Что такое симптом?
Как происходит процесс симптомообразования?
Какое воздействие оказывает на симптомом психоаналитическая практика?
Бессознательное - динамический результат операций, возникающих вследствие того, что субъект не справился с предыдущими операциями, которые сами по себе ошибочны, и ошибочные попытки совладать с которыми накапливаются как снежный ком. Также и симптом. Он не является реакцией на какое-то определенное неприятное событие, часто неверное называемое травмой. Симптом - бесконечная череда, наслаивающихся друг на друга действий, которые являются результатом ответа на другие действия в качестве ошибочных. Субъект выстраивает свой симптом, дальнейшие деформации, дальнейшие эффекты, в качестве ошибочных операций. Он нанизывает их на нить вокруг изначального, первичного сдвига в своём Бытии, сдвига, который и создаёт человека как такового.
Именно этот сдвиг, этот неустранимый разрыв, учреждающий нехватку и желание, субъект пытается интерпретировать самим своим симптомом.
Как мы обзаводимся симптомом?
У Фрейда есть понятие Nachträglich. Оно подразумевает обратное движение. Речь идёт о некоторой данности запрашивающей саму себя через собственную же голову в прошлое. Симптом поэтому образуется не одномоментно, а складывается в двух хронологических событиях:
Событие, которое субъекта до определенной степени поражает на уровне бессознательного, но оно при этом еще не является симптомом и не служит формированию симптома непоредственно. И лишь второе событие, которое субъекта переживает более или менее сознательно, как правило в более позднем возрасте, предает первому событию смысл. Другими словами, первое событие как правило бессознательно, а второе может быть доступно сознанию. Но, при этом, по той причине, что само по себе оно не имеет ни малейшего смысла вне связи с первым, симптом зарегестрировать не удается иначе как посредством анализа.
Грубо говоря, в образовании симптома есть два пункта. Первый — двойной ассиметричный толчок. Второй — парадоксальный режим срабатывания времени, который не имеет ничего общего с ходом времени, улавливаемым нашим сознанием. Симптомообразование срабатывает как бы задним числом.
Можно привести в пример явление не симптоматическое, но очень близкое по своему существу к симптомообразоанию. Это раздражители, которые не воспринимаются человеческими рецепторами, например зрительными или слуховыми. Тот же инфракрасный свет или звук очень низкой частоты. Он не регистрируется, но тем не менее, если рассуждать об этом опять же в аналогиях фрейдовского бессознательного, нечто находится в системе восприятия, не доходя до сознания. С точки зрения традиционной физики частоты светового или звукового характера, которые субъект не слышит, не производят на него ни малейшего влияния: если вы не зарегистрировали звук или вспышку значит с вашими органами чувств ничего не произошло, и в мозгу не началось какое-либо движение, связанное с переработкой информации. Но теория бессознательного предполагает, что даже если на физиологическом уровне — так и есть, тем не менее не слышимое, не видимое, не регистрируемое Вами событие все же попадает в систему восприятия. Однако оно, минуя систему сознания, сразу же проходит к тем местам, где находится вытесненное. Это можно сравнить с первой фазой образования симптома. В дальнейшем какое-то определенное событие, скажем наслоившийся на этот звук раздражитель иного плана, может вызвать к жизни событие, которое не равно по своему объему ни последствиям первого, ни последствиям второго события, но охватывает их в совокупности посредством этого самого Nachträglich. То есть возникает третье уникальное событие, которое называется симптомом.
Симптом слагается из первичного раздражителя, который не регистрируется сознанием. Это может быть, например, первосцена. Долгое время Фрейд считал, что первосцена (и это видно в анализе «человека-волка»), как раз и является причиной, по которой симптом образуется. Тем не менее, она не равна при этом симптому, даже в своих самых дальних последствиях. Сама по себе первосцена не имела бы того травмирующего значения если бы не какое-то дополнительное событие в будущем. Зачастую оно может быть отнесено на годы вперед, которое, вступая в завязь с первоначальным событием, образует нечто третье. Как мы видим, здесь имеет место творческий, созидательный момент. И в случае «человека-волка» таким вторым событием, приведшим к образованию симптома, были наблюдения за няней. Первым толчком стала первосцена, где он зафиксировал необычную для соития позу (позу раком), а вторым, по крайней мере, одним из вторых (вторых толчков может быть много), стала нянина поза при мытье пола. Показав ему задницу, няня, таким образом, напомнила ему как унижена была мать отцом в позе рака.
При этом, надо понимать, что симптом несёт на себе важную миссию. Он нам необходим для того, чтобы наша так называемая личность не распадалась, он собирает нас до кучи. С одной стороны, симптом скрепляет нас сильнее, чем нужно, и по этой причине доставляет страдание. Он делает конструкцию слишком жесткой. Но, с другой, это такой способ связывания, который носит компромисный характер. Фрейд указывает на то, что симптом — это не просто страдание как таковое. С точки зрения Фрейда симптом представляет собой образование необходимое: в нем есть, как выразились бы эволюционисты, нечто приспособительное. Иными словами, у субъекта нет другого способа поддерживать социальную жизнеспособность в условиях эдиповой ситуации, кроме, как только обзавестись симптомом (обсессивным или истерическим). Это, собственно, то компромиссное, что позволяет субъекту связывать чрезмерные объемы наслаждения. У субъекта нет другого способа обойтись с тем, что Лакан называет das Dink (Вещью), нет другого способа уклониться от нее, как только обзавестись симптомом. Другими словами, симптом — определенный способ утилизации тревоги. Это довольно ясно сказано в работе Фрейда «Торможение, симптом, тревога». Связывать наслаждение означает переводить его из тотального, невыносимого в частичное, порционное. Иначе говоря, посредством симптома возникает возможность оперировать объектом влечения как основным оператором наслаждения. Это нужно для того, чтобы наслаждение в случае невроза навязчивости не затапливало субъекта, а, в случае истерии, речь не шла о чрезмерном наслаждении другого за счет вашего желания.
Таким образом, опираясь на интуиции Фрейда и движение мысли Лакана, мы можем выдвинуть соображение, согласно которому СИМПТОМ - ЭТО И ЕСТЬ СУБЪЕКТ; СИМПТОМ - ЭТО И ЕСТЬ НЕВРОЗ;
При этом, нужно опять же отличать симптом от системы вытеснений. Психоанализ проводит более тонкие различия. Если сам симптом — компромиссный способ бытования субъекта, которому приходится с наслаждением иметь дело, то система защит — это то, через что симптом реализуется.
Таким образом, мы можем сказать, что симптом — защитное образование, связанное с тем, что что-то приходит из Реального.
Главный симптом каждого из нас, который является учреждающим для всех прочих симптомов, - это «Эго», «Я». С точки зрения Жака Лакана, само «Эго» являет собой симптом паранойяльного характера. Убежденность субъекта в том, что он находится там же, где и его сознание Лакан полагает бредовым.
Лакан является приверженцем автономной этики. С его точки зрения этика проистекает не извне, не из того самого Супер-Эго, которое выражает собой общественные установления (восходящие, по всей видимости, еще к желанию вашего отца), а к тому, что есть некий источник, который вас побуждает изнутри. Лакан называет его необходимостью. И этой необходимостью является желание. Вы можете уклоняться сколь угодно долго, можете образовывать защитные образования в виде симптомов, но так или иначе желание содержит в самом себе некоторый закон, в частности связанный с теми установками символического, которые непременно, если не повернут вас в определенную сторону, то, по крайней мере, выкажут ваше действие как сопротивление. С точки зрения Лакана психоанализ возможен лишь не потому, что он опирается на научные данные, а, напротив, потому, что он руководствуется закономерностями, на которые субъект не может повлиять, но они лежат в основе создания субъекта как такового, его образования. И то, что принуждает субъекта, это и будет желание как таковое. Это то, что делает положение субъекта или указывающим на следование за своим желанием или, напротив, указывающим на сопротивление ему, скажем, в виде того же симптома. От этого нельзя уклониться. Можно выстраивать защиту, но сам факт того, что то, что вы предложите будет фигурировать как защита, и может быть прочитано психоаналитиком. Это укажет на то, что вы подчиняетесь закону, пусть даже в негативной форме. Другими словами, наказание следует не извне, а изнутри.
Поэтому мы и говорим, что важно понять закон желания анализанта, его персональный, уникальный закон. Этот закон у каждого уникален до определенной степени. Другое дело, что есть определенный набор операций от которых, скажем, невротику не уклонится. Иначе говоря, симптомы можно выражать только определенными способами. Их ограниченное число. Есть характерные симптомы невротика навязчивости и истерички. Как бы не был субъект отличен, уникален, может быть сингулярен в своих отправлениях, тем не менее эти отправления уложатся в определенный абрис, в некоторый профиль.
Что происходит с симптомом в результате психоаналитической проработки?
Симптом не меняется а преобразуется в то, что Лакан называет синтомом.
Речь здесь идёт именно о фундаментальном изменении позиции, из которого может проистечь возможность беспрепятственно действовать, или же, напротив, отказа от той деятельности, в которой ранее субъект упорствовал. Есть субъекты, которые после анализа, например, бросают профессию. И это тоже их «продукт», продукт их деятельности. Другое дело, что он не считывается в символическом установлении признания со стороны другого.
Например, субъект долгое время учился играть на каком либо музыкальном инструменте и чувствует, что для него это в общем-то непосильный труд, что он берет скрипку в руки с отвращением. Пройдя анализ, он понял, что упорствовал напрасно, что ничего кроме прокрастинации этот инструмент в его жизнь не приносил. И анализ не обязательно приведет к тому, что субъект начнет с удовольствием играть на скрипке. Может статься так, что эта игра противоречила установлениям его желания, что ему лучше заняться, к примеру, композиторством.
Задача анализа в том, чтобы то, в чем субъект упорствует, более соответствовало установлениям его желания. На выходе из анализа, к субъекту возвращается способность работать, которую Фрейд, в общем-то, и формулирует в качестве одного из показателей выздоровления, преодоления симптома.
Есть ошибка, которую часто делают аналитики, особенно не прошедшие через лакановскую школу. Они полагают что, то, что субъект запрашивает и является его симптомом. Они не отдают себе отчет в том, что симптом располагается в других регистрах. И, при этом, они полагают, что целью анализа является разрешение симптома любыми средствами. Если к ним, опять же, обращается музыкант, которому не доставляют удовольствие ежедневные упражнения, то аналитик полагает, что этому как раз препятствует определенный симптом, при разрешении которого прокрастинация будет устранена. Но это собственно не совсем так. РЕЗУЛЬТАТОМ АНАЛИЗА ДОЛЖНА БЫТЬ НЕПРЕДВЗЯТАЯ ГОТОВНОСТЬ К ТОМУ, ЧТО СИМПТОМОМ МОЖЕТ БЫТЬ ИМЕННО ТО, В ЧЕМ СУБЪЕКТ УПОРСТВУЕТ НЕПОСРЕДСТВЕННО. К примеру, субъект думал, что симптомом является прокрастинация, и по этому поводу обратился в анализ (откладывание занятий, ощущение неудобства, когда необходимо взять в руки инструмент и начать заниматься, и просидеть так часов пять или шесть в день), а, на самом деле, симптомом в данном случае являлось его желание испытать себя. Симптомом оказалось обсессивное упорство в области того, что Лакан называет «подвигом». Симптом заключался не в самой прокрастинации, а в упорствовании в определнном виде деятельности. Это может быть деятельность, которая, например, была избрана под давлением родителей.