Я гулял по улице, когда на меня вдруг нашло такое настроение, что мне захотелось представить мир в инверсии: луна освещает яркими лучами все вокруг, а скудный холодный свет солнца едва рассеивает мрак ночного города. Люди, прежде прятавшиеся в своих жилищах, выходят из домов, устав, что их никто там не ждет.
Я сел на скамейку и достал сигареты; предупреждения на пачке только раззадоривали, и я с наслаждением впускал дым в легкие.
— Молодой человек, не подскажете, который час? — спросил у меня проходящий мимо старик.
Я поднял руку, чтобы посмотреть на часы, и вдруг вспомнил, что намеренно не надел их, отправляясь на прогулку. Незнание того, который час, давало мне ощущение бессмертия на некоторый срок. Когда же часы были на моем запястье, я постоянно бросал на них взгляд и испытывал стресс от перманентного осознания, что время неумолимо утекает. Когда эта навязчивая, тревожная мысль лишила меня всякого покоя, я собрал дома все, что имело циферблат, и выбросил на помойку. Теперь я ориентировался по сменам дня и ночи. Я просыпался на рассвете, завтракал, а затем выходил на улицу и бродил по городу до темноты.
Устав от привычной реальности, я решил изменить распорядок своей жизни. Для прохожих, которые встречали меня несколько раз на дню, когда я слонялся по улицам без дела, я был похож на городского сумасшедшего. Я пропускал их вопросительные, порой испуганные взгляды и шел дальше.
Однажды в парке я встретил любопытного собеседника. Он сидел на скамейке и кормил хлебом голубей. На вид ему было лет тридцать, но, посмотрев ему в глаза, я понял, что он был намного старше. Природа, смиловавшись, оставила ему молодую оболочку.
Я сел на край скамейки и закурил.
— Угостите? — повернул он ко мне голову.
Я кивнул и протянул сигарету. Несколько секунд он рыскал по карманам в поисках зажигалки. Я вновь пришел на помощь и протянул ему свою. Он затянулся во все легкие и тут же закашлял.
— Никогда не понимал, в чем удовольствие курить. Смола заполняет легкие, а дым затуманивает разум.
— Может, в этом и прелесть, — пожал плечами я.
— Жить нужно так, чтобы потом сожалений не было — без допингов, чисто, — продолжил он.
— Но чтобы жить трезво, нужно отказаться и от чувств, — заметил я.
— Это верно, — согласился он. — Неконтролируемые чувства подобны яду. Они отравляют изнутри, и их действие гораздо разрушительнее допингов. Жить надо осознанно.
— Это как же? — поинтересовался я.
— Когда делаешь что-то — ну вот, к примеру, чистишь зубы по утрам — должен делать это осознанно, полностью посвящая себя даже такому будничному занятию. Нужно отдавать себе отчет в каждом малейшем действии. Даже когда чешешь руку, делай это осознанно. И тогда ты поймешь, что способен контролировать окружающую реальность.
В этот момент я понял, что он озвучил то, что я смутно осознавал, но никак не мог постичь целиком. Я хотел воздвигнуть вокруг себя свой собственный мир, взять на себя ответственность за формирование своей реальности, но все мои попытки оказывались провальными.
Я очнулся от размышлений и, глянув по сторонам, понял, что мой собеседник исчез. Я бы подумал, что он был плодом моего воображения, но голуби возле моих ног клевали хлебные крошки. Я поднял голову и увидел луну и солнце, которые одновременно возвышались над городом на разных сторонах небосвода. В это момент я осознал, что выход где-то рядом, выбросил пачку сигарет в урну и начал свой путь к осознанной жизни.