Будь у нас машина времени и эколог, пожелавший отправиться в 1930-е годы на лекцию Петра Мантейфеля в Московском пышно-меховом институте, мы получили бы удивленного путешественника. Потому что в привычном слове биотехния он 90 лет назад узнал принципы разведения «в природных условиях диких охотничье-промысловых и других полезных животных».
Смысл термина, трансформировавшегося от наименования науки в обозначение усилий, направленных на улучшение условий обитания животных, до сих пор подвергается пересмотру. Мы с вами в том времени, когда люди уже осознают, что прямые действия типа «разведем, выпустим, увеличим поголовье» или «повернем, преградим, ограничим» не дают очевидных результатов, а часто приводят к обратным.
Биотехния XXI века – это не действия, а анализ. Взгляд в прошлое, предположения, как жить цивилизованным, чтобы не истребить последнее «дикое». Это робкие попытки помочь, не вмешиваясь, или вмешиваться ненавязчиво. Биотехния – это сама идея заповедности, призванная не разрушить попытками сделать лучше, а смотреть, как развивалось бы без нас.
