Варя лежала в ванне с морской солью и думала, как бы ей назвать свой очередной рассказ и главное – с чего начать. Варианты быстро сменяли друг друга, Варя даже подустала от этого кружения – и вдруг… сердце пронзило воспоминание о смерти папы и как там все было после.
Она вспомнила всё – и те чувства, и эмоции 18-летней давности проживала заново, мучительно больно выдавливая из себя обиду на Федора. Варе казалось, что все прощено и забыто. Нет, обида, похожая на медузу горгону, обожгла сердце и начала рвать его на части.
Варя приняла эту обиду. Да, она обижена на Федора за то, как он повел себя в самые трудные дни ее жизни. Да, обида никуда не ушла и жила все эти годы в сердце. Да, Варя принимает ее и проживает заново, с мельчайшими подробностями, стиснув зубы и дав волю слезам, хлынувшим бурными потоками в воду с морской солью. Обида корчилась в предсмертных судорогах, тихонько уменьшаясь в размерах – и вот последняя капля наконец-то растворилась в воде.
Теперь Варя знала, как она назовет свой рассказ и главное – с чего его начнет.
И еще она поняла, что со смертью папы умерли все оставшиеся чувства к Федору. Это было начало конца, конца их отношений.
***
… Сквозь сон Варя услышала, как противно звонит телефон. Сколько же? 7.30 утра. Суббота. Сегодня договорились с папой пойти гулять в лес. Погодка классная – еще тепло и золотая осень – 30 сентября. День Веры, Надежды, Любви. Кто может звонить так рано? В сердце что-то всколыхнулось… Взяла трубку.
На другом конце прерывающийся голос 14-летнего племянника:
- Дедушке плохо. Приезжай скорее.
- В смысле? Как плохо? Что случилось?
- ЭЭЭ, ну, он… ээээ… умер.
- Умер? – переспросила Варя, и слово показалось чужим, далеким, не родным.
- Умер., – холодным эхом отозвался голос племянника.
- Я сейчас приеду.
Варя не могла говорить. Мыслей не было. Они вдруг куда-то исчезли.
Федор спросил, что случилось. И Варя сказала это холодное «умер папа».
Она механически что-то на себя нацепила, взяла сумку и, сказав: «Я поехала домой», вышла.
В голове стучала одна мысль: папа умер, папа умер. Приехав домой, она увидела старших сестер и маму с заплаканными глазами, в рядочек сидевших на диване в большой комнате. Увидев Варю, они начали громко выть и заламывать руки. Варя вошла в комнату, где был папа. Он сидел, прислонившись к стене, в белой своей майке и семейных трусах. Его взгляд был с хитрецой. Как будто говорил: «А вот вы не знаете»!!!
Он был мертв и был жив. Варя смотрела на его уже бездвиженное и костенеющее тело, но явно ощущала его присутствие. Стояла и не знала, что делать. Чувств не было. Плакать почему-то тоже не хотелось. Вышла, прошла мимо сестер и мамы на кухню… и решила, что надо оформлять и заниматься похоронами.
Приехали брат и тетя. Втроем они пошли в поликлинику. В поликлинике сидели часа два, время натянулось тонкой струной, готовой в любой момент порваться. На Варин вопрос: «Сколько нам еще ждать?» - терапевт ответила вопросом: «А куда вам теперь торопиться?» Торопиться было действительно уже некуда.
Днем приехал Федор. Он осторожно вошел в квартиру, увидел плачущих сестер и маму, как-то долго мялся перед дверью в комнату к папе. Но вошел и быстро вышел. Зайдя в комнату к старшему сыну, мешком плюхнулся на кровать и сообщил, что ему плохо с сердцем. Одна из сестер заохала. Варя мельком взглянула на него и пронзила мысль, что это игра. Но тут же отогнала ее и набрала телефон агентства по организации похорон. Не до него сейчас. А Федор продолжал настойчиво привлекать к себе внимание, говоря, что ему так плохо…
Позже приехала машина и забрала папу в морг, ближе к ночи все разъехались… И Варя осталась вдвоем с мамой. Первая длинная длинная ночь без папы… Они не спали. Сидели на кухне и разговаривали. Вспоминали папу.
Днем Варя вместе с братом занимались организацией похорон, звонили, договаривались. Ходили в магазин покупать папе ботинки и рубашку. Варя ничего не ела и не плакала. Плакать не хотелось.
Федор звонил. Сначала он интересовался, когда ж Варя приедет к нему. Варя объясняла, что не может оставить маму одну, ей очень плохо, ей нужна поддержка. Мама с папой прожили вместе 50 лет и родили пятерых детей!!! С уходом папы маму как будто выключили, она не плакала. А в основном сидела молча и раскачивалась тихонечко так, едва заметно глазу, и ничего не делала. Только к вечеру мама оживала и рассказывала Варе, как они с папой познакомились, как жили…
Так что, если Федор хочет, пусть сюда сам приедет. Но он не приезжал. А в какой-то из дней на очередной отказ Вари приехать он горестно заистерил: «Ты думаешь о покойнике. А должна думать о живых, обо мне. Я твой муж в конце концов!!!»
Резануло это слово «покойник». Это о ее папе? О самом любимом, нежном, внимательном? Она больше не увидит его глаз, больших, зеленых и навыкат, излучающих доброту и любовь. Она больше не будет с ним спорить о политике и смысле жизни, он больше не будет называть ее авантюристкой и весьма легкомысленной. Ей нравилось, когда он ее называл авантюристкой. Варя воспринимала это как похвалу. Это ее папа!!! Какой бы он ни был – живой или мертвой, это ПАПА! И пока она жива, он ее папа – не покойник!!!!
Но шло время, прошли и похороны, и поминки. И Варя поехала к своему заждавшемуся мужу.
И начался ад. Варя все это время не плакала, и ее прорвало. Она рыдала везде – в трамвае, автобусе и вагоне метро, в магазинной очереди и лифте. Она рыдала после уроков, которые проводила в школе. А что Федор? А он был неумолим: «Ты должна думать обо мне. Не о покойнике».
Он прав, папу не вернуть, и жизнь продолжается… Но какая жизнь? Федор набирал номер своей знакомой из далекого Челябинска и душевно ворковал по два часа. Мило так и громко. Плакал о своей несчастной семейной жизни. О непонимании жены… А Варя сворачивалась калачиком и, накрывшись одеялом с головой, плакала и плакала. Однажды Варя сэкономила деньги и купила шоколадку своему сынишке от первого брака. Федор был вне себя: «У нас нет денег. А ты покупаешь ему шоколадки!» И через час набрал номер своей знакомой и как обычно два часа жаловался, как ему тяжело. А это ведь междугородний звонок и два часа разговора стоят намного больше шоколадки.
В Варе как будто умерли все чувства к Федору. За все это время не получила ни минуты поддержки. Одни упреки и требования. Думала она когда-нибудь о нем как о самовлюбленном эгоисте? Нет. Он ей казался эталоном, он заглядывала ему в рот и прощала все, буквально все. А сейчас он стал чужим и еще ненавистным, ничтожным и жадным. Чувство брезгливости, перемешанное с жалостью, вытеснило все чувства, которые были до этого.
Звонила мать Федора и как заклинание призывала Варю опомниться: «Думай о живых, а не о мертвых!» Но Варе хотелось думать именно о мертвых... О таких живых не хотелось вовсе. В сердце зародилось желание – бежать, бежать без оглядки. Начать новую жизнь, но без него… но тут же ум категорично заявлял: «Это второй брак. Одумайся! Ищи причины в себе!»
И Варя их искала, и находила ведь. Тягостная, беспросветная семейная жизнь… Ни веры, ни надежд, ни любви – ничего не осталось. Сил тоже.
***
Петр ворвался в ее жизнь внезапно, как обычно и случается… Варя ожила. Она успокаивалась, когда он бы рядом, и тонула в бирюзе его глаз, она улыбалась и блаженствовала, едва соприкоснувшись рукой или волосами. Она тонко чувствовала его энергетику. Но главное – рядом с ним она чувствовала себя защищенной. Два брака не дали ей этого. Только папа ей давал эту защищенность, когда она была маленькой… Для женщины, пожалуй, это одно из важных чувств в отношениях с мужчиной. Даже если женщина может себя сама защитить, если она сильна, рядом со своим мужчиной она должна испытывать это чувство.
Варе в ее положении этого ох как не хватало…
Жизнь, казалось, развернулась на 360 градусов. Казалось…
Варя все дальше и дальше отдалялась от Федора, который запил… Он и раньше много пил, а сейчас, видя, что что-то не то происходит в его семье, семья разваливается на кусочки, запил еще с большей силой. Варя все свободное время проводила с Петром. Федору врала, что гуляет с подружкой, что задержалась на работе.
Ей бы разорвать этот порочный круг вранья и развестись, но было почему то очень страшно… И жалко Федора. Он был подавлен, растоптан и растерян.
Посещали мысли в связи с этим, что надо бы расстаться с Петром и восстанавливать отношения с Федором… Но эти мысли приводили в ужас… Нет!!! Нет!!! И нет!!! Варя не представляла, как она расстанется с Петром и начнет заново с Федором…
В какой-то из дней накал страстей достиг своего пика, и Варя съехала к маме. Перевозил на своей машине Петр. Варя облегченно вздохнула, ну наконец то... Но Федор хотел вернуть отношения и давил на жалость. Он звонил и слезно просил приехать, ему очень плохо. Он впал в непонятное немощное состояние от неожиданного поворота событий в его жизни. Думал, что Варя на веки его, ничто не может случиться...
Варя жалела Федора и, боясь признаться Петру, ехала, иногда скрывая поездку... Противен был Федор, противна была сама себе… Приезжая, она ему готовила еду, стирала, и они говорили долго и нудно о том, что он хочет все вернуть, как было раньше… Варя же молчала и не могла выдавить из себя, что всё закончено, у нее есть другой любимый мужчина и нужно разойтись...
Это был настоящий ад, в который ввергла она себя добровольно… С Петром она забывалась, но объявлялся Федор и мучил ее своими просьбами посетить его… О, когда же закончится!!! Сама она не могла это закончить... Не могла сказать ему, что больше не приедет, забудет дорогу в этот дом.
Может, потому что это второй брак и это ее прокол? Одни и те же грабли…
Но однажды Федор позвонил и неожиданно предложил развестись. Сам!!!! Он, в жутком состоянии постоянных пьянок и мук душевных, нашел в себе силы поставить точку!!! Или это был его во-банк??? Варя ухватилась за это предложение, как за спасительную соломинку. Вот она надежда на новую жизнь, жизнь с любимым…
Они развелись. Закончилось вранье, пришла свобода. А с ней и Вера. И Надежда… А Любовь? И Любовь…
Варя училась любить себя, любить других… любить жизнь…
©С любовью, Лёля