столько же: мне восемнадцать, а тебе двадцать один.

-- Так ведь тогда другое время было, нас жизнь раньше заставила повзрослеть, а они ведь жизни не знают.

-- Андрюша, вспомни, как меня соседка тётя Катя всему учила; это нам кажется, что мы были взрослее. Я помню, как боялась, что сделаю что-то не так, даже плакала, а тётя Катя меня успокаивала.

-- И кто же он?

-- Когда она упала на улице, рядом оказался парень, который шёл ей навстречу. Он отнёс её к себе домой, там ещё пожилая женщина ему помогала, она вызвала «неотложку» и потом почти до нашего дома провожала их, когда он вёз её к нам домой на санках.

-- Ну, привёз и привёз, что за проблема?

-- Андрюша, он поправил ей ногу с моего разрешения, потом всё это правильно зафиксировал.

-- Он что, врач?

-- Да нет, он пограничником служил, и там приходилось этим заниматься.

-- Ну что же, серьёзный парень, сколько же ему лет?

-- Не знаю, но, думаю, намного старше Оли.

-- Что ему лет сорок, что ли?

-- Нет, нет, может двадцать пять, а может, и меньше.

-- И что, он предложение сделал?

-- Да нет, он очень скромный и воспитанный парень и ничем не показал Оле, что он имеет на неё виды. Он просто помогал ей. Но она просила его, чтобы он зашёл завтра её проведать. А он сказал, что завтра работает. Тогда Оля сказала, что врач же должен приходить к своему пациенту. Тогда он пообещал, что зайдёт завтра после работы.

-- Ну и что тут такого, - ответил Андрей, - ну посидит он возле нашей девочки, ты же будешь завтра дома, возьмёшь отгул на недельку.

-- Конечно, я возьму неделю отпуска без содержания. Так ты считаешь, ничего страшного?

-- Да, я так считаю, тем более, что парень порядочный, да и дочери нашей это надо.

-- А я забеспокоилась, стала спрашивать её, так она мне всё, что у неё на душе, и выложила, сказала: может это моё, а может, больше и не встречу своего счастья.

-- Галя, вспомни себя, разве с нами не так было?

-- Да я и сейчас так думаю, что я бы уже ни с кем не была так счастлива, как с тобой, я также тогда думала.

-- Ну, вот видишь, как всё повторяется. Это её судьба, и она уже не ребёнок. Она лучше нас чувствует, что ей надо, а наша задача только поддерживать её в этом.

Гл. 15

Встретились Андрей с Галиной в небольшом посёлке недалеко от Ростова. Он среднего роста молодой человек, только закончивший девятый класс. Тёмно-русые волосы, каштанового цвета глаза так понравились шестикласснице Галине. Встретились они впервые возле речки. Андрей нёс удочку и несколько рыбок, а Галина шла с подругой на речку. Они остановились друг перед другом на мгновение. Он смотрел на неё открытым взглядом, а она чуть исподлобья, прикрывая глаза от солнца. Ему сразу понравилась эта белокурая девочка. Он прошёл несколько шагов и оглянулся. Девочки тоже оглянулись, а потом, засмеявшись, пошли дальше. У него так забилось сердце, стал вспоминать девчонок из города, но никто ему не нравился так, как эта. Бабушка собрала ему на стол завтрак, но он сидел с ложкой, задумчившись.

-- Что с тобой, Андрюша, есть не хочешь? Не влюбился в кого?

Андрей покраснел и молча стал есть. А вечером он увидел в соседнем дворе эту красивую девочку. Андрей стоял и смотрел, как она что-то рисует в альбоме, сидя под вишней. Потом она заметила его. Они познакомились, она показала ему пейзажи. Они вместе с подругой Галины ходили на речку, где Андрей ловил рыбу, а девочки рисовали. Счастливое лето пролетело незаметно. До следующего лета они переписывались, потом Андрей служил в армии, а она писала ему письма и училась в педагогическом училище. Андрей во время службы в армии окончил водительские курсы и управлял бензозаправщиком на военном аэродроме. Когда Андрей пришёл из армии, Галина только начала работать в школе. Скоро они поженились и переехали жить в город. Андрей работал водителем в автоколонне, но потом ушёл оттуда – надоели командировки. Ведь дома ждала и волновалась молодая жена. Он перешёл работать водителем трамвая, а после - слесарем трамвайного депо.

Андрей Александрович прошёл к дочери в зал. Ольга сразу заулыбалась, ей непривычно и скучно было сидеть одной, почти без движения, в пустой комнате.

-- Как ты, цветочек мой аленький, - подошёл к ней с улыбкой отец, - мне мама всё рассказала о твоём спасителе.

-- Папа, так ты не будешь возражать, если он ещё придёт?

-- Нет, конечно, твой друг – это и мой друг. -- Папочка, я знала, что ты меня поймёшь, – почти крикнула Ольга. Андрей подсел к ней на диван. Ольга прижалась к нему, она вся дрожала от волнения.

-- Я ни минуты не могу забыть его глаза, такие откровенные и добрые, его руки, сильные и нежные, его приятный и уверенный голос. Я ни о чём больше не могу думать, только о нём. И может, даже он меня и не ждёт, но я сейчас же хочу бежать к нему и быть рядом с ним. И спроси он меня, я бы всё ему сейчас рассказала, что я думаю.

Андрей гладил голову дочери, она немного успокоилась.

-- Выросла ты уже, доченька, и в твоём сердце родилось настоящее чувство, которое дважды не приходит, и нет большего счастья в жизни, чем это чувство. За него надо бороться, но только любовью, честностью и преданностью доказывая своё право на него. Мы с мамой будем только помогать тебе в этом.

Мать уже сидела с другой стороны, рядом с дочерью.

-- Папочка, мамочка, какое счастье, что вы есть у меня вот такие – настоящие, – по её щекам текли слёзы, но это были слёзы счастливого человека.

На другой день подруга Ольги, Лена, не встретив в институте Ольгу, сразу после занятий приехала к ней. Дверь ей открыла мать Ольги, Лена забеспокоилась, что её не встречает подруга.

-- Здравствуйте, что случилось с Олей, что даже занятия пропустила – с ней такого никогда не было.

-- Поскользнулась она и повредила ногу, теперь лежит дома, проходи к ней, - пригласила Галина Петровна. Ольга слышала, что мать с кем-то разговаривает, но тут к ней подошла Лена. -- Здравствуй, Оля, вот поняла, что с тобой случилось что-то, иначе ты была бы на занятиях.

-- Я знала, что ты сразу же приедешь.

-- Как же я оставлю в беде свою лучшую подругу, я сразу с занятий вот к тебе приехала.

-- Спасибо тебе, Лена, - ты настоящая подруга.

-- Не благодари особенно, ты разве не приехала бы на моём месте?

-- Конечно, приехала бы, потому я и сказала папе, что ты сразу приедешь и расскажешь, что мне надо будет учить, потому что я поступила бы так же.

Ольга записала все домашние задания, а потом глаза её загорелись.

-- Лена, помнишь, мы с тобой смотрели фильм «Бровкин на целине»?

-- Конечно, помню – ответила подруга.

-- Так вот парень, который мне понравился в фойе, оказался рядом, когда я упала, он шёл мне навстречу. А потом и «скорую» вызывал, и домой меня привёз, и вот ногу мне бинтовал. Я его на улице не разглядела, а в доме, когда он шапку снял, у меня так сердечко и ёкнуло.

-- Вот это совпадение, – воскликнула Лена, - интересно, холостой ли он, - добавила она.

-- Не знаю, - ответила Ольга, - но в кино он был один, он сегодня обещал прийти после работы.

-- А как он с тобой общался?

-- Знаешь, Лена, он такой скромный и воспитанный человек, ничего лишнего себе не позволяет, но очень внимательный и добрый, а я от него без ума, так бы и бросилась ему на шею.

-- Ты бы осторожнее общалась с парнем, вдруг обманет, - проговорила подруга.

-- Ты не видела ещё его правдивые глаза, а то бы так не говорила, - ответила ей Ольга, - я ему верю.

На другой день Виктор приехал после работы домой, он быстро что-то поел и заспешил:

-- Некогда мне, мама, засиживаться, меня Оля ждёт. Она просила, чтобы я её навестил, и я обещал. -- Ну, если обещал, то беги. Ей же скучно сидеть целый день без движения, - сказала мать, подумав: «Видела я, как эта девочка смотрела на него, может, с Божьей помощью, и сынок прилепится к ней».

Сын ушёл, а Анна Ивановна встала молиться перед иконой.

Виктор позвонил в дверь. Дверь открыла Галина Петровна.

-- Проходи, Виктор, раздевайся, - сказала приветливо она.

-- Здравствуйте, Галина Петровна, - он повесил пальто.

-- Здравствуй, Виктор, проходи в зал, Оля ждёт тебя.

Он вошел в зал, здесь его встретили такие живые, улыбающиеся и приветливые глаза, что он даже засмущался от неожиданности. Он не знал, как ему себя вести в таком положении. Ещё вчера мать Оли смотрела на него с осторожностью, даже с какой-то ревностью, когда Ольга начинала говорить с Виктором. Сегодня же и Галина Петровна довольно любезно с ним разговаривает. Он, конечно, видел, как откровенно смотрят на него глаза Ольги, но не строил никаких планов по этому поводу. Он всё же был уже женат, да и сможет ли он сделать счастливой эту чистую девочку с такими открытыми глазами.

-- Здравствуй, Оля, - только и смог произнести Виктор.

-- Здравствуй, Витя, я так тебе рада, возьми стул и присаживайся поближе.

-- Да неудобно как - то.

-- Витя, не беспокойся, мне родители сказали: твой друг – наш друг, а ты же мне не враг – значит друг.

-- У тебя очень мудрые родители, а я, конечно, твой друг.

Вошла в зал Галина Петровна, подошла к Виктору.

-- Виктор, будь у нас, как у своих добрых знакомых. Мы с мужем очень благодарны тебе за помощь нашей дочери, и мы будем только рады, если у нашей дочери будет надёжный и верный друг.

-- Спасибо, Галина Петровна, Вам и вашему мужу.

-- Спасибо, мамочка, - сказала, улыбаясь, Ольга, - а тебе, Витя, спасибо, что не оставил несчастную без внимания. Мне было так скучно.

-- Ну, по тебе не видно, что несчастная, - так же полушутливо ответил Виктор.

-- Так это же я тебе радуюсь, - говорила Ольга, глядя в глаза Виктору.

« Это я уже заметил», - подумал Виктор, а сказал другое; - «Ну, как нога, беспокоит?»

-- Пока не двигаюсь – не беспокоит.

-- Это замечательно, значит, всё быстро пройдёт и ты выздоровеешь.

-- Это же не значит, что ты больше не навестишь меня? – спросила шутливо - обидчивым тоном Ольга, глядя прямо в его глаза. Виктору только оставалось её успокоить:

-- Не беспокойся, принцесса, твой рыцарь будет тебя и навещать, и защищать, - потом он спросил её с серьёзным лицом:

-- Компресс вы меняли?

-- Да, мама один раз мочила в водке повязку.

Виктор стал разматывать повязку.

-- Сейчас всё сделаю, - сказал Виктор, освобождая ногу Ольги от повязки. Ему было приятно держать в руках её маленькую ногу с такой нежной кожей, видеть красивые и приветливые глаза. Подошла ненадолго Галина Петровна, увидев, что Виктор решил осмотреть ногу Ольги.

-- У меня, конечно, не получилось всё сделать так, как заворачивал ты, – сказала она.

-- Да, ничего страшного, главное сейчас, чтобы Оля не повредила опять сустав, полежать надо

обязательно ещё несколько дней. Опухоль прошла почти полностью, а значит, всё хорошо, но надо

потерпеть.

Галина Петровна ушла опять на кухню, а Виктор смочил повязку водкой и опять обернул ногу Ольги и зафиксировал картоном.

-- Я ещё на твоей свадьбе потанцую, - сказал, желая приободрить Ольгу Виктор, и услышал неожиданно:

-- Я не возражаю, со мной, да? – спросила довольно смело Ольга, – Виктор видел её глаза, ставшие серьёзными и совсем уже не детскими. Он в одно мгновение почувствовал в этом взгляде и её откровение, и боязнь услышать отказ, и мольбу о помощи, к которой он не мог остаться равнодушным. Он ничего не ответил. Он верил этим глазам, он чувствовал её чистую и открытую душу, и он понял, что нужен ей. В нём затеплилась надежда.

« А если это и есть моя судьба - сделать счастливой эту невинную девочку и не разрушать это

бесценное счастье, которое ещё только рождается в её душе, и жить для неё, и радоваться вместе с ней её счастью. Как приятно видеть блеск в этих прекрасных глазах, слышать её радостный голос и понимать, что я нужен ей. Я просто не имею права сделать этому чистому существу больно», – он ничего не ответил, но и глаз не отвёл, он также смотрел в её молящие глаза. А у неё замирало сердце, Ольга беспокоилась, что сказала что - то не так и Виктор обиделся. Она не знала, что теперь будет.

-- Я поговорю с Галиной Петровной, - тихо проговорил Виктор.

-- Ты не уйдёшь? – еле слышно проговорила Ольга, а в глазах было столько мольбы. Виктор видел тревогу в её глазах и поспешил успокоить её.

-- Нет, я не уйду, я сейчас вернусь, – сказал Виктор, не отводя взгляда. Ольга немного успокоилась, но тревога не покидала её, пока Виктор разговаривал с матерью. Ей показались тягостными эти минуты. Перед ней пролетели приятные воспоминания: она увидела в фойе кинотеатра красивого взрослого парня, с тёмно-русыми волосами. Его карие глаза открыто смотрели на всех. И она больше никого вокруг себя не видела. После звонка она потащила за собой подругу, чтобы не потерять из виду этого парня. Она радовалась в душе, когда увидела, что он сидит недалеко и она может украдкой поглядывать на него. И огорчилась, когда не отыскала его взглядом после выхода из кинотеатра. А потом это происшествие и такая радость, когда она в своём «рыцаре» узнала того парня, что так понравился ей с первого взгляда. Эти незабываемые минуты в его доме и его нежные руки, заботливо перевязывающие её ногу. Но тревога не проходила, а только усиливалась: о чём так долго разговаривает Виктор с моей мамой, неужели её мечта может остаться только несбыточной мечтой?

Виктор пришёл на кухню. Галина Петровна сидела у стола и будто ждала, что он придёт. Она пригласила его присесть.

-- Галина Петровна, вы знаете, что с вашей дочерью?

--Что, ей хуже? – заволновалась она.

-- Нет, нет, с ногой всё в порядке, там всё скоро пройдёт, а вот её настроение меня тревожит.

-- Да, я знаю, она всё нам рассказала.

-- Но ни она, ни Вы ничего не знаете обо мне. Я ведь был женат, год назад мы развелись.

-- А что сейчас с твоей бывшей женой?

-- Мы прожили около месяца вместе, а потом пришёл её парень из армии и она ушла к нему.

-- Они и сейчас живут вместе?

-- Да, - ответил Виктор.

-- Я не думаю, что это изменит отношение к тебе нашей дочери, а тем более нас, родителей.

Ты же её не обидишь?

-- Галина Петровна, я никогда и ничем её не обижу, она ведь сердцем чиста, как ангел. Я не буду

торопить события. Вы всё ей расскажете, а я завтра приду обязательно, и если она захочет – буду её

другом, а сейчас я вернусь к ней – я обещал.

-- Конечно, иди, она ждёт тебя. – Виктора встретили радостные глаза Ольги. Они долго разглядывали семейный альбом. Виктор, если видел по глазам Ольги, что это не стоит долгого внимания, то он перелистывал дальше. Потом Галина Петровна принесла им чай с конфетами и они, весело беседуя, попили вместе чай. Виктор посмотрел на часы:

-- Уже поздно, поэтому неприлично сидеть взрослому и малознакомому мужчине возле кровати

молодой и незамужней девушки, - сказал шутливо Виктор и увидел, как потускнели глаза Ольги.

-- Но есть же исключения, если этот взрослый мужчина является лечащим врачом, - не сдавалась Ольга.

-- Никаких возражений лечащий врач не принимает, больной должен строго выполнять все предписания врача, это обжалованию не подлежит, - парировал Виктор.

-- Витя, а ты завтра не забудешь проведать грустную и несчастную девушку? – спросила, улыбаясь, Ольга.

-- Непременно навещу, но только весёлую и жизнерадостную девушку, - в тон ей ответил Виктор.

-- Ну, тогда я такой и буду, - ответила Ольга.

Виктор вернулся домой, Анна Ивановна спросила его, волнуясь:

-- Как там тебя встретили, сынок?

-- Мама, меня встретили очень приветливо и Оля, и её мама, как будто я с ними всю жизнь знаком.

-- А как девочка, как её состояние?

-- Мама, девочка только словами не сказала, но я и так всё понял по её глазам, что я ей нужен. Я всё рассказал её маме о своей прежней жизни и просил, чтобы она рассказала Ольге. Пусть они все поговорят об этом, а я завтра зайду к ним, и если Оля не изменит своего отношения ко мне, то я просто не могу лишить её того счастья, с каким она встречает меня.

-- Дай Бог, пусть будет всё по - доброму, - проговорила Анна Ивановна.

-- Мама, я вижу, насколько я сейчас нужен Оле, и если я и завтра буду ей нужен так же, то это и будет моя главная цель – сделать счастливым это прекрасное, ангельское создание. Каждый человек ведь должен жить, делая кого-то счастливым.

-- Да, сынок.

Мать не сразу пришла к Ольге, она подождала, пока дочь немного успокоится.

-- Доченька, Виктор мне рассказал, что он был женат, правда, всего около месяца. Потом его жена

ушла к другому парню, который вернулся из армии. Теперь уже год прошёл, как они в разводе. Он просил, чтобы я рассказала тебе и папе. Он не стал, похоже, тебя огорчать и рассказал мне.

Это, чтобы ты видела его уважение к твоим родителям.

-- Мама, я его никогда не оставлю, как его бывшая жена, и не дам повода обидеть меня. Я только ещё больше уверена, что он нужен мне, а я ему.

-- Я нисколько не сомневалась, что таким будет твоё решение, Оля.

Андрей Александрович пришёл с работы опять поздно. Пока он ел, жена сидела рядом.

-- Приходил Виктор, - начала она разговор потом.

-- Оля, конечно, была очень рада?

-- Это даже не то слово, она просто светилась от счастья. Виктор опять всё перебинтовал как надо, у него действительно получается всё, как у настоящего врача, не то – что у меня. Они разговаривали в зале, потом Виктор зашёл ко мне на кухню и спросил, знаем ли мы о душевном состоянии нашей дочери. Я сказала, что Оля нам обо всём рассказала, и мы оба всё знаем о её чувствах. Тогда он сказал, что был женат, но уже больше года в разводе. У бывшей жены новая семья. Когда он ушёл, я всё рассказала Оле.

-- И что она сказала?

-- Она сказала, что никогда не оставит его, а теперь ещё больше уверена, что они должны быть вместе.

-- Вот как ей надо, так и будет, а наше дело лишь помогать им, у нас ведь никого нет ближе нашей дочери.

С работы Виктор сразу поехал к Ольге, он знал, что порадует её этим. Он заходил к ней в дом так легко, будто был тут давно своим.

« А ведь сегодня только третий раз, как я переступлю порог этого дома», - подумал он.

Виктор знал, что нужен здесь, и это его обязывало. Но он чувствовал и другое, что ему приятна эта обязанность. Он позвонил, дверь ему открыла Галина Петровна и пригласила войти:

-- Проходи, Виктор, Оля ждёт.

Виктор вошёл в зал, Ольга стояла в длинном белом платье, которое обтягивало её красивую, стройную фигуру. Тёмно - русые волосы спадали ей на плечи, выделяясь на белом фоне платья и дополняя красоту её карих глаз, которые светились счастьем. Виктор даже залюбовался этой красотой, но вспомнил, что Ольга может опять нарушить сустав любым неверным движением.

-- Оля, осторожно, - сказал Виктор и поспешил к ней, он взял её за руки, а она приклонила голову ему на грудь.

-- Тебе нравится? – спросила она тихо, он видел так близко её красивые глаза, нежные губы, её мягкие волосы касались его губ.

-- Ты просто прекрасна, Оленька.

-- Ты же понял, Витя, я согласна быть твоей, и я никогда тебя не оставлю, что бы с нами ни случилось.

-- Я сразу тебя понял, моя Олюшка, я тоже никогда тебя не оставлю и не обижу.

-- А я не дам тебе повода обидеть меня.

-- Оленька, тебе не больно?

-- Я счастлива, что я с тобой рядом, у меня теперь ничего не болит, у меня же есть личный врач.

-- Я, как твой личный врач, рекомендую с моей помощью потихоньку присесть, – Виктор помог Ольге сесть на диван, а потом пошёл к Галине Петровне.

-- Галина Петровна, надо переодеть Оленьку, а я пока подожду на кухне.

Через несколько минут Галина Петровна вернулась на кухню, а Виктор пошёл к Ольге.

-- Спасибо тебе, Оленька, что ты оделась для меня, а теперь скажи, ещё же побаливает нога?

-- Да, немного побаливает.

-- Ты же хочешь, чтобы это всё закончилось раз и навсегда?

-- Конечно, хочу.

-- Тогда давай я опять зафиксирую сустав, и ты полежишь ещё несколько дней. Если сейчас не долежать, то потом это будет повторяться и может стать хроническим.

-- Конечно, я этого не хочу, - проговорила Ольга.

-- Тогда я сейчас всё опять перетяну, как надо. – Он опять обернул ногу повязкой, наложил картонную шину и присел рядом с девушкой.

-- Тебе правда понравилось платье? - спросила Ольга.

-- Мне понравилась ты, моя прекрасная принцесса.

-- А ты мне ещё раньше понравился, в кинотеатре.

-- В каком кинотеатре? Я за последние полгода всего один раз был в кино неделю назад.

-- Вот на «Бровкина» же ходил, на двадцатом месте сидел в двенадцатом ряду.

-- Точно, на двадцатом месте, я и запомнил его потому, что запоминается легко, а ты где была?

-- Я сидела сзади, через ряд, а я тебя ещё в фойе заметила, когда ты афиши разглядывал, а потом тебя в твоём доме разглядела и вспомнила, что это ты был в кинотеатре. Я так тебя ждала, я не смогу без тебя жить.

-- Успокойся, Оленька, я буду теперь всегда с тобой, если будет малейшая возможность. А с завтрашнего вечера начнём понемногу ходить по дому, но только с шиной на суставе, хорошо?

-- Да, Витя, как ты скажешь, так я и буду делать.

-- Я же хочу, чтобы ты была не только красива, но и здорова, это наше с тобой первое испытание.

-- Витя, а мы маме скажем, что мы будем вместе?

-- Она, конечно, уже всё давно поняла, но, конечно, скажем.

Ольга громко позвала мать. Галина пришла к ним. Виктор встал с дивана, держа за руку Ольгу.

-- Галина Петровна, мы с Олей с сегодняшнего дня объявляем себя женихом и невестой. Я обещаю,

что впредь буду жить только нашими общими интересами, никогда не оставлю Олю, что бы ни случилось, и ничем не обижу её.

-- Я обещаю, что буду любить только Витю, и не оставлю его никогда, что бы ни случилось.

-- Я очень рада за вас, дети, я рада за тебя, доченька, рада видеть твои счастливые глаза, а что ещё надо матери. Я рада видеть здесь тебя, Виктор, теперь это и твой дом и его двери всегда для тебя открыты.

-- Спасибо, Галина Петровна, посидите здесь с нами, у нас нет от вас секретов. Правда, Оля?

-- Конечно, посиди с нами, мамочка, - сказала счастливая Ольга.

-- Пора уже ужинать, - ответила она, - вот и посидим все вместе. Сюда нести или на кухне посидим?

-- Лучше, наверно, на кухне, а Оленьку я с удовольствием отнесу и принесу, тем более я теперь уже в роли жениха имею полное право это делать, - сказал с улыбкой Виктор.

-- А я с удовольствием воспользуюсь возможностью обнять за шею любимого человека, - поддержала разговор улыбающаяся Ольга. Виктор одной рукой обнял за талию, а второй подхватил её на руки. Она с удовольствием обняла его обеими руками за шею и прижалась к нему. Он принёс её в кухню.

-- Я бы никогда не разжимала свои руки, чтобы быть всегда рядом с тобой, - сказала тихо Ольга.

-- Мы всегда сердцами будем рядом, если ненадолго разлучимся, Оленька.

-- Тогда я согласна ненадолго разжать руки, - согласилась Ольга. Виктор осторожно посадил на стул Ольгу, а сам присел рядом на табурет. Они вместе поужинали, а потом втроём сидели долго в зале.

Поздним вечером Виктор пришёл домой, первым делом мать спросила:

-- Сынок, есть будешь?

-- Спасибо, мама, я не голодный, Оля ждёт, пока я не приду, и только со мной поужинала.

-- Как она себя чувствует?

-- Опухоли уже практически нет, но ещё бы надо полежать. Правда, она все мои указания выполняет, молодец девочка. А ещё она сегодня встретила меня стоя и в белом платье. – Мать даже села от такой новости. Она просто сидела и молчала, как будто не веря своим ушам.

-- А Галине Петровне мы объявили, что с сегодняшнего дня мы с Олей жених и невеста. – мать так же сидела, молча, а по её щеке скатилась слеза, она поднялась и встала на колени перед иконой. Теперь присел

Виктор, он молча смотрел на мать, перед его глазами промелькнула вся его недолгая жизнь. Он вспомнил своё детство, как мать в стареньком пальтишке встречала его возле школы, а он еле передвигал ноги в свежевыпавшем снегу, волоча за собой тяжёлый портфель. С какой радостью он прильнул тогда к ней. Вечерами она что-то вязала, чтобы сэкономить на носках или свитере для чего-то другого, ведь её заработка хватало не на многое. Она всё делала для него, часто недосыпая и отказывая себе. Вспомнил он сейчас и тот день, когда тащил своего раненого товарища на двух брёвнышках, как рубил ножом молодые сосенки, а рядом лежал раненый товарищ. Тащил потом и своего товарища, и два автомата, а идти приходилось всё больше по раскалённым от солнца камням.

«Наверно, и тогда мне помогали мамины молитвы, - подумал он, - вот я и выдерживал всё. Всё это я

представил только сейчас, а ведь раньше я об этом не думал, а просто жил». Мать села рядом с сыном. Он, крепкий и сильный, приклонил голову к ней на плечо и тоже сидел молча. Они чувствовали друг друга и понимали без слов.

-- Прости меня, мамочка, что в детстве не помогал тебе, а бегал по улицам с мальчишками, а ты из последних сил всё делала для меня. Я только после армии это понял.

-- Вырос ты, сынок, вот по - взрослому теперь рассуждаешь. Всему своё время, и каждому свой крест нести. Я честно выполнила свои обязанности, свою долю, а было трудно – молилась. Господь меня с Пресвятой Богородицей хранили, давали мне силы. Да разве я одна такая была? Это тоже добавляло мне сил. Поддерживали люди, бывало, совсем чужие люди согреют душу добрым словом. Да и ты у меня рос добрым сыном, а это такое счастье, что и трудности не пугают. Ваше ещё впереди. Вы

теперь своих детей должны поднять, потом старых родителей теплом согреть, вот это ваше предназначение. А детство… оно должно быть счастливым и с любовью, чтобы было, что потом

отдавать другим, когда повзрослеешь.

На другой день Виктор опять спешил после работы к Ольге, он знал, как она ждёт его. Он встал в конец троллейбуса и отвернулся к окну, так его никто не отвлекал ничем, и он начал вспоминать все те дни, когда он только увидел эти прекрасные и распахнутые глаза Ольги. Он просто закрывал глаза и переживал эти счастливые моменты снова и снова. Он открыл глаза и поспешил выйти, это была его остановка. Теперь уже недалеко та заветная дверь, за которой его ждёт Ольга. Человек, который счастлив сам и дарит счастье ему своим чистым сердцем. Он просто летел к ней всем своим существом.

-- Здравствуй, Оленька, как твоя нога? - спросил он, присев рядом с ней и целуя её руку.

-- У меня всё нормально, я лежу, как ты сказал, верю, что так надо.

-- Я верю, твои глаза мне всё об этом говорят. Ну, давай я тебе помогу встать и немного попробуем ходить. Одной рукой ты можешь опереться на меня, а я тебя обхвачу снизу рукой, вот так. Весь вес на здоровую ногу. Медленно начинаем вставать на больную ногу. Не болит?

-- Нет, не болит, – ответила Ольга.

-- Это хорошо, но спешить не будем снимать шину, а с шиной можно ходить.

-- Я всё согласна делать, что ты скажешь, я теперь такая счастливая, – сказала Ольга. Она повернулась

и склонила к нему на грудь голову, а Виктор просто стоял и радовался, что он смог её осчастливить. Ему было приятно слышать её радостный голос, видеть её горящие счастьем глаза, чувствовать рядом этот пьянящий запах её волос и молодого женского тела. Его всё больше тянуло к ней. Он уже чувствовал в себе желание любить и быть любимым.

-- Оленька, любимая моя, - сказал Виктор, он целовал её волосы, шею, губы.

-- Любимый мой, Витенька, я услышала от тебя эти слова, я самый счастливый человек на свете и

сейчас самый счастливый день в моей жизни. Ради этого стоило жить.

Она встала перед Виктором на колени, он тоже опустился на колени. Галина увидела дочь, стоящую на коленях, и тоже опустилась на колени рядом с ней. Она волновалась за дочь.

-- Доченька, родненькая, тебе плохо?

-- Мне хорошо, мама, он меня любит, - ответила Ольга, а по её щекам текли слёзы.

-- Что же ты плачешь – радоваться надо, - говорила Галина Петровна, а у самой тоже текли слёзы. Она видела, как хотела любви Виктора её дочь, и переживала за неё.

-- А я и радуюсь, мама, но во мне не помещается вся моя радость, вот со слезами выходит, кажется, я всю жизнь ждала этого дня.

-- Всего-то несколько дней прошло.

-- Мама, я будто целую жизнь прожила за эти дни, и вроде я сама уже другая. Спасибо тебе, Витя, ты за несколько дней из маменькиной избалованной девочки сделал взрослую, думающую женщину. Я даже о маме стала думать по-другому: мало я её жалела, не помогала почти. Прости меня, мама.

-- Ну что ты, доченька, ты ничем меня не обидела, да и папа мне во всём помогает, наше счастье ведь в вас, а лучшая награда – ваши счастливые лица, – ответила Галина Петровна. Они всё ещё стояли на коленях, мать и Ольга обнявшись, а Виктор рядом, радуясь их общему счастью. Потом он поднялся и помог встать женщинам.

На следующий день Ольга уже свободно ходила по комнате. Приходила её подруга, они долго сидели и разговаривали. Счастливая Ольга рассказывала об их отношениях с Виктором, а Лена с интересом слушала, радуясь за подругу. Потом Лена ушла, оставив перечень учебных заданий. Нехотя Ольга заставила себя сесть за учебники, все её мысли были только о Викторе, но она пересилила себя, подумав, что ему не понравится её лень, и принялась готовить задания. А потом пришёл Виктор, они ужинали на кухне, а Галина Петровна сидела рядом: она теперь старалась использовать каждую возможность побыть с дочерью, ведь скоро дочь может выпорхнуть из её гнёздышка.

Вот и сейчас, когда пришёл Виктор, дочь была уже только с ним, а у матери замирало сердце, что она уже и не нужна дочери. Она гнала от себя эту мысль, понимала умом, что так всё и должно происходить, но сердечко всё ныло от материнской ревности. Она вспомнила себя: как она ждала каждого вечера, когда закончится рабочий день и её Андрей придёт и свистнет под окном; как она почти каждую минуту с замиранием сердца выглядывала в окно, ожидая его. Потом она, счастливая, шла рядом с ним, опустив глаза, мимо сидящих на лавочке женщин, которые замолкали и не сводили глаз с них, а они старались скорее свернуть за дом.

Ольга и Виктор сидели на диване, он держал её руки.

-- Витя, может, мы уже можем погулять на улице, Анну Ивановну бы проведали.

-- Да, это уже можно, ты уже совсем здорова.

-- У меня же завтра день рождения, мне исполнится восемнадцать лет, я буду совсем взрослая.

-- Ну, значит, завтра пойдём и подадим заявление в ЗАГС, поскольку ты станешь взрослая.

-- Спасибо, Витенька, вот это будет подарок, в такой день и такое событие.

-- Ну, что ты, мне приятно исполнять твои желания, а теперь я и сам этого хочу.

-- Значит, идём и пригласим Анну Ивановну на наше торжество, я и тебя приглашаю, - улыбнулась, заглядывая в его глаза Ольга.

-- Спасибо, Оленька, я непременно буду, ведь я же обещал, что буду всегда с тобой, если нет неотложных дел.

Они пришли в дом Виктора, их встречала радостная Анна Ивановна. Ольга сразу подошла к ней.

-- Простите меня, Анна Ивановна, что я так долго не была у Вас. Не подумайте, что я не хотела, я так хотела прийти к Вам.

-- Ну, что ты, милая, я всё понимаю и тебе очень рада.

-- Мне завтра исполнится восемнадцать лет. Я приглашаю Вас, Анна Ивановна, на мой праздник,

вернее, на наш праздник. У нас теперь всё общее, правда, Витя?

-- Конечно, Оленька. Да, мама, завтра мы пойдём подавать заявление в ЗАГС.

-- Я очень рада за вас, деточки мои. Нет большей радости, чем видеть счастливыми своих детей. Ну, проходите в кухню, будем чай пить, у меня и конфеты есть вкусные для такого случая, – сказала Анна Ивановна, прижимая к себе Ольгу.

Виктор и Ольга вошли в здание ЗАГСа и прошли в знакомый Виктору кабинет.

-- Я хочу жениться на этой девушке, - сказал, Виктор.

Ольга стояла взволнованная, для неё это было очень важно, и она боялась: а вдруг скажут, чтобы они пришли после или ещё что-то помешает.

Она была в своих мыслях и не сразу поняла, о чём её спрашивают. Виктор повернулся к ней.

-- Оля, тебя спрашивают, ты согласна выйти за меня замуж?

-- Конечно, ты же знаешь.

-- Конечно, знаю, Оленька, – Виктор подал их паспорта, а Ольга всё наблюдала за женщиной, которая что-то писала и, возможно, даже не знала, как ей важно стать женой Виктора, а иначе бы она не задавала таких вопросов и не исписывала бы столько листов бумаги. Ей показалось, что та очень медленно пишет, совершенно непонятно, зачем вспомнила, что Виктор был женат, ведь это не имеет никакого значения, что было с ним до неё. Наконец женщина перестала писать и объявила:

-- Через тридцать дней, в десять часов состоится ваше бракосочетание, а за два дня сообщите, не откладывается ли мероприятие.

-- Хорошо, - сказал Виктор, и они вышли на улицу, оба облегчённо вздохнув.

-- Знаешь, Витя, я чуть не сказала, почему это она решила, что мы можем отменить нашу свадьбу.

Виктор улыбнулся ей:

-- Недоверчивая ты моя, не у всех же бывает такая любовь, как у нас, всякие случаи бывают. А работа ЗАГСа расписана по минутам. Каждая свадьба собирает много людей, и ЗАГС должен работать, как часы, поэтому всё должно быть рассчитано по часам заранее.

-- Я поняла, Витя, просто я так волновалась, а вдруг она скажет, что наш брак не смогут зарегистрировать.

-- Всё у нас теперь будет хорошо, Оленька, ты же мне веришь, моя принцесса?

-- Да, мой верный рыцарь, - ответила Ольга и приклонила к его плечу голову. Ей было хорошо с ним, она держалась за его сильную и надёжную руку и верила, что так всё и будет. Они немного прогулялись по улицам, а потом поехали домой. Виктор предложил ехать домой, а она подумала: «Чей же дом он имел в виду». И ей приятно было, что скоро дом Виктора станет и её домом, поэтому для них теперь одинаково родные оба дома.

Потом они приехали в дом Виктора. Ольга вспомнила, как она впервые попала сюда, смотрела на его фото в военной форме, как замирало её сердце, когда она разглядела впервые так близко Виктора. Она невольно прижалась к нему, вновь переживая эти минуты.

-- Знаешь, Витя, прошла всего неделя с момента нашего необычного знакомства, а у меня ощущение, что это было так давно. Я ведь о нашей встрече мечтала не один месяц, я тебя ждала. Я именно таким

себе тебя и представляла: сильным, добрым и нежным. Я сама стала совсем другая, даже думаю уже по-другому.

-- Да, Оленька, мы с тобой за эту неделю, конечно, изменились, мы же с тобой теперь учимся жить и думать не только о себе, но и о своей второй половине; когда болит у одного, а отдаётся такой же болью и у другого. Нам ещё далеко до того момента, когда мы научимся быть одним целым и сможем чувствовать на расстоянии состояние друг друга, угадывать мысли и желания друг друга, чтобы было взаимное понимание. А для этого надо заранее настроить себя на то, что мы готовы забыть о собственной гордыне, о том, что было что-то только моё, думать о том, как совместить такие разные две судьбы и сделать их одной общей и счастливой судьбой. Ведь это уже решается не только наша судьба, но и судьба тех, кто будет жить после нас – наших детей и детей наших детей. Судьбы наши неразрывно связаны с той жизнью, которой жили наши деды и вместе с кровью своей передали нам свои характеры, навыки в житейской жизни, способность сохранять семьи и воспитывать детей всем тем опытом, который накопился в семьях и из рода в род передавался веками. А мы теперь, создавая семью, должны думать не только о себе, но о том, что ценное мы сможем передать своим детям.

-- Мне так повезло с тобой, Витя, ты так всё понятно и правильно говоришь; это тебе от Анны Ивановны вместе с молоком передалось; она очень разумный человек, хотя и немногословный.

-- Твои родители тоже рассудительные и неглупые люди, а ещё – они очень любят друг друга, нам есть чему поучиться у твоих родителей, ведь они прожили уже лет около двадцати, и какое понимание между ними, ни одного лишнего слова.

Гл. 16

Потом они слушали музыку, ставя пластинки, смотрели альбом Виктора. Ей было так уютно в этом доме, и она с радостью ждала тот день, когда она переступит порог этого дома уже женой Виктора. Потом приехала с работы Анна Ивановна. Она поздравила молодых с тем, что они теперь официально жених и невеста, поздравила Ольгу цветами с днём рождения, поцеловала её, а Виктор подарил ей золотое колечко.

-- Вот я и окольцевал тебя, - сказал он, надевая ей колечко, - это репетиция главного события – свадьбы.

-- Я с удовольствием принимаю это милое рабство, - сказала Ольга, улыбаясь и склонив к нему голову.

-- Я рада за вас, дети мои, что вы такие счастливые, а рядом с вами счастливы и мы – ваши родители.

Они, все трое, оделись и пошли в дом Ольги, где их уже ждали с нетерпением родители Ольги и её бабушка, которая приехала поздравить внучку с днём совершеннолетия. Ольга обнимала бабушку, а бабушка любовалась своей внучкой:

-- Какая ты у нас красавица стала, а ведь совсем недавно была ещё маленькая, а уже тебе восемнадцать. Как летит время…

Галина Петровна обнимала Анну Ивановну, искренне радуясь, что увиделась наконец-то с ней. Виктор сдержанно поздоровался со всеми, Андрей Александрович протянул руку будущему зятю:

-- Проходи, Виктор, в зал, ты же у нас уже не гость.

А потом было вечернее торжество. На праздновании дня рождения присутствовали две небольшие семьи - Виктора и Ольги, да подружка Лена, которая шепнула Ольге:

-- Ты такая счастливая, Оля, я тебе даже немного завидую. А какой парень станет твоим мужем!

-- Я за это немного пострадала и обещала быть верной на всю жизнь, - ответила, улыбнувшись, Ольга.

-- Я, как твоя настоящая подруга, так рада за тебя, Оля, тебе всё по справедливости. Ведь у тебя душа очень добрая и притягивает добро, ты открытая, и с тобой каждому человеку легко.

Потом Ольгу зазвала в спальню бабушка:

-- Твоя мама рассказала мне о женихе и его матери и что она тебе понравилась. Я и сама заметила, как вы ладите с ней, это вообще редкое счастье. Чаще свекровь смотрит свысока на невестку, ласкового слова не скажет, всем видом показывает, кто в доме хозяин. А твою свекровь сразу видно, что человек она добрый, вот и сынок её, похоже, такой же. Вижу, что парень видный и воспитанный – это редко, чтобы столько хороших качеств умещалось в одном человеке. И доброе надо ценить, а не принимать как должное. В моё время не так любезно принимали в семье мужа. Свекор со свекровью не позволяли никаких послаблений; невестка должна трудиться с утра и до ночи, и никого не интересует, устала она или нет. Невестка должна молча всё переносить, потому что свекровь тоже была невесткой, и ей приходилось намного труднее, хотя об этом может судить только она сама. Мы же жили в деревне, где был всего один магазин и там не продавали продукты, как у вас в городе. Вот и приходилось всей семье трудиться, содержать большое подсобное хозяйство, чтобы было чем питаться. Вот и пахла молодица тогда не духами, а навозом животных, молоком коровьим да сеном. Время было другое, конечно, но иначе было и не выжить многочисленным семьям. Под стать тому времени и законы казачьи были строгими, но зато блудов и разводов были единицы, не то, что сейчас. Что он старше тебя, это хорошо – больше любить будет. Мужу не перечь открыто никогда – это никому не понравится, не показывай ничем, что ты умнее его, особенно непозволительно это при людях.

-- Бабушка, я же люблю его, как же я смогу так с ним поступать? – вставила мягко Ольга.

-- Все так вначале говорят, а откуда же берутся нелюбящие жёны? Сейчас вы все возле мам находитесь, а как только появляются семейные обязанности, то и любовная романтика сразу пропадает. Семья - это уже взрослая жизнь без мамы и без папы, так надо ещё до свадьбы себя настроить, а иначе семьи просто не получится. Мужчину вначале привлекает красота девушки, потом её скромность, потом влечение как к женщине, о другом он пока не думает. Вот эти качества и должны оставаться в жене, чтобы удержать мужа возле себя. Что бы ни случилось, старайся, чтобы муж всегда был накормлен, обстиран, отглажен, а в постели ждала бы его ласковая жена. От такой жены муж никогда не уйдёт. Не всегда это хочется, может, и устала когда, но надо всегда помнить об этом, если хочешь удержать возле себя мужа. Некоторые жёны пытаются мужские желания использовать для своих прихотей, но забывают, что это супружеский долг. Они хотят командовать мужьями, требовать от них подарки и часто перекладывают на них свои обязанности, а сами бездельничают. Это всё заканчивается всегда плохо, семья распадается, муж уходит туда, где ему удобно и приятно. А если в семье всё по любви и согласию, то муж и сам может помочь, когда видит, что жене тяжело, а у него есть свободное время. Перед другими мужчинами веди себя скромно; не разговаривай с незнакомыми мужчинами, в глаза ему не смотри, не давай повода, чтобы за тобой волочились.

И был день свадьбы. Невеста была неотразима. Белое платье подчёркивало природную красоту её молодого и стройного тела, плавно облегая его. Складки, снизу платья, только подчёркивали всё это. Каштановые волосы, спадая легкими кудрями на плечи, оттеняли белое лицо, а красивые карие глаза смущённо прятались за длинными ресницами, только больше привлекая внимание и интерес к ней.

Их брак уже зарегистрировали, «молодые» стояли на площади перед зданием ЗАГСа, рядом небольшая группа их родственников и десятка два студентов из медицинского института. Здесь же был фотограф, собираясь запечатлеть это событие, а молодые люди стали скандировать:

-- Поздравляем, поздравляем, поздравляем! – Впереди была комсорг Марина с большим букетом

гвоздик. Она подошла к молодожёнам.

-- Поздравляем вас, Виктор и Оля, с таким важным в вашей жизни событием и, как будущие врачи, желаем вам крепкого семейного здоровья, устойчивой психологической обстановки в семье, а главное – любви, без чего семьи не бывает. Желаем родить вам здоровых, добрых и любящих вас

детей, а такие дети могут родиться тоже только в любви. Желаем вам прожить вместе долго и

счастливо. Глядя на вас, никто сейчас не сомневается, что вы искренне любите друг друга. Так и всю жизнь, с искренней верой в любимого, уверенно идите вместе. Мы хотели бы от имени комитета комсомола пригласить Виктора в наш институт в качестве гостя, а если тебе понравится наш институт, то и в качестве студента. Ведь ты уже доказал, что у тебя есть талант врачевания – это мы видим по тому, насколько здорова и счастлива сегодня Оля.

Комсорг вручила Ольге цветы, потом все студенты подходили и поздравляли «молодых». Был выходной день, и на площади в это время было людно. Кто-то просто гулял, кто-то шёл в магазин или из магазина, возле свадебной процессии играла гармонь, танцевали молодые люди, и посторонние стали останавливаться, чтобы полюбоваться на весёлую компанию молодых и красивых людей. Больше всего, конечно, привлекла пара молодожёнов, со всех сторон их разглядывали сотни любопытных глаз, и все старались оценить невесту. А она, бледная и смущённая неприкрытым вниманием, только опускала глаза или прятала их во взгляде Виктора. Жених вёл себя степенно, как и подобает быть главной опоре семейного очага, по крайней мере, так считало большинство неприглашённой публики.

Всех гостей посадили в автобус, а «молодых» в украшенную «Волгу» и повезли кататься. Они посетили памятник погибшим солдатам и возложили цветы, а с моста, через Дон, бросили в воду цветы, чтобы почтить память погибших моряков. Все вернулись в небольшое, но уютное кафе, где уже ждали накрытые столы. Гости танцевали под магнитофон, иногда подключался гармонист, если кто-то желал спеть или станцевать под гармошку. Студенты подготовили несколько шутливых «экзаменов» для молодожёнов. Так с танцами, песнями и шутками прошла эта незабываемая свадьба.

Утром Виктор проснулся и, чтобы не разбудить Ольгу, не шевелясь, любовался своей женой. Она лежала, слегка раскинув руки, словно обнимая весь мир и небо, на её лице ещё была по - детски откровенная улыбка, еле коснувшаяся её губ. Её тёмно-русые волосы оттеняли белизну её лица, а длинные ресницы ещё прикрывали карие глаза. Она, словно почувствовав на себе взгляд, открыла глаза. Её лицо озарилось радостью. Она повернулась к мужу и положила на его грудь голову и руку.

-- Доброе утро, любимый, я так прекрасно спала в нашем уютном гнёздышке.

-- Да, Оленька, это наше гнёздышко, и я рад, что тебе в нём хорошо.

-- А знаешь, Витя, - сказала Ольга, - мне сейчас приснилась женщина в тёмных одеждах, она шла босиком по грязи и сказала мне: «Я еле поспела к тебе». К чему бы это?

-- Да мало ли снов, не обращай внимания, - ответил Виктор.

-- Послушай, Витя, - сказала Ольга, - она даже приподнялась на кровати, Виктор тоже поднялся, - я вспомнила: мне ведь за неделю до нашего знакомства встречалась в городе одна старушка, босая,

с палочкой, в тёмных одеждах. Неизвестно, откуда она взялась передо мной, а она прошла мимо меня. Когда я оглянулась, не увидела её нигде и улица была пустая. Я вот вспоминаю и только сейчас подумала: в городе, почти в центре, днём и пустая улица.

Виктор впервые видел её так серьёзно рассказывающую, и он внимательно слушал её.

-- И что, она так и ушла молча? – спросил Виктор.

-- Нет, она не сразу ушла, она ещё поклонилась мне, я ей тоже поклонилась и сказала:

-- Здравствуйте, бабушка, как же вы, несчастная, ходите босиком, вам же обувь нужна.

-- Нет, - ответила она мне, - несчастный – это тот человек, который осознаёт свой грех и грызёт себя изнутри, ненавидит себя, а надо просить прощения у того, кого обидел. А если это невозможно, со слезами надо покаяться перед Господом и начинать жить, чтобы делать добро другим людям, этим исправишь свой грех и пример подашь несчастным. Я ведь очень обидела своего мужа, он ушёл на войну и погиб. Он теперь в раю, а я зарабатываю прощение. Я рада, что Господь не поразил меня своим гневом за мой тяжкий грех, а услышал мои мольбы о прощении. Я теперь счастливый человек, ибо я поняла, что и я нужна людям, я как напоминание, чтобы не было больше таких судеб, чтобы люди задумывались иногда, что они не одни на этой земле и не самые несчастные. Чтобы всякий человек радовался каждому дню, пусть он будет и ненастный, радовался каждому человеку, даже если тот не очень красив или калека, ибо это его крест и не изменить ему ничего.

Я ведь явилась к тебе не зря, ибо ты, чистая душой и телом, способна дарить чистую любовь. Когда-то мне явилась женщина в белых одеждах и сказала: «Иди, найдёшь чистых дев и поклонишься их чистоте. Твои ноги не будут знать обуви». Как же я найду их? – спросила я. «Иди и увидишь, - сказала она мне, - это будет свет и тепло». Вот я шла, ничего не видела, а увидела тебя и будто в райский сад попала, как светло подле тебя, и цветы, и благое пение, и тепло.

Ольга замолчала. Она сидела рядом с Виктором задумчивая, а он готов был слушать её приятный

голос ещё и ещё. Ольга повернулась к нему, они смотрели в глаза друг другу.

-- Вот я и подарила тебе, Витенька, свою чистую любовь, и теперь у меня начинается другая жизнь, более ответственная, и я готова пройти этот путь с тобой, искренне любя. Они обнялись и сидели так несколько секунд. Ольга опять заговорила:

-- Знаешь, Витя, я поняла теперь слова этой загадочной старушки: я еле поспела к тебе. Она успела поклониться мне, пока я не знала мужчину, а сегодня она напомнила мне, что закончились мои райские дни детства и юности и начинается у меня совсем другая жизнь – взрослая. Но рядом с тобой, Витя, я не боюсь никаких испытаний, для меня это радость - быть с тобой рядом.

-- Для меня тоже большое счастье, Оленька, видеть тебя рядом и чувствовать взаимность,

с тобой наш дом стал намного уютнее, и мне приятно видеть милые глаза и чувствовать твои нежные руки.

Ольга встала с кровати, подошла к зеркалу, стала расчёсывать волосы. Они спадали на её плечи, шею. Виктор подошёл к жене, обнял её, еле касаясь, за плечи и уткнулся губами в её шею, наслаждаясь запахом её волос. Он подхватил её на руки и унёс опять в постель, она и не сопротивлялась, ей нравилось быть любящей и любимой.

Виктор лежал на спине, Ольга - рядом, и были они одним целым, одни во всём мире.

-- Скажи, Витя, что главное тебе понравилось во мне?

Виктор немного задумался, он вспомнил, как был поражён её беззащитностью и таким по - детски чистым откровением.

-- Меня больше всего поразил робкий взгляд твоих глаз. Я помню твою приклонённую голову и молящие о помощи глаза, такое я не смогу забыть никогда. Я сразу понял, что я нужен тебе, что это не случайная встреча, а ты мне судьбой назначена. Теперь каждый день я только больше в этом убеждаюсь. Как я мог подумать, что для меня нет больше на свете женщины, которую я смогу полюбить всем сердцем. Неожиданное счастье ты моё. - Виктор поцеловал её, и они ещё

долго лежали, не шевелясь, всё ещё слыша в ушах слова любимого человека.

По утрам Виктор так же уезжал на работу, Ольга - на учёбу в институт. Он с нетерпением ждал вечера, он знал, что на пороге его встретит любимая. Он иногда ловил себя на мысли, что они ведь могли и не встретиться, всего-то одна случайность, которой могло и не быть, но он уже был уверен, что это не случайность.

Ольга ждала, когда приедет Виктор, они вдвоём с Анной Ивановной находились на кухне. Щёлкнул дверной замок.

– Это Витя, - сказала Ольга и поспешила к двери.

-- Добрый вечер, Витенька, - сказала она и прижалась к нему, а он поцеловал её волосы.

– Добрый вечер, Оленька, – сказал Виктор, потом они прошли на кухню. -- Добрый вечер, мама. Ну, чем ты тут занималась, Оля, не скучаешь?

-- Нет, мы с Анной Ивановной здесь на кухне занимались, – ответила Ольга.

-- Она способная ученица, вот уже омлет сама приготовила, - похвалила невестку Анна Ивановна.

-- Вот я как раз оценю сейчас её умение, - добавил Виктор, присаживаясь к столу. Ольга подала ему ужин и села возле него, Виктор попробовал немного омлета.

-- М… М… очень вкусно, дай - ка я тебя поцелую, моя кормилица. – Ольга улыбалась счастливая, ей было приятно слышать от любимого такие слова.

-- Мы ещё не такое научимся, правда, Оля? - добавила Анна Ивановна.

-- Я обязательно всему научусь у вас, Анна Ивановна, ведь Витя привык есть, что Вы готовите, – ответила Ольга. Виктор поужинал и сидел, задумавшись, Ольга была рядом, прижавшись к нему, как котёнок.

-- Мама, я вот думаю, ведь это не случайно? – начал говорить Виктор.

-- Что, сынок, о чём ты спрашиваешь? – спросила его мать.

-- Я о том, что мы ведь не случайно встретились с Олей? – Анна ответила не сразу, она помыла руки, вытерла их насухо и присела.

-- Ничто не случается без Воли Божьей, - сказала она, потом продолжила, - у всех по - разному это бывает. Тебе вот пришлось прежде выстрадать это, теперь ты готов оценить Божью Милость. А Оля - она ещё, как ангел, была чиста, и её Божья Матерь хранила, но и ей пришлось выстрадать будущее счастье. Каждому Господь по его силам даёт испытания, и надо верить всегда, что эти испытания только нам во благо, ведь если мы будем жить только одними удовольствиями, то наше сердце зачерствеет совсем. Мы просто не будем, да и не захотим замечать, что кому - то рядом плохо. Я рада, что Господь услышал мои молитвы за вас, дети мои, я ведь ещё в первый день разглядела, как Оля смотрит на тебя, я только молилась, никому ничего не сказав. А теперь вы должны благодарить Бога за ваше счастье и просить его о защите от всякого зла. Пересилив свою гордыню, мы признаём Бога своим отцом, а Господь признаёт нас, беспомощных без него, своими детьми, которым надо помогать в очень трудных ситуациях. Бог – это любовь, это каждый понимает, переступив порог храма с чистым сердцем. Пока вы будете с Богом, всё у вас в семье будет с любовью.

-- Что мы должны сделать, мама, для этого? – спросил Виктор.

-- Вы должны поехать в церковь, поставить каждый свечи за здравие своё и своих родственников,

отстоять там службу, но сначала поговорите с батюшкой, в какой день вам быть на службе, чтобы вас там меньше видели.

--Мама, мы съездим в выходной день в церковь и поговорим с батюшкой.

-- Обязательно съездите, сынок, и знайте, что всё на вере стоит: верить надо в милость Спаса нашего, Иисуса Христа, верить в свою семью, верить друг другу. Вы должны помнить об этом всегда. Вы теперь семья, сказано одним словом, так и должны быть одним целым. Заболело у одного, значит, и второму нет покоя, каждый заботится о другом, как о себе самом. А я никогда не обижу тебя, дочка, потому что причиню боль сыну, да и не только поэтому, ты мне уже дочка за твоё чистое сердце, за твою чистую любовь к Вите.

Ольга подошла к свекрови.

-- Спасибо, - сказала она, вспомнила глаза своей матери. Она смотрела в добрые и всё понимающие глаза свекрови.

-- Спасибо, Вам . . . мама, за Виктора, – она прижалась к Анне Ивановне, скрывая своё замешательство, а Анна Ивановна, всё понимая своим материнским сердцем, прижала её к себе.

-- Всё здесь ваше, дочка, моё счастье – видеть вас счастливыми и помогать вам по мере сил. А ты мне сразу полюбилась, с первой встречи.

-- Вы мне тоже с первого дня понравились, я маме тогда сразу сказала об этом. А как же мне различать, о ком я говорю. У меня же теперь две мамы.

-- А называй по именам, - подсказала Анна Ивановна.

-- Значит Вы мне мама Аня.

-- Да, доченька, и я очень рада быть ею, – они сидели рядом, обняв друг друга: Ольга прислонила голову к свекрови, а та гладила волосы невестки. Они немного помолчали.

-- Ты теперь хранительница домашнего очага и все молитвы о семье будут на тебе, икону повесите в своей спальне, а что не поймёшь, спроси – не чужие мы с тобой.

В выходной день, вечером, в дверь Анны Ивановны позвонили, она открыла дверь, перед ней стояли родители Ольги. Она улыбнулась им и пригласила в дом:

-- Проходите, гости дорогие, - она обнялась с Галиной Петровной, потом закрыла дверь, а к ним уже спешила Ольга, она радостно обнимала родителей, помогала им раздеваться. Подошёл Виктор, он поздоровался с Галиной Петровной и протянул руку Андрею Александровичу. Анна Ивановна позвала всех в зал.

-- Проходите все в зал, тесно здесь, - хлопотала она.

-- А у вас зал больше нашего, - заметила Галина Петровна.

-- У нас и семья теперь немного больше вашей, - пошутила Анна Ивановна.

-- Это точно, а у нас скучно стало без Оли, - грустно заключила Галина Петровна, Ольга обняла её.

-- Мама, мы будем приходить к вам в гости, вот и вы пришли, мы ведь почти рядом живём.

-- Понимаю, что так теперь будет, а всё не могу привыкнуть.

-- Есть один способ, чтобы не так скучно было, уже проверенный способ, - вставила Анна Ивановна.

-- Какой же это способ, интересно? – поинтересовалась заинтригованная Галина Петровна.

-- Вам ещё и родить ведь не поздно, - сказала спокойно Анна Ивановна. Родители Ольги посмотрели друг на друга, ничего не сказав. Все немного помолчали, как бы ожидая ответа. Паузу прервала Галина Петровна:

-- Не знаю, старые мы уже, да и перед людьми стыдно и перед детьми, - ответила смущённо она.

-- Что же собственных детей стыдиться. И что люди - всегда найдутся злые языки, завидующие чужому счастью. А людей хороших всегда больше, кто и утешит, и поможет. Главное - знать душой, что это Богу угодно, а на остальное не обращать внимания – это всё временное и скоро забудется.

-- А что, мама, вы ведь ещё не старые, да и любите вы друг друга.

Галина Петровна посмотрела на мужа, тот неопределённо пожал плечами:

-- Тебе решать, тебе и рожать, а я, как ты решишь, – проговорил Андрей Александрович.

-- Не знаю я, главное, чтобы у вас всё было хорошо, дочка, так что будем ждать от вас внуков, -

ответила Галина Петровна.

Гл. 17

В ближайший выходной погода выдалась морозная, но тихая. Виктор и Ольга решили идти к церкви пешком. Не так далеко она от них находилась, и погода им благоприятствовала. Через полчаса они были на месте. Они с интересом разглядывали святое подворье. Это был обычный одноэтажный дом, возле которого стояла высокая кирпичная звонница, похоже, построенная позже основного здания. Они вошли в церковь, перекрестились и остановились на входе. Они не знали, что им дальше делать. К ним подошла пожилая женщина:

-- Вы первый раз, молодые люди? – спросила она.

-- Да, - ответил Виктор, - нам надо поговорить с батюшкой.

-- Сейчас идёт служба, а через час он сможет поговорить с вами.

-- Мы подождём. А где нам купить свечи и куда поставить их за здравие своё и своих родителей?

-- Я вам всё покажу, идите за мной.

Женщина дала им свечи, подвела их к большой иконе Божией Матери и сказала, чтобы они молились Богородице о своей просьбе, но не вслух. Они поставили свечи, помолились, потом стали осматривать здание. Это был зал размером, примерно, десять на пятнадцать метров. Потолок этого зала поддерживали шесть массивных деревянных опор. Стены были побелены, скорее всего, известью. Потолок был подшит досками и окрашен. По стенам - много икон, с которых смотрели спокойные лики святых, а их глаза будто спрашивали: с чем они пришли в святое место. Так подумала Ольга.

Посетители церкви ещё неспешно уходили, а к ним подошёл священник. Это был ещё не старый мужчина: с тёмно-русой головой и короткой стрижкой, с коротко остриженной бородкой и добрыми глазами. На вид ему было лет сорок пять. С его лица ещё не сошла улыбка, с которой он прощался с прихожанами.

-- Мир вам и вашим родителям, - произнёс негромко священник.

-- Здравствуйте, батюшка, - ответил Виктор.

-- Чем могу помочь, дети мои?

-- Мы недавно поженились и хотим отблагодарить Бога, – сказал, немного волнуясь, Виктор.

Священник объяснил им, что им надо сделать, в какое время открывается церковь, как исповедаться и причаститься.

-- Скажите, батюшка, мы же комсомольцы, а Оля ещё и студентка. Это нам не повредит, если нас увидят здесь?

-- Конечно, это возможно, я вижу иногда мужчин, которые не молятся, но со вниманием разглядывают прихожан. Поэтому советую вам прийти на службу в ближайшую среду на утреннюю службу, в этот день будет литургия. Утренние службы начинаются в восемь часов утра, но надо прийти раньше, чтобы приложиться к главным иконам, помолиться, чтобы не ходить по храму во время службы. В будние дни людей в храме бывает очень мало, а посторонних не бывает совсем.

-- Спасибо, батюшка, - поблагодарил Виктор.

-- Храни вас Бог, молодые люди, - ответил настоятель церкви.

В среду Виктор и Ольга пришли в церковь раньше, до начала службы ещё оставалось полчаса. Они помолились возле главных икон, поставили свечи. Женщина, которая продаёт свечи, разъяснила им порядок проведения службы.

Ольга очень волновалась: боялась сделать что - то не так, чувствовала, что святые смотрят на неё, знают, о чём она думает, и старалась не отвлекаться. Но она многое не могла понять, слушая псалмы. Это ещё

больше заставляло её беспокоиться, она изредка поглядывала на Виктора, но он был спокоен. Он понимал, насколько она хочет делать всё правильно перед Богом и перед ним, потому так волнуется. Но он всем видом своим хотел показать ей, что спокоен, значит, и ей не нужно волноваться. Ольга успокоилась. А он внимательно слушал псалмы и песни, тоже мало что понимая и изредка поглядывая на любимую. Они оба помнили, что во время службы нельзя разговаривать и ходить по залу.

Вышел священник с крестом и библией, значит, они могут исповедаться. Несколько пожилых женщин уже стояли возле святого отца, он начал читать молитву. Виктор и Ольга подошли к ним и стали слушать. Потом началась исповедь. Молодые люди подошли последними.

Ольга перед исповедью очень волновалась, а про себя всё повторяла: «Господи, помилуй». Первым подошёл исповедаться Виктор, потом Ольга. Она так беспокоилась, что священник попросил её спокойно и негромко назвать свои грехи. Она покаялась в своих грехах, попросила Бога простить её. Ольга подошла к Виктору спокойная, но в глазах были слёзы. Она улыбнулась и склонила к нему голову. Потом было причащение. Они, счастливые и спокойные, взявшись за руки, пошли от святого места в мир, где их ждала совсем другая жизнь и совсем другие законы и порядки.

Прошла неделя, как Андрей с Галиной ходили в гости к дочке с зятем. Он подошёл сзади, положил руки ей на плечи и поцеловал в шею. Она повернулась и прислонилась к нему.

-- А что, Галочка, ты у меня ещё молодая и красивая, можешь ещё одну доченьку красавицу мне подарить.

-- А может, и сыночка, молодца, - в тон ему ответила Галина.

-- Да я буду рад и тому, и другому, - радостно подхватил Андрей.

-- Матери наши ещё в состоянии немного помочь, если надо, понянчат внука или внучку, - добавила Галина.

-- Ну, вот и остановимся на этом, зайка моя, - сказал Андрей и стал целовать её, а она мягко выскользнула из его объятий и пошла в сторону спальни.

-- Куда же ты, милая? – воскликнул Андрей с озадаченным видом.

-- Я постель разберу, Андрюша, - сказала, обернувшись к нему, Галина, смущённо улыбаясь.

Как-то Ольга почувствовала на лекции лёгкое головокружение и поехала в поликлинику. Терапевт осмотрела её и, немного расспросив, отправила её к гинекологу. Врач взяла анализы у Ольги и заключила: -- За результатами анализов придёте завтра после обеда. Анализы покажут точно.

Ольга была дома, приехала с работы Анна Ивановна. Ольга поспешила всё рассказать свекрови. -- Мама, я сегодня была у врача.

-- Что случилось, Оля? – спросила Анна Ивановна.

-- Да голова закружилась в институте, вот я и поехала в поликлинику. Сказали: похоже на беременность. Завтра результаты анализов будут готовы.

-- Дай - то, Бог, чтобы так и было, - сказала Анна Ивановна и подошла к иконе. Ольга тоже подошла вместе со свекровью и перекрестилась. Она молила Бога, чтобы дал ей здорового и крепкого ребёнка. Потом они сели на диван. Ольге так хотелось рассказать свекрови о своём новом состоянии:

-- Я тоже очень хочу этого, вот только не представляю, как это я стану мамой.

-- У нас, Оля, многое бывает первый раз в жизни, а что - то вообще только раз в жизни бывает. Конечно, ты ещё совсем молодая, но ничего страшного – мы такими же молодыми были, а с детьми пришлось очень быстро взрослеть.

Вскоре приехал Виктор, Ольга неизменно встречала его на пороге с улыбкой.

-- Витя, я, похоже, беременна.

-- Я очень рад, но почему похоже? – спросил Виктор.

-- Анализы будут готовы только завтра.

-- Ну что ж, подождём до завтра.

Ольга ехала домой из поликлиники в приподнятом настроении, анализы подтвердили наличие у неё беременности. Она радовалась, что может теперь ощастливить Виктора приятной новостью, да и сама она хочет иметь ребёнка от любимого человека. Она представляла себе, как она катит коляску с маленьким ребёнком, гуляет со своим немного подросшим сыном, а навстречу им идёт улыбающийся Виктор. Ольга хотела, чтобы это был именно сын, чтобы он был похож на её любимого Виктора. Она была уверена, что Виктор тоже мечтает о сыне, чтобы растить продолжателя рода. Анна Ивановна пришла с работы, как обычно, но Ольга ждала её с нетерпением – ей так хотелось сообщить свекрови приятную новость. Анна Ивановна вошла в дом и с порога увидела улыбающуюся Ольгу.

-- Я уже всё вижу по твоим глазам, доченька. - Они обнялись и стояли так с минуту.

-- Ну, рассказывай, Оля, - прервала молчание Анна Ивановна.

-- Врач меня осмотрела, сказала, что всё сейчас нормально, потом она меня поставила на учёт и сказала: если даже всё нормально будет, всё равно надо раз в месяц приезжать на осмотр, а если что - то не так, то сразу надо приезжать.

-- Ну, это всё так и надо выполнять, ведь нам же нужны здоровыми и ребёнок, и его мать. Поэтому следить теперь надо за своим здоровьем, ведь от этого зависит и здоровье маленького человека, который уже заявил о себе. Пока заявил только тошнотой, а как ещё он мог это сделать?

-- А действительно, я ведь по-другому и не знала бы об этом и жила бы как обычно.

-- А с этого момента у всякой женщины заканчивается только личная жизнь, теперь вся

последующая жизнь неразрывно связана с её детьми, а малые дети требуют постоянного внимания, круглые сутки. Это остаётся у матери в привычке, и она не может не думать о детях всю жизнь.

Скоро приехал Виктор, как обычно у дверей его встретила Ольга, она улыбалась, рядом стояла его мать. По улыбающимся лицам Виктор понял их настроение.

-- Могу только порадоваться вместе с вами, - проговорил Виктор.

-- Может, сходим к папе и маме, сообщим им нашу новость?

-- Конечно, сходим, - ответил он.

Родители Ольги были дома, они оба встречали дочь и зятя у двери.

-- Мама, папа, у нас такая новость, - с порога выпалила Ольга. Мать закрыла дверь.

-- Ну, и какая же у вас новость?

-- Я беременна, меня поставили на учёт.

-- Ну, и какой срок поставили? – продолжала спрашивать дочь Галина Петровна.

-- Сказали, что уже два месяца.

-- Вот и хорошо, доченька, мы рады за вас обоих, будем теперь ждать пополнение, а срок ещё может

немного измениться, - проговорила Галина Петровна, она посмотрела на мужа, опустила глаза и тихо проговорила:

-- У меня тоже, дочка, задержка, возможно, и я смогу родить.

Ольга обняла мать.

-- Мамочка, я буду очень рада, если у меня появится брат или сестра, родных людей ведь не бывает много, а часто только не хватает.

Гл. 18

Ване исполнился месяц. Анатолий с удовольствием купал сына вместе с Татьяной. Ворчал, когда ему запретили включать в спальне музыку. В шутку ревновал Татьяну к сыну. -- Ну вот, мне уже никакого внимания – только ему. -- Так он же беспомощный ещё, а ты самостоятельный и сильный, - отвечала в шутку Татьяна. -- Ну если так, но всё равно мне мало внимания, - ревниво выговаривал Анатолий. Татьяна, конечно, понимала, что она стала опять свежей и красивой, что она нужна ему сейчас как женщина, но она пока не может ему этого позволить. Татьяна заметила в нём перемену, и её это обижало. Видела, что он стал нервничать, был грубоват и резок с ней. Она решила с ним поговорить. -- Толя, что с тобой, почему ты так груб со мной? -- Я столько ждал, а ты всё нельзя, нельзя. -- Ну если я не могу пока, мне это неприятно, даже больно, ты что - не понимаешь? -- Не понимаю я этого. Может, ты уже о ком-то другом думаешь? -- Как ты можешь так говорить? Ты же обещал не укорять меня прошлым. -- Ты меня заставляешь. Татьяна ничего не ответила. Она поняла, что каждое следующее его слово будет всё обиднее и лучше прекратить разговор. Заплакал ребёнок, она склонилась к нему. -- Ну вот, нашла сразу причину, чтобы не разговаривать со мной. -- Опомнись, Толя, это же и твой сын.

Анатолий замолчал и вышел из комнаты.

Светлана Алексеевна бывала у них часто. Родители Анатолия всегда с радостью принимали её у себя. Как-то она спросила у Татьяны.

-- Что это Анатолий, как тёмная туча, ходит? -- Да, мама, надоело ждать, а я не допускаю пока, вот он и обижается. Анатолий стал понемногу выпивать, приходил с работы слегка «навеселе». Иногда и с отцом вечером выпивали. Хоть отец ему много и не позволял, но и это не нравилось Татьяне. Наталья видела перемену в поведении сына, но ничего не могла изменить, он только отмахнулся от неё.

-- Все так живут, да и вырос я уже, мама. -- Сынок, у тебя же семья, так же можно потерять всё. -- Ничего страшного, мама, всё будет хорошо. Анатолий считал, что Татьяна теперь уже никуда не денется, а мужскую руку должна чувствовать. Маленькому Ване уже было три месяца. Если смотреть со стороны, жизнь у них наладилась. Татьяна старалась быть и матерью, и женой. Анатолий стал более внимателен и ласков с ней, но осталась какая-то натянутая недосказанность. Уже не было той пылкости и откровенности в глазах Анатолия. Он иногда прятал глаза, редко стала она замечать откровенную улыбку в его глазах. Светлана заметила перемену в поведении зятя. -- Я смотрю: Толик повеселел вроде? – спросила она. Татьяна решила успокоить мать. -- Да, мама, всё вроде наладилось. -- Ну и хорошо, – успокоилась Светлана Алексеевна.

Но Татьяна чувствовала, что эта натянутость когда-то может взорваться. Пригрели весенние деньки, она с Анатолием и с сыном Ваней гуляла недалеко от своего дома. Был тёплый и тихий вечер.

Навстречу им шёл парень среднего роста, плотного телосложения. Он остановился рядом с ними. -- Здравствуй, Таня, - сказал он и открыто улыбнулся ей. -- Здравствуй, Виктор, - сдержанно ответила Татьяна. Анатолий нахмурился, медленно поворачиваясь к Татьяне.

-- Извини, Таня, - проговорил парень и пошёл дальше. -- Это что, твой Виктор? – грубо спросил Анатолий. -- Это мой одноклассник – Витька Воронов, а другого Виктора фамилия – Цыбин. --А мне какая разница, какая фамилия. Ты с самого начала больше молчишь, наверно, о ком-то другом всё думаешь.

-- Ни о ком я никогда не думаю. И, пожалуйста, не кричи – везде люди и всё слышат.

Он замолчал. Заплакал ребёнок. Она развернула коляску, и они вернулись домой. Наталья Ивановна встретила их на пороге.

-- Что так мало погуляли, ведь такая чудесная погода на дворе? – спросила она.

-- Да Ванечка заплакал, - ответила Татьяна и прошла с ребёнком в свою комнату. Мать только посмотрела на сына и по его мрачному лицу поняла, что они опять поругались. Зная вспыльчивый характер Анатолия, она была уверена, что это он опять устроил скандал, и решила поговорить с ним. -- Сынок, чем тебе опять не угодила Таня? – спросила она спокойно. -- Да какой-то парень на улице ей так улыбался, а мне это не понравилось, - ответил Анатолий. -- Чем же Таня перед тобой виновата? – спросила мать. -- Вот тем и виновата, что моей жене улыбаются, а мне это не нравится, - ответил Анатолий. -- Толя, сынок, ты хоть понимаешь, что ты её обидел незаслуженно. -- Мама, это моя жена и я сам знаю, как мне с нею разговаривать, а не нравится – буду просить квартиру. Будем жить отдельно, чтобы не беспокоить тебя.

-- Что ты, Толя, как же мы без вас тут останемся, без внука тоже. Анатолий, ничего не сказав, прошёл в свою комнату. Он подал заявление в заводской профсоюзный комитет, чтобы им выделили квартиру. Ему сказали, что, возможно, они получат квартиру через полгода: завод строит дом для своих рабочих, а поскольку Анатолий является молодым специалистом, то может получить квартиру так скоро. Квартиру они получили под Новый год, а заселились только в конце января. Их квартира находилась недалеко от завода. Анатолию теперь было достаточно пройти пешком пятнадцать или двадцать минут - и он уже на работе. Магазины на новом месте были подальше, чем им хотелось бы, поликлиника тоже была не близко. Хорошо ещё, Ваня рос здоровым ребёнком, и Таня его иногда возила туда только для профилактических осмотров. Теперь Татьяне приходилось делать всё самой и по дому, и с ребёнком заниматься, и в магазины ходить, пока сын спит. Но она забывала обо всех жизненных неудобствах, когда видела улыбающегося ей сына. Заигравшись с ним, она иногда забывала обо всём, но, спохватившись, спешила доделать дела, разговаривая с сыном. Иногда после работы Анатолий мог зайти в магазин за продуктами. Магазинов было немного, да и продуктов в них тоже,

поэтому в магазинах создавались постоянные очереди. Татьяна долго стоять не может, потому что у неё маленький ребёнок. Иногда она ходила в магазин днём, пока спит Ваня. Всё работоспособное население находилось на работе, и она могла купить продукты, но и ассортимент был небольшой из-за дефицита на отдельные товары. Чтобы продукты были доступны для всех, их выдавали каждому понемногу в одни руки в вечернее время, когда основная масса населения возвращалась с работы.

Они перезимовали на новом месте. Наступила весна. Теперь Татьяна могла, посадив в коляску сына, сходить в магазин. Скоро заканчивался декретный отпуск, и ей надо было выходить на работу. Анатолий попросил в профкоме место в садике для сына. -- Когда Вашей супруге выходить на работу? – спросили Анатолия. -- Двадцать пятого июня. -- Значит, Вам надо будет начинать водить ребёнка в детский сад на месяц раньше. -- Это ещё зачем? – спросил Анатолий. -- Ребёнка надо приучать понемногу. Сначала ребёнка надо оставлять на пару часов, потом чуть

больше, пока не привыкнет. Вам понятно? -- Спасибо, я всё понял, – ответил Анатолий.

Он приехал домой, подошёл к кроватке сына.

-- Ну вот, Ванечка, скоро тебе придётся привыкать к самостоятельной жизни. -- Что, дают место в садике? – спросила Татьяна. -- Да, с двадцать пятого мая надо начинать водить, пока ты дома, постепенно удлиняя время пребывания в садике.

-- Ну это понятно, главное, что место дают. На работу же надо выходить, а то ведь и в тунеядцы могут записать, – ответила Татьяна.

В садике Ваня быстро привык, ему понравилось играть с детьми. Он уже через две недели мог целый день не звать маму. Татьяна же, особенно первые дни, не находила себе места: всё ей чудился плач Ванюшки, она не могла сосредоточиться на домашних делах. Первое, что она спрашивала, приходя в детсад, плакал ли Ваня. Но её всегда успокаивали: Ваш Ваня нормально привыкает, не беспокойтесь об этом, занимайтесь своими делами. Так Татьяна спокойно вышла на работу.

Дни завертелись каруселью. Утром она спешила на работу, перед этим надо было приготовить мужу завтрак, перегладить сыну вещи, наскоро позавтракать самой и бежать на автобусную остановку. В обеденный перерыв она заходила к свекрови; пока ела, рассказывала, что у них ещё освоил Ванюшка. После работы надо было бежать в магазин, отстаивать в длинных очередях, помногу в одни руки не давали, поэтому кто-то выстаивал в очереди и второй раз, если семья была большая.

Анатолий сразу после работы обычно забирал Ванюшку из садика и вёз его в коляске домой, через какое-то время приходила с работы Татьяна, она сразу интересовалась сыном, а потом начинала готовить ужин. Надо было стирать, убирать в доме. Анатолий иногда мог заиграться с сыном, если было хорошее настроение. Татьяна радовалась, когда видела, как они понимали друг друга, общаясь на равных. Но, бывало, Анатолий приходил чуть «навеселе», раздражительным, Ванюшка пугался его грубого голоса, не хотел с ним общаться и убегал нетвёрдыми шажками к матери. Татьяна решила поговорить с мужем спокойно.

-- Толя, почему ты выпиваешь, что у нас не так? -- А что тут такого, я ведь малость всего выпил, - ответил грубовато Анатолий. -- Я ведь не за себя, я за ребёнка беспокоюсь. Боится он тебя, когда ты выпивши. -- Не выдумывай, мы с ним нормально общаемся. -- Толя, ты не замечаешь, а я вижу, как он вздрагивает от твоих резких слов. -- Ты всё хочешь выставить меня в «тёмном» свете»: то я с тобой не так обращаюсь, теперь с сыном, – грубо выкрикнул Анатолий. Ванюшка вздрогнул и прижался к матери. -- Ты и ребёнка настраиваешь против меня.

-- О чём ты говоришь, он просто уже боится тебя.

-- Может, и ты боишься меня? -- Боюсь я за Ванюшу, и если мы тебе не нужны, то мы можем уйти. -- Я вас не гоню, но я тоже человек. -- Вот если человек, то прекрати пьянки, а иначе я просто уйду. Я не хочу, чтобы ребёнок рос в такой обстановке, это может отразиться на его здоровье, прежде всего психическом. Я ведь терплю незаслуженно от тебя уже давно, но только из-за сына. Если ты любишь сына, то прекрати пьянки в присутствии меня и сына. -- Я люблю сына, - сказал Анатолий, он хотел сказать что - то ещё, но потом замолчал и вышел в зал. Через время он зашёл в спальню. -- Прости меня, - выдавил он из себя, потом поцеловал головку сына, - прости меня, сынок. Он лёг спать в зале на диване. Утром Татьяна подала ему завтрак, собрала и погладила одежду сыну и уехала на работу. Немного позже вышли из дома Анатолий с Ванюшкой. В садике Ванюшка с радостью побежал к детям. Прошло два месяца. Татьяна, как обычно, закончила в восемнадцать часов работу, села на автобус и поехала к себе, вышла на своей остановке. Она уже прошла метров сто в сторону своего дома и услышала: -- Добрый вечер, Таня. – Она повернулась на голос. -- Виктор, здравствуй. Какими судьбами оказался здесь? – спросила Татьяна. -- Да вот был по делам, иду на остановку, а как оказалась здесь ты? – спросил Виктор.

-- У нас недалеко здесь квартира, я тороплюсь вообще - то, - ответила Татьяна, - до свидания. -- До свидания, Таня, – ответил Виктор и пошёл к остановке.

Она пришла домой, только разделась и прошла в кухню, как щёлкнул замок и в квартиру вошёл Анатолий с сыном. Татьяна выглянула из кухни, протянула руки к сыну. -- Сыночек, иди ко мне. – Ванюшка радостно побежал к ней. Анатолий закатил коляску, а потом перенёс её на балкон. Потом сел на диван, и сердито заговорил с Татьяной:

-- И с кем это ты разговаривала недалеко от дома? -- Я с Виктором разговаривала. Он мне совсем случайно встретился. -- Всё у тебя случайно. Это, по-моему, был тот самый Виктор? -- Да, это был Цыбин, но мы с ним даже и минуты не говорили. -- Наверно меня увидела и побежала, а то бы ещё разговаривала. -- Я не собираюсь перед тобой оправдываться. Я тебе говорила: скажи, если мы не нужны, то мы уйдём. Теперь я вижу, что мы не нужны тебе. Себя ты любишь больше, чем меня и сына.

Анатолий сидел молча. Он уже видел, что потерял её как жену, но ничего теперь не изменить. Он сейчас только понял, почему это произошло. Он не смог ей простить обиду: она принадлежала другому мужчине, а его самолюбие было задето. Он вернул, как он считал, то, что должно принадлежать ему. Он боролся за это и добился своего. Его самолюбие на какое - то время было восстановлено. В нём ещё жила прежняя любовь, но постепенно его гордыня всё чаще стала напоминать ему: не ты первый мужчина – позор. И он каждый день злился на неё, временами гнал эту мысль, но гордыня всё чаще брала верх над остатками любви. А теперь случилось то, что непременно и должно было случиться. « Я ведь и от письма тогда в армии пришёл в бешенство из-за гордыни, только потому, что она не спросила у меня разрешения: идти ей на танцы или не идти», – подумал Анатолий. Он всё понимал, но гордыня опять не позволила ему всё это высказать вслух, и он будет грызть себя ещё не один день. -- Светлана Алексеевна знает о твоём решении? – спросил Анатолий. -- А зачем нам вмешивать сюда наших родителей. Я маме всего никогда не рассказываю. Мы с тобой уже сами родители и решать судьбу нашего сына нам самим.

Анатолий попросил своего знакомого перевезти вещи Татьяны, тот работал на больничном «уазике». Вещей было не так много: одежда и обувь Татьяны и Ванюшки, коляска и кровать для Вани, да кое-что из постельного белья. Светлана Алексеевна молча взяла на руки внука и понесла его к себе домой. Анатолий был хмур и немногословен. Он занёс все вещи в дом тёщи и, хлопнув дверью машины, уехал. Брат Татьяны, Юрий, занялся со своим племянником, а женщины ушли на кухню. -- Что, доченька, нажилась уже? – спросила Светлана Алексеевна. -- Да, мама, не получилось склеить наш семейный кувшин – всё развалилось. Мы уже давно живём просто под одной крышей, как чужие люди. -- Пусть страдаете вы, взрослые, но это за свои ошибки, а причём же здесь эти ангелочки, которые страдают вместе с вами. -- Мама, я всё решила, буду жить для сына, чтобы он вырос нормальным человеком. -- Не беспокойся, Таня. Я ещё не такая старая и помогу тебе вырастить этого человека. А на мужчинах рано ещё ставить крест, ты же совсем молодая. -- А я, мама, так устала от этого. Я себя считаю такой старой. А любить мне есть кого. У меня теперь есть мужчина - Ваня, а больше мне никто не нужен. -- Да, дочка, дети - это большие заботы, но и самая большая радость - видеть, что ты кому - то нужен. Это обязанность - быть примером для них и напоминание, что у тебя нет права на ошибки, ибо это непременно коснётся их. Ведь всё, чего я добилась в этой жизни: уважение рабочего коллектива, авторитет среди соседей – это всё благодаря вам, мои дети. Вы мои контролёры, мои воспитатели и мои самые близкие люди. -- Мамочка, какая ты у меня правильная, - сказала Татьяна и обняла мать, приклонив к ней голову. -- Это ты говоришь потому, что я твоя мать, а кто не скажет о своей матери то же самое, – ответила Светлана Алексеевна, вытирая глаза. Они прошли в зал и долго ещё сидели, с нежностью наблюдая за Ванюшей. Татьяна подала заявление в свой профсоюзный комитет, чтобы ей с сыном выделили благоустроенную квартиру, а пока они теснились вчетвером в двух комнатах коммунальной квартиры. Светлане обещали выделить до конца года квартиру в новом доме, а пока они дружно уживались все вместе. Небольшую спальню занимали Татьяна с Ваней, а Светлана Алексеевна с Юрой спали в зале: мать на диване, а сын ставил на ночь себе раскладушку. Он уже был повыше матери, всё чаще задерживался возле зеркала, следил, в порядке ли одежда и обувь. -- Растёт нормальный парень, и слава Богу, – думала Светлана Алексеевна. Ваню перевели в другой садик, теперь это было недалеко от их дома, утром Татьяна отводила сына в детсад, а вечерами племянника из садика забирал Юра. Татьяна видела, как они подружились, как понимают друг друга. Они могли часами гулять по улице или играть в доме, Юра вечерами подолгу читал Ванюшке сказки или рисовал что-то для него. Рисовал он хорошо и с удовольствием, рисовал для маленького племянника всё, что он попросит, а Ваня часто просил нарисовать ему что-нибудь из сказки. Таня понимала, что сыну нужен отец, и она никогда не препятствовала и не показывала недовольства, если Анатолий приходил по воскресеньям. Он забирал Ваню с утра и вёз его к дедушке с бабушкой, а после обеда или к вечеру привозил его назад в коляске. Как - то Анатолий взял её за руку: -- Таня, вы мне нужны, ты и сын. Она медленно отвела руку и спокойно ответила: -- Нет, Толя, у нас уже ничего не получится. -- У тебя кто - то есть, я хотел сказать, мужчина? -- У меня теперь один только мужчина – это Ваня. О сыне теперь нам надо думать, чтобы вырос он полноценным, здоровым и счастливым человеком. Его должны окружать только любовь и внимание. А вдвоём мы с тобой не сможем окружать его любовью, потому что наша любовь прошла мимо нас, а остались одни взаимные претензии. А раздельно мы сможем, если оба захотим, остаться друзьями, нормально общаться, вместе обсуждать судьбу нашего сына. Не обижайся, но ведь и сейчас ты немного выпил, а когда ты выпьешь, то становишься грубым, раздражительным, а это пугает ребёнка. -- Извини, Таня, но я ведь чуть всего выпил с отцом. -- И ребёнок всё это видит. Какой же это пример сыну? Ты хоть раз над этим задумывался? Я не хочу показать тебя хуже, чем ты есть, я просто хочу, чтобы ты посмотрел на себя глазами сына. Это и мой сын, и твой, и я не думаю, что ты его не любишь. Да и нужен ты ему не меньше, чем я, подумай об этом. А тебя я считаю не чужим мне человеком, просто жизнь у нас не сложилась совместная. Но мы с тобой должны теперь научиться уважать друг друга, ибо мы с тобой ещё долго будем связаны судьбой

сына. Ведь от этого будут зависеть его судьба, характер и его отношение к окружающим людям. -- Таня, ты, конечно, во всём права. И спасибо тебе, что ты меня ещё терпишь после всего, что я для тебя сделал. Прости меня, Таня, за всё. -- Я уже давно тебя за всё простила, да и сама не меньше виновата: чувствовала ведь недоброе, боялась, а всё же вернулась. Да что теперь прошлое вспоминать, надо жить тем, что есть, а былое не исправить и время вспять не повернуть. Анатолий ушёл, а Татьяна прошла в спальню к сыну и долго ещё сидела возле него, а он спал безмятежным сном. Она уже соскучилась по нему, пока он был в другой, также искренне любящей его семье. Слегка щёлкнул дверной замок – значит, кто-то пришёл. Татьяна вышла из спальни, тихо прикрыла дверь. Пришла мать. Увидела дочь и проговорила шёпотом: -- Ванюша спит? -- Да, мама, нагулялся, теперь спит. Я его из коляски взяла и положила в кровать, он даже не проснулся. -- Ну и хорошо, дольше поспит, больше вырастет. У него ведь тоже масса впечатлений от встречи с родными, от прогулки.

Глава 19

Как - то в один осенний вечер Ольга гуляла недалеко от дома с маленькой дочкой. Та спала в коляске на свежем воздухе, улыбаясь чему-то во сне, а Ольга любовалась своим сокровищем. К ней подошла женщина лет сорока пяти и заговорила с ней. Ольга знала только, что она живёт в их доме, но в соседнем подъезде.

-- Здравствуйте, меня зовут Елена Степановна, - проговорила она.

-- Добрый вечер, - меня зовут Ольга, можно Оля, что Вы хотели?

-- Я очень хорошо знаю Виктора и очень уважаю их семью, то есть вашу семью и Вас также.

-- Спасибо, - ответила Ольга, - я Вас слушаю.

-- Я работаю с мамой Татьяны, она рассказывала сослуживцам, что Татьяна ушла от мужа и теперь живёт с ребёнком у матери. Вы понимаете, о ком я говорю?

-- Да, я понимаю, ну и что? – ответила Ольга.

-- Я с детства знаю Виктора и помню, как ему с детства нравилась Таня, потом вот жили они вместе. Я хотела только, чтобы Вы, Оля, знали об этом, ведь и жить она будет почти рядом с вами.

-- Большое спасибо Вам, Елена Степановна, - поблагодарила женщину Ольга.

-- Не за что, извините меня, Оля, что я Вам неприятное сообщила.

-- Спасибо, и не стоит беспокоиться, - ответила Ольга, хоть у самой небольшое беспокойство всё же было. Она вернулась в дом, положила ребёнка в спальне, дочка ещё спала. Ольга вышла тихонько в зал и стала ждать, когда свекровь вернётся с работы. Анна Ивановна вошла в дом, к ней подошла Ольга и прислонилась к ней.

-- Что-нибудь случилось, дочка? – спросила свекровь.

-- Ещё не случилось, но не знаю, как быть, - ответила тревожно Ольга.

-- Рассказывай, Олюшка, что тебя беспокоит.

-- Татьяна ушла от мужа и теперь живёт у матери. Я верю Виктору, но всякое ведь бывает, она же теперь рядом будет жить.

-- Да, конечно, не всё можно предвидеть и объяснить в поступках людей. Бывает, даже несколько слов могут всё изменить, где, казалось бы, всё незыблемо. Надеюсь, Виктор ничего не знает?

-- Я не знаю, может и знает, но я сама только сегодня узнала от чужой женщины.

-- Вот и ничем не напоминай об этом, ни словом, ни поведением. Насколько я знаю Татьяну, с ней надо поговорить. Она человек честный и очень неглупый, она тебе всё открыто скажет, вот тогда мы с тобой и обсудим ваш разговор. Хорошо?

-- Хорошо.

-- И не расстраивайся раньше времени, я думаю: она тебе не враг, верь в это.

-- Спасибо, мамочка, - сказала Ольга, прижимаясь к ней, а по щекам её текли непрошеные слёзы. Анна Ивановна и сама не выдержала, прослезилась. Она прижимала к себе невестку, гладила её мягкие волосы.

-- Главное – никогда не спеши, никого не обвиняй, не расстраивай себя и больше верь людям. Ты хоть и молодая, но ты такая и есть, так за что же тебе несчастья – ты их не заслужила, - приговаривала она, -Таня работает в парикмахерской по улице Шаумяна до восемнадцати часов. На нашей остановке будет минут через тридцать или сорок, вот к этому времени завтра и придёшь на остановку, а мы здесь с внучкой подождём тебя. Принеси, Оля, альбом, там где - то есть фотография Татьяны.

Ольга принесла альбом, они отыскали фото Татьяны.

-- Вот её фотография в пальто, может, у неё и другое сейчас, но тогда было это вот, с песцом на воротнике.

Ольга посмотрела на фото.

-- Такой спокойный и прямой взгляд, я думаю, она мне скажет всю правду.

-- Конечно, скажет, и я уверена, что вы с ней расстанетесь с добром. Мы с тобой ещё помолимся Богородице, и всё образуется, как надо. Пойди, отдохни рядом с доченькой своей и успокойся, ведь скоро придёт Виктор с работы, и ты должна быть такой, как всегда. Ведь ничего же не случилось, правда, вот и верь, что Господь не допустит тебе беды, с этим и живи, - они опять сидели, обнявшись.

Ольга успокоилась и пошла в спальню к дочери, та спала спокойно в своей кроватке, раскинув в стороны пухленькие ручки, и улыбалась во сне, Ольга тоже улыбнулась и прилегла на свою кровать. Она смотрела на дочь, а перед глазами проходили её счастливые минуты, с самой их первой встречи с Виктором. Она встала и подошла к иконе, она просила Бога не отнимать у неё то, что он же ей и дал. Потом она успокоилась и опять прилегла. Она проснулась, дочь пыталась привлечь её внимание. Они обе лежали каждая в своей кровати и смотрели, улыбаясь друг другу. Ольга подошла к дочери, потрогала её: ещё сухая.

-- Это ты мне, моя умница, подсказываешь, чтобы я тебя на горшочек посадила, беспокоишься за свою маму, золотце ты моё, - дочка пыталась ей отвечать что - то несвязное на своём языке.

На другой день, вечером, Ольга пришла пораньше к остановке, чтобы не пропустить Татьяну. Вдоль улицы тянуло сырой прохладой, Ольга даже вздрогнула немного от этого холодного ветерка. Пришёл автобус, но это был не тот номер, на котором могла приехать Татьяна, но Ольга всё равно посмотрела на всех вышедших из автобуса пассажиров. Опять пришлось ждать. Ольга не ожидала такого неприятного ветра здесь, у остановки, между домами всё же было определённое затишье. Она уже пожалела, что так легко оделась, но вот подошёл автобус с номером пять. Ольга была вся внимание, последней из задней двери вышла девушка в похожем пальто, невысокого роста. Она пошла как раз в ту сторону, куда должна была идти Татьяна. Ольга окликнула её, когда та проходила мимо.

-- Таня?

-- Да, а Вы кто?

-- Я Ольга Цыбина, жена Виктора, я бы хотела с вами поговорить.

-- Очень приятно. Я Вас слушаю.

-- Живём мы недалеко, и до меня дошли слухи, что вы теперь живёте с сыном у матери.

-- Да, мы действительно живём теперь с сыном у матери, замужняя жизнь не сложилась. А что Вас, собственно, интересует?

-- Простите меня, я не хотела Вас ничем обидеть, но Виктор Вас так любил, может, и сейчас ещё любит. Вы не собираетесь с ним встречаться? – Ольга замолчала, она просто смотрела открыто в глаза Татьяны, и не было в глазах Ольги никакой неприязни, а только мольба. Татьяна не спешила с ответом, она видела правдивые, ничего не скрывающие глаза Ольги, и ей не хотелось обидеть её непродуманным ответом. Татьяна подумала несколько секунд, а для Ольги они были такими долгими. Татьяна подняла глаза и смотрела также открыто в глаза Ольги, она говорила спокойно, взвешивая каждое слово, ибо она уже знала цену небрежно сказанным словам.

-- Как говорят в народе: дважды в одну воду не войти, равные две жизни не прожить. Протекло наше время, мы изменились, и уже не такие мы, как были даже несколько дней назад, а былое не вернуть и не изменить уже ничего. Хотела бы сразу всё обозначить и успокоить Вас: я никогда и ничем не нарушу вашу семью, я никогда даже пытаться не буду, чтобы соединить свою судьбу с судьбой Виктора. В этом Вы можете не сомневаться и жить спокойно, я и так принесла ему много страданий, которых он не заслужил. Я желаю ему только всего самого хорошего и Вам тоже.

-- Спасибо, Таня, мне Анна Ивановна так и сказала, чтобы я не ждала от тебя плохого.

-- Анна Ивановна удивительно добрая и рассудительная женщина, - ответила Татьяна, - хорошо, что Вы с ней можете говорить обо всём, она немногословна, но каждое её слово всегда обдумано и взвешено.

-- Да, мне повезло со свекровью, я с ней, как с матерью, могу обо всём говорить, да она и есть уже мне вторая мать, я ведь её давно мамой называю. -- Я очень рада за Вас, Оля, живите спокойно, я желаю вашей семье только добра и согласия, а за меня не беспокойтесь – мне есть, кого любить, сын у меня, ему уже почти два года. -- А у нас дочь, ей уже десять месяцев исполнилось. -- А я так хотела дочку, но родился сынок, а теперь я уже никого больше и не хочу. - - Простите меня, Таня, Вы с работы, а я Вас задержала. -- Ничего страшного, что несколько минут побыла с хорошим человеком.

-- Спасибо Вам, до свидания, - сказала Ольга и пошла в сторону своего дома, они давно уже стояли возле дома Татьяны. А Татьяна ещё мгновение стояла и смотрела вслед уходящей Ольге.

« Дай - то Бог вам только всего хорошего в вашей семье, Виктор заслужил такую чистую и преданную любовь», - подумала она.

Часть 3 Глава 20

Александр приступил к занятиям. Получил в библиотеке техникума все необходимые учебники и полностью отдал себя учёбе. Получив первую стипендию, понял: надо искать подработку. Во время каникул он собирался съездить домой, а на одну стипендию «далеко не уедешь». Узнал, что некоторые студенты подрабатывают дворниками в ближайшем домоуправлении. Обратился туда. Спросили, что умеет делать. Он сказал, что служил в сантехнической части. Ему предложили работать сантехником. После занятий Александр приходил в домоуправление, получал адреса с напарником, и отправлялись они ремонтировать сантехнические краны, задвижки, сифоны. Ему это всё было знакомо. Адресов было один или редко два. Иногда бывали сложные случаи, но часто были незначительные течи, которые легко устранялись. Напарник у него был опытный работник. Они быстро чинили неисправности, и весь вечер был у них свободный. Александр шёл в общежитие и садился за учебники. Так он быстро вошёл в учебную «колею» и к новогодним каникулам сдал сессию на все четвёрки. Переодевались они с напарником и забирали инструменты в небольшом служебном помещении, с санузлом, небольшим коридором и комнатой чуть больше пятнадцати квадратов. Посредине стоял стол, рядом три стула и на тумбочке небольшая электрическая плита на две спирали. Напарник ему рассказал, что в таких помещениях живут многие дворники и сантехники с семьями не один год, ожидая получения благоустроенной квартиры. Александр сходил в домоуправление и спросил, может ли он жить в таком помещении. Ему ответили, что может. Но только он должен работать полную смену, написать заявление на предоставление служебного помещения, прописывать в помещении никого не будут. Но для этого Александру надо переводиться на вечернее отделение. Он решил подумать, а после поездки домой принять окончательное решение. Домой он съездил ненадолго. На работе ему дали всего четыре дня отгулов, которые надо потом отработать в выходные. Но Александр не огорчался: чем меньше было у него свободного времени, тем меньше он переживал разрыв отношений с Людмилой. Когда приехал из дому, в техникуме ещё были каникулы. Александр написал заявление, и его перевели на вечернее отделение. В домоуправлении ему выделили служебную квартиру, где он жил теперь один. Купил себе «раскладушку» и постельные принадлежности. Думал: «Со следующей зарплаты куплю радиоприёмник». Вскоре он пришёл на занятия вечером в новый коллектив. Состав группы сильно отличался от дневного отделения. Здесь учились люди постарше: некоторым было около сорока. Однако были и такие, что только окончили школу, но уже работали на предприятиях. Значительная часть учащихся днём работала в строительных организациях, имела практические знания процессов строительства.

Глава 21

Людмила встала, подошла к окну. Во дворе текла та же городская жизнь: кто-то спешил на работу, кто-то на занятия, и никому не было дела до того, что у неё на душе. Она вздохнула, взглянула на собранный чемодан и стала спешно собираться. Через час она была на автовокзале, а через полчаса уже ехала домой. Родителям она решила ничего не говорить о своих проблемах. У них своих забот хватает. Жили они на окраине города. Недалеко находилась свиноферма. Там работали её родители. Работа у них была тяжёлая и грязная. Они оба очень уставали. А дома ещё хозяйство: куры, утки, свиньи, гуси. Людмила обнимала родителей и с грустью замечала: морщинки у мамы, а у отца появилась седина. Она впервые подумала, что редко о них вспоминала. Да и писала, в основном, когда нужны были деньги. -- Простите меня, мои родные, что я мало о вас думала, а ведь ближе у меня никого нет. Они всплакнули с матерью, а потом сели смотреть фотографии Людмилы, начиная с рождения. В ближайший выходной Людмила пошла вечером в городской Дом культуры на танцы. Она надеялась встретить кого - нибудь из своих одноклассников. Но никого из них не увидела там: всё больше совсем юные и незнакомые лица мелькали перед ней. Людмила полчаса постояла и ушла. Скучно ей было после большого города в провинции. Она помогала родителям по дому, ухаживала за животными и птицами. Это немного отвлекало её от разных дум. Приближались новогодние праздники. Она вспоминала, как весело и красиво было в Ростове в канун Нового года. Вспомнила Александра, и так сжалось сердце: как было бы хорошо встретить Новый год вместе. Она попыталась отбросить эту мысль, но она неотступно витала перед ней, с каждым новым днём всё больше овладевала ею. И Людмила решила встретиться с Александром после новогодних каникул. «Он же, наверно, на время каникул уехал домой», - подумала она. Новый год Людмила встречала дома. Родители пригласили семью своих знакомых. Они приехали с сыном. Он уже отслужил в армии и работал водителем автобуса. Это был нормальный парень. Но Людмила лишь на минуту представила его на месте Александра и только больше уверилась в том, что ей надо немедленно ехать и встретиться с любимым. Жаль, что его нет там сейчас. И она с нетерпением ждала начала занятий в техникуме. Ей так хотелось ещё раз увидеть его, посмотреть в его красивые глаза, услышать его голос. «Может, он уже не думает так, как ответил мне тогда. Может, хочет извиниться? Ведь я вот забыла о гордыне и хочу встретиться с ним». – Так думала Людмила, и в ней жила надежда, что всё ещё можно исправить. Она только сейчас поняла, что может потерять его навсегда, а он один только ей нужен. В начале января Людмила стала собирать чемодан: она решила – завтра же ехать в Ростов. Людмила чувствовала, что Александр уже в городе. Ей не терпелось встретиться с ним. -- Даже если он не приехал – я подожду, - решила она. Рано утром родители проводили её до автовокзала, посадили на первый рейс до Ростова. К полудню она уже была у Зои Васильевны. Поставила вещи и, не раздеваясь, заторопилась: -- Бабушка, здравствуй. Я ненадолго ещё сбегаю и скоро приду, - быстро проговорила она. -- Хоть поешь с дороги. -- Потом, потом, - ответила Людмила, скрываясь за дверью. Она так торопилась. Ей казалось, что она может опоздать и тогда ничего не вернуть. Предчувствие подталкивало, звало её к нему. Вот и дверь общежития техникума. Тихо, безлюдно около него. Людмила немного успокоилась и открыла дверь. Ей навстречу поднялась пожилая женщина - вахтёр. -- Что Вы хотели? – спросила она спокойно. -- Мне надо увидеть Костенко Александра, студента третьего курса. Вахтёр стала смотреть списки, потом повернулась к ней: -- Он вчера, написано, выбыл. -- Как выбыл, почему? – взмолилась Людмила. -- Да Вы не беспокойтесь так, подробности можете узнать в деканате. Но Людмила уже ничего не слышала. В висках стучало одно: -- Выбыл, выбыл. Она пришла к Зое Васильевне, молча разделась, потом упала на кровать и расплакалась. Зоя Васильевна подошла к ней, стала её успокаивать: -- Что случилось, девочка моя? Успокойся. -- Он уехал навсегда, как я смогу жить без него? – выговорила Людмила и опять заплакала. -- Успокойся, давай подумаем, что делать. -- Мы с тобой, бабушка, уже думали и решали, а теперь как жить после этого. Он же приходил сюда? -- Да, приходил. -- И что он говорил? -- Что хочет поговорить с тобой. -- Когда? -- В день твоего отъезда. -- Значит, он не хотел разлучаться со мной. Как я могла поломать ему жизнь и себе. Он же теперь бросил техникум и уехал домой из-за меня. Он ещё целый месяц ждал, что я услышу его объяснения и мы будем вместе. И вот его терпение кончилось, он устал ждать; всё бросил и уехал, чтобы ничего не напоминало ему обо мне.

Зоя Васильевна сидела рядом и только повторяла: -- Прости меня, девочка моя. – Прижав к себе Людмилу, она гладила её голову и вспоминала свою молодость. Как полюбила она чернобрового Фёдора. Он был красив лицом, высокого роста, с тёмными, как смоль, волосами. А как он пел. Тихо становилось в деревне: все слушали его песни. Она совсем ещё девчонка, а он уже отслужил в армии. Зоя могла слушать его часами, не отрывая от него взгляда. На него заглядывались многие девчонки, но Фёдор выбрал её. Вечерами вдвоём они стали гулять по деревне. А однажды они забрели в рощу. Буйно цвела черёмуха. Был тёплый и тихий вечер. Она пришла домой только перед рассветом. А через пару месяцев она поняла, что беременна. Фёдор в это время сидел под следствием в райцентре: за драку. Мать сразу сказала: -- Надо идти к бабке, которая сделает аборт на дому. -- Я боюсь, мама, это же больно. -- Ничего, потерпишь, зато позора избежишь. Стыдобище: нагуляла незаконно, да ещё от заключённого. Он неизвестно когда выйдет оттуда. Да и женится ли? А может, в тюрьме прибьют. -- Мама, всё равно ведь все узнают. -- Не узнают. Поедем за шестьдесят вёрст отсюда и не скажем откуда мы. Прошло уже почти пятьдесят лет, а она всё помнит, как будто это было совсем недавно. Помнит, как пришёл через два года Фёдор из тюрьмы. Она уже жила в Ростове, работала швеёй на фабрике. Так гордилась, что она ростовчанка. Мечтала выйти замуж за городского. Она приезжала тогда к матери в отпуск. Вечером пришёл Фёдор и постучал в ворота. -- Есть кто дома? Вышла мать Зои. -- Что тебе надо? -- Позовите Зою. -- Зачем она тебе? Испортил девчонку. -- Позовите. Мне надо с ней поговорить. -- Не о чём вам говорить. -- Зоя, выйди! - крикнул Фёдор. Она всё слышала, но не вышла. Пришла мать. -- Он выпивши, о чём с ним говорить. Зоя ничего не ответила матери, а на другой день уехала в Ростов. Она помнит, как ей хотелось выбежать к нему, но она не могла ослушаться мать. Она верила, что мать права и всё ещё впереди у неё. Теперь только она поняла, что настоящее чувство может быть только однажды в жизни. И нужно ценить его, как Божий дар. «Жаль, что я так поздно это поняла. Вот и Люде испортила жизнь своими советами. Хоть сама в этом ничего не смыслю. Она умнее меня, да поздно только она поняла, что очень любит Сашу». – Вспоминала Зоя Васильевна. Они сидели рядом заплаканные и молчали. Каждая думала о своём, перебирая в памяти сокровенные минуты своей жизни. Зоя Васильевна нарушила затянувшееся молчание: -- Прости меня, Люда, за то, что испортила тебе жизнь своими советами. Хоть сама в молодости так же потеряла своего любимого по своей глупости и гордости. Так ещё и тебя убедила своими пустыми советами. Я ведь сама, только благодаря тебе, сегодня поняла: настоящее чувство только один раз может быть дано Богом. Я ведь больше не встретила такого мужчину, как Фёдор. Были ведь в молодости парни, которые заглядывались на меня, а я всё искала второго Фёдора. И всем отказывала даже в знакомстве. Так и осталась одна. Она немного помолчала. -- Оставайся у меня. Наверно, скучно в деревне? А здесь ты уже привыкла. Пойдёшь работать. Ты теперь молодой специалист, может, скоро свою квартиру получишь. Да и мне не так пусто будет одной – привыкла я к тебе. Одна ты на весь белый свет мне самая родная. Они опять прижались друг к дружке и сидели каждая со своими мыслями. Проснулась Людмила от яркого солнечного луча, который светил ей в лицо, не давал открыть глаза. Она отвернулась от него, полежала с открытыми глазами, а потом встала и подошла к окну. День уже был в разгаре. Дети копошились на детской площадке: одни бросались снегом, другие пытались слепить снежную бабу, но снег был мёрзлый и плохо лепился. Выпавший ночью снег шапками лежал на деревьях, изредка слетая, потревоженный птицами. Снег был так чист, что на него невозможно было смотреть. И Людмила задёрнула занавески. Зоя Васильевна уже возилась на кухне. Увидев Людмилу, она улыбнулась: -- Доброе утро, девочка моя. Как спалось? -- Я давно так долго не валялась. – Она подошла к Зое Васильевне, прижалась к ней. -- Бабушка, я остаюсь в городе. Пойду искать работу. -- Что, прямо сегодня? -- Да, прямо сейчас. -- Вот поедим и пойдёшь, а то ведь почти полдень уже. -- Тогда я пойду умываться, - ответила Людмила. Умывшись, она долго стояла возле зеркала, поправляла волосы. Потом спохватилась и пошла в кухню. Людмила нашла список организаций, где требуются техники - строители. Составляла она этот список за неделю до своего отъезда. «Сведения ещё не старые. Начну с ближних адресов», - подумала она. Начала она с РСУ. Там требовался инженер по технике безопасности, а место техника уже было занято. Её уговаривала молодая женщина – секретарь: -- Это как раз для Вас работа, а потом, если захотите, можете перейти на другую, которая понравится. Но начинать надо с этой; здесь не спрашивают за план, качество работ, перерасход зарплаты. А на участке надо работать с людьми. Не имея опыта, многие уходят, особенно женщины. Но Людмила всё же поехала по другому адресу, в строительное управление номер четыре. Она прошла в отдел кадров, куда её отправила секретарь. Дверь в кабинет была приоткрыта, и она услышала разговор двух женщин: -- Светлана Викторовна, поработайте ещё хоть месяц, пока мы найдём Вам замену. -- Нет, больше не могу. Сверху давит план, рабочие требуют выше зарплату, а в плановом отделе постоянно срезают заработки. А я между всем этим устала изворачиваться. Лучше пойду сама в рабочие. -- Так оставайтесь – переведём в рабочие. -- Нет. Здесь я уже не смогу работать. Увольняйте меня. Людмила развернулась и поехала назад в ремонтно - строительное управление. Рабочий день уже заканчивался, но секретарь её успокоила: -- Приходите завтра, и я Вас оформлю. Инспектор отдела кадров на больничном – я за неё. В новом коллективе Людмила быстро освоилась. Она подружилась с секретарём, её звали Ольгой. С другими у неё тоже складывались нормальные отношения. И потекли её трудовые будни от выходного до выходного. Однажды Людмила ходила с Зоей Васильевной в театр. Несколько раз она ходила одна в кинотеатр. Приближалось 23 февраля, и Людмила вспомнила об Александре. Опять нахлынули воспоминания, ей стало так тоскливо. Она смотрела на его фото, а по щекам текли слёзы. В начале весны Людмила ездила в гости к своей однокурснице Ларисе. Они посидели с ней, послушали музыку. Потом подруга выключила приёмник: -- Да, я встречала Сашу Костенко. -- Где ты его встречала? -- На автовокзале. -- Давно это было? -- В начале января это было. Я ехала к матери, отпуск у меня был. -- И вы ни о чём не говорили? – допытывалась Людмила. -- Нет. Да у меня и времени не было. Уже объявили, что заканчивается посадка на мой рейс. Ты так разволновалась, что с тобой, Люда? -- Мне надо его увидеть. Я не знаю, где он, что с ним. -- Прости меня, подруга, я ведь ничего не знала – всё бы расспросила. Если от кого что узнаю – сообщу. Адрес у тебя тот же? -- Да, адрес тот же. Теперь вот номер телефона ещё запиши – недавно поставили. -- Номер интересный, легко запоминается: в нём год моего рождения и номер нашей группы, Людмила заспешила домой: -- Спасибо, Лариса, за хороший день, за музыку. Но пора домой, утром на работу. -- Тебе спасибо, что приехала. Может, и я соберусь когда-нибудь к тебе. -- Конечно, приезжай, я буду ждать. Людмила шла к остановке, а мысли о Саше не покидали её: «Значит, он приезжал после Нового года, чтобы забрать документы и вещи, - подумала она, - и надежды, что он вернётся, теперь не осталось».

Глава 22

Александр привыкал в новом коллективе. Обстановка в группе была дружеская, спокойная. Ведь большинство учащихся были люди взрослые, семейные. Поэтому к учёбе относились со всей серьёзностью и усердием. На занятиях было тихо. Это нравилось Александру, ведь он ходил сюда, чтобы выучиться, получить специальность. Ему легко давалась учёба, и он уже полностью освоил все предметы; многое пришлось вспоминать, перечитывать учебники. Новый материал Александр легко усваивал и помогал другим, если кому-то не всё было ясно. Кому перед занятиями разъяснял прошлый урок, а кому - то в выходной день объяснял. Свободного времени почти не было, и он всё меньше стал вспоминать о Людмиле. «Да и к чему все эти переживания. Надо забывать об этом и жить дальше. Хоть и нелегко такое вычеркнуть из памяти. Прошло уже несколько месяцев после нашей размолвки. Если бы она хотела – давно бы нашла меня. Я ведь здесь же, искал с нею встречи, чтобы объясниться, никуда не уезжал. Это она уехала, даже не поговорив. Видно, её это устраивает», – так думал Александр в короткие, свободные от учёбы и работы часы. Приближалось время летних каникул в техникуме; заканчивался второй семестр. Александр уже получил все оценки и зачёты. Он мог съездить домой, но на работе пока не отпускали, и у него появилось свободное время по вечерам и в воскресение. Александр ходил несколько раз в кино. А в воскресение ездил на пляж; вода ещё была прохладная, но многие купались. Он искупался, поиграл в волейбол и к обеду был дома. Вскоре Александр уехал в Майское. Там его уже ждали: брат с матерью поздравили его с переходом на четвёртый курс. Он показал им студенческую книжку с отметками. Брат Андрей сообщил ему, что у Александра есть по соседству невеста, которая обещала ждать его, пока он окончит техникум, а она десять классов. -- Это которая из них, старшая или младшая? -- Старшую ты уже опоздал, её уже засватали: осенью свадьба. -- А сколько же младшей? -- Пятнадцать исполнилось, восемь классов закончила, - продолжал брат. -- И что? Прямо так и сказала, что выйдет за меня? -- Да. Она и тебе так же скажет, если спросишь – девочка смелая. -- Это, брат, не смелость, а искренность, - ответил ему Александр. Надо срочно идти знакомиться с невестой, а то одну уже упустил. -- Ты серьёзно? – спросил Андрей. -- А какие тут могут быть шутки. Она человек серьёзный, значит, и разговоры должны быть серьёзными. Мне надо поговорить с нею в присутствии матери. Их соседи были очень доброжелательные люди. Она, учительница русского и литературы, учила брата Андрея. Её муж работал трактористом в колхозе, был на хорошем счету. Как соседи, всегда старались помочь, когда Андрей с Сашей были ещё маленькими. Андрей помнил, как сосед помогал им, когда у них упали ворота. И он весь забор, с воротами и калиткой, установил из своего материала. Всё это и сейчас стоит. Им тогда с Андреем было, соответственно, девять и шесть лет. Они, конечно, чем-то помогали, но только подносили и поддерживали. Был тихий летний вечер. Семья соседей была вся в сборе. Глава семьи, похоже, только пришёл с работы. Он мыл руки под небольшим умывальником, который был прибит к забору. Хозяин увидел Александра: -- Саша, проходи, садись, как раз к ужину. -- Здравствуйте, Василий Фёдорович. Я пришёл поговорить с вами и Леной. Здравствуйте, Алла Ивановна, - поприветствовал подошедшую хозяйку Александр. Через минуту вышли девочки. Они поздоровались с соседом и присели к столу. Старшая, Полина, уже была красивой девушкой. А Лена ещё была стройным, приятным подростком. Они сидели рядом с матерью, обе кареглазые, тёмно-русые. -- Лена, это правда, что ты согласна выйти за меня замуж через два года, если я соглашусь? -- Да, я это говорила. -- Почему ты так уверена? Два года немалый срок. А если за это время тебе понравится кто-то другой. -- Нет. Я решила уже всё. Если только я тебе не нравлюсь или ты кого-то любишь. -- Ты красивая девочка, искренняя. Мне это нравится в тебе. Но давай пока договоримся об одном: я подумаю, а в конце лета мы с тобой поговорим об этом. -- Хорошо, я согласна, - ответила спокойно Лена. -- Саша, поужинай с нами, - предложил глава семейства. -- Спасибо, не откажусь, - ответил Александр. Они все сидели за длинным деревянным столом, добротно изготовленным местным плотником. Вокруг стояли табуретки того же мастера. Хозяйка стала собирать на стол, дочки помогали ей, изредка поглядывая на гостя. Хозяин достал из подвала соления, поставил на стол бутылку водки. Все сели ужинать. Василий Фёдорович налил себе, Александру, предложил жене. -- Только половину рюмки, - попросила она. Они выпили, закусили. Хозяин предложил ещё налить, Саша отказался: -- Спасибо, мне хватит, а вот голубцов ещё бы съел, очень вкусно, Алла Ивановна. -- Вот и правильно. Водка ещё никого в люди не вывела, - ответила хозяйка. -- А вот я ещё одну выпью, а то одной там скучно, да и поздно мне в люди выбиваться, - продолжил глава семейства. Он выпил вторую, крякнул, закусил и спросил: -- Как учёба, Саша, стипендия? -- Учёба нормально: сдал все экзамены и зачёты и поехал домой. А стипендию я не получаю. Перевёлся на вечернее отделение и работаю сантехником. -- Вот это молодец. -- Мне и комнату небольшую выделили неподалёку. Правда, это считается служебным помещением: пока работаешь в домоуправлении, пока и живёшь. -- Ну, ничего. Зато не платишь за жильё? -- Только за электричество и зимой за отопление. Да, мне пора. Спасибо, было очень вкусно. -- Заходи, Саша, - пригласила хозяйка. -- Зайду, если девочки не против. -- Заходи, заходи, - пригласили и они. Александр ушёл, а семья соседей сидела за столом, во дворе. Дом за день нагрелся, душно было в нём. Алла Ивановна обратилась к дочерям: -- Ну - ка, невесты и будущие жёны, мыть посуду, вытирать стол, убирать от мух еду. Заранее готовьтесь, нечего расслабляться. Видите: папа пришёл с работы, устал. Его надо накормить, может, одежду постирать. Так я всё для него стараюсь: чтобы он дома отдохнул и завтра со свежими силами шёл на работу. Он главный работник в семье. Так - то, казачки, и вы будете делать. Готовьтесь заранее, чтобы всё уметь – кому неумелые нужны. Дочки молча убрали со стола, перемыли и унесли посуду. И сели рядом с родителями. -- Молодец, серьёзный парень Саша, - начал отец, - вроде не сказал да, но и не обидел мою девочку. – Он погладил голову младшей дочери, - глупый мог и посмеяться над её искренностью или махнуть рукой – детский лепет всё. А он со всей серьёзностью отнёсся. -- Да, довольно зрелый и рассудительный парень. Такой не будет рубить с плеча, прежде подумает. Дай - то Бог, чтобы у вас обоих, дочки, всё было в жизни по любви и в согласии. Как мы с папой живём, ничего не скрывая друг от друга и от вас, наши красавицы. Алла Ивановна прижала их к себе и поцеловала.

Александр пришёл домой. Мать и Андрей ждали с нетерпением его. Им хотелось узнать, о чём он разговаривал с соседями. Больше всего мать боялась, чтобы сын ничем не обидел эту чистую, открытую душой девочку. Мать и брат сидели и молча смотрели на него. Александр понял: они ждут его. Он подвинул табурет, сел.

-- Да, Лена так всё и сказала. -- А ты что говорил?

-- Я сказал, что она красивая и искренняя девочка и этим она нравится мне. Сказал ещё, что я подумаю, а в конце лета мы с нею поговорим об этом. -- Главное, сынок, что ничем не обидел эту открытую девочку. -- Мама, это первое, о чём я подумал, когда шёл к ним. А теперь у меня будет время подумать над следующими моими словами. -- Ну, и слава Богу, всё пока нормально. Надолго, Саша, к нам? Ты же теперь человек работающий. -- Недельку мне дали, в счёт будущих отгулов. -- Неделя – это хорошо. -- Мне вначале только четыре дня обещали. Лето только началось, но всем куда - то надо ехать, а работать некому.

Глава 23

Была середина июня. Весь инженерно-технический состав ремонтно-строительного управления собрали на совещание в актовом зале. Людмила прошла в зал, увидела инспектора отдела кадров, Полину, и села рядом. Они давно общались с нею, как подруги. -- Какая повестка дня сегодня? - спросила Людмила. -- Скоро конец полугодия, будут обсуждать предварительные итоги. -- Надолго это? -- Минимум часа на два. План – это ведь серьёзно. Людмила услышала рядом мужской голос: -- Возле Вас не занято? -- Нет, не занято. -- Я присяду? -- Пожалуйста, - ответила она и опять повернулась к Полине. Через несколько минут началось совещание. К трибуне вышла начальник планового отдела, Элеонора Романовна, и стала читать доклад. Похоже, доклад мало кого интересовал: сидящие в зале перешёптывались между собой, разглядывали сидящих в президиуме, оглядывались, разыскивая кого-то. Рядом сидящий мужчина спросил её шёпотом: -- Простите, кем вы работаете? -- Я инженер по технике безопасности. -- А имя у Вас есть? -- Меня Людмилой зовут. -- А меня Олегом. -- Очень приятно. -- Мне тоже. Тут председательствующий в президиуме, главный инженер, постучал карандашом по графину: -- Попрошу внимания, кому зачитывается доклад? Продолжайте, Элеонора Романовна. – Зал на время затих, все повернулись к докладчику. Но через несколько минут шёпот опять пополз по рядам. Людмила услышала шёпот соседа: -- А Вы замужем? -- Нет, а Вы женаты? -- Нет, свободен, пока. -- А что, есть претендентки? -- Почему Вы так решили? -- Может, я неправильно поняла слово пока. -- Может быть. Они немного помолчали. -- Может, познакомились бы поближе? -- Смотря каким образом, - ответила Людмила. -- Сходили бы в кино, погуляли в парке. -- Я подумаю над Вашим предложением. После совещания Полина пригласила Людмилу в свой кабинет. -- Олег Владимирович Навойский, 29 лет, не женат, образование высшее, инженер - строитель. Давно работает начальником участка. Первый претендент на место главного инженера. Живёт с мамой в трёхкомнатной квартире. -- Не был женат? -- Нет, женат не был, в порочащих связях не замечен. Это я шучу. А если серьёзно, то подумай. -- Спасибо, подруга, подумаю, - ответила Людмила. Закончился рабочий день. Людмила вышла из здания РСУ и увидела Олега. -- Я Вас жду, Люда. Если позволите, я бы хотел проводить Вас до остановки. -- Хорошо. Был субботний вечер. Зоя Васильевна готовила на кухне. Зазвонил телефон, она поспешила к нему. -- Да, - сказала она. -- Здравствуйте, мне нужна Людмила. -- А кто её спрашивает? -- Меня зовут Олег. -- Очень приятно, но она сейчас в ванной. -- Спасибо, я перезвоню через полчаса. -- Хорошо, - ответила Зоя Васильевна и положила трубку. Она поспешила сообщить Людмиле, что звонил какой- то Олег. -- Спасибо, бабушка, я уже одеваюсь. Людмила прошла на кухню. -- Мы недавно на работе с ним познакомились. -- А что он из себя представляет? -- Приятный с виду мужчина, культурный. Правда, ему уже 29 лет, но он уже работает начальником участка и первый претендент на место главного инженера. -- Тут возраст не так и важен по сравнению с тем, какой пост он занимает, да ещё и перспектива есть неплохая. Не упускай шанс, который даёт тебе судьба, чтобы мою долю не разделить. Только умоляю тебя: не бросайся ему на шею, а спокойно контролируй обстановку. -- Да, бабушка, здесь ты полностью права. -- Возможно, ему возраст подсказывает, что пора жениться. -- Скорее ему мама подсказывает это. Он живёт с мамой в трёхкомнатной квартире. -- Так он живёт с мамой? А откуда ты это знаешь, если только познакомились? -- Подруга в отделе кадров работает и прочитала мне данные учётной карточки. -- Хорошая у тебя подруга появилась. Людмила не успела ответить, зазвонил телефон. Она подняла трубку. -- Я слушаю. -- Добрый вечер, Людмила. -- Спасибо, и Вам доброго вечера, Олег. -- Как Вы планируете воскресный день? Я хочу пригласить Вас завтра в кино или театр или погуляем в парке. Я предлагаю, а Вы выбирайте, и своё можете внести предложение. -- Я бы с удовольствием сходила в театр, давно мы там с бабушкой не были. -- Прекрасное предложение. Скажите, на дневное или на вечернее представление? -- На вечернее. -- Очень хорошо. Значит, я буду возле вашего дома в 18 часов. Скажите, пожалуйста, ваш адрес. Людмила продиктовала адрес и положила трубку. -- Ну, что он сказал? -- Завтра в шесть вечера придёт, поедем в театр. -- Это он тебе предложил или ты выбирала? -- Он предложил в кино или в театр. -- Очень хорошо, что он предлагает выбор. Но это всего лишь начало. Возможно, там подсказывает мамина рука, чтобы ничем не обидеть маленькую девочку. Да он и сам понимает, что пора жениться, и если девочка того стоит, то нужно отвыкать от холостяцких привычек. Твоя главная задача завтра, - понять, как он к тебе относится. Действительно ли ты ему нравишься, что он готов жениться? Или он желает только развлечься? Не позволяй никаких вольностей, но культурно, мягко и спокойно пресекай такие попытки. -- Хорошо, бабушка, я поняла тебя. Олег долго выбирал, что надеть в театр. Что надеть на работу, ему нетрудно было решить. Главное, чтобы одеждой слишком не отличаться от других. Так было негласно заведено начальником, а секретарь мягко донесла его просьбу до инженерно - технических работников. А вот что надеть в театр, да на первое свидание с приятной девушкой? Олег растерялся. Один костюм показался ему вызывающим для первого свидания. Сразу видно, что это дорогое одеяние; может создаться впечатление, будто парень хочет показать свою состоятельность перед девушкой. Надеть дешёвый костюм – неприлично для театра. Долго он ломал голову над этой проблемой. Но тут приехала мать и быстро разрешила эту ситуацию. -- Надевай серый костюм без жилета и галстука. Он подойдёт к твоим глазам и немного будет отличаться от твоих русых волос. Для первого раза подойдёт, а потом сам поймёшь, что надевать. Посмотришь, в чём люди ходят, во что одевается твоя девушка. Моду и нравы диктуют люди, и она всё время меняется. -- Спасибо, мама. Ты, как всегда, пришла вовремя и спасла меня. -- Что, такая ценная девушка, что стоит холостяцкие копья ломать? -- Да, мама. -- Дай - то Бог. Может, женишься. Тогда я успокоюсь. Мне уже пора внуков нянчить. -- Ну, до внуков ещё далеко. Мама, я побежал, а то я уже опаздываю. -- Вызови такси. -- Хорошо. Матери Олега, Лидии Андреевне, шёл пятьдесят второй год. Работала она адвокатом в суде. Свободного времени у неё было немного. Часто дома занималась делами службы. Зато зарабатывала достаточно для нормальной жизни. Сын тоже имел высоко оплачиваемую работу. Они могли себе позволить хорошо одеваться, иногда поесть в кафе или ресторане. Женщина она была приятная и видная. Но после смерти мужа не могла связать свою судьбу с другим мужчиной. Всем «женихам» она вежливо отказывала. Ей достаточно было представить на месте мужа другого мужчину, и она сразу отбрасывала мысль о повторном замужестве. Олег приехал к дому Людмилы. Вышел из такси возле соседнего с Людмилой дома. Он приехал немного раньше и решил подождать: он любил пунктуальность. Олег посидел на бревне детской площадки, потом взглянул на часы и пошёл к дому Людмилы. Вот и квартира с номером 25. Он нажал на кнопку звонка. Олег слышал, как кто-то шёл к двери. Дверь открылась. На пороге стояла пожилая женщина. -- Здравствуйте, я Олег. -- Проходите, Люда скоро оденется. Олег вошёл и остановился. Хозяйка закрыла дверь и повернулась к нему. -- Проходите на кухню, присаживайтесь. Меня зовут Зоей Васильевной. -- Очень приятно познакомиться, - ответил Олег. -- Мне тоже приятно видеть Вас в нашем доме. Простите, что принимаем на кухне: квартира у нас однокомнатная. -- Ничего, не беспокойтесь, я всё понимаю. -- Как здоровье ваших родителей? -- Отец мой давно умер. Мы живём вдвоём с мамой. Мама здорова. -- А сколько маме? -- Пятьдесят один недавно исполнился. -- Дай, Бог, здоровья вашей маме и Вам. -- Спасибо. Желаю и Вам здравствовать. -- Спасибо, - ответила Зоя Васильевна. Тут вошла Людмила. На ней было зелёное, с редкими белыми цветами, платье, с букетом ромашек на груди. -- День добрый, Олег, - тихо произнесла она. Он привстал и на мгновение замер: она с этим платьем была одним целым, так оно гармонировало с её глазами, волосами, фигурой. -- Здравствуй, Люда, - с трудом выговорил он. Потом, будто спохватившись, произнёс: -- Ничего, что я на ты? -- Когда ты в нашем доме, то можно перейти на ты. Они вышли на лестничную площадку. -- Бабушка, мы пошли. -- Приятного вечера, - ответила Зоя Васильевна, но они уже ничего не слышали, кроме голосов друг друга. Она закрыла дверь на ключ и сложила руки на груди, как делала её мать: -- Боже, сложи их судьбы в одну. И пусть будет в их семье мир, любовь и согласие. Прости меня, безбожницу грешную. Только девочке нашей подари счастье в жизни. А потом подумала: «Надо сходить в церковь, поставить свечку и помолиться о её судьбе. И ещё надо прописать Людмилу: вдруг что случится со мной – квартира достанется ей». С этими мыслями она прошла на кухню: «Надо что - то приготовить к её приходу; может, голодная придёт». Они только отошли от подъезда дома Людмилы. Каждый верил, что идёт навстречу чему - то новому и прекрасному. Олег наклонился к ней и прошептал: -- Люда, ты просто обворожительна в этом платье. – Она ничего не ответила, только ниже опустила голову, а по щекам её разлился румянец. Олег отметил, что она ещё прекраснее в застенчивости. Он сменил тему: -- Нам надо на ближайшую остановку такси. -- Это возле техникума, а зачем нам такси, у нас ещё уйма времени до спектакля. -- Главное, что тебе неудобно ходить на каблуках и в длинном платье. А посидеть мы можем в сквере театра или в театральном кафе. Мы же отдыхать идём. -- Конечно, ты прав, - согласилась она. Они подошли к остановке и стали ждать. -- Я только в прошлом году окончила этот техникум. -- Удобно было тебе учиться, так близко от дома. А мне надо было долго добираться до института. Вскоре они были возле театра. Олег привёл свою спутницу в кафе, дал ей меню. -- Олег, я положусь на твой вкус. -- Хорошо, - ответил он, просмотрел меню, показал ей, что хочет заказать, она согласилась. Олег позвал официанта и сделал заказ. На столе появились шампанское, жаркое из баранины, конфеты, гранатовый сок, салат. Официант открыл вино, наполнил бокалы, пожелал им приятного отдыха. Олег взял бокалы, один подал Людмиле. -- За наше приятное знакомство, Люда. -- За знакомство, - поддержала она, выпила немного и поставила бокал. Взяла конфету и запила гранатовым соком. Олег так же отпил немного шампанского и подвинул к себе жаркое. -- Люда, здесь лучше всех готовят это блюдо во всём городе, вот попробуй. – Он наколол вилкой кусочек мяса. -- Я не ем мясное: однажды отравилась в столовой, теперь боюсь. -- Здесь можно не беспокоиться, даже по запаху слышно, что всё свежее. -- Ну, хорошо, - она взяла вилку, - да, очень вкусно, - согласилась она. Они подняли бокалы, выпили, поели с удовольствием. Потом официант принёс мороженое. -- Расскажи, Люда, о своей семье, мне интересно. -- Родилась я и выросла в городе Богучар. Там живут мои папа и мама, - она опустила глаза. -- Они работают на свиноферме, - добавила Людмила и замолчала. -- Что же ты замолчала, - Олег подвинул к ней свой стул. - Я рад, что у тебя есть папа и мама. Я уважаю их за то, что они твои родители. Как я хотел бы, чтобы жил сейчас мой отец, но уже пятнадцать лет прошло, как его не стало. И не надо стесняться своих родителей – это самые дорогие существа на этой земле. Говори, я слушаю. -- Недалеко от города живут в деревне мои бабушки и один дедушка, а второй погиб на войне. -- А Зоя Васильевна? -- Она сестра одной из бабушек. У неё нет детей. Мы ей самые родные. Расскажи о себе. -- Отец пришёл с войны весь израненный, постоянно по больницам. А когда мне было четырнадцать, он умер. Мать и по сей день не может его забыть, и мы живём вдвоём. Мне тоже его так не хватает. Вот и вся моя семья. Мама работает адвокатом в суде. Дедушек и бабушек моих уже нет. Прозвучал первый звонок, и они стали собираться. Официант принёс букет белых роз. Олег вручил их Людмиле. -- Спасибо, Олег. -- Тебе спасибо, что могу быть рядом с тобой, - ответил он и проводил её в зал.

Глава 24

Был выходной день. Александр шёл с напарником на очередное вечернее задание. Он по выходным всё ещё отрабатывал свои отгулы, которые просил для поездки домой. Они подходили к зданию техникума, а за ним был дом, который им был нужен. Александр вдруг остановился, встал и напарник: -- Что стал, Саша? -- Подожди немного, - он увидел на другой стороне улицы Людмилу и элегантно одетого мужчину. Она держалась за его руку и что-то говорила ему. Они смотрели в сторону здания техникума. Потом её спутник вышел вперёд и остановил проезжающее такси, помог Людмиле сесть на заднее сидение и закрыл дверь, сел сам с другой стороны, и машина уехала. -- Пойдём, - сказал напарнику Александр. -- А кто это был? -- Вместе учились в техникуме на дневном отделении. После работы Александр пришёл в свою комнату, лёг на кровать и задумался: «Значит ли это, что она не уезжала? Или съездила домой, а потом вернулась? Но факт, что у неё есть другой мужчина. А, может, это и правильно? Я ей ровесник, а этот старше, опытнее и обеспеченный, наверно. Спасибо ей, что была в моей жизни и пусть будет счастлива. Теперь мне нужно думать о своей жизни». – Он встал с кровати, помыл руки и хотел подогреть ужин, но сел на стул и опять задумался, подумал о Лене: «Может, она и есть моя половина? Я старше её, и у меня будет время взрослеть вместе с нею, копить деньги на свадьбу, зарабатывать настоящую квартиру». Александр опять лёг на кровать: «Обещал ей поговорить в конце лета, а лето пролетает так стремительно. Что я ей скажу? По доброте душевной ей обещал дать ответ, чтобы не ранить её отказом. По себе знаю, как больно, когда отказывает любимый человек. Но я дал ей надежду ждать эти два года: смогу ли я, потом, жениться на ней? Ведь для этого надо любить. А у меня в душе нет такого чувства, кроме доброты человеческой. А эта встреча с Людмилой? Будто мне кто - то освобождает место в сердце: ещё лишь миг она мелькнула в моей жизни, чтобы попрощаться»? Лето подходило к концу. Александру дали десять отгулов: для этого он не отказывался работать сверхурочно. Он ехал в автобусе, смотрел в окно, а мысли о Лене не покидали его: «Ждёт она разговора со мной, такого важного для неё. А я всё не знаю, что ей ответить. Может, сказать, как есть»? Вот и родные калитка, дом. Он мельком взглянул на окна соседнего дома и прошёл в свой двор. Мать стояла возле летней печки. Печка была сложена из кирпича и обмазана глиной. Она была небольшая: обычная чугунная плита на два варочных отверстия, которые закрывали чугунные кольца. Под плитой было кирпичное основание. В нём дверца для топлива, а ниже дверца поменьше, для чистки золы. Плиту продолжала кирпичная труба с задвижкой для регулировки тяги. Такие печи стояли почти в каждом дворе. Летом в доме и так жарко, а если ещё печку топить, чтобы готовить еду, то будет, как в парной. Тут же стояли стол и табуретки, работы местного мастера. Мать не видела его, а что-то делала на столе. Потом заметила, поспешила навстречу, вытирая руки передником: -- Сыночек, ждали тебя, знали, что приедешь. -- Здравствуй, мама, как и обещал, вот приехал. -- Ну, и слава Богу. Проходи, садись и рассказывай, а я буду ужин готовить. Скоро Андрей придёт с работы. Да и тебя надо покормить; с дороги голодный, наверно? -- Да я в дороге пару пирожков съел, подожду Андрея. -- В автобусе жарко? -- Как в бане. Некоторые парни по пояс раздетые ехали, а я не стал. -- Вот и правильно, неприлично в общественном месте раздеваться. Пришёл с работы Андрей, обнял брата: -- Ты ещё не видел мотоцикл? -- Нет. -- Пойдём, покажу. Андрей открыл дверь сарая. Перед Александром стоял, сияя свежей краской, синий мотоцикл. У стены - ещё не распакованная коляска. -- Ух ты, какой красавец! -- Это мне начальство выделило ссуду на покупку мотоцикла. И через сельпо помогли получить вне очереди, как молодому специалисту. -- Значит, молодых специалистов ценят. Классная техника. Можно и на рыбалку съездить? -- Можно. У меня есть сейчас выходные: уборка закончилась, осенний сев ещё не начался. --Вот только надо ворота в сарае делать для мотоцикла, видишь, коляска стоит нераспакованная. В дверь мотоцикл еле закатил. -- Вижу. Вот вдвоём и сделаем: я почти десять дней у вас буду. -- Отлично, Саша, вдвоём мы быстро управимся. Брус и доски я уже приготовил. Тут мать позвала их ужинать. Братья подвинули табуретки к столу, сели. Тарелки с борщом уже стояли на столе. -- Спасибо, мама. А сама что не садишься? – спросил Андрей. -- Я потом. Так запарилась у плиты; посижу, остыну. -- Давно я борщ домашний не ел, да и курицу тоже, - добавил Александр. Он поел, потом встал: -- Пойду, проведаю соседей. -- Сходи, сынок, - согласно кивнула мать. Александр ушёл. Андрей и мать сидели за столом. -- Его, думаю, ждут: что он теперь скажет? Ведь обещал – к концу лета дать ответ, - начал разговор Андрей. -- Он же, наверно, думал, что ответить? -- Не знаю, мама. За два года многое может измениться и в его жизни, и в её. Что можно заранее обещать? Я бы, не знаю, что ответил. -- Да и то правда. Сложный разговор Саше предстоит. Александр пришёл к соседскому двору, открыл калитку. -- Проходи, Саша, - пригласил его глава семейства. Он сидел возле стола и показал на табурет: -- Присаживайся, есть будешь? -- Спасибо, я поел дома. -- Как там твоя трудовая деятельность? -- Тружусь потихоньку. Подошла хозяйка, поздоровалась с соседом, потом обратилась к мужу: -- Может, он хочет с девочками пообщаться? -- Я не возражаю, - согласился Василий Фёдорович. Девочки уже сидели за столом, напротив. Александр сел рядом с ними. Он вспомнил: прошлый раз Лена показывала ему свои рисунки. Ему тогда понравились её работы. -- Новых рисунков не прибавилось, Лена? -- Есть и новые, я сейчас принесу. – Она сходила в дом и принесла альбом. Открыла на середине: -- Вот первая. Александр смотрел на готовую сорваться лошадь и вспомнил свои четырнадцать лет. Они с друзьями ездили на лошадях к пруду, купали их там. А один раз он был с ними в ночном в степи. -- Красивая лошадь: и движение показано, и резвость. Очень хорошо нарисовано. -- Я рада, что тебе нравится. – Она перевернула страницу. Там была нарисована степь весной и немного в стороне – островок камыша у речки. -- Мне и это нравится. Живо смотрится: и ковыль, и молодой камыш. А это же только карандаши. А на третьей странице Александр увидел свой портрет. -- Это я по памяти рисовала. -- У тебя, несомненно, талант художника. -- Учитель рисования так же сказала, но где ей здесь учиться? – вставила Алла Ивановна. Александр смотрел на свой портрет и понимал, что пора говорить о другом. Он немного собрался с мыслями: -- Я много думал, Лена, что я тебе скажу. Но и сейчас я не могу твёрдо сказать, что готов на тебе жениться через два года. Для этого надо любить и быть любимым. Я не могу сказать, что ты мне не нравишься. Но мы с тобой только знакомимся, и до настоящей любви ещё далеко. И у тебя это увлечение пока. Сказать не могу, что я кого - то люблю, и это мешает мне решиться. Нет. Просто нужно время, чтобы мы поняли друг друга и самих себя. У нас будет для этого достаточно времени. Если ты уверена, что не изменишь твоего отношения ко мне, то я тоже обещаю, что готов ждать эти два года, приезжать и видеться с тобой, не интересоваться другими девушками. А через два года мы с тобой будем совсем другими. -- Спасибо, Саша, - сказала Лена и закрыла лицо руками. Она так ждала этого разговора, так волновалась , что не могла сдержать слёз. Алла Ивановна пришла к дочери, прижала её к себе. Все сидели с минуту молча. Александр встал: -- Лена, я приду завтра. -- Да, Саша, приходи, - ответила она, вытирая глаза. Он ушёл домой. А семья соседей всё ещё сидела молча, обдумывая слова Александра. Молчание нарушила Лена: -- Мама, он же мне не отказал, а пообещал быть другом? Я правильно поняла? -- Да, правильно. -- И он обещал не обращать внимания на других девушек, значит, я ему нравлюсь? -- Да, доченька. -- А мне ничего больше и не надо. -- Всё хорошо, доченька. И вы будете видеться с ним: он будет приезжать, хоть и не часто.

Глава 25

Александр пришёл от соседей, увидел брата и сел рядом с ним. Мать вышла из дома и тоже села возле сыновей. Андрей прервал молчание: -- Ну, Саша, что же ты ответил Лене? Вот я не знаю, что можно ответить в такой ситуации. -- Я, признаться, сам так ничего и не придумал за эти месяцы. И шёл к ним без готового ответа. Сначала я спросил, что Лена нового нарисовала. Она показала мне мой портрет. Это она нарисовала по памяти, но изображен рисунок мастерски. Я понял, что это напоминание о прошлом разговоре. И надо что - то говорить. Александр замолчал, вновь переживая недавно сказанное. -- Что же ты ответил? – нетерпеливо спросил Андрей. -- Ответил, как есть. Что я и сейчас не могу с уверенностью сказать – женюсь я на Лене через два года или нет. Пообещал, что согласен ждать её эти два года, не буду заглядываться на других девушек, буду приезжать и видеться с нею. А через два года мы будем совсем другие. Вот тогда всё и решим. А сейчас мы ещё только знакомимся и мало знаем друг о друге и самом себе, о своих чувствах. -- А что сказала Лена? -- Она закрыла лицо руками и заплакала. -- Что, она так расстроилась? -- Думаю, она просто переволновалась. Я сказал, что приду завтра. Она ответила: «Да, приходи». Значит, я смог не обидеть её. -- Ну, ты, брат, дипломат. Я бы так не смог. Из такого трудного положения вышел блестяще. -- Я просто сказал всё, что передумал за лето. Они оба сидели молча, каждый со своими мыслями. Тут Александр вспомнил что-то и начал разговор: -- Всё забываю спросить тебя, Андрей. Почему ты неженатый? И девушки у тебя, похоже, нет. Андрей встал, прошёлся немного, вернулся, опять сел рядом с братом. Он решил всё рассказать: -- Знаешь, Саша, не знаю я, как вести себя с девушками. Я боюсь сказать глупость, теряюсь. Особенно, если нравится какая, то я не могу даже слова вымолвить при ней. -- А, может, ты кому-то нравишься? Ведь это можно заметить по взгляду или по обращению к тебе. Ты же работаешь с людьми. В полеводческой бригаде много женщин и девушек. Неужели не замечал? -- Да они, когда обступят меня и начинают разговаривать со мной, шутками многие набиваются в невесты. -- Ну, а ты? -- А что я. Я убегаю от них. -- А вот возьми и не убегай, а скажи: «Как же я справлюсь с несколькими, мне одной хватит. Кто больше всех любит меня – ту и возьму в жёны». Скорее всего, есть среди них такая, которая любит тебя, а сказать не может – стесняется. Вот они все и говорят от её имени. -- Знаешь, Саша, может, ты и прав. Есть такая среди них, которая нравится мне, но она всегда в стороне стоит. Вот на ней я бы женился. -- А какая она из себя? -- Она такая красивая, тихая. – Андрей замолчал. Он сидел и смотрел куда - то вдаль, а глаза его светились счастьем. Потом, будто вспомнив что-то, он заговорил опять: -- Я только один раз видел её зелёные глаза, и они стоят передо мной. Круглолицая, с длинной каштановой косой; я не могу забыть её грустного взгляда. Утром Андрей встал рано и пошёл к сараям. Брата он не решился будить. Мать уже подоила корову, собрала обед пастуху. Андрей вывел корову за село и пустил её в стадо. Потом вручил пастуху еду: сегодня была их очередь кормить его обедом. Пастух жил один. Ему было немногим более пятидесяти. На одной руке у него не было кисти, пол - лица было изуродовано войной. Он был небритым, а потому выглядел старше своих лет. Александр проснулся от шума проехавшего трактора. Кровать Андрея уже была заправлена. Александр вышел из дома. Андрей раздавал корм домашним птицам, поросятам. Он увидел брата: -- Как спалось, Саша? -- Спал так крепко, что даже не слышал, когда ты вышел. -- Это хорошо, что отдохнул. Нам сегодня понадобятся силы. -- Я готов, как юный пионер. -- Значит, не будем терять время: у меня всего неделя выходных, если срочных дел не появится. Они поставили подпорки для крыши. Потом стали разбирать стену из самана, сверху поставили опорную балку из бруса и, отметив ширину ворот, заложили небольшой участок стены саманом. Глиняные кирпичи они уложили на раствор из глины с соломой. Таким же составом братья помазали стены с обеих сторон. Оставшийся саман они сложили в углу сарая. К вечеру мать привела корову из стада, подоила её. -- Кто молочка парного хочет? – спросила она сыновей. -- Я, мама, попью, - отозвался Александр. Братья сидели возле дома. Александр выпил кружку молока. Андрей сидел рядом. -- Самую тяжёлую работу мы уже сделали. Завтра изготовим ворота. А сделаем ворота и повесим замок – поедем рыбачить на мотоцикле. Саша, может, ляжем сегодня спать во дворе? В доме жарко. -- Я с удовольствием понаблюдаю за звёздами, - ответил Александр. После ужина Александр пошёл к соседям. Хозяин пригласил его посидеть рядом: -- Сейчас хозяйки закончат свои дела и придут. Садись пока. Ты не торопишься? -- Нет, не тороплюсь. -- Чем вы сегодня занимались? Слышал я возле сарая стук. -- Ворота нужно сделать для мотоцикла. Вот этим и занимались. -- Правильно, не стоять же ему под открытым небом. Такую дорогую вещь надо держать под замком. А то найдётся завистник – уведёт со двора. Подошла Лена, села рядом. Она подала Александру альбом для рисования: -- Это мои школьные рисунки прошлого года. Александр взял альбом и держал, не открывая: -- Лена, я тебя ничем не обидел вчера? -- Нет, Саша, всё нормально. -- Я не хотел тебе ничего плохого, но я мог нечаянно тебя чем-то обидеть. Ты заплакала. -- Саша, всё хорошо. Я просто долго ждала этого разговора. А ты меня ничем не обидел. Ты всё сказал правильно. Мы с тобой будем взрослеть, будем видеться, писать письма, узнавать друг друга и себя. Мне всё понятно: мы будем друзьями, и не будем думать ни о ком, кроме друг друга. Если ты не будешь думать о других девушкам, что же мне ещё надо. А в себе я уверена, что для меня не существует больше никого, кроме тебя. -- Это будет главное испытание нашим отношениям, - сказал Александр и стал разглядывать рисунки. Под каждым рисунком стояли пятёрки. Он с удовольствием любовался картинами, навеянными её воображением. В каждом штрихе чувствовал Александр, какое доброе и чистое сердце бьётся в груди Лены. Он видел, как она ценит его мнение, и старался ничего не пропустить, чтобы не обидеть её. Стоял тихий августовский вечер. Жара только начала спадать. Братья уже навесили ворота, примеряли замок. Младший красил ворота, старший собирал инструмент, обрезки досок. Пришла с работы мать. Она работала в складе хоздвора. Мария Кузьминична теперь приходила с работы раньше, а когда работала разнорабочей, приезжала с работы только к заходу солнца в летние месяцы. Это Андрей похлопотал за неё перед начальством. Она стояла и смотрела, как работают её взрослые сыновья. И подумала с грустью, что не дожил до этого дня их отец, не порадовался вместе с нею. Недолго она любовалась сыновьями; спохватилась, поспешила разжигать печь и готовить им ужин. Сыновья тем временем готовились к завтрашней рыбалке: присоединили коляску к мотоциклу, подкачали шины. Потом проверили рыболовные снасти, накопали червей под слоем соломы, положили в коляску жмых. Ещё до рассвета отвёл Андрей корову на выгон. Хорошо, что пастух уже был там. Подъехал на мотоцикле Александр. Теперь Андрей сел за руль, а брат удобно расположился в коляске. Ехали они степными дорогами: мотоцикл иногда подбрасывало, но, в основном, дорога была не сильно разбита. В одном месте им встретилась перебежавшая дорогу лиса. Да пара зайцев метнулась от дороги в темноту. Вскоре стало светать, впереди показался широкий водоём. Андрей заглушил мотоцикл. Потом прошёл вдоль берега, осмотрелся и прокатил мотоцикл ещё несколько десятков метров. -- Вот здесь и будем рыбачить, - проговорил он негромко. -- Сначала бросим немного жмыха для приманки, потом забросим донки, а удочками будем ловить вон возле тех зарослей, - показал он рукой в сторону небольшого островка из камыша. Через полчаса они уже стояли с удочками и наблюдали за поплавками. Четыре донки стояли слева от них: перья на лесках донных удочек было хорошо видно. Вскоре братьям пришлось много потрудиться, бегая от одной снасти к другой, отправляя пойманную рыбу в мешок из сетки. Часа через три Александр воскликнул: -- Андрей, рыбы уже больше десяти килограммов. -- Хорошо ловится. Давай, Саша, пока не будем удочки забрасывать. Пора уже перекусить. А на донки надо чаще смотреть. Хоть и шире поставили, но запутаться могут, если не следить. Солнце стало клониться к вечеру. Садок для рыбы уже был полный. На донку попалась ещё одна крупная рыба. Её отнесли и бросили в коляску. Она несколько минут хлопала хвостом по её дну. Братья отнесли в коляску полный садок рыбы. Быстро собрали снасти и уехали домой. Мать уже была дома и хлопотала у плиты. Увидев столько рыбы, она всплеснула руками: -- Где вы столько рыбы наловили? -- На дальнем пруду, что в сторону волгоградского села. Братья достали из подвала две деревянные бочки, налили в них воды из колодца и стали выкладывать туда рыбу. Андрей отложил четыре рыбины. -- Это, мама, для соседей. -- Молодец, сынок. За их добро и мы добром поделимся. Я сейчас схожу к ним. Алла Ивановна должна быть дома. Чтобы не красоваться на улице, скажу, чтобы подошла к забору. Через минуту Андрей отнёс две рыбы к соседскому забору. Мать с соседкой уже ждали. Андрей отнёс ещё две и отдал им. -- Спасибо, соседи, за рыбку, - поблагодарила Алла Ивановна. -- На здоровье, - ответила Мария Кузьминична и поспешила домой. На заходе солнца приехал домой сосед, Василий Фёдорович. Увидел, что жена и дочки разделывают рыбу: -- Где это вы успели так удачно порыбачить? -- Зачем нам рыбачить, если есть добрые соседи. -- Молодцы, парни. Дай им Бог здоровья и их матери, - добавил глава семейства. -- Вот только Саша, наверно, устал на рыбалке: не пришёл сегодня, - вставила Лена. -- Так ведь я с вами, помощницами, и то сколько провозилась. А у них работы больше. Наверно, ещё доводят до ума, чтобы ничего не пропало, - сказала Алла Ивановна. -- Рыба вкусный продукт, но скоропортящийся, - добавил Василий Фёдорович. Долго Мария Кузьминична и сыновья разделывали, солили, варили головы. Все внутренности с удовольствием клевали домашние птицы, чавкали свиньи. Ужинать они сели поздно. Часы показывали больше двадцати трёх часов. -- Хорошо ещё, что рыбу сразу в бочки положили, до утра ещё рыба живая будет, только воду надо поменять. Половину только довели до ума, а так бы только до рассвета управились, -подытожил Андрей. -- Тебе, мама, ещё завтра на работу идти. -- Ничего, сынок, у меня работа не тяжёлая. -- Мама, тебе сколько лет? Иди, ложись, а мы с Сашей тут воду поменяем, накроем всё от котов. -- Пойду, и правда устала я. Андрей проснулся, ещё только забрезжил рассвет. Он тихо прошёл по дому, чтобы не разбудить брата. Мать доила корову: слышно было, как струйки молока ударяют в дно ведра. «Значит, только начала доить», - подумал он. Андрей умылся, потом подошёл к бочкам с рыбой: всё было так, как они оставили с вечера. Александр слышал, как встал брат, но лежал с закрытыми глазами: так не хотелось вставать. «Но вставать надо, - подумал он, - с вечера договаривались: пока прохладно, заняться рыбой, чтобы к обеду закончить». Он потянулся, сел на кровати, потом вышел из дома. Андрей выводил корову со двора, мать цедила молоко. Александр умылся, выпил стакан молока и занялся рыбой. Он разрезал рыбу на несколько кусков, укладывал их в таз и обильно посыпал солью. Скоро пришёл Андрей. Вдвоём работа пошла быстрее и через пару часов они закончили засолку. Одну деревянную бочку они опустили в подвал и всю засоленную рыбу переложили в неё. -- Андрей, мне же скоро уезжать. Успеет рыба высохнуть к моему отъезду? -- Успеет. Сегодня вечером уже можно первую партию развесить. Она будет малосольная, а завтра больше повесим сушить. И два, может, три дня надо, чтобы она полностью высохла. -- А мухи? -- От мух смажем подсолнечным маслом. Если и не высохнет полностью – не страшно. Потом там досушишь.

Глава 26

Заканчивался короткий отпуск Александра. Рано утром Андрей отвёз брата в райцентр, посадил его в автобус до Ростова. За окном мелькали знакомые с детства картины бескрайней степи. Было немного грустно уезжать из родных мест. Александр вспомнил, как погрустнели глаза Лены, когда он сказал ей: -- До встречи, Лена. «Значит, для неё наши встречи важны, - подумал он. - А для меня? Не знаю. Правильно, наверно, будет сказать, что она мне не безразлична. Это, скорее всего, будет ближе к правде. Жениться я пока не готов, да и ни к чему мне это, пока не закончу учёбу. Лене надо окончить школу и дорасти до совершеннолетия. Пройдёт это время и поставит всё на свои места. Я не буду засматриваться на других девушек, потому что дал слово. Вот и разберусь со своими чувствами. Времени для этого будет достаточно. Надо понемногу откладывать деньги на свадьбу. На нашу с Леной или нет, но они нужны будут потом». Он вспомнил, как они с напарником занесли мебель на пятый этаж. Хозяин им нормально заплатил: за час работы они заработали почти столько, сколько зарабатывают за целый день. Эту работу им предложила мастер участка. И Александр решил поговорить со своей начальницей, чтобы не пропустить любую дополнительную прибавку к зарплате. Вечером он уже был в своей комнате, вытащил рыбу, развесил её. Ему казалось, что запах рыбы чувствуется во всём подъезде. «Но ничего, это ненадолго. Рыба вкусная и долго висеть не будет», - подумал он. Утром Александр пришёл в домоуправление. Напарника ему дали другого, предыдущий был в отгулах. Мастер дала им два адреса. На первом вызове они задержались недолго. На втором тоже немного было работы, и к десяти часам они уже управились. С напарником они договорились встретиться в тринадцать часов, в домоуправлении, и расстались. Александр сходил домой, завернул в бумагу кусок рыбы и пошёл в домоуправление. Он зашёл к своей начальнице. Это была замужняя женщина, намного старше его. Звали её Мария Васильевна. -- Это Вам. С братом ловили, сушили. Она развернула бумагу, заулыбалась: -- Спасибо. Вид приятный, а запах... Как съездил? -- Всё нормально. Дома всегда хорошо. -- Кто там у тебя? -- Мама и старший брат. -- А я давно ездила к своей маме, всё нам некогда, спешим куда - то. Спасибо, что напомнил. Всё брошу и поеду к ней. Ведь рядом живу, а уже год не была у неё. Ещё что-то хотел? -- Да. У меня комната пустая, только кровать купил. Нужны деньги: если будет какая работа сверхурочная – я всегда готов, как юный пионер. -- Хорошо, буду иметь в виду. -- Я не только носить мебель умею: могу собрать разобранную, могу ремонт в квартире сделать. -- Вот ремонт часто бывает нужен. Не останешься без работы. Недавно надо было заменить ванную и раковину. Найду тебе подработку, не беспокойся. Потянулись дни, похожие один на другой. Работа иногда длилась дольше обычного: успевал только переодеться и спешил на занятия в техникум. С занятий приходил около двадцати трёх часов. Сразу ложился спать: утром надо идти на работу. Если было свободное время в течение дня, спешил домой и садился за уроки. На занятиях он старался не пропустить ни одного слова преподавателя, и дома ему достаточно было пробежать глазами пройденный материал, чтобы всё вспомнить. Иногда шёл на занятия раньше и сидел в сквере: просматривал задания, но это если была хорошая погода. Заведующий вечерним отделением, Пудаев Виктор Тимофеевич, вёл у них статику сооружений. Он считал Александра лучшим учеником в группе. И когда его попросили порекомендовать кандидата на место мастера строительной группы, то он предложил Александра Костенко. Это был завод механической игрушки. Квартиру завод скоро не обещал, но мог предоставить отдельную комнату в общежитии. Тут надо было всё взвесить, обдумать. От общежития до техникума было не так далеко, но надо было ещё доехать от завода до общежития, а это надо было ехать через весь город. Но там обещали оклад выше, чем у сантехника, да ещё квартальные премии, оплачиваемый отпуск длиннее. Прежде чем согласиться, Александр решил поговорить с Виктором Тимофеевичем. -- Мне же придётся работать с людьми и документами, начислять зарплату, а мы ещё не проходили это. Как же я смогу работать? -- Не беспокойтесь, Александр, я найду Вам преподавателя, который ведёт эти предметы, и он объяснит суть дела. Через день Александр пришёл в техникум на час раньше. Его уже ждала пожилая женщина. -- Здравствуйте, я Александр Костенко. -- Вот я Вас и жду. Меня зовут Татьяна Владимировна. Мне всё объяснил Виктор Тимофеевич, поэтому сразу приступим к делу. Она объясняла, как правильно составлять документы, показывала ему образцы. Александр копировал себе в тетрадь документы, конспектировал её рекомендации. На другой день они ещё занимались, потом она посоветовала: -- А когда приступите к работе, попросите для ознакомления все отчёты, бланки нарядов за прошедший год. Там Вы всё увидите: как документы составляются, какими руководствовались справочниками, нормами и правилами ваши предшественники. Ведь это не строительная организация, и там могут быть другие формы документов, другие расценки на выполненные работы. Вам всё понятно? -- Спасибо, Татьяна Владимировна, я всё понял, – ответил Александр и положил перед нею шоколадку. -- Что Вы. Я по просьбе Виктора Тимофеевича откликнулась помочь способному ученику. Мне ничего не надо. -- Я очень благодарен Вам, что не отказались во внеурочное время помочь мне. Примите от чистого сердца. Это всего лишь конфета. -- Ну, если Вы так считаете, спасибо. Желаю удачи на новом поприще. Долго Александр привыкал на новом месте. Вставать теперь надо было раньше, а ложиться как обычно, потом ехать на работу в конец города. Он теперь в техникум ехал сразу, не заезжая в общежитие, иначе мог опоздать на занятия, что он не мог себе позволить. Александр считал, что должен строго соблюдать дисциплину: ведь он мастер. Как он будет требовать от рабочих соблюдения порядка, если сам будет его нарушать. На работу он старался приехать раньше своих рабочих, хоть и не всегда это получалось. Рабочих в строительной группе было двенадцать человек: четыре женщины – звено штукатуров - маляров, восемь мужчин, которые занимались каменными, бетонными, плотницкими и всеми сопутствующими работами. В основном, это были ремонтные работы в цехах и подсобных помещениях. Иногда привлекались сварщики, которым тоже надо было составлять наряды на выполненную работу. Один грузовой автомобиль находился постоянно при строительной группе. Прежний мастер, Степан Трофимович, был с Александром больше недели. Был конец месяца, и он составлял наряды, отчёты. Привлекал Александра, показывал ему, чем руководствоваться при составлении этих документов. -- Особенно следи за журналом по технике безопасности: если несчастный случай – сразу проверяют журнал. Если с потерпевшим не проводился инструктаж на рабочем месте, то мастеру обеспечено наказание; вплоть до уголовной ответственности, если случай тяжёлый. Вот сейчас возьми журнал и по списку вышедших на работу проверь каждого, кто сегодня вышел на работу. Перевёл кого - то на другой объект – нужно снова читать инструктаж на рабочем месте. И Александр нашёл одного рабочего, который вышел на работу после больничного, и сегодня послан на другой участок, где ему положено прочитать инструктаж на рабочем месте. -- Вот видишь, как можно попасть в самом начале в неприятную ситуацию. Вот возьми журнал и инструкции и скорее иди в цех, где этот человек работает. Да не забудь, чтобы он расписался, что прослушал инструктаж . Хоть он, может, забудет сразу, что ты ему читал, но себя обезопасишь. У меня однажды был такой случай: только прочитал инструктаж на рабочем месте, все рабочие расписались, а через час один из них падает со второго этажа. Спрашиваю его: «Только вот прочитал всем, как надо безопасно работать. Что же ты делаешь»? - «Да задумался, - говорит, - и оступился». Александр почти бегом заспешил, чтобы найти того рабочего и прочитать ему инструктаж. Возвращаясь в кабинет, он решил, что будет каждый рабочий день начинать с проверки журнала по технике безопасности. Александр положил журнал на самом видном месте и облегчённо вздохнул. Он теперь понял: мастер не работает, как рабочие, но на нём огромная ответственность за их безопасность.

Глава 27

Людмила чувствовала на себе непродолжительные, но частые взгляды Олега. Она смотрела в зал, делала вид, что не замечает его взглядов. А он посматривал на неё, старался делать это незаметно, чтобы ничем не мешать ей, смотреть представление. После спектакля они неспешно прогулялись по театральному скверу. Потянуло вечерней прохладой. Людмила немного вздрогнула, и Олег стал снимать пиджак. А Людмила тихо проговорила: -- Может, на сегодня хватит? Я устала. -- Хорошо, Люда,- сказал Олег, накидывая пиджак на её плечи. Вскоре они подходили к её дому. -- Спасибо, Люда, что украсила мне вечер. -- Спасибо тебе, Олег, за театр, за цветы. Они поднялись на второй этаж, вот и квартира 25. Людмила нажала на кнопку звонка. -- Я могу ещё звонить тебе? -- Да, – ответила она. Открылась дверь. Людмила подала пиджак Олегу: -- Спасибо. -- Спокойной ночи. -- И тебе спокойной ночи, - ответила Зоя Васильевна, закрывая дверь. Олег в прекрасном расположении духа вошёл в свою квартиру. Ему скорее хотелось поделиться хорошим настроением с самым родным ему человеком. Он постучал в кабинет матери. -- Да, входи, сынок, - услышал он и открыл дверь. - Уже вижу, как тебе понравился вечер. Рада за тебя. А спутнице понравилось? -- Не знаю, мама, но я счастлив, что провёл с нею несколько часов. -- Что, она тебе отказала? – с тревогой спросила мать. -- Нет, она мне разрешила звонить. Ещё – ей так понравился спектакль: она не отрываясь смотрела на сцену. -- А ты на неё? -- Откуда ты знаешь? -- Ей, думаю, неудобно было поворачиваться к тебе, когда ты её постоянно рассматриваешь. Любая воспитанная девушка вела бы себя так же: она же ещё стесняется твоего присутствия. -- Ты так считаешь? -- Да я уверена, что у неё не было выбора, как только смотреть на сцену. -- Поэтому она и сказала, что устала. -- А как тут не устанешь, сидеть в постоянном напряжении. -- Мама, а как она смотрелась в шикарном платье, которое так ей к лицу и подчёркивает её стройную фигуру. Букет роз только дополнял её красоту. Мне кажется, все мужчины там заметили её. Думаю, и женщины тоже. -- Ну, ты меня уже заинтриговал: я тоже хочу её видеть. Пригласи её к нам. -- Даже не знаю, согласится ли она. Признаться, я немного робею перед ней; никогда такого со мной не было. А приглашение твоё я ей передам. -- Передай. Похоже, человек она серьёзный и хочет только серьёзных отношений. -- Мама, когда я предложил познакомиться, она намекнула: «Смотря для каких отношений». -- Что она девушка серьёзная, это я уже поняла. Пригласи. А если она согласится, то мне скажи, чтобы я дела все отложила на этот день. -- Хорошо, мама, я всё тебе расскажу. Людмила прошла на кухню, налила в вазу воды, поставила цветы. Подошла Зоя Васильевна: -- Ну, как жених, влюбился? -- Да, бабушка, весь спектакль глаз не отводил. Он старался незаметно посматривать. Конечно, я делала вид, что не замечаю. -- А он не пытался ничего лишнего: обнимать или ещё чего? -- Нет. Он вёл себя очень культурно. А потом я решила, что для первого раза хватит, и сказала, что устала. -- Всё правильно, девочка моя. Если он хочет жениться и с этой целью ухаживает за тобой, то естественно, что мама его захочет тебя увидеть. Значит, теперь он должен пригласить к себе, чтобы познакомить с мамой. -- Посмотрим, что будет дальше. Вот только не заиграться бы мне. Ведь люди они не глупые: мама адвокат, он инженер. А нравлюсь я ему по - настоящему. -- Но один раз можно отказаться от встречи с мамой. Скажешь, что вы ещё мало знакомы, что можешь не понравиться маме. -- Хорошо, бабушка, я сделаю так. Но дальше я буду всё решать сама. Я и сегодня через силу играла строгую недотрогу. Ведь я не такая; был в моей жизни мужчина. Он же узнает об этом. -- Да, и маму его не проведёшь. Она адвокат – это следователь, психолог и любящая мать в одном лице, - добавила Зоя Васильевна, - дальше смотри сама, а сейчас мягко откажись от встречи: если сразу согласишься, мать может подумать, что сама бросаешься на шею состоятельному жениху. -- Хорошо, бабушка. Я только хочу за его искренность платить той же монетой. А сейчас я сделаю, как ты советуешь. -- Мне бы только ты была счастлива, девочка моя, – сказала Зоя Васильевна, прижимая её к себе. А в голове Людмилы теснились тревожные мысли: «Что я скажу Олегу, когда он поймёт, что я была с другим мужчиной? Он верит, что я чиста перед ним, любит меня искренне, а тут откроется обман. Отказаться от встреч с ним, но он подумает, что чем-то обидел меня: я его заставлю незаслуженно страдать. Но где же выход? Она понимала, что Олег нужен ей: он уже взрослый мужчина, понимает, что пора жениться, а главное – искренне любит её. Да и она не хочет его потерять – ей нравится быть с ним. Эти мысли не покидали Людмилу и в последующие дни, но она не знала, как поступить, чтобы не обидеть Олега и не потерять его. Как-то среди недели в её кабинет постучали. -- Входите, - пригласила Людмила. Вошёл Олег. -- Здравствуй, Люда. -- Здравствуй, Олег, - ответила она, - ты по делам службы? Присаживайся. -- Нет, мне надо поговорить с тобой. Можно было по телефону, но я хотел увидеть тебя. -- Хорошо, я слушаю. -- Я маме рассказал о нашей встрече и о моих серьёзных намерениях. И она хочет увидеть тебя. Приглашает тебя в гости, чтобы познакомиться с тобой. Может, в это воскресение поедем вдвоём к маме? -- Олег, я не хочу тебя ничем обидеть. Вижу твоё отношение ко мне, и сама не против наших встреч, но я пока не готова к встрече с твоей мамой. Ты не обидишься, если мы с тобой поедем к твоей маме в следующее воскресение? -- Нет, не обижусь. Значит, в следующий выходной и поедем. А в это воскресение мы встретимся? -- Можем сходить в кино. -- Хорошо, до встречи. Я позвоню в субботу вечером. -- Звони, и до встречи, - улыбнулась она. Олег ушёл, а Людмиле опять не давал покоя вопрос: что делать, чтобы его не потерять и ничем не обидеть? «Хватит того, что я из-за своей гордыни не выслушала Александра на другой день, а ведь слышала, что он приходил, как его прогнала бабушка. Потом уехала домой, думая только о своей гордыне, а он опять приходил. Может, он хотел объяснить своё поведение, а скорее – хотел извиниться. А я ему не дала этого сделать, чем наказала и его, и себя. Он на другой день решил со мной поговорить, а я одумалась только через месяц, когда уже было поздно. Я виновата больше всего в разлуке с ним. Если я сейчас потеряю Олега, то могу остаться одна, как бабушка Зоя. Так говорила моя бабушка Вера, её сестра: «Если какая гордая сильно перебирает мужчинами, то Бог может наказать её одиночеством». Как же я не вспомнила о Боге раньше: надо молиться ему, чтобы соединил нас с Олегом на всю жизнь. Буду молиться, чтобы научил меня, что мне говорить с его мамой. Я готова полюбить её всем сердцем за то, что Олег меня любит; готова любить его одного всю жизнь и ничем не огорчать. Только бы не было мне разлуки с Олегом. Тут открылась дверь, без стука вошла Полина, инспектор отдела кадров. -- Я мельком видела, к тебе Олег заходил. Как далеко зашли ваши отношения? -- В воскресение ходили вечером в театр, а сейчас пригласил сходить в кино в выходной. -- Как сходили в театр, как партнёр, как театр? -- Театр как начинался, так и начинается с «вешалки», как говорят в народе. -- Не хочешь рассказывать, шутишь с подругой. -- Поля, не обижайся. Должно же быть что - то личное, что не надо рассказывать никому. Это касается не только меня и может не понравиться Олегу. Или я спрошу у него разрешения? Полина ничего не ответила и вышла из кабинета. Приехав с работы, Людмила сразу обратилась к Зое Васильевне: -- Бабушка, мне нужен молитвенник. Есть он у тебя? -- Должен быть, Вера мне давала, только где его теперь искать, я не знаю. -- Но мне нужен молитвенник. -- А что случилось, что ты к Богу хочешь обратиться? Мало у него без нас дел, чтобы Его по пустякам беспокоить. -- Бабушка, от этого вся моя жизнь зависит, и никто из людей мне не поможет. -- Значит, буду искать. Зоя Васильевна долго копалась в разных местах, ругала себя, но так и не нашла молитвослов. -- Что же теперь делать? – села она на диван, - я завтра поеду в церковь и привезу его тебе. -- Хорошо, бабушка, подожду до завтра. -- А что случилось? Ты мне не рассказала. -- Олег мне сегодня сообщил, что его мама хочет со мной познакомиться и приглашает в гости. -- А ты что ответила? -- Ответила, что не готова я к этой встрече и пообещала, что поедем к ним в следующее воскресение. Вот буду молиться Богу, чтобы помог мне. Потому что я не знаю, что надо делать и как дальше жить: чтобы всё было, как надо мне, и чтобы это было угодно другим и православным законам соответствовало. -- Да, это действительно сложно, - вздохнула Зоя Васильевна. -- Так мне бабушка Вера говорила, что если есть вопросы, которые не могут решить люди, то Всемогущему Богу под силу, ибо всё по воле Божьей. -- Ой, девочка моя, дай мне твой паспорт. Я тебя пропишу, мало ли что со мной: квартира будет твоя. Вот пока вспомнила, а то всё забываю. Паспортный стол близко от церкви, вот я и вспомнила, что буду проходить мимо. -- Бабушка, ты ещё молодая, что с тобой случится? -- Так ведь всё по Воле Божьей. «Человек полагает, а Бог располагает» - есть такая приказка. Людмила отдала ей паспорт и пошла на кухню. Зоя Васильевна вошла за ней: -- Садись, поешь, а то мы заболтались, а ты голодная. После работы Олег приехал домой. К этому времени мать приготовила ужин и ждала его на кухне. -- Как дела на твоём участке? -- Нормально, план выполняем, значит, могу рассчитывать на квартальную премию. -- А Люде ещё не звонил? -- Я решил увидеть её и ездил в управление. -- Ну и правильно сделал. Она согласилась? -- Я её приглашал в гости к нам на этот выходной, но она просила отложить встречу на следующее воскресение. И просила, чтобы я не обижался. -- Ну, ничего. Пусть будет на следующий выходной. Она же не ожидала, что мы с тобой будем торопить события – вот и волнуется, боится встречи со мной. -- Ты, мама, как всегда, права. Она так и сказала: «Я не готова встретиться с твоей мамой в это воскресение». -- Конечно, она волнуется – всё так неожиданно. Она не знает меня: как вести себя с незнакомым человеком. Что она окончила? -- Она училась в строительном техникуме. В прошлом году закончила. Сейчас работает инженером по технике безопасности. Родители живут в городе Богучар. Здесь живёт у бабушкиной сестры. -- Хорошо, на следующий выходной я не планирую никаких дел и буду ждать вас к обеду. Сразу успокой её: жду встречи с ней с самыми добрыми намерениями – чтобы познакомиться и быть ей другом. Пусть не волнуется – я всегда её пойму. -- Спасибо, мама. Я не сомневался, что ты будешь ей другом. Это, я думаю, её успокоит. -- Вот и замечательно, а теперь давай ужинать.

Глава 28

В субботу вечером зазвонил телефон. Зоя Васильевна подняла трубку. -- Да, я слушаю. -- Добрый вечер, Зоя Васильевна. Это Олег, позовите, пожалуйста, Людмилу. -- Добрый вечер, одну минуту, - она прошла в зал, - Олег звонит. Людмила взяла трубку: -- Я слушаю, Олег. -- Как нам завтра лучше отдохнуть. Что ты хотела бы? -- Я думаю, завтра приедешь, и мы с тобой всё решим. -- Хорошо, до встречи. -- Ровно в 16 часов Олег позвонил в дверь 25 квартиры. Дверь открыла хозяйка. -- Здравствуйте, Зоя Васильевна. -- Здравствуй, Олег, проходи. Людмила вышла в коридор. -- Я готова идти гулять. Мы пошли, бабушка. -- Приятного вам отдыха. -- Спасибо, - ответил Олег. На улице он спросил Людмилу: -- Куда ты хотела бы пойти? -- Я предлагаю: сесть в автобус и ехать до центрального парка. Там погуляем и посмотрим афиши кинотеатров. -- Я согласен. -- Ты тоже хотел что-то предложить? -- Нет, я пока ничего не предлагаю. Доедем, а там решим. Они взялись за руки, и пошли к остановке. В парке Людмила увидела качели. -- Пойдём, посидим там? -- Хорошо, - согласился Олег. Они сидели и смотрели в глаза друг другу. Молчание нарушил Олег: -- Скажи, Люда, ты ценишь в людях искренность? -- Да, а ты? -- Я тоже ценю. Скажи: я тебе хоть немного нравлюсь? -- Да. Ты мне нравишься и больше всего за искренность. Я всё вижу в твоих глазах. И сама хочу быть открытой перед тобой. -- Я тоже вижу открытость в твоих глазах, но что - то всё же тревожит тебя. Мама просила передать, чтобы ты не боялась встречи с ней. Она хочет познакомиться, чтобы стать тебе другом. И ещё сказала, что она всегда тебя поймёт. Людмила встала, подала ему свои руки: -- Спасибо ей за откровение. Я тоже буду перед ней открыта. Я пойду с тобой к твоей маме. -- А пойдёшь со мной рядом по жизни? -- Всё узнаешь в следующий выходной. А сейчас просто пойдём гулять по парку. Олега озадачили её последние слова: «Неужели она может мне отказать? Но сказала, что пойдёт к моей маме и будет с нею говорить? Сейчас неуместно будет задавать ей дополнительные вопросы, через неделю всё узнаю», - подумал он. Всю неделю Олег с радостью ждал встречи с Людмилой. Хотя в глубине души была небольшая тревога: что же она скажет ему в этот день. Воскресным утром Олег проснулся рано: не спалось больше. Он встал, сделал зарядку. Одна мысль опять волновала его: «Вот знаком с нею около месяца, а она вошла в мою жизнь, как воздух, как солнце, без которых моя жизнь невозможна. Неужели она может мне отказать? Хотя это её право, и я должен принять её выбор». Олег умылся и прошёл в кухню. -- Доброе утро, мама. -- Здравствуй, сынок. Что так рано встал, выходной ведь? -- Не спится что-то. -- Волнуешься, наверно? -- Да, мама. Я Людмиле передал твои слова и предложил идти вместе по жизни. И она сказала, что будет откровенна с тобой. А мне сказала, что ответ получу сегодня. Вот я и волнуюсь, что она мне ответит. -- Во - первых, не волнуйся раньше времени. А во - вторых, искреннему человеку надо верить и всё будет хорошо. -- Спасибо, мама, ты смогла меня успокоить. Людмила проснулась и лежала ещё некоторое время. Торопиться ей было некуда: выходной сегодня. Потом она встала, подошла к зеркалу: «Вот сегодня и решится всё – будем мы с Олегом вместе идти по жизни или разойдутся наши пути. Если его мама сможет меня понять и поможет мне, то я буду откровенна с ней, и будь что будет», - подумала Людмила. Зоя Васильевна уже хлопотала у плиты: -- Что, не спится? Волнуешься, наверно? -- Да, тревожно, конечно. Но я уже всё решила: расскажу его маме всю правду. Только при Олеге не смогу сказать. -- Придумай что-нибудь, чтобы отправить его в магазин. А вы бы поговорили в это время. И не забудь помолиться. -- Да, обязательно помолюсь к его приходу. Она долго стояла у шкафа: во что одеться? Потом решила, что наденет лёгкое ситцевое платье: день сегодня жаркий, да и не на свадьбу же она собирается. Нарядами их не удивишь, а вот словом глупым можно поставить себя в неловкое положение. Вскоре приехал Олег. Потом они ехали на автобусе, шли куда - то между домами, поднялись на третий этаж, Олег открыл дверь и пропустил Людмилу. Им навстречу вышла приятная, стройная женщина средних лет, в лёгком летнем платье. С улыбкой она приветствовала гостью: -- Добро пожаловать в наш дом, Люда. Меня зовут Лидия Андреевна. Я рада видеть тебя у нас. -- Спасибо, - взволнованно ответила Людмила. Это не ускользнуло от глаз хозяйки. -- Проходи, Люда, в зал, садись на диван, а Олег, сходи в магазин: купи шампанское полусладкое и пару шоколадок. -- Хорошо, мама, я мигом, - сказал Олег. А Лидия Андреевна прошла в зал к Людмиле, села с нею рядом. -- Я вижу, как ты волнуешься. Ты искренне хочешь быть с Олегом? Расскажи, что тебя тревожит, как матери, я всё пойму. Лидия Андреевна прижала её к себе, гладила её голову. И тут Людмила расплакалась. Она будто выливала со слезами всё напряжение нескольких дней. А Лидия Андреевна успокаивала её мягким голосом: -- Я так хотела родить дочку, но у меня умер муж, который долго страдал от ран прошедшей войны. А больше я никого не смогла полюбить. Я хочу быть тебе матерью, а ты мне будешь дочкой. Ты мне сразу понравилась. Людмила затихла и слушала. -- Вы мне тоже сразу понравились. -- Вот и хорошо. А теперь расскажи, что тебя волнует, и тебе станет легче. И Людмила стала рассказывать: -- У меня был парень. Мы любили друг друга. Он ушёл служить в армию, а когда пришёл оттуда, мы с ним спали одну ночь вместе. А когда я спросила: «А если будет ребёнок»? «Зачем, ребёнок без отца», - ответил он. Я ничего больше не сказала, и он ушёл. Это было перед рассветом. А вечером он пришёл, но я даже не вышла к нему. Я проявила гордость и на следующий день уехала домой в Богучар. Только через месяц я поняла, что не могу жить без него. Я вернулась, но в общежитии техникума мне сказали, что он здесь не живёт: выбыл несколько дней назад. Он, наверно, бросил техникум и уехал домой из - за меня. Когда я была дома, он ещё приходил, говорил, что хочет со мной поговорить. Бабушка сказала ему, что я уехала. Я виновата, что не поговорила с ним. Это забылось всё. Он, наверно, живёт своей жизнью. Но я одного боюсь: Олег узнает, что я была с другим мужчиной. Ведь он же любит меня, как я могу его обманывать. Я хочу быть откровенной перед ним, но как я могу сказать ему такое. -- Успокойся, Люда. Я с ним поговорю. Он действительно любит тебя и оценит твою откровенность. Успокойся и жди его здесь. Я пойду, встречу его. Лидия Андреевна вышла в коридор, а Людмила, хоть и успокоилась, с тревогой ждала разговора с Олегом. Пришёл Олег, увидел мать. -- А где Люда? – забеспокоился он. Лидия Андреевна передала их разговор с Людмилой. -- Мама, ты её ничем не обидела? -- Мы уже с нею подружились. Иди к ней, она ждёт тебя. Олег тихо вошёл в комнату. Людмила встала и стояла, опустив глаза: она не знала, с чем к ней пришёл Олег. Он подошёл, взял её руки в свои. -- Прости меня, - проговорила она сквозь слёзы. -- Не плачь, любимая, я всё тебе прощаю. Ведь это было в прошлом, и ты искренне всё рассказала. Ты ведь знаешь, что я люблю искренность и тебя. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Ты согласна? -- Да, - ответила Людмила и уткнулась в его плечо. А он бережно прижал её к себе. Они стояли так несколько минут, счастливые, что все тревоги позади. Олег посмотрел в глаза Людмилы: -- Пойдём к маме, она так долго ждала этого дня. Лидия Андреевна поднялась им навстречу. -- Мама, мы хотим пожениться с Людой. -- Сынок, доченька, поздравляю вас с таким замечательным днём в вашей жизни. – Она поцеловала обоих, потом прижала к себе Людмилу, смахнув слезу. -- Я сейчас икону принесу: ею моя мама благословляла нас с Владимиром на брак. Через минуту она стояла с иконой перед молодыми. Людмила тихо потянула вниз руку Олега. Он посмотрел на неё, не понимая. Лидия Андреевна заметила это: -- Да, дети, встаньте на колени перед иконой Божьей Матери. Она перекрестила их иконой: -- Благословляю вас на брак перед Господом нашим Иисусом Христом: во имя Отца и Сына и Святого духа. Да прилепитесь вы друг к другу и будете, как одна плоть, навеки. Повернитесь друг к другу, возьмитесь за руки и скажите: «Навеки». Они повторили это слово и встали с колен. Олег и Людмила стояли, обнявшись, ощущая биение сердца другого. Лидия Андреевна отнесла икону, вышла к ним, а они всё стояли, взявшись за руки, и смотрели в глаза друг другу, будто увидев в любимом что-то новое, заветное. Потом они сели обедать. Олег открыл шампанское, всем налил. Лидия Андреевна подняла бокал: -- Я ещё раз поздравляю вас, дети, с вашим решением. Я счастлива, что могу разделить с вами радость этого дня. Жаль, что отец не дожил до такого счастливого момента. А следующим вашим шагом будет поездка в Богучар. Думаю, что я тоже должна поехать с вами, познакомиться с будущими родственниками. Это вы уже сами обдумаете, а я теперь буду подстраиваться под вас. Ибо нет у меня роднее вас никого во всём белом свете. -- Я думаю, сначала надо позвонить им, - начала Людмила и посмотрела на Олега. -- Да, но сначала нам с тобой надо написать заявления на отпуска без содержания. Думаю, что это не проблема, а потом поговорим от нас. Тогда назначим переговоры на следующий выходной, а закажем сегодня. Я сейчас позвоню, а ты продиктуешь адрес и фамилию. -- Хорошо, Олег. Он позвонил и передал трубку Людмиле: -- Нам надо заказать переговоры с городом Богучар. Адрес: улица Вишнёвая, 30. Да, частный дом, Глухов Пётр Максимович должен прийти. Вызывает Глухова Людмила Петровна. Людмила отдала трубку Олегу: -- Оплату запишете на этот номер. На следующее воскресение, на четырнадцать часов. Он положил трубку и повернулся к Людмиле: -- Одно дело мы уже сделали. Среди недели я подъеду в управление и подпишу заявления у начальника. -- А после поездки пойдёте в ЗАГС? -- Да, мама, если Люда не возражает. -- Я не возражаю, - ответила, улыбнувшись, она. -- Ну, вроде всё решили. Ешьте, а то опять всё остынет, - проговорила Лидия Андреевна. -- Я уже наелась, спасибо, - ответила Людмила. -- Я тоже, мама. Люда, пойдём, посмотрим альбом в моей комнате. -- Олег, неси альбом сюда, и я с вами посижу, если вы не возражаете. -- Я - за, – отозвалась Людмила. -- Тогда я принесу альбом сюда. Олег включил негромко магнитофон, и они с Людмилой листали неспешно альбом, а Лидия Андреевна сидела рядом со своими мыслями: «Вот и сын скоро женится, могу и бабушкой стать в ближайшее время. А Владимир всего этого не увидит. Будь проклята эта война, забирающая близких людей. Их бы только сердец не коснулось такое горе». Она встала, вытирая глаза. -- Мама, что с тобой? -- Всё хорошо, дети. Отдыхайте. Я сейчас приду. Она прошла в кухню. Людмила забеспокоилась: -- Что с ней, Олег? -- Опять вспомнила отца, а больше она ни от чего не плачет.

Глава 29

Людмила взглянула на часы: было уже 18 часов. -- Олег, мне уже пора. Она подошла к Лидии Андреевне: -- Спасибо за вкусный обед, за тёплый приём. Не обижайтесь: в следующий выходной увидимся. -- Я буду ждать тебя, Люда, с тобой у нас стало больше радости. Они приехали к Людмиле, вошли, навстречу вышла Зоя Васильевна. Людмила посмотрела на Олега. -- Зоя Васильевна, мы с Людой решили пожениться. -- Радость - то какая. Ну, проходи, Олег, раздевайся. Теперь наш дом будет и твоим домом. Они прошли в кухню. Людмила быстро приготовила омлет. Зоя Васильевна достала бутылку шампанского. -- Покупала к Новому году. Думала Люда приедет. А сама не стала открывать. Вот и пригодилось. -- Как ты умело и быстро всё готовишь, Люда, - удивился Олег. -- Так мне уже двадцать лет. -- Только двадцать? А мне уже двадцать девять. -- Ну и что? Даже и тридцати ещё нет, - поддержала шутливый тон Людмила. Все рассмеялись, потом стали ужинать. Вскоре Олег стал прощаться: -- Мне пора уходить. Завтра нам обоим на работу. Через пару дней увидимся. Олег ехал домой в прекрасном настроении. Он перебирал в памяти последние дни: «Теперь понимаю, что волновало Людмилу все эти дни. Вижу по глазам, что рада мне, а где - то в глубине вдруг мелькнёт тревога. Теперь вижу, как она открыто смотрит на меня и радуется нашим отношениям. Начальник оба заявления подпишет; мастера без меня неделю обойдутся. Мне теперь не терпится увидеться с её родителями. Они, наверно, прекрасные и добрые люди, если вырастили такую удивительную дочь. Стоило мне только один раз её увидеть - и она постоянно в моём сознании. Её задумчивые глаза всё время передо мной, что бы я ни делал. Может, правда, что браки совершаются на небесах? Ведь я вошёл тогда в актовый зал управления, ни о чём не думая. Мог бы сесть где угодно. Но ноги меня несли сами. Вот я спросил разрешения сесть, она повернулась ко мне, и у меня началась новая жизнь. С той минуты я уже не существую без неё: постоянно моё сознание напоминает мне о ней. Надо спросить у мамы: может, это Бог вёл меня к ней? Мама изучала психологию и философию, возможно, она сможет мне ответить на этот вопрос. А иначе я не могу понять, как девушка, внешне мало отличающаяся от других, вдруг овладела всем моим существом. А красивых и неглупых девушек я встречал немало, но ни одна так не влекла меня к себе». Только захлопнулась дверь за Олегом. Зое Васильевне не терпелось расспросить Людмилу. -- Как тебя встретила мать Олега?-- Если бы ты видела, какая это удивительная женщина. Она почувствовала, что я волнуюсь, и отправила Олега в магазин; понимала, что я ничего при нём не смогу рассказать. Она села рядом и сказала, что видит, как я волнуюсь, боюсь потерять Олега; чтобы я рассказала всё, как своей матери, и мне будет легче после этого. Я расплакалась, а она гладила мою голову, прижав к себе, и рассказывала. Как она хотела родить дочь, но у неё умер муж, а больше она никого не смогла полюбить; говорила, что хочет мне быть матерью, а я буду ей дочкой. Ещё она сказала, что я сразу ей понравилась. Я вспомнила, как меня, маленькую, успокаивала мама. Я успокоилась и сказала, что она мне тоже понравилась. А потом я ей всё рассказала о нас с Александром. Потом она сказала, чтобы я сидела в зале и ждала Олега, а она встретит и поговорит с ним. Пришёл Олег. Я сказала ему: «Прости», а он ответил, что уже всё мне простил; ведь это было в прошлом, и что он любит откровенность и меня. А потом добавил, что хочет взять меня в жёны. Я ответила согласием. Лидия Андреевна благословила нас иконой Божьей Матери. Она сказала, что этой иконой их с мужем благословляла её мать. Она удивительно добрый человек, а знаешь, какая она красивая. -- А какая у них квартира? -- Не знаю, бабушка. Красиво у них всё, но мне некогда было разглядывать. Мне было столько внимания, столько счастья свалилось на меня. У них есть магнитофон. Олег включил его, и тот долго играл разные мелодии и песни, не то, что у нас: каждую минуту надо менять пластинку на радиоприёмнике. Они немного помолчали. -- А заявление в ЗАГС будете подавать? -- Да, но сначала мы съездим в Богучар. Лидия Андреевна тоже хочет поехать с нами, чтобы познакомиться с будущими родственниками. -- Очень хорошо, что всё так складывается. Люди, похоже, они хорошие, хоть и обеспеченные. Редко так бывает, чтобы уважали того, кто беднее их. Да и свекрови, чаще всего, свысока смотрят на невесток. Олег приехал домой, зашёл на кухню. Мать мыла посуду. -- Сынок, мой руки. Я домою несколько тарелок и накормлю тебя. -- Мама, я только чай попью. Я ужинал с Людой, она быстро приготовила омлет – очень вкусно было. -- От любимого человека всё вкусно, сынок. Потом они пили чай и вспоминали прошедший день. -- Какая она: и красивая, и неглупая. А её открытость меня сразу покорила. Говоришь: она вкусно готовит – тоже хорошо. Люди из провинции простые и открытые, небогатые, но милосердные. Вот городские люди более чёрствые к чужому горю. А люди состоятельные, занимающие руководящие посты, могут быть безжалостными, эгоистичными. Такие же и их семьи. Они привыкли жить, ни в чём себе не отказывая, и до других им нет никакого дела. Это всё я поняла за время своей работы, встречаясь с разными людьми. -- Мы с тобой, мама, тоже люди не бедные, но мы же не заносчивые. -- Я тебя с детства учила: чтобы ты не был гордым, не смеялся над бедными, друзей чтобы выбирал открытых, а не высокомерных. -- Да, мама. Вот у меня немного друзей, но они настоящие друзья – как братья мне. Олег ненадолго замолчал, но, вспомнив что - то, продолжил: -- Мама, скажи, почему так? Много девушек красивых на свете, а начнёшь говорить – со многими сразу хочется расстаться? А вот с Людой встретился – будто кто - то вёл меня к ней. А начал с нею говорить, так и не расставался бы с ней никогда. -- Я много читала литературы о человеческих отношениях. И только у духовных отцов я нашла точное объяснение этого: люди одного духа. Чтобы понятнее было: люди с одинаковыми или близкими душами. Тело человека живёт и умирает, а душа бессмертна. Она улетает к Творцу. Бог соединяет близких по духу людей. Бог – это любовь, значит Он только может наградить нас любовью. -- Значит, не зря говорят, что браки совершаются на небесах? -- Да, не зря. Такие люди понимают друг друга, на расстоянии чувствуют боль другого и счастливы вместе. Когда - то это было не изречение, а непреложная истина. Люди верили в Бога, в то, что всё от него, и жили в семьях без разводов. А сейчас время другое: не разрешают молодым людям посещать церковь. Вот и растут у нас безбожники. Твой отец рассказывал, что многие молились Богу на войне: понимали, что на него одного надежда. Когда враг стоял под самой Москвой, разрешили открывать церкви, молиться. Потом на самолёте обнесли икону Божьей Матери вокруг Москвы, потом вокруг Сталинграда, Ленинграда. И с Божьей помощью погнали врага с нашей земли. А теперь это забылось. -- Мама, а почему ты мне не рассказывала это раньше? -- Не спрашивал ты меня об этом раньше. Боялась, что тебе это повредит, когда ты учился в институте, я уже не говорю о школе. А сейчас ты уже взрослый – всё поймёшь. В древности крестили только после тридцати; Иисус Христос крестился в тридцать три года. Считали, что в таком возрасте человек сознательно принимал веру. -- А почему сейчас крестят маленькими? -- В Новом Завете написано: «И сказал Иисус: пустите ко мне детей». Наверно, поэтому детей стали крестить с рождения. Много детей умирало маленькими, а с крещением каждому даётся Ангел Хранитель. Может, из-за этого, я не знаю. -- А я крещёный? -- Да, и крестик твой хранится у меня рядом с иконой. Мать принесла ему крестик на нитке. -- Вот возьми, хочешь – носи, ты теперь взрослый. -- Да, я его буду надевать дома, - сказал Олег и повесил крестик себе на шею, - значит, у меня есть крёстные? -- Да. Я познакомлю тебя с ними на свадьбе. Это уважаемые мной люди. Среди недели Олег приехал в управление, зашёл к Людмиле в кабинет. Они написали заявления на отпуска без содержания. Олег сходил к начальнику, убедил, что без него на участке всё будет нормально. Тот подписал заявления. Олег передал их секретарю и зашёл к Людмиле. -- Заявления подписаны и уже у секретаря. До встречи в воскресение. Я ещё позвоню. -- До встречи, - улыбнулась на прощание Людмила. Так долго тянулись дни недели для Людмилы. Она представляла эту встречу, как обнимет своих родителей. Уже больше полугода прошло, как она виделась с ними. Мама всплакнёт, конечно, хотя отец скучает по ней не меньше: ведь она у них единственный ребёнок.

Глава 30

Пётр Максимович, отец Людмилы, вытащил из почтового ящика газету. Из неё выпало извещение. Он пришёл к жене: -- Вот дочка вызывает на переговоры в выходной. Соскучилась, наверно. -- А как же, хочет поговорить: в письме много ли расскажешь. Хорошо, что нам провели телефон: не надо теперь по жаре добираться до центра. Она ещё не знает, что у нас теперь телефон в доме. Олег приехал к Людмиле к десяти часам, позвонил в дверь. Дверь открыла Людмила и пригласила: -- Входи. Олег вошёл, взял её руки в свои: -- Здравствуй, Людочка. -- Здравствуй, Олег. Ты со мной позавтракаешь? До обеда ещё далеко, а мы ещё будем в парке гулять. -- С тобой - с удовольствием. Через время они сидели уже в парке, в качели - лодочке, напротив друг друга. -- Что ты видишь сегодня в моих глазах? -- Вижу чистые и откровенные твои глаза. Ты спокойна и ничего тебя не тревожит. -- А я вижу в твоих глазах счастье. Хочу, чтобы всегда горел этот счастливый огонёк в твоих, приятных мне глазах. -- Люда, будем считать это место нашим счастливым уголком откровения. -- Я согласна. Мы будем приходить сюда и заряжаться от нашего уголка откровения. Чтобы между нами никогда не вставали гордыня, эгоизм, самолюбие. Всё на двоих, ничего личного, в счастье и в горе. -- Я полностью с тобой согласен. А это, представим, наша семейная лодка. Олег открыл дверь, пропустил Людмилу. Лидия Андреевна уже ждала их. Людмила подошла к ней: -- Здравствуйте, Лидия Андреевна. -- Здравствуй, моя долгожданная. -- Мы немного погуляли по парку, - виновато ответила Людмила. -- Да я не об этом. Сколько лет я мечтала, что войдёт в мой дом невестка и станет мне дочкой. Ты же будешь мне дочкой? -- Да, буду, - прижалась к ней Людмила, - мне приятно с Вами и легко. -- А мне - то как приятно, долгожданная ты наша. Пойдём в большую комнату, а то мы все столпились в коридоре. Олежек, перенеси телефон в зал, чтобы был под рукой. Там и пообедаем. В квартире Навойских только пообедали. Олег с Людмилой сидели, ждали звонка. Лидия Андреевна мыла посуду на кухне. Зазвонил телефон, Людмила взяла трубку. -- Это Глухова Людмила Петровна? -- Да. -- Ожидайте. Потом Людмила услышала голос матери: -- Алло, доченька, ты меня слышишь? -- Да, мама, слышу. -- Как там у тебя дела? -- Всё хорошо. Я замуж выхожу. -- Как же, что мы не знали? Из трубки послышался голос отца: -- Дочка, что случилось? Мать плачет, ничего не пойму. -- Папа, я замуж выхожу, завтра приедем с Олегом и его мамой. -- Я очень рад. А маму прости, она так скучает без тебя: одна ты у нас. Приезжайте, мы всех будем ждать. Опять послышался голос матери: -- Прости меня, дочка, радуюсь этому и плачу, прости. -- Мама, всё будет хорошо. Завтра приедем втроём и поговорим о свадьбе. -- Мы будем ждать вас, приезжайте. Людмила положила трубку. С минуту все сидели молча. Первой заговорила Лидия Андреевна. -- Мама плачет? -- Да, расплакалась. Папа говорит, что мама очень скучает. Я уже полгода не была у них. -- Всё понятно: единственная дочь и та уехала. Как я её понимаю. А теперь выйдет замуж, и совсем не увидишь. А почему не родила ещё, не знаешь? -- На ферме работа тяжёлая. У неё был выкидыш, а после и не смогла забеременеть. -- Досталось твоей маме, вот она и не может слёз сдержать. Хорошо ещё, что есть надёжная опора – муж. -- Да, у них с папой хорошие отношения. -- Значит, будем собираться на завтра. То у них было пусто, а теперь станет густо, когда мы приедем. Зато не скучно. Олег позвонил на автовокзал, узнал расписание автобусов до города Богучар. -- Можно уехать в пять утра, в шесть двадцать, в сеть тридцать пять и в восемь десять, - сказал Олег. -- Думаю: будем ориентироваться на семь тридцать пять, а если не будет билетов на это время, то поедем на восемь десять, - ответила Лидия Андреевна. Она посмотрела на Людмилу, та сидела молча. -- О маме думаешь, Люда? -- Да. Ведь они останутся совсем одни. -- Их бы сюда перетянуть, и тогда бы все были счастливы. -- Разве это возможно? -- Подумать надо вместе с ними. Вот поедем: сначала сыграем свадьбу, а потом будем решать другой вопрос. Утром зазвонил телефон, Людмила подняла трубку. -- Доброе утро, Люда, мы выезжаем к тебе. -- Да, у меня всё готово, только оденусь, - ответила она и поспешила в ванную, одеваясь на ходу. Зоя Васильевна уже копошилась на кухне. -- Хоть яичницы поешь на дорогу. -- Если успею, они же на такси приедут. Но она успела одеться, позавтракать и разговаривала с Зоей Васильевной. Тут раздался звонок, и Людмила открыла дверь. Олег взял небольшой чемодан, и они ушли. Зоя Васильевна перекрестила их вслед: -- Спаси и сохрани их, Господи. Они доехали до автовокзала, купили свободно билеты. Через полчаса они уже ехали в автобусе. Половину мест было свободно. Вскоре они все задремали. В Шахтах их разбудили попутчики: одни выходили, другие входили. Лидия Андреевна достала бутерброды: -- Ну - ка, молодёжь, берите. -- Я утром успела позавтракать, - сказала Людмила. -- Уже прошло больше двух часов, бери, - настаивала Лидия Андреевна. -- Спасибо. Потом в автобусе стало душно, стали открывать форточки. На одной остановке они вышли подышать свежим воздухом, но и вне автобуса было жарко. Людмила решила успокоить: -- Уже немного осталось. Вы устали? – обратилась она к Лидии Андреевне. -- Да ничего страшного. В городе часто приходится подолгу ехать в час пик: в ужасной тесноте и стоя. А здесь сидим и можем выйти на остановках, - ответила Лидия Андреевна. Вскоре они вышли на автостанции. -- Вот и наш Богучар. Сейчас сядем на седьмой автобус, вот он, как раз кстати. Они сели в автобус и через двадцать минут были уже на окраине города. Вокруг были небольшие одноэтажные дома, с разноцветными заборами. Всё утопало в зелени плодовых деревьев. -- Какая благодать: чистый воздух, зелень кругом, не то, что в Ростове, - воскликнула Лидия Андреевна. -- В Ростове зато красивые парки, скверы, - возразила Людмила. -- Для огромного города – это капля в море: не могут они освежить и десятой части его территории. Это только место для прогулок. А здесь, пожалуйста, гуляй по всему городку - и везде чистый воздух. -- Зато, когда брызнет дождь, эти дороги раскисают. Только в резиновых сапогах можно пройти до остановки, чтобы не испачкаться. Вот и наш домик уже рядом. Отец нас встречает. Возле калитки их встретил мужчина лет пятидесяти, среднего роста, со слегка волнистыми каштановыми волосами и лёгкой сединой на висках. -- Здравствуйте. Меня зовут Пётр. -- А меня Лидия, а это мой сын, Олег. Олег протянул руку: -- Здравствуйте. Пётр Максимович поздоровался с ним и поцеловал Людмилу: -- Проводи, дочка, гостей в дом, я калитку закрою, чтобы куры не разбежались. Гости прошли в дом. Там их встретила хозяйка. Она спросила о дороге, предложила ключевой воды. -- Это можно – жарко на улице, - согласилась Лидия Андреевна. -- Тогда мы сейчас накроем стол под вишней. Конечно, мухи на улице, но зато на свежем воздухе, - предложила Нина Никитична. Они все пообедали в тени дерева и завели разговор. Первой начала говорить Лидия Андреевна: -- Мы живём вдвоём с сыном. Близких родственников у нас нет. Будут только друзья Олега, да его крёстный и крёстная. -- У нас тоже будет родственников немного: нас двое, свёкор со свекровью, моя мама, тётя Зоя. Есть ещё брат мой в Калининграде, он крёстный Люды. Далеко живёт: приедет, не приедет, но пригласим. А крёстная – далеко совсем: на Дальнем востоке. И адреса её не знаю. Можем соседей пригласить, если вы не против. Один из соседей гармонист: самоучка, но играет хорошо и быстро подбирает на слух любую мелодию. Не все смогут поехать так далеко, но можно пригласить. Старики тоже захотят ли поехать так далеко, да и домашнее хозяйство у каждого. Вот если бы у нас играть свадьбу, то они были бы, конечно. -- Значит, если свадьба будет в Ростове, то от вас всего могут поехать несколько человек. А если здесь играть свадьбу, то была бы настоящая свадьба. А как думаете вы, молодые? – спросила Лидия Андреевна. -- Олег, решай, - сказала Людмила. -- А ты что думаешь? -- Ты будущий глава семьи – тебе и решать главные вопросы. -- Я думаю, что мы должны уважать наших почётных гостей, дедушку и бабушек. Без них какая свадьба. -- Значит, если я правильно понял, ты согласен провести свадьбу у нас? -- Да, я считаю так. А приехать нам не проблема. Вот только возникает такой вопрос: значит, нам надо подавать заявление в ЗАГС здесь? -- А что, вы уже подали заявление? -- Нет ещё. Но я согласен подать заявление здесь. Люда, ты согласна? -- Да, я согласна. -- А ты, мама? -- Я тоже согласна, ведь мы скоро станем близкими родственниками. Нина Никитична обнялась с Лидией Андреевной. -- Значит, завтра и пойдём подавать заявления, - заключил Олег. Людмила шепнула ему: -- Остальное они обсудят и без нас. Не хочешь сходить к реке? -- С удовольствием, - ответил он и шепнул матери, что они ненадолго сходят к реке. Они прошли только несколько сот метров, и дорога пошла под уклон. Перед ними открылась гладь реки, повеяло прохладой. -- А здесь не так жарко, а красота какая! Я люблю воду. В детстве мечтал стать моряком, плавать по всему миру, открывать неизвестные уголки земли. А тебе нравится путешествовать? Людмила не сразу ответила: в памяти пронеслись босоногое детство, юность. -- Все мы в детстве читали о приключениях, но мы, девочки, более приземлённые. Я мечтала в детстве стать такой, как мама. Ведь мама хорошая и её все любят. -- Люда, любимая моя, твоя мечта скоро сбудется: будешь ты мне женой, а детям нашим любимой мамой. -- Я верю тебе и верю, что так будет, - ответила она. Они шли вдоль реки. Перед ними открылась широкая заводь. -- Здесь я когда - то училась плавать: в этом месте мелко. -- Сама училась? -- Да, подруга, чуть старше меня, мне подсказывала, а я пыталась плавать. -- А рыба здесь какая? -- Лещ, сазан, редко судак и сом встречаются. Плотвы много, но она мелкая. Олег и Людмила вернулись к родителям. Они так же сидели за столом и разговаривали. -- Вот и наши дети пришли, а я сижу. Пора уже ужин готовить, - спохватилась Нина Никитична. -- Чем могу помочь? – спросил Пётр Максимович. -- Картошки из подвала принеси. -- А я помогу чистить, - добавила Лидия Андреевна. Пётр Максимович принёс картошку, ведро с водой и сел возле молодых. -- Как твоя работа, Люда, освоилась в новом коллективе? -- Всё нормально, папа. Уже привыкла, есть и подруги. -- А ты, Олег, где работаешь? -- Мы с Людой в одном коллективе работаем. Я начальник участка: три мастера у меня в подчинении. Они непосредственно работают с людьми. -- Наверно, не просто работать с людьми? -- Всякие бывают ситуации, но всё можно решить в рамках закона. -- А после свадьбы где будете жить? Вас уже будет трое, а если дети пойдут? -- Будем жить с мамой, а там видно будет. -- Думаешь, поладите в тесноте? Тут в разговор вмешалась Людмила: -- Если ты, папа, беспокоишься о наших отношениях с Лидией Андреевной, то зря волнуешься. Мы с ней подружились. Она меня дочкой зовёт. Лидия Андреевна, человек с доброй и открытой душой. Я стараюсь отвечать ей тем же, поэтому у нас всё будет хорошо. А дети пойдут – будем ещё роднее. -- Дай - то, Бог, чтобы у вас было всё по - доброму. Одна ты у нас, дочка. Главное, чтобы тебе жилось счастливо. А нам теперь останется только выглядывать, когда приедете к нам. Каждый со своими мыслями, все трое, сидели молча несколько минут. Лидия Андреевна с Ниной Никитичной готовили ужин под небольшим навесом. -- Хорошо, что у вас навес возле дома. На воздухе не так жарко, а если в доме готовить – душно очень. Хотя у вас не так жарко, как у нас в Ростове. Всё - таки вы живёте севернее нас. -- Да, по радио слушаем сводку погоды: у вас на четыре - пять градусов бывает выше температура, но бывает и одинаковая. Всё никак не решаюсь сказать. -- Что, Нина? Говори. -- Не обижай мою девочку там. Она такая обидчивая. -- Об этом можешь не беспокоиться. Я её только увидела и сразу полюбила. Она мне теперь дочкой станет. Я всегда хотела иметь дочь, но Бог не дал мне такого счастья. А теперь у меня будут и сын, и дочь. -- Дай Бог, чтобы у вас всё было в мире и согласии. -- Верь в это, и так будет, - ответила Лидия Андреевна. -- Мне мать тоже так говорит, но я часто сомневаюсь. Маловерующая я и грешная. Прости, Господи. Утром Олег и Людмила поехали в ЗАГС. Они подали заявление на регистрацию брака. Счастливые, они вышли на улицу и пошли к остановке. Вскоре их встречали родители и поздравляли с помолвкой. Пётр Максимович поставил на стол бутылку водки. Лидия Андреевна достала шампанское: -- Как же без шампанского, помолвка – это репетиция свадьбы. -- Спасибо, Лидия, за шампанское, - шепнула Нина Никитична. -- День регистрации назначен на первое воскресение сентября, в десять часов, - объявил Олег. -- Вот и хорошо. Кончится уже Успенский пост. Так будет Богу угодно, - заключила хозяйка. На другой день Лидия Андреевна уехала, а «молодые» остались ещё на один день. Потом уехали и они. По выходным Олег и Людмила стали больше времени проводить вместе: гуляли в парке, ходили в кино, обедали с Лидией Андреевной. Снова начиналась трудовая неделя. Так незаметно пролетел месяц.

Глава 31

Оставалось два дня до свадьбы. Друг Олега, Семён Богатов, подъехал к дому друга, поднялся к нему, позвонил. Дверь открыл Олег. Они отнесли чемоданы и сумки в машину. Потом вышла Лидия Андреевна, и они поехали к Людмиле. Людмила проснулась, посмотрела на часы: было без четверти шесть. Она встала и пошла на кухню. -- Доброе утро, бабушка, не спится? -- Деревенская привычка осталась: вставать в пять часов. Вот и ты встала. -- Мне же собираться надо. Пойду умываться. -- Иди, а я завтрак тебе приготовлю. Людмила ела, а Зоя Васильевна сидела рядом. -- Во сколько они обещали приехать? -- В семь должны быть. -- Всё собрала? Проверь. Главное не забыть: паспорт, свадебное платье, туфли. Людмила ещё раз проверила свои вещи, потом спокойно проговорила: -- Всё на месте, бабушка. Я одета и готова ехать. А ты не забыла? Завтра за тобой приедет Николай Соловьёв с женой. Возрастом он, как и Олег, такие же светло - русые волосы. -- Я поняла. Николай Соловьёв, светлые волосы. Тут в дверь позвонили. Вошёл Олег, взял вещи Людмилы, и они ушли, попрощавшись с Зоей Васильевной. Она перекрестила их вслед и закрыла дверь. Олег представил Людмиле своего друга по институту, Семёна Богатова, потом погрузил вещи Людмилы в багажник и сел на заднее сидение, рядом с ней. Скоро они выехали за город. За окном мелькали поля, просёлки, населённые пункты. Скоро они были на месте. Олег с Семёном перенесли вещи в дом. Лидия Андреевна разговаривала с Петром Максимовичем: -- Вот познакомьтесь: Семён, друг Олега. -- Очень приятно, - ответил Петр Максимович. -- Надо, наверно, искать столовую или кафе? -- Может, дома будем праздновать? Нина, иди сюда, - позвал он жену, - что вы решили с соседями? -- Да, Лида, мы решили, что справимся своими силами. Людей немного, погода хорошая. Шалаш от дождя и солнца поставить недолго. У нас ещё почти два дня. Готовить можно сразу в трёх дворах, всё рядом. Мясо у нас своё, картофель тоже. -- Если вы так решили, я согласна, - ответила Лидия Андреевна. -- Водки купим, а на второй день у нас есть самогонка. -- Хорошо, Нина. Я привезла шампанского и марочного по пять бутылок. И за водку я заплачу. -- Вот и хорошо. Главное: на стол есть что поставить из спиртного, - заключила Нина Никитична. Потом обратилась к мужу: -- Петя, у соседей есть брус и доски для шалаша. Только полог надо в совхозе попросить. -- Это я сейчас съезжу на мотоцикле. -- Пётр Максимович, можете на меня рассчитывать. Если куда надо ехать – я к вашим услугам. -- Спасибо, Семён. Через час они привезли полог. Потом Олег с Семёном перенесли с соседями лесоматериалы и начали строить навес. Через несколько часов навес был готов. Ещё час им понадобился, чтобы изготовить длинный стол. Вдоль стола поставили табуретки, положили на них доски, и получились скамьи вдоль всего стола. Застелили клеёнками стол, а скамьи половиками. -- Как вы быстро и добротно всё сделали, - удивился Пётр Максимович. -- Так мы же строители. -- Вы же инженеры, откуда такое умение? -- Мы каждое лето в стройотрядах трудились. Вот кое - что и умеем. Да и вы с соседом помогали. -- Что мы? Мы только подносили да поддерживали. Наступил предсвадебный день. Пётр Максимович съездил с Семёном на заправку, залили полный бак бензина. Семён возил всех, кому надо было: заказать торты, купить недостающие продукты и по другим делам, касающимся завтрашней свадьбы. К вечеру все собрались за длинным столом: ужинали, подводили итоги сегодняшнего дня и обсуждали, что ещё надо сделать завтра: -- Одни соседи жарят птицу, другие готовят голубцы, котлеты. Это будет стоять готовое в подвале. Торты заказали: надо забрать в девять часов. Картошку завтра утром начистим, а уедем на регистрацию – соседи будут готовить салаты, пюре. -- Дружно у вас в городке, - вставила Лидия Андреевна. -- Да, помогаем друг другу, если надо. Окраина города. Мы все работаем на одной ферме. А в многоквартирных домах такого нет: там каждый в своей «норке». -- Вот и у нас так в Ростове. Живём в одном подъезде и не знаем друг друга. Во дворе стояла украшенная чёрная «Волга». На капоте сидела кукла, привязанная к никелированному оленю. Капот был украшен цветными лентами. На передних дверях были надеты красные накидки с именами жениха и невесты, написанными золотыми буквами. В доме «дружок» жениха «выкупал» невесту. Жених стоял рядом. Перед ними был стол. За столом сидела невеста с «дружкой», соседкой Юлей, и по краям сидели бабушки невесты. «Дружком» был друг Олега, Семён Богатов. Он положил на стол деньги: «Отдавайте невесту – нет больше денег». Юля бойко торгуется с «дружком»: «Тогда будем искать другого жениха – богаче». Семён смотрит на Олега. Тот кивает головой: «Плати ещё». Дружок достаёт крупные купюры и кладёт их на стол: «За такую невесту жених всё отдаст, только отдайте её ему». Юля соглашается. Все расступаются, пропуская жениха. Олег берётся за край платка, что держит невеста, и выводит её из дома. А Семён идёт впереди и прометает веником им дорогу в новый мир совместной жизни. Всю церемонию регистрации Олег с Людмилой стояли молча, стараясь не пропустить ни одного слова ведущей; изредка, мельком, поглядывая друг на друга. Они оба ждали главного: услышать слова ведущей, что они теперь муж и жена. И ведущая сказала эти слова; они улыбнулись и поздравили друг друга скромным поцелуем. Их поздравляли с радостным событием. Потом они возложили цветы к монументу павших воинов в Великой Отечественной войне. А затем было застолье, с музыкой, с песнями, с дарением, с шуточными тостами. Зоя Васильевна заметила, что Семён Богатов заглядывается на Юлю, соседку Люды, и произнесла такой тост: -- Дарю с деньгами кружку, чтобы «дружок» поцеловал «дружку». Семён Богатов не растерялся и сказал: -- Я не против, но что скажет Юля?. -- А я против. Когда женится – тогда пусть целует, - ответила Юля. Она села и закрыла лицо руками. К ней подошла её мать и прижала её к себе. -- Семён, ей ещё только семнадцать исполнилось, и ещё десятый класс надо заканчивать. -- А я подожду до восемнадцати. Мать Юли ничего не ответила. -- А он тебе нравится? -- Да, мама, - ответила, не поднимая глаз, Юля. Семён подошёл ближе: -- Валентина Степановна, я говорю совершенно серьёзно: мне нравится ваша дочь. И если она согласна, мы будем писать друг другу письма, пока она не закончит десятый класс. А потом я помогу ей поступить в институт: я преподаю в институте. -- Хорошо, переписывайтесь, а потом видно будет. Юля опять села возле Людмилы, а Семён возле Олега. А свадьба шла своим чередом: гармонист играл, а гости пели, танцевали. Молодые уже ушли отдыхать. Часть гостей забрали ночевать к себе соседи. Пётр Максимович с Семёном решили спать во дворе. А Нина Никитична с Лидией Андреевной разговаривали, домывая посуду: -- Вам бы с Петром Максимовичем перебраться к нам в Ростов, - начала Лидия Андреевна. -- Нам хотелось бы, но там жильё будет дорого стоить, да и старики тут одни останутся. -- Люда за вас беспокоится. Ведь теперь она может только раз в году к вам приехать. -- Да и мы не можем часто ездить в гости – работа, хозяйство. Только к городской жизни мы не приспособлены. -- Ну, к этому не сложно привыкнуть. Ростов - огромный город, но в нём живёт большинство бывших жителей провинции. Привыкнете и вы. Если не будет хватать на покупку дома, то мы поможем. Я хочу, чтобы Люда была спокойна и счастлива. -- Спасибо тебе, Лида, что беспокоишься о нас. Я скажу Петру, и мы подумаем. Нам бы только, чтобы свой двор был, привыкли мы так жить. -- Есть у нас посёлки, вдоль Азовского моря. Туда ходят часто электрички; чистый воздух, свои дома и участки. В гости приедете – посмотрим. Теперь у Зои Васильевны освободится место. К ней можно поселить её сестру, Веру Васильевну. А вам можно найти домик на четверых, чтобы забрать к себе родителей Петра Максимовича. -- В гости, думаю, приеду скоро, а Пётр останется на хозяйстве. Посмотрим ваши посёлки. Первым проснулся Пётр Максимович и пошёл заниматься своим хозяйством. Семён услышал, как загоготали гуси, и проснулся. Спать уже не хотелось, вставать рано, только шесть часов. Он ещё немного поворочался и встал, потом подошёл к Петру Максимовичу. -- Может, чем помочь? -- Да я сам управлюсь, а то ещё одежду вымажешь. -- Могу воду из колонки принести, вёдра чистые. -- Хорошо, принеси. Семён сходил несколько раз к колонке за водой. Под навесом уже хлопотали Нина Никитична и Лидия Андреевна, им помогали соседки. Стали ставить на стол холодные закуски, спиртное. Подошли соседские мужчины, дедушка с бабушками. Олег с Людмилой проснулись от громких голосов на улице. -- Доброе утро, любимая, жена моя. Я безмерно счастлив, что у меня есть ты. -- Доброе утро, Олег, муж мой любимый. Я счастлива рядом с тобой. Людмила надела лёгкое ситцевое платье. Олег вышел к гостям без пиджака и галстука. К нему подсел дедушка Людмилы. Он интересовался его работой, его привычками. И остался доволен разговором с ним. Он вернулся к своей супруге: -- Серьёзный парень, инженер, начальник участка. Повезло нашей внучке: такой вежливый, обходительный. Думаю – не обидит Люду. -- Дай - то Бог, - заключила Дарья Трофимовна. К Людмиле подсела бабушка по матери, Вера Васильевна: -- Хороший у тебя муж, внучка: и красивый, и старше тебя, и любит тебя – глаз не отводит. -- Да, бабушка, любит. -- Это счастье, Люда, но и ответственность. За то, что любит – любить надо. В наше время родители решали, за кого замуж выдавать. И не спрашивали – любишь ли. Но все жили вместе до конца дней своих, не нарушив брака. Уважали мужа, боялись его, жили по Божьим законам. В Евангелии написано: «Да убоится жена мужа своего». Вот по этому закону и жили все жёны. Вот и ты живи по этому закону. И не гордись, что муж тебя любит, а радуйся, что тебя выбрал, и уважай. Бога благодари, что дал любящего мужа. -- Спасибо, бабушка, я всегда буду помнить твои слова. -- Вижу, что и свекровь тебя любит, за это тоже надо Бога благодарить, что так всё устроил. -- Я буду молиться и благодарить Господа. Стоял тихий, тёплый сентябрьский вечер. Александр присел на скамейку в сквере, недалеко от техникума. Он часто сидел здесь и просматривал задания, если была хорошая погода. Он открыл тетрадь, но мысли уносили его в прошлое: он вспомнил Людмилу с другим мужчиной. Он медленно закрыл тетрадь и поднял глаза. Перед ним была она с серьёзным русоволосым мужчиной. Александр медленно встал. -- Здравствуй, Саша. Какими судьбами ты здесь? -- Жду начала занятий в техникуме. -- На вечернем отделении? -- Да, я перевёлся ещё в январе. -- Я искала тебя через месяц. Мне вахтёр общежития сказала, что ты выбыл. Я решила, что ты оставил техникум и уехал. -- Я поступил в домоуправление сантехником и выбыл из общежития. -- Значит, я неправильно поняла и убежала. Познакомься – мой муж, Олег. -- Очень приятно. Я желаю вам только хорошего в вашей жизни. Прости меня за глупые слова и за гордыню. -- Прости меня и ты, и тоже за гордыню. Я рада, что у тебя всё хорошо. До свидания. -- Всего вам доброго. Они ушли, а Александр подумал: «Вот и хорошо, что у неё устроилась жизнь. Всё будет хорошо и у меня, если жить без эгоизма».

Послесловие

Через полгода Светлана Алексеевна с сыном Юрием переехали в новую двухкомнатную квартиру. Как она и просила, квартиру им дали на первом этаже. Дом был девятиэтажным, с лифтом. Рядом были сплошные новостройки, поэтому они ещё долго привыкали, живя как на стройплощадке. В гости к Татьяне ехать было не близко, но вначале мать с Юрием приезжали к ним каждое воскресенье, всё скучали по своим родным. Брат Татьяны, Юрий, поступил в политехнический институт, закончил его, стал работать инженером в крупном автотранспортном предприятии. Ваня в этом году пошёл в школу, его проводили туда две семьи: папина и мамина. Татьяне предоставили двухкомнатную квартиру. Через десять лет Ваня поступил в пединститут, закончил его, стал журналистом. Женился Иван на коллеге Наташе, они работали в одной газете. В свои тридцать пять лет Иван похоронил сначала тёщу, а потом неожиданно мать. Она умерла быстро. Анатолий очень тяжело переживал смерть любимой. Тяжело и холодно стало ему жить на этой земле. Иван с Натальей жили своей жизнью, а Анатолий остался один. Внуков они ему не родили. «Видно, их устраивает такая жизнь. А как же можно прожить без этих ангелочков? Как приятен их, без хитрости, лепет», - так думал Анатолий скучными вечерами. Прошли годы. Иван с Натальей уже и рады бы родить, но не получается – ушло то время. Но они не сдались и стали ездить в детский дом, они решили усыновить мальчика и девочку. Через два месяца они забрали детей в свой дом. Это были брат и сестра: Серёжа и Таня. Анатолий даже немного оживал, когда к нему привозили внуков. Особенно ему понравилась маленькая Таня, миловидная и немногословная. Виктор и Ольга прожили долгую и счастливую жизнь. Когда исполнилось два года их дочери, её повели в детский сад. Ольга возобновила учёбу в институте. Виктор поступил в медицинский институт. Он окончил курсы лечебного массажа. Днём он учился, а вечерами дежурил в травматологическом отделении. По окончании института Ольга стала терапевтом. Ещё через год окончил институт Виктор и стал травматологом. Ещё в институте он начал писать диссертацию. Через два года Виктор защитил кандидатскую, а ещё через десять лет стал профессором. Людмила жила с Олегом и свекровью, согреваемая искренней любовью обоих. Через год после свадьбы у них родилась дочь: Людмила назвала её Лидией. «Пусть с именем бабушки проявятся в дочке и все лучшие качества нашей замечательной мамы, Лидии Андреевны», - сказала Людмила после рождения дочери. Вскоре они получили двухкомнатную квартиру, недалеко от Лидии Андреевны. А ещё через два года у них родился сын. К этому времени Олег уже работал главным инженером в крупном строительном управлении. Друг Олега, Семён Богатов, женился на Юлии. Она уже училась в строительном институте. Зоя Васильевна забрала к себе свою сестру, Веру Васильевну. Пётр Кузьмич и Нина Никитична Глуховы переехали в один из приморских посёлков, что в тридцати километрах от Ростова. Родители Петра Кузьмича не захотели переезжать на новое место. Соседка Александра, Лена, окончила школу и поступила в художественное училище Ростова. Через полгода они поженились с Александром. Завод подарил им к свадьбе ключи от квартиры. Брат Александра, Андрей, объяснился с девушкой, что нравилась ему, и вскоре они тоже поженились. Через год у них родился сын. Они назвали его Александром.