Рождение первого из «Писем Джульетте»
(роман в письмах)
Из задумчивого оцепенения меня вывел настойчивый автомобильный сигнал, какого-то нетерпеливого водилы. Светофор сменил красный на зелёный цвет, а я думал, кто же эта незнакомка, что пишет мне эти странные письма. Тряхнув головой, я вдавил в пол педаль газа, и оставил нервного автолюбителя далеко позади. Вернувшись из призрачного мира мыслей в грубую реальность, я переключил плейлист на избранное, чтобы восстановить гармонию в сердце и в окружающем меня мире. Любимые треки исцеляют лучше эскулапов.
Бесцельное катание по любимому городу под любимую музыку, особенно в вечернее время – идеальное времяпрепровождение. Домой я вернулся заполночь, покормил кошку, получил от неё когтистый нагоняй и недовольный мяв, что оставил её надолго одну, сел за стол и нырнул в историю, которую хотел забыть, но к которой сам же и возвращался, с извращённым любопытством наблюдая, утихла боль или нет. От этой боли мечталось избавиться, но и где-то рядом таился страх, что однажды нервы не обожжёт знакомый допинг, и я не смогу извлечь ни слова во славу ушедшей любви. Странное такое чувство, себе-то объяснить трудно, а уж другим и подавно.
**
Здравствуй, Незнакомка! Или лучше звать тебя Джульетта?
Ты рассказываешь истории, от которых у меня мороз по коже, ведь я совершенно не чувствовал твоего присутствия в то время, но ты описала всё очень точно. Вот что значит, быть ослеплённым реализованными желаниями.
Письма Джульетте родились в Вероне, ты права, но рождение идеи и начало её претворения в жизнь – разные вещи. Тут важен спусковой крючок, момент, когда первые слова ложатся на чистый лист блокнота. Я и сейчас помню этот день. Пустые комнаты просторной квартиры пугали, нет-нет, не банальный страх это был, тишина, в которой звучало эхо привычного шума, наполненной событиями жизни, вот именно эта тишина и тревожила. А как известно, тревожность - это первый признак подступающего страха перед неопределённым будущим. Уже через пару дней всё прошло, как «с белых яблонь дым», но эти дни я жил недоумением, а что дальше.
Сейчас и вспоминать смешно, но это сейчас. И вот в этой тишине и тревоге, я занёс ручку над листом, чтобы написать что-то о потерянном счастье, а рука сама прилежно вывела «Здравствуй, Джульетта!
Ночь крадётся над городом. Стрелки часов
упираются вверх циферблата.
Облака запирают Луну на дождливый засов –
ей и звёздам не сыпать на землю небесного злата.
Это время каминов и писем при чёрных свечах.
Это время для сказок о том, что творится на свете.
И раз время настало быть вольным и смелым в речах,
значит, снова пора приниматься за письма Джульетте.
Здравствуй, милая Пэри, по Питеру бродит апрель,
выметая всё зимнее с улиц, из сердца, из дома,
оживляя нарядов сограждан моих акварель.
Снова в моде любовной простуды истома.
Снова моют фасады и спешно латают асфальт.
Снова водят гостей Петрограда на крыши.
Возле Спаса играет пила и волнующий альт.
И под солнцем весенним ограда окрашена в рыжий.
Я брожу вдоль каналов средь прочих обычных зевак.
Незаметный, как время – свидетель незримый эпохи.
Пью в кофейнях на Невском с далёкой Суматры лювак,
жизни чьей-то богатой смакуя доступные крохи.
Дорогая Джульетта, в далёкой Вероне балкон
никогда не узнает о письмах в России холодной.
Только ночь отражается в стёклах дворцовых окон
и мерцанье свечи, как звезды для письма путеводной».
А когда я остановился, то даже не сразу понял, что за этим письмом уже маячит второе, и за ним следующее. Так и произошло, но случилось это именно оттого, что первое письмо привело ко мне самую настоящую Джульетту. Скажите после этого, что текст не творит чудеса, я уже не поверю. В какой-то неуловимый момент я стал видеть проявления этого свойства текста, мало кому удаётся увидеть, а я увидел.
Я не против твоего соавторства, прости, но роялти тебе платить не смогу, да тебе они и не нужны, скорее всего. Ты ведёшь странную игру, из тени неопределённости, пытаясь двигать фигуры на невидимой шахматной доске, а я пока только отвечаю, но так будет продолжаться не долго, скоро я перейду в нападение. Будешь ли ты готова к этому? Вот и посмотрим.
Венеция ли, Верона ли, да хотя бы и Будапешт, которые произвёл на меня впечатление гораздо более сильное, всё это отлучки из города, в котором можно отыскать любой город мира. Я увижу тебя в отражениях витрин, увижу в окне проезжающего трамвая, увижу на заднем сиденье такси, увижу в театре, где ты непременно окажешься на несколько рядов ближе к сцене, чем я. Такой город, у него свои законы сближений, какие бы планы не строили мы сами.
Как говаривал один мой знакомый, «теперь мяч на твоей стороне, действуй»!
**
Игра приобретает глубину, подумал я, ночь за окном подмигивала огнями далёкого города, а я вспомнил своё путешествие в Будапешт, но об этом я расскажу вам в другой раз.
Это ссылки на предыдущие части, чтобы вы не теряли. Кстати, вопрос вопросов, у кого будут идеи, как назвать этот роман в письмах? Самое оригинальное название останется в истории, а его автор будет отмечен особой благодарностью. Если вообще есть смысл, продолжать эту историю?))))