Не отсвечивай!
Как ни странно приказ был выполнен сразу. На долю секунды ему показалось, что он он увидел её грустную улыбку. Тут же одёрнул себя. Грустную? Ехидную, в лучшем случае. Вечер прошёл спокойно. Отгрохотал своё боевик. Отключился комп.
Привычно щёлкнула микроволновка, сообщая: готов ваш поздний ужин. Он лениво жевал содержимое контейнера. Выкладывать в тарелку? Так сойдёт.
Свет уличных фонарей пробивался сквозь неплотные шторы. Лиля лежала на спине. Необычно. Он лёг, по-хозяйски протянул руку. Она отвернулась. Ха, не очень-то и хотелось. Завтра сама пресмыкаться начнёшь.
Может, ему и снились сны. Он не помнил. Утро прошло как обычно. И на работе всё было как обычно. Только какое-то незнакомое чувство в желудке, скорее неприятное… Он заскочил к начальнику. Можно уйти с работы раньше минут на пятнадцать, очень нужно. Босс понимающе кивнул, не спросив — зачем? Чёрт с ней. Поговорить ей надо. Дам пять минут, не уложится – её проблемы…
В квартире было всё как обычно. На кухне отсутствие грязной посуды. Он этого не любил. В контейнерах готовая еда. Донести до микроволновки, нажать кнопку, щёлкнет, можно вкушать. И, кстати, где эта… В магазин что ли ускакала? Вот повезло. Пять минут истекут, в её отсутствие, и никто не виноват, ха.
Досмотрев, запланированный боевик до середины, он начал прислушиваться: не скрипнет ли дверь? Дверь не скрипела. Он заставил себя досмотреть боевик до конца.
Злясь на себя пересмотрел шкафы. Одежда, обувь, посуда на месте. Нет только этой… дряни, неожиданно подумал он. Почему дряни? Да потому, что не дрянь не провоцирует мужика на лазанье по шкафам. Есть ему не хотелось. Смотреть другой боевик не хотелось совсем.
В привычный, давно заведённый порядок, неумолимо вклинивалось, что-то недоброе. Наверное, рок. Он скрипнул зубами. Спать рано. Заняться нечем. И заметался по квартире. Если она ушла насовсем, то не могла не оставить письма или записки, чёрт её дери.
На двери туалета сиротливо белел пришпиленный листочек. «Я больше никогда не буду отсвечивать. Найди даму подходящего размера, хоть шмотки сгодятся. Мне ничего твоего не нужно». Даже подписи не оставила. Скрипнули зубы. Одевал, кормил. А на задушевные разговоры не подписывался, между прочим.
Через неделю начались неприятности. Оказалось, что продукты надо покупать, еду – готовить, шмотки – стирать, гладить, иногда штопать. А ещё чёртова посуда, мусор для выноса, почта, которую надо брать из ящика. А ещё какие-то долбанные квитанции на оплату. Особой песней были выкрутасы носков. Они заползали в самые неожиданные места и самым вредным образом не желали спариваться.
Аккуратно наведённые справки ничего не дали. Бабушки у подъезда никого не видели. Работать она не работала. На шее моей сидела. Он вздохнул и передумал мысль. Была домохозяйкой. Подруг никаких не было. Он запрещал. Дебил. Сейчас бы хоть спросить было у кого. В полицию он обращаться не рискнул. Чего доброго засмеют: баба сбежала, радуйся, дурак.
Боевики радовать перестали. Жратва стала странной, что ел, что не ел. Он тоскливо думал: ушла бы зимой, хоть след на снегу остался бы. А так… Эх, лето, ни привета, ни ответа.
Меж тем подошла зима. Работа всё-таки спасенье. В долгие январские каникулы он блуждал по квартире, как лунатик, без цели, без смысла. Что же делать, господи. Нельзя же всерьёз горевать по бабе, которая была вроде пальмы в кадке, есть и ладно. Но память не соглашалась. Всплывали без спросу грустные улыбки, весёлый смех, неожиданная нежность.
Кончились и каникулы, будь они неладны. После каникул босс огорошил. В твоём отделе пополнение. Сейчас подойдёт. Собравшись, как перед броском, он смотрел на дверь. Вошла девушка. Лиля! Да нет, что за наваждение, похожа комплекцией, но выше, тоньше и цвет волос не тот, и цвет глаз, а уж взгляд, и вовсе, не лезет ни в какие ворота. Тьфу, чего это он про глаза. Какие они были у Лили, он никогда не замечал.
Стол у новенькой располагался очень удобно. Не поворачивая головы, буквально чуть скосив глаза, он мог бы наблюдать за ней сколько угодно. Жалко работа мешала, наблюдать приходилось урывками. Почти с досадой он вспоминал жидкие лилины косицы. Тут-то была грива, чёрная с синим отливом, густая, до пояса. Огромные синие глаза казались бездонными. Он чувствовал, что не выплывет. А подойти-то как? От неё ни малюсенького намёка, одна морозная свежесть. Может к маю потеплеет, уныло думал он, дожить бы.
Когда ещё и хмырь, из соседнего отдела, порадовал подколом (слава богу, тихо и без свидетелей), не моё, конечно, дело, старина, но глаза у тебя, как у больной коровы, он понял – это всё!
По всему выходило надо на что-то решаться. Или работу менять, или к этой морозилке подойти, наконец.
Когда-то на книжном развале он увидел книжицу «Как пригласить девушку на свидание». Купил ради смеха, кинул дома на какую-то полку. На какую? Найти! Читать!
Книжица оказалась дельной. Она советовала: перестаньте бояться! В любом случае вы получите только три варианта ответов. Да. Нет. Я подумаю. Следовательно, на один отрицательный ответ, приходится два положительных. Скорее всего, вы услышите: я подумаю. И вот тут-то придётся поработать над собой. Трансформироваться, так сказать, в принца.
Далее шёл тест, который так и назывался: «Ваша бывшая». Он решил максимально честно ответить на вопросы. Не дооценил он коварства автора. Набранным очкам соответствовал четвёртый вариант. Повезло вашей бывшей, что она от вас сбежала… Он с сомнением посмотрел на второй тест. «Ваша будущая». Отвечать на вопросы пришлось тщательно обдумывая каждый. И всё равно – врать он не стал! Сердце нехорошо ёкнуло. Опять — четвёртый. А добрый-то какой! Оказывается, если обладаешь эгоизмом такой махровости, то лучше жить одному.
Сцепив зубы, он решил, что дочитает эту чёртову книжку, даже если треснет пополам. Пролистав несколько страниц, понял – тестов больше не предвидится. И сел читать какие-то бракоразводные истории. С разбором полётов. Кто, что, как сказал. И что из этого вышло.
Сначала он не мог отделаться от мысли, что автор, мужик кстати, целиком на стороне баб. Потом нехотя признал, нет, не целиком, точно поровну. Неприглядная вырисовывалась картина. Мужики без мозгов, милых, добрых, ласковых женщин обижали, предавали, бросали. Искали и находили стервоз и получали по полной программе. Он ахнул. Так это по его душу стервоза явилась?
Ноги сами привели его в церковь. Зачем – бог весть. Отродясь не бывал. Из беспомощного, получасового созерцания иконы, его вытащил батюшка. Долго, почти бессвязно, словно в трансе, он рассказывал понимающему слушателю про себя, про Лилю, про Морозилку, про книжицу. И вдруг замолчал, словно выдохся. Зато заговорил батюшка неторопливо, с частыми паузами. Была у меня прошлым летом рыженькая девочка… нехорошо душой замороженная… в монастырь просилась… послушницей определил… через неделю пострижение… поезжай… может уговоришь… вернётся…
У ворот незнакомого монастыря, он нервно теребил в кармане записку для матери настоятельницы. Неведомая сестра привела его в какую-то келью и ушла с запиской. Время сыпалось песком, чисто физически ощущалось: миги падают песчинками. Когда у ног легли барханы, открылась дверь, вошла она. Слава богу, она. До последнего ведь боялся, вдруг – чужая. Он и не подозревал, что умеет так щебетать. Про себя, про неё, про книжицу, про морозную свежесть, так мельком, и опять про себя и про неё. Она молча слушала, потом встала и тронула колокольчик.
Рухнув на пол, он обхватил её ноги, Лиля, не уходи! И шелест в ответ: я не ухожу.
Всю дорогу он держал её за руку, словно боялся, что она птичка и улетит, как только отпустишь. Какие у неё глубокие серые глаза. Какая она красивая. Окружающие понимающе отворачивались.
Перед дверью квартиры он запоздало вспомнил: раскардашь полный дома. Собирался в спешке, не знал, она – не она, вернётся — не вернётся. Войдя в квартиру, она впервые с момента их встречи, улыбнулась. Стиральный порошок в вашей епархии есть?
Скажи ему кто-нибудь неделю назад, что домашняя генеральная уборка может быть такой огромной, ни с чем несравнимой радостью…
Видит Бог, считал бы он этого товарища дауном, до конца дней своих.
Годы летят, как птицы,
Годы текут, как реки.
В калейдоскопе лица:
Люди и человеки.
Носимся мы по свету,
В славном ковчеге Ноя.
В калейдоскопе этом –
Ищем лицо родное.
Ведомо только богу –
Сколько несовпадений.
Ищем во тьме дорогу.
Молимся на везенье.
Помним: везёт немногим.
Знаем: везёт нечасто.
Встретить в пути-дороге,
Синюю Птицу Счастья.
Всё же упрямо верим
Будто бы легче – вместе.
Не потому ли, ветер
Вечные носит песни?
Снежный наряд калины.
Алый костёр рябины.
Не проходите мимо,
Станьте моим любимым.
Желающим выразить автору материальное спасибо:
в помощь карта Сбера 2202 2008 1770 9163