Гражданские войны в индустриальном обществе штука страшная, но довольно часто забавная в своём сюрреализме. В отличии от гражданок прошлого, они охватывают собой всё общество, а не только узкую прослойку элит и завязанных на неё людей. Огромные массы людей, до этого инертные втягиваются в ожесточённую борьбу за или против некоей личности, группы людей или идеи. При хорошо развитой коммуникации и пропаганде можно мобилизовывать огромные массы на борьбу, но если коммуникации хромают на обе ноги, пропаганда не всегда понимает того, на кого она воздействует, а уровень доверия всем крайне низок, то получается гражданка в России с её совершенно шизофреническими раскладами.
Крестьянство в Российской Империи было всегда инертной массой с очень большим накопленным внутренним потенциалом для недовольства, который мог копиться десятилетиями, но коли прорывался, то туши свет. Власти империи были хорошо знакомы с крестьянскими бунтами, но решить их коренную проблему не могли. Зато новое большевистское правительство, с их «заводы – рабочим, землю – крестьянам» пришлось глубинному русскому народу по душе. Декрет о земле, который разом отменял всякую помещичью собственность и передавал землю для распределения среди крестьян был давно и страстно лелеемой мечтой крестьян.
А вот последовавшая через некоторое время после этого продразвёрстка и организация совхозов на помещичьей земле были вовсе не тем, чего желали крестьяне. Т.е. большевики пообещали крестьянам землю, но что-то пошло не так и землю они так и не получили. Вместо этого пришли какие-то коммунисты и стали требовать отдать всё зерно или вступить в совхоз, для коллективной обработки земли. Этого крестьяне уже не поняли. Так как информация в деревни доходила плохо, а в охваченной революционными изменениями России всё менялось очень быстро, то крестьяне попросту не успевали угнаться за современной повесткой, да и не особо хотели. В марте 1918 года партия большевиков официально сменила название на Российскую коммунистическую партию (большевиков) (РКП(б)). Немалое число молодых партийцев воспринимали себя не иначе как коммунисты, члены продотрядов действовали о лица коммунистической партии, органы власти на местах тоже. А у крестьян был один большой вопрос «да кто такие эти коммунисты?!».
И вот крестьяне знают, что большевик Ленин обещал народу землю, а потом приходят какие-то коммунисты и начинают делать нехорошее. Очевидно же, что место хороших большевиков заняли плохие коммунисты. В 1918 году по всей России начинают вспыхивать крестьянские бунты под на первый взгляд сюрреалистическими лозунгами: «За большевиков, но против коммунистов», «За советскую власть, но против коммунистов» и т.д. При этом крестьяне заявляли, что они большевики, что против Ленина ничего не имеют, против РККА тоже, но коммунистов они в гробу видали и всех развесят на деревьях вдоль дорог. Советская власть могла лишь недоумённо наблюдать за этим, первоначально вообще ничего не понимая в происходящем. Посланные на подавление выступлений солдаты, пообщавшись с крестьянами, отказывались воевать с ними, так как они же большевики и ленинцы!
Никакой толковой пропаганды большевиками кроме газет и листовок налажено не было, а охват ими деревень был очень такой себе. Зато лучшей антикоммунистической пропагандой был очередной продотряд из «коммунистов», отнимающий всё зерно, так как план есть план, или комбед с бьющим себя пяткой в грудь бывшим батраком, заявляющим, что он коммунист и всегда им был, а потому отдавай-ка «кулак» свои парадные сапоги и лошадь, у тебя всё равно их две… Вот это была лучшая пропаганда. Кому-то, как моему прадеду, может повезти и его со словами «ты честный мужик, тикай отседова, потому что сейчас тут будут убивать» выпроводят из деревни, куда он прибыл в составе продотряда. Но так везло далеко не всем, так как далеко не все коммунисты помнили о банальной порядочности.
На насилие над своими советская власть отвечала тоже насилием, потому что времени в 1918-1919 году на то, чтобы разбираться кто из крестьян против чего восстал подчас не было. Это, к сожалению, очевидно даже из директив Реввоенсовета. Например, одна из таких директив, распространявшаяся агитаторами в деревнях, с одной стороны, объясняла крестьянам, что коммунист = большевик и Ленин он коммунист и в то же время большевик, с другой обвиняло во всех злоупотреблениях пробравшихся во власть врагов: кулаков, контру, белогвардейцев. Т.е. верно подмечая предпосылки из-за которых крестьяне восстают, члены Реввоенсовета не замечали коренной причины проблемы: недовольства крестьян самой политикой военного коммунизма, так как то, что объявлялось в директиве перегибами на местах в реальности было вполне осознанной политикой и, что продотряды, что комбеды действовали полностью в рамках директив из Москвы. При этом то, что на местах всегда были злоупотребления – это факт, также как и то, что даже без них продразвёрстка была ненавистна крестьянам.
Таким образом вроде бы здравая идея с помощью агитпропа объяснить крестьянам, что советская власть она всё ещё большевистская и восставать не имеет смысла, натыкалась на стену непонимания крестьянской массы. Да и какая к чёрту была вообще разница с такими-то объяснениями? Ведь крестьянину было совершенно неинтересно тяжёлое положение страны и нехватка продовольствия в городах, его интересовало, что он сам мог помереть голодной смертью так как его зерно отнимают и увозят в город. А потому вилы, топоры и налутаный за время лихолетья огнестрел шли в ход, чтобы самим выполнить те обещания, что были им даны большевиками, но не выполнены коммунистами.
Автор - Владимир Герасименко
