В середине июля 2021 года в Sep Community состоялась звуковая мастерская «Постыдись!» под кураторством швейцарских независимых музыкантов, художников, актеров Триксы Арнольд и Ильи Комарова.
Неделя звуковой мастерской в Сепе вошла в российский тур проекта «Постыдись!» свободного музыкального театра (Freies Musiktheater) Триксы Арнольд и Ильи Комарова. Организованное Микротерриторией Город Устинов при поддержке Фонда «Про Гельвеция», путешествие независимого театра из Цюриха по России стало, по сути, премьерой его нового проекта, впервые за историю существования Freies Musiktheater — на русском языке и для русских зрителей. А для сепского сообщества знакомство с новым, непривычным форматом театрального действия, участие в совместной записи радиопьесы и ежедневное свободное общение со швейцарскими музыкантами и художниками превратилось и в мастер-классы, и в обмен идеями и находками, и в творческую интернациональную дружбу.
Так случилось, что в эти дни в стенах Сепского дома культуры, где происходили основные события, звучала русская, немецкая, английская, удмуртская речь — и порой даже не требовалось перевода, чтобы прекрасно понимать друг друга. Особенно там, где начинался язык музыки. И когда-то именно музыка во многом стала основой творческого (и семейного!) дуэта русского бас-гитариста Ильи Комарова и швейцарской барабанщицы Триксы Арнольд. Об этом и многом другом — в интервью кураторов звуковой мастерской «Постыдись».
— Как появился ваш независимый театр?
Илья: Сначала мы занимались музыкой. Я музыкант, и, когда я встретил Триксу, мы вдвоем писали песни. Она играла на барабанах, я на бас-гитаре. У нас был дуэт — мы делали свою музыку, катались с выступлениями, два раза ездили в турне по России... Потом мы выпустили проект, где записали наши песни с разными музыкантами, получили денежный приз от кантона (административно-территориальная единица Швейцарии — авт.) Люцерны, оборудовали собственную студию, куда приезжали записываться другие музыканты… Так мы музицировали. При этом я постоянно ездил в турне с группой «Не ждали», в которой играл в то время. Но в двухтысячных группа «Не ждали» постепенно заглохла. Случились и другие обстоятельства с нашей студией в Швейцарии, и мы решили, что наступил хороший момент уехать. Два года мы провели в Питере, работая с местными музыкантами. Получили еще один приз, потому что сделали хорошие записи с различными русскими музыкантами. Есть такой джазовый трубач Вячеслав Гайворонский — с ним мы записали компакт-диск… Эти два года были очень продуктивными: контакты с русскими музыкантами, много импровизации.
Затем вернулись в Швейцарию, уже в Цюрих. И опять нам повезло, потому что буквально перед нашим возвращением одна танцевальная группа предложила нам написать музыку для спектакля. Так у нас появились контакты в танцевально-театральной среде. А затем родилась идея первого собственного проекта — мы решили поставить оперу «Человек-амфибия» на немецком языке. Нашли одного парня из Берлина, который написал замечательные стихи, мы с Триксой написали музыку. Пригласили режиссера, чьи работы нам нравились. Так появилась абсурдно-сюрреалистическая электроопера «Человек-амфибия».
Мы «въехали» в театральную тусовку и со временем стали делать собственные проекты. Но при этом у меня постоянно было какое-то ощущение… Понимаете, меня приглашали как актера. И когда ты часто не соглашаешься со взглядом режиссера, в конце концов задумываешься: почему бы и не стать режиссером самому? Так мы с Триксой сделали собственный проект, где уже сами выступали режиссерами. Проект на тему «Смерть и ритуалы, сопутствующие смерти». Да, темы у нас всегда были такие… глобальные!
Следующий спектакль, режиссером которого стала Трикса (это был ее режиссерский дебют), назывался «Соло для господина Комарова» ( Solo für Herrn Komarov). Я рассказывал свою фиктивную биографию, в которой были собраны биографии разных поколений и сплелись в одну, словно моя собственная. Мы показывали спектакль на разных площадках, на неформальных сценах. Публика принимала его хорошо. И мы играли «Соло для господина Комарова» довольно долго, лет пять, ездили с ним на фестиваль в Австрию…
Затем были героический зингшпиль про Вильгельма Телля и мюзикл «Капитал» по книге Карла Маркса — с оригинальными текстами…
Могу сказать, что сегодня у нас, как у людей, не учившихся театральному мастерству, положение на независимой швейцарской сцене довольно хорошее. Большинство наших проектов финансируются, и критика весьма благосклонна.
— Получается, с театром ваша жизнь тесно связана только в последние годы?
Илья: Единственные мои актерские учения — театральная студия при Таллиннском политехническом институте, где я учился по специальности «Экономика и менеджмент тяжелого машиностроения». Закончил институт, получил диплом — для мамы! — и сразу же пошел в музыкальную школу учиться играть на контрабасе. Но потом группа «Не ждали» организовалась при Таллинском драмтеатре, и там моя театральная студия тоже пригодилась — иногда мы были в спектаклях на вторых-третьих ролях…
Трикса: У меня техническое образование — архитектурные планы, чертежи… Потом училась архитектуре три года, но ушла из колледжа. Потому что я никогда не любила школы, институты и учебу в них. Сейчас мы вдвоем заведуем театральной труппой и приглашаем актеров, режиссеров, художников. Во всех наших театральных постановках музыка играет значительную роль.
— Насколько сложно придумать новый театральный проект, чтобы не повторяться или, возможно, подниматься на какой-то новый уровень?
Трикса: Это трудно сказать. Моя идея была про соло для господина Комарова. И про стыд — тоже моя. Потому что стыд для меня проходит через всю жизнь. Поэтому среди историй стыда много и моих.
Илья: Как-то в Цюрихе проходил фестиваль коротких перформансов, и меня пригласили с чем-нибудь выступить. Трикса предложила: «Расскажи свои истории стыда». Я говорю: «Отличная идея!» Вспомнил пару историй… И когда рассказал их со сцены, стали подходить люди и делиться своими историями. Мы поняли, что в этом есть какое-то зерно и надо эту идею развивать дальше.
Трикса: Это как будто дверь открываешь… И потом мы подумали о такой кабине, где люди могли бы делиться своими историями. Что мне очень нравится: у нас случилось 250 историй из разных уголков мира, и люди, рассказавшие их, во время выступления будто здесь, с нами. Есть идея, что этот архив обретет книжную форму. Посмотрим!.. А так меня в принципе интересуют именно такие, более камерные, постановки. Все «большое», про Телля и Маркса, — это были идеи Ильи. Да, я пишу концепцию, ищу деньги на спектакли, организую людей. Вся важная, но часто не такая видная, административная работа в нашей труппе лежит на мне. Все это мне нравится делать. Но в принципе я не хочу работать на том уровне, когда задействовано очень много людей, как в «Человеке-амфибии», «Капитале»… В «Телле», например, было пять музыкантов, четыре оперных певца и хор в 12 человек!
И еще очень важно для меня то, что искусство должно быть доступно и понятно всем. Мне интересно использовать не какой-то заумный интеллектуальный язык, а тот, который понимают все. Я думаю, что искусство и театр повторяют социальную иерархию, функцию социальных слоев. В современном театре все хотят быть политическими, но в принципе театр аполитичен. Хотя он принадлежит всем, там собирается только небольшой образованный класс. И уже в последних работах — и в «Постыдись!», и в «Соло для господина Комарова» — нас интересовала такая постановка, которая была бы доступна всем, чтобы ее можно было играть не только в театре, а, например, в квартире. Чтобы она работала и в контексте театральной сцены, и в любом месте. Поэтому проект «Постыдись» у нас и в музее, и на улице, и в квартире художников, и в сельском клубе. То место, куда мы приходим неслучайно, и люди это понимают. Поскольку люди, рассказавшие нам свои истории стыда, очень разные. И где бы мы ни играли — в Сепе или музее ПЕРММ — везде это работает, сближает людей. А то, что я увидела в Сепе, вообще очень близко к моему пониманию о том, как должно функционировать искусство.
— Это о том, что искусство принадлежит народу?
Трикса: Да. Если говорить о театре, то я очень люблю театр. Но мне не нравится в современном театре (по крайней мере, на Западе — в России, возможно, это иначе) то, что театр — это прибежище для определенной публики, скажем так, для элиты. Я выросла в обычной деревенской семье, где было десять детей. По швейцарским стандартам у нас была бедная семья — религиозная, папа пел в церковном хоре… В школу, конечно, ходили, но приобщения к высокой культуре не было. Мои мать и отец умерли не так давно, несколько лет назад. И когда я думаю о наших проектах, я хочу, чтобы они были бы понятны и моим родителям. Да, я примеряла себя и свое творчество к высокоинтеллектуальному искусству, но теперь понимаю, что это не мое. Точнее, не единственное мое место. Не то чтобы я ощущала себя чужаком в этой элите, но мне хочется, чтобы искусство было шире и не предназначалось лишь для элиты. Поэтому, когда мы приехали в Сеп, я почувствовала здесь себя как дома. Я понимаю, что эти люди мне близки.
Поэтому я считаю, что миллионные бюджеты, которые получают большие театры, оперы, музеи, надо взять и раздать тем, кто занимается культурой вот в таких небольших комьюнити, как эта деревня. Это не моя идея, конечно, и я думаю, что такие мысли приходят в голову людям в разных местах. Но здесь, в Сепе, я вижу, как это действительно может работать.
— Илья, а каковы твои впечатления от недельной жизни в Сепе и работы с коллегами в звуковой мастерской?
Илья: Для меня это тоже словно вернуться домой. И потому, что я давно не был в России, и потому, что люди здесь такие душевные. Гостеприимство, открытость… Это такой подарок. Ну и когда мы в Швейцарии, в немецкой среде, то в нашем дуэте в основном доминирует Трикса, а я как бы в сторонке нахожусь. А теперь наоборот. Понятно, что порой это утомительно, потому что Трикса человек очень любопытный и ей надо все переводить. Но мне нравится быть в роли, когда я становлюсь ведущим.
— Будете ли вы использовать в своих следующих проектах материал и опыт, полученные здесь? Радиопьесу мы делаем вместе. Но, возможно, появились и новые идеи?
Трикса: Мы уже делаем исследования для следующего проекта — он будет посвящен работе и всему, что с ней связано.
Илья: В любом случае то, что мы начали в России с этим проектом, будет очень полезно для нас, когда мы приедем в Цюрих и будем его играть уже на немецком языке. И музыкальный материал, который мы здесь записали, даст толчок и к нашим спектаклям в Швейцарии. Это, безусловно, оставит следы.
Трикса: Для меня все это намного труднее, потому что я не понимаю все, о чем говорят люди, не понимаю русского языка в необходимой степени. Но при этом я отчетливее вижу другие вещи, которые видны и без языка. Как обычно, нужно время, чтобы все «уселось», и осознание придет позже. Но удивительно, что это первый проект, который работает так, как мы его задумали.
— А это не скучно, когда есть такая предсказуемость?
Трикса: Нет, это не скучно, потому этот перформанс объединяет нас с этими людьми. И я впервые вижу, как Илья играет перформанс на русском языке — в Швейцарии он всегда играл на немецком. И здесь он другой человек в принципе — он чувствует себя свободнее. Я надеюсь, так же случится и в Швейцарии. Думаю, что в России мы получим много опыта.
Беседовала Светлана Мальцева.
Проект Sep Community реализуется АНО KAMA Records, победителем конкурса на поддержку Центров социальных инноваций в сфере культуры программы «Эффективная филантропия» Благотворительного фонда В. Потанина.
Проект «Хранители» реализуется при поддержке Фонда президентских грантов.
#Удмуртия #СделаноВУдмуртии #КультураУдмуртии #деревня #Сеп #ИгринскийРайон #Эграёрос #УдГУ #ФондПотанина #ФондПрезидентскихГрантов