Я задался вопросом относительно тех эффектов, которые война способна производить на человека. При этом я ограничился лишь двумя задевшими меня лично эффектами: один из них меня интересует чисто профессионально, а другой - чисто по-человечески. Забегая вперёд скажу сразу, что в конечном итоге я усматриваю в их происхождении одну природу.
Итак, первый эффект заключается в том, что немало моих пациентов на фоне происходящих событий вдруг делают серьёзный прогресс в своей аналитической работе. Причём это люди, которые на первый взгляд оказываются в наибольшей степени задетыми войной, они даже в течение некоторого времени ни о чём другом и говорить не могут, кроме как о тревожных новостях.
Второй эффект: он мне знаком не по клинической работе, а из новостных лент. Постараюсь объяснить. Во-первых, я совершенно уверен, что перед военными ставятся военные задачи, и что они, как бы мы к этому ни относились, направляют свою оружие против военных. Другими словами, я уверен, что общий приказ к вооружённым силам более или менее укладывается в существующую или сложившуюся этику ведения военной кампании (как бы возможно цинично это ни звучало). При этом мы видим немало свидетельств действий армии, или отдельных её представителей, далеко выходящих за всяческую допустимую этику, которой должен придерживаться военный. Я не буду перечислять и конкретизироваться свидетельства, имеющий глаза и желающий их открыть да узрит. Мой вопрос: откуда берётся это вероломство и покидающее рамки человеческого поведение? Как вполне достойный гражданин, возможно хороший семьянин, теряет свой человеческий облик?
Моя гипотеза, что оба феномена проистекают из одного источника, и чтобы его формализовать я бы хотел воспользоваться понятием, используемым Жаком Лаканом, плодотворный момент (le moment fécond). Это психиатрическое понятие, используемое в теории для понимания паранойи. Лакан использует его чтобы выделить особый логический и одновременно наблюдаемый в клинике момент, который служит началом активной работы больного по формированию своего бреда.
Говоря очень просто, психотик сталкивается с некоторым потрясением, или ситуацией, которую также можно назвать моментом разрыва, когда прежняя устоявшаяся логика, на которой базировалось его бытие, перестаёт работать. Это может даже сопровождаться переживанием замешательства и потерянности. Это момент, когда внутренние предпосылки болезни словно встречаются с внешними обстоятельствами и вступают в своего рода коллизию или резонанс.
И в этот момент начинается активная бредовая деятельность больного паранойей, которая становится уже очевидной внешнему наблюдателю, и именно этот момент обычно в психиатрии считается развязыванием психоза.
Здесь и далее я опираюсь на Семинар III Жака Лакана «Психозы». И как это часто у него бывает, он выводит понятие дальше узких рамок изначального использования. Плодотворный момент становится логическим моментом работы психики, не только в случае психоза. Например, его можно понять и так (ниже по тексту): это внешние (!) обстоятельства, когда всё то, что относится к бессознательному, оказывается разложенным перед нами во вне, переходит как бы во внешний мир. Соответсвенно, возникает вопрос как субъект с этим обходится. И практика показывает, что это может быть действительно, в прямом смысле этого слова, плодотворный момент, позволяющий воспользоваться тем, что теперь как бы перед глазами (логический момент видения). И это возможно в случае, если субъект находится в аналитической работе, если он анализами.
Так вот, интересно что ниже по тексту Лакан идёт ещё дальше, и использует выражение «плодотворный момент», опять же не в контексте психоза, а в контексте истерии, причём истерии защиты. Он сравнивает «плодотворный момент» с тем моментом, когда истерик оказывается под гипнотическим воздействием. И тогда, находясь под этим воздействием, истерик включает защитные механизмы с целью защиты своего Я.
Здесь можно очень детально и подробно разворачивать эти идем, но я хотел написать компактный текст, так что перейду сразу к выводу.
В любом случае речь здесь идёт, как вы могли заметить, об усилении собственного Я. Возникает разрыв, ставящий под вопрос существование прежнего Я, и тогда вера, идентификация, другой-господин - затмевают собой всё то, с чем был идентифицирован субъект прежде. Он теперь способен на то, что ранее было для его даже невозможным.