Я хочу поговорить о женщине, которая не была геодезистом. Но много значила и много делала для участников Градусных экспедиций: Клеро, Мопертюи и Вольтера. Речь пойдет о маркизе Эмили дю Шатле. Женские истории в градусных экспедициях, я говорю о сестрах Планстрем и Исабель Дезодоне - истории девушек, которые проявили твердость и смелость в желании попасть во Францию. Эмили же родилась там. И вот, что из этого вышло….
Дисклеймер: Это довольно поверхностная история. Мне очень хотелось одним глазком глянуть на то, какой была эта за яркая дама, достаточно смелая, чтобы идти своим путем. Я основываюсь на нескольких статьях и книге “Влюбленный Вольтер” Нэнси Митфорд.
По утрам в мае 1749 года Габриэль Эмиль ле Тоннелье де Бретей, Маркиза дю Шателе упорно трудилась за столом в своем трехэтажном парижском доме. Она была не из хороших хозяек: на диванах неаккуратными стопками громоздились книги, исписанные листы бросались прямо на пол, и только ньютоновские “Основы натуральной философии” - в 500 страниц, уже много месяцев царствовали на рабочем столе. Маркиза спешила завершить перевод. Ее пальцы уже много недель были перепачканы в чернилах, она устала, ради этой работы она отказалась от обычных радостей светской жизни. Эмили было 42 года, и она была на шестом месяце беременности.
К 8 марта в информационном поле появляются истории успешных женщин прошлого. У всех на слуху Ада Лавлейс, Софья Ковалевская (кстати, внучка известно геодезиста Шуберта Федора Федоровича, про него много пишет мой коллега - Роман Барков), а про Эмили дю Шатле говорят не так много (по крайней мере, так показал опрос среди наших друзей). Думаю, за Аду надо благодарить популярность программирования, а математика - сегодня не самая модная профессия. Но возвращаясь к успешным женщинам, я задаюсь вопросом: что есть успех? Признание при жизни или признание после смерти? Наша сегодняшняя героиня вызывает у меня большую симпатию, потому что в свою эпоху и в своих обстоятельства жила так свободно и полно, как только это было возможно.
Эмили родилась в 1706 году в Париже. Ее отец - господин де Бретей был церемониймейстером двора, мать - баронессой из старого дворянского рода. Жили на широкую ногу. На ужинах у Бретеев бывал весь цвет тогдашней интеллигенции. Девочка росла чрезвычайно, даже чрезмерно энергичной. Знаете, бывает такое, когда ребенку нужно всего четыре часа сна для отдыха, а остальное время он требует занятий и развлечений. Вот, судя по некоторым авторам, с Эмилией было именно так. Когда закончились латынь, немецкий и греческий, родители решили занять ее мятежный ум и подсунули ей учителя математики. И барышня начала глотать этих учителей одного за другим. При этом, будучи молоденькой девушкой, она сполна наслаждалась балами, бриллиантами, светской жизнью, игрой. Причем как театральной: говорят, она была недурной актрисой, так и азартной. Эмилия до замужества, когда ей не хватало карманных денег на книги по математике, придумывала разные схемы для карточных партий. С переменным успехом.
В девятнадцать лет она вышла замуж за маркиза дю Шателе: тридцатилетнего военного и удалилась в провинцию: быть примерной супругой. За следующие пять лет Эмилия родит троих детей: Франсуазу-Габриэль, Луи-Мари и Виктора-Эспри. После этого супруги сохранят уважение и дружбу, однако мсье дю Шателе будет большую часть времени проводить со своим полком, а Эмилия уедет в Париж: жить обычной аристократической жизнью, развлекаться, и учиться.
Давайте сделаем оговорку: почему мы вообще говорим занятии наукой, когд Эмили дю Шатле всю жизнь была всего лишь ученицей: то Клеро, то Мопетюи, то Бернулли, то Эйлера?
Что значит - быть ученым в XVIII веке? Для этого логично быть в составе Академии Наук. В парижскую Академию Наук женщин не принимают. Чтобы называться ученым - надо публиковать научные статьи: женщина под своим именем не могла этого делать. Только в составе анонимных сборников или под псевдонимом. Поэтому технически стать профессиональным ученым, как мы это понимаем сегодня - у Эмилии не было шансов. Она писала, что женщина зато может зайти в науку сбоку: никто не запрещал делать и публиковать переводы. Чем она и занималась, снабжая переводы Ньютона с латыни на французский подробными комментариями. И кстати - ее перевод Ньютона на французский до сих пор является единственным. Что еще могла бы сделать женщина-математик того времени? Вести оживленную переписку (и тесную дружбу) с видными учеными современности. Их у Эмили была целая коллекция. Так что, с моей точки зрения - маркиза дю Шатле при своей жизни добилась максимального успеха, который был возможен.
Но вернемся в Париж. Дело в 1733 году. Эмили двадцать семь. Она врывается в столичную жизнь и жадно берет все, что пропустила за пять лет замужества, материнства и жизни в провинции. Бриллианты? Она их обожает. Балы? Она может танцевать всю ночь. Любит азарт и ощущение жизни в пальцах, когда на кону серьезные деньги. Романы? О да! По современным меркам маркиза не была красивой. Слишком угловатая и худая, слишком энергичная, не мягкая, не плавная. С властным характером, с сильными желаниями, слишком мужская. Поэтому ее первые романы после замужества не проходят легко. Когда кавалеры охладевают к ней, Эмили испытывает отчаяние и жажду внимания. Засыпает их письмами, пытается покончить с собой (справедливости ради, всего один раз) и отчаянно ищет признания себя как женщины. Но при этом мужчины крайне ценят ее как человека. Разумного человека. Ее первый учитель математики - Пьер Моро де Мопертюи (про него 10, 11 и 12 эпизоды подкаста) - крайне высокой отзывается об Эмилии. Они дружат всю ее жизнь. Он пишет ей из своей Лапландской Экспедиции, а она в письмах флиртует на грани приличий:
"Я много занималась и надеюсь, что вы будете мной чуть менее разочарованы, чем в прошлый раз. Если Вы завтра придете ко мне и проэкзаменуете меня, я буду вам бесконечно обязана. Завтра я расскажу Вам, как намереваюсь выразить свою благодарность".
И вот тут я краснею и не уверена, что справедливо. Писем Мопертюи к дю Шатле не сохранилось. Он был тот еще дамский угодник и умелец эпистолярных интриг. Может быть то, что я принимаю за бурный роман учителя и ученицы - не более, чем веселое зубоскальство? О нашей героине он отзывался: “столь же красивая, сколь обаятельная, самая милая и любезная женщина во Франции”.
“Удивительно было видеть, — вспоминал он позже, — высокую ученость, казавшуюся привилегией нашего пола, в соединении с самыми привлекательными женскими свойствами. При ее уме и остроумии, никакого недоброжелательства. Она никогда ни о ком не говорила гадостей”.
Чуть раньше, чем с Мопертюи - Эмилия знакомится с Вольтером. Ей представляют очень модного поэта и философа, скандального, остроумного, совсем недавно вернувшегося из Англии и везущего любовь к науке и Ньютону. Они сошлись сразу же. Увлеклись друг другом, но сближались весьма осторожно. Вольтер, любивший и бросавший многих - впервые встретил женщину, в которой увидел друга. Ведь людей, с которыми можно было бы всерьез поговорить о Ньютоне в Париже можно было перечесть по пальцам. А женщиной (и при том страстной и хорошенькой) была только она. Эмилии льстило внимание самого модного человека в мире. Но, поскольку в тот век переписка и любовная охота велись как бы шутя - маркиза училась у Мопертюи, ездила в театры и встречалась с Вольтером. Однако не только это. Однако жизнь многогранная: в то же время умирает ее младший сын Виктор. После смерти мальчика Эмили вместе с Вольтером удаляется в имение своего мужа: Сире.
Да, Сире - это родовое имение господина Шателе, супруга Эмилии. Вольтер здорово вложился в реновацию и полностью перестроил поместье. Кстати, после смерти Эмилии, философ заберет из дома всю свою обстановку. Спасибо, что не выставит счет вдовцу за работы. Но тем не менее, следующие пятнадцать лет: Эмилия будет жить именно в Сире. Ее дочь отправится на воспитание в монастырь, но мать будет часто ее забирать на каникулы: девочка обожала участвовать в постановках маленького домашнего театра. Старший сын и наследник будет жить тут же - при учителе. Время от времени, когда позволяет служба, в Сире будет наведываться муж Эмилии, с Вольтером находящийся в дружеских отношениях.
Скандализирует? Вот современников это все тоже скандализировало. Но не потому, почему вы подумали. А потому что Вольтера - едкое и злое сокровище салонов, самого модного блогера современности (простите, не удержалась) какая-то сумасшедшая мадам (к тому же, некрасивая) увезла в провинцию и скрыла от общества, которым он до сих пор был обласкан! И говорят, эти двое там, в провинции - не дают балов, не играют, не охотятся, а ведут затворнический образ жизни, будто они женаты. Это просто неприлично!
Большая часть сведений, которая у нас имеется о жизни Вольтера и Эмили почерпнута из писем Франсуазы де Граффиньи - писательницы и просто медийной персоны.
Из-за того, что Вольтер и Эмили работали по вечерам, распорядок дня в доме был крайне непривычный.
С одиннадцати до полудня в галерее у Вольтера кофе, а в полдень обед, который называют здесь кучерским, для господина дю Шатле, мадам де Шамбонен и мальчика. Речь идет о муже Эмили, ее сыне и соседке, которая часто приезжала в гости. Вольтер, прекрасная дама (то есть Эмилия) и мадам де Графиньи заглядывают к ним на полчаса, после чего все расходятся по своим комнатам. В четыре они иногда собираются на полдник, но не каждый день. Ужин начинается в девять и продолжается до полуночи.
Подобный распорядок был связан с желанием хозяев побольше читать и работать. Вольтер писал (это ведь был его заработок и при том немаленький), Эмилия комментировала для него Ньютона. Известно, что они часто между собой объяснялись на английском, чтобы не гости не подслушали. После ужина по ночам давали театральные представления или читали.
Кстати, из-за этих чтений мадам де Графиньи попала в переплет: Вольтер и Эмили фактически выгнали ее из имения. Вольтер читал отрывки из Орлеанской девы - совершенно запрещенного произведения, которое в грубой форме порочит и высмеивает и национальную героиню столетней войны. Короче говоря - тот самый контент, который все захотят посмотреть, потому что он мерзкий и нажористый, но за который тебя вполне могут арестовать. Вроде как Граффиньи в письме своему корреспонденту переписала часть текста и вообще поделилась впечатлениями. Сплетни пошли в народ (то есть, в салоны и светские сборища), добрались до Парижского двора, что могло обернуться для Вольтера не просто штрафом, а реальным тюремным сроком. Граффиньи потом отрицала, что имела какое-то касательство к этой истории, но как это часто бывает в информационном поле: попробуй узнай теперь, где правда. Как бы то ни было, из гостьи мадам превратилась в заложницу Сире. Хозяева несколько месяцев были ей не рады, а денег у нее на то, чтобы уехать (нанять экипаж) или даже оплатить исходящую почту - не было. Короче говоря, непросто жить человеку без денег, даже если он публичная персона. В 1735 году (когда весь Париж гремел градусными экспедициями) Эмилия переводит “Басню о пчелах” англичанина Мандевиля. Перевод вольный, а как переводчица - она имеет право на объемное вступление, где вполне уместно рассуждает о пороке, прогрессе и равных возможностях. Вопросы, актуальные и сейчас. В 1738 году Вольтер выпустит свою большую работу: “Элементы философии Ньютона” технически - в соавторстве с Эмилией. Он не имел права поставить ее имя на обложке. Но фронтиспис украшен картинкой, где дева отражает свет знания в автора за письменным столом. И посвящение явно говорит: посвящается божественной Эмилии. В 1740 году маркиза выпускает собственные “Основы физики”, которые посвящает своему 13-летнему сыну. В надежде обобщить и систематизировать для него научные знания так, как это не было сделано для нее. Кстати, за эту публикацию Эмилию сделают членом Болонской Академии Наук. Еще у нее были “Эссе об оптике”, “Рассуждения о счастье”, в следующем 1741 году она напишет “Ответ мсье Мерану о природе живой силы”. Это рассуждения о том, что потом назовут кинетической энергией, и этот ее ответ совершенно точно читал Иммануил Кант шесть лет спустя, поскольку его обвиняли в плагиате на Шатле.
Годы идут. Параллельно с работой - совместной и индвивидуальной строится дом:
"Из крошечной передней вы сразу попадаете в его (Вольтера) спальню, маленькую комнату с низким потолком, зимой задрапированную бархатом. Ее стены частично обиты гобеленами, но в основном отделаны позолоченными панелями, в которые вставлены картины. Мебель китайская. Зеркала, лакированные угловые шкафчики, фарфор, часы, поддерживаемые аистами, и множество других ценных вещей — всё в одном стиле. На блюде для колец — двенадцать перстней с гранеными и резными камнями и два с бриллиантами. Кругом такая чистота, что можно целовать паркет. Спальня открывается в длинную галерею с тремя окнами, между которыми стоят две изящнейшие маленькие статуи на лакированных постаментах. Стены обшиты желтыми лакированными панелями. Там много мебели, часов и так далее и так далее. Единственное, чего там нет — это удобного кресла”.
Это выдержка из писем очевидцев, и мне теперь интересно, почему удобные кресла со спинкой называют вольтеровскими? А теперь мадам де Граффиньи, как настоящий журналист, переходит к описанию покоев Эмили дю Шатле:
"Ее спальня обшита бледно-желтыми и голубыми панелями, альков обит индийскими обоями, кровать покрыта голубым муаром — все, даже корзинка для собачки, подобрано по тону. Зеркала в серебряных рамах сверкают. Большая стеклянная дверь, разукрашенная, словно табакерка, ведет в библиотеку, отделка которой еще не завершена. Там будут картины Паоло Веронезе. Рядом с альковом крошечный будуар, такой хорошенький, что хочется опуститься на колени. Панели в нем голубые, а потолок расписан учеником Мартена, трудившимся здесь последние три года. В каждой панели — картина Ватто. На каминной доске с консолями работы Мартена множество прелестных безделушек и янтарный письменный прибор, присланный кронпринцем прусским с какими-то стихами" (речь идет о Фридрихе втором).
Признаюсь, я тут привожу такие длинные цитаты ради удовольствия представить подлинную картинку французского интерьера XVIII века. Имею такую слабость. Но, учитывая, как зависит описание ситуации от точки зрения - не уверена, что это будет точная картинка. Например, сама Эмили дю Шатле. У нас в соцсетях есть портреты Эмили, написанные Ла Туром: там хорошенькая молоденькая девушка с циркулем в руках. Что же о ней пишут современницы (заметим, недоброжелательницы): тощая, сухая, плоская, с огромными ручищами и ножищами, крошечной головкой, малюсенькими зелеными глазками, плохими зубами, черными волосами и темной кожей, самовлюбленная, безвкусная и неряшливая. Это снова приводит нас к тому, как важны глаза смотрящего.
В Сире Эмили и Вольтер прожили относительными затворниками пятнадцать лет. Относительными, потому что Вольтер вступил в переписку с крон-принцем Пруссии: Фридрихом (тот был большим поклонником Франции и философа) и время от времени ездил туда. Потом этот же Фридрих, став королем, будет собирать коллекцию прикормленных ученых умов: у него будут и Эйлер, и Мопертюи и Вольтер (местами и в роли агента влияния) и Альгаротти. Загуглите картину Адольфа Менцеля “Круглый стол Короля Фридриха”. В Сире наезжал Мопертюи (до своего отъезда в Берлин), там бывал Клеро (про них двоих серии подкаста с 10 по 12), туда напрашивался Франческо Альгаротти.
Кстати, про последнего: Альгаротти - мы о нем вскользь упоминали в контексте Мопертюи. Он дружил с последним и даже собирался в Арктическую экспедицию. Но предпочел заняться своей опус магнум: Альгаротти написал “Ньютонианство для дам”, где свои взгляды на теории Ньютона вкладывал в беседу дамы с кавалером. На фронтисписе были аллюзии к Эмили дю Шатле, которая должно быть, прогуливалась по Сире с ученым собеседником. Вольтер негодовал: он явно видел в этом итальянце конкуренцию и клеймил его бездарным и бессмысленным товарищем (впрочем, принимал как гостя), а маркиза дю Шатле к “ньютонианству” отнеслась крайне холодно, сочтя его чрезмерно поверхностным. Опять же, при чем тут дамы? Бывали в Сире и другие друзья - не из интеллигентской тусовки. Например, герцог Ришелье (племянник того самого кардинала из Трех Мушкетеров). Тут снова сложная любовная линия: герцог был лучшим другом Вольтера, бывшим возлюбленным Эмилии (она из-за него травилась в начале своих Парижских сезонов), а его супруга была одной из самых уважаемых ею женщин. Супруга, кстати, умерла в Париже от цинги. (неожиданный поворот, не правда ли?).
Годы шли, в плодотворных трудах, театрах, танцах, визитах. Однако рано или поздно, в любых отношениях наступает кризис. В районе 1743 Вольтер разрывается между своей новой любовью к недавно овдовевшей племяннице и нежеланием уезжать от единственной женщины, которая его понимает. Эмилию штормит: она то смиряется, то отправляет гневные письма, то заводит случайные романы в попытке вызвать ревность. И в конце-концов пишет “Рассуждения о счастье” (ей 37 как и мне сейчас). Мадам дю Шатле утверждает, что три удовольствия остаются доступными стареющей женщине: игра, науки и, коли позволяет здоровье, еда. С ее точки зрения, игра, если ставки высоки настолько, что могут повлиять на благосостояние, есть средство для достижения счастья. Душе необходимы надежда и страх, ибо она нуждается в потрясениях. В этот период Эмили, лишенная переживаний страсти, много играет и много проигрывает. Но и много работает. Для Алексиса Клеро она не просто ученица и у них не только роман. Он вычитывает ее перевод и комментарии Ньютона, они вместе ищут ошибки и делают правки. Периодически Эмилия в компании Вольтера и своего супруга бывает в Люневиле при дворе бывшего польского короля - Станислава Лещинского. Кстати, Эмили не просто занята наукой. Она довольно активно по мере сил оказывает протекцию и супругу: ему она выбивает у владетельных особ военные звания, а для Вольтера хлопочет о снятии с него административных санкций за запрещенные стихи и пьесы. В Люневиле в 1748 году Эмили сближается с поэтом - маркизом Сен-Ламбером. В начале 1749 года она узнает, что беременна. Судя по тому, что у нее не было детей на протяжении последних 15 лет - это крайне неожиданное для всех событие. В ее возрасте (41 год) беременность считается опасной и женщина (справедливо) боится не пережить этого события. Я бы хотела сделать историю менее пикантной, но не могу. Что происходит дальше? Сен-Ламбер смущен и обеспокоен. Вольтер волнуется о жизни и здоровье своей подруги. Маркиза дю Шатле (мужа) вызывают в Сире, где убеждают, что Эмили ждет ребенка от него. Что же делает Эмили? Она понимает, что времени у нее мало, а труд ее жизни - еще не завершен. Перестает выходить в свет (все равно это скоро станет почти неприлично) и углубляется в работу.
И вот тут я просто поражаюсь ее мотивированности. Из писем нам известно, что на шестом месяце беременности она поднимается в 8 утра, работает до трех, пьет кофе, потом работает до 10 вечера и, после ужина, снова работает до четырех-пяти утра. И жалеет лишь о том что не догадалась устроить себе такое расписание с самого начала: тогда она уже успела бы завершить перевод Ньютона. К 3 сентября 1749 года работа по переводу и вычитке завершена. 4 сентября Эмили родила дочь прямо в кабинете. Судя по всему роды были стремительные и Вольтер подробно описывает, что, пока служанка готовила постель для госпожи - малышку положили прямо в раскрытую книгу. Казалось, все прошло благополучно, но через несколько дней маркиза скончалась от родильной горячки. Вскоре умерла и новорожденная. Кстати для меня любопытный факт про совместные роды: рядом с Эмили (правда, за дверью) находились ее муж, Вольтер и Сен-Ламбер. Они сначала вместе переживали, а потом утешали друг друга, когда Эмили не стало. Вольтер писал своей племяннице (будущей супруге): “Я не могу покинуть месье дю Шатле, не разделив с ним нашего общего несчастья”. Жизнь такая разнообразная.
Работы по переводу Ньютона будут опубликованы после смерти мадам дю Шатле - ее учителем и близким другом, Алексисом Клеро. Но память об Эмили дю Шатле потухнет, как только со сцены истории уйдут очевидцы. Вольтер продолжит быть “нашим всем” и Эмили многие годы будут считать просто “музой” великого философа.
Ну, и напоследок я приведу слова Эмили по поводу “женского” вопроса, поскольку этот выпуск мы готовили к 8 марта:
Я признаюсь, что, если бы я была королем, я бы отменила эти правила, которые отбрасывают назад половину человечества! Я бы позволила женщинам работать во всех сферах, особенно интеллектуальных. Женщины станут более ценными существами, мужчины, таким образом, получат новую модель для подражания, а наш социальный обмен, который в прошлом слишком часто ослаблял и сужал умы женщин, теперь будет служить только для расширения их знаний,
На этом прощаюсь. И желаю счастливого, спокойного труда, ценность которого вы осознаете в полной мере.
Источники:
- Нэнси Митфорд, Влюбленный Вольтер
#женщины в науке #женский вопрос #феминизм #18 век #Вольтер #история науки
