. Подумав хорошенько, я решил рискнуть! Кабинет я нашел в центре, на улице Пушкина, в старинном доме. Сам кабинет был просторный, светлый. Была у него прихожая с гардеробом и небольшая отдельная комнатка, в которой я сделал свой рабочий кабинет. Рекламу я дал через Гончарука. Тот продвигал мой кабинет на своих занятиях и через огромное количество знакомых. Специально для этого, я заказал кучу листовок. Ну, и конечно, напечатал визитки. До сих пор помню восторг, который испытал, распечатывая упаковку с визитками. Потихоньку пошли клиенты, я стал зарабатывать и первым делом снял квартиру неподалеку от МГУ, на улице Крупской. Квартира была большая, уютная. Мне очень нравилось мое новое жилище и моя новая работа! Нравилось ощущение нужности для людей того, что я делаю! Постепенно, мои клиенты стали рекомендовать меня своим знакомым и клиентура моя росла. Встал вопрос о том, чтобы взять помощника, который вел бы запись клиентов, строил график сеансов и вообще занимался организацией процесса. Я развесил объявления везде, где только смог и вскоре у меня работала Вика – приятная веселая блондинка, которая очень быстро втянулась в работу и навела порядок с записью и графиком. Это было необычно-нанимать человека на работу и платить ему, то есть, ей, зарплату!
Так я попробовал стать капиталистом, черт возьми! Не скажу, что я был в восторге от этого, но я как-то быстро понял, что вместе с работником, я приобрел ответственность за нее. В целом, Вика справлялась очень хорошо, прекрасно ладила с клиентами и помимо основных своих обязанностей, придумала себе дополнительные – она превратила офис (тогда не было этого слова в обиходе, я называл это просто «кабинет» в настоящий цветник, натаскав, невесть откуда, цветов и заставив ими все горизонтальные поверхности. Одним словом, работа пошла, клиенты довольно часто приходили даже после окончания курса, благодарить. Как-то так получилось, что основную массу клиентов составляли люди с достатком, то есть те, которые успели ухватить удачу за гриву и заработать достаточно денег для того, чтобы позволить себе психотерапевта. Да, цены были у меня довольно высокие, признаюсь. Эти новые богачи, чаще всего, были какими-то растерянными и я бы даже сказал, потерянными. Было ощущение, что они не знают, что делать с этим их новым статусом. Получив в свои руки большие деньги, некоторые из них забывали, что не все можно на них купить. Но они пытались. Пытались купить семейное счастье, любовь и даже иногда дружбу. Я не буду рассказывать об отдельных случаях, это не мои тайны, поэтому не стану. Но скажу лишь одно: попытки купить то, что изначально не было выставлено на продажу, приносили этим людям сплошные разочарования. Они начинали чувствовать себя несчастными и шли ко мне. Я мирил супружеские пары, помогал налаживать отношения с детьми и родителями, помогал помириться с друзьями детства или побороть свои страхи или
комплексы. Постепенно, у меня появилась своя компания друзей. Началось все с Витька, моего соседа снизу. Он поднялся ко мне просто так, познакомиться с новым соседом, прихватив бутылку Мартини и целый пакет каких-то деликатесов. И мы просидели с ним почти до утра. Витек был веселым и бесшабашным, полным раздолбаем, если вы понимаете, о чем я. И вот, его друзья постепенно стали моими друзьями тоже. Я как-то незаметно влился в их компанию и частенько мои новые друзья стали приходить ко мне в гости. Им нравилось просто сидеть и болтать со мной ни о чем. А мне нравилось общаться с ними. Очень часто, возвращаясь с работы домой, я чувствовал такое опустошение, что выть хотелось. Эта работа, уж точно, не способствовала укреплению веры в человечество! А веселая компания друзей, была некоей отдушиной, бальзамом на сердце! Вскоре, я подписал договор на работу в реабилитационном центре для Чернобыльцев.
Договор подписывался ровно на год, без продления. Моей задачей была психологическая помощь этим людям. Я до сих пор восхищаюсь этими людьми. Это были настоящие герои, которые, зная о том, что они совершали подвиг, относились к этому, как к работе. То есть, они почти все говорили одно и то же: «Я знал, что если я это не сделаю, то этого не сделает никто». Это были люди из той, потерянной страны, с той еще моралью и системой ценностей. У них, что поразительно, не было обиды на страну, которая, по сути, их предала, они не ругали правительство, которое распродавало государство направо и налево, заговаривая людям зубы какими-то обещаниями о скорейшем благорасцветании. Эти люди видели, как менялись души людей вокруг, но не проклинали за это никого. Они просто, по факту, доживали свои дни в этом подмосковном профилактории, отлично осознавая, что дни их уже сочтены и жизнь их подошла к концу. Я очень многому научился у этих людей: терпению, умению принимать мир таким, каков он есть и умению правильно расставлять приоритеты при выборе из двух зол. Кстати, это одно из тех самых «золотых правил», которыми я руководствуюсь по жизни: правильно расставить приоритеты, когда появляется какая-то развилка на пути.
Так прошла осень, я закончил ВШПП и получил диплом, наступила зима: грязная и мокрая московская зима с предновогодней суетой и гололедицей, с морозцами и мокрым снегом. Меня всегда удивляло, почему в Москве такой странный климат: вроде и не юг, а зимы, какие-то слякотные и грязные. Хотя, в то время, все зимы были грязными, по всей стране. Ну не доходили тогда руки коммунальщиков до того, чтобы чистить улицы и наводить красоту в городах! Вместо этого, они пытались прожить на те копейки, которые назывались зарплатой, пытались устроить свой быт и устроить судьбы своих детей. Какая уж тут очистка снега? Тем более, что техника их рабочая была в таком состоянии, что на ней не то что ездить и убирать снег, страшно было, на нее пристально смотреть было опасно
больше пяти минут – она от этого могла развалиться! Вообще, все в то время было в таком состоянии – и армия и общественный транспорт и даже наша гордость, космонавтика! Да и людские судьбы, зачастую, были в аварийном состоянии, не выдерживая грязной зимы того времени. Их разъедали реактивы новых экономических процессов, которые нам подавали под видом исцеляющего снадобья. Только лекарство это, было не то чтобы горьким, а слишком уж много было побочных эффектов у него! Вместе с этим снадобьем, проводилась ампутация прошлого – через телевизор, через газеты и журналы, нам объясняли, что наше прошлое было неправильным и преступным. Что то, чем мы гордились много лет, не больше, чем пропаганда и вранье! Что на самом деле, сегодня происходит процесс исцеления от болезни и что, мол, чем серьезнее заболевание, тем более радикальным, должно быть лечение. Но люди уже не хотели исцеляться, они хотели просто жить и не думать о том, как завтра им накормить свои семьи. И все это на фоне тотального разворовывания того, что создавалось преступными методами в преступной стране при преступной власти. Нынешние рулевые, не чурались этим нисколько. Было ощущение, что все вокруг вдруг разом сошли с ума, потеряв остатки человечности и доброты. Началась какая-то эпидемия озлобленности, участились преступления на бытовой почве, когда близкие люди, срывая свой гнев, наносили вред своим родным. Расцвела малолетняя преступность. Дети мало кому были нужны и пытались сами о себе позаботиться, зачастую переступая законы и нормы морали. Такие понятия, как «честь», «преданность» и «верность», потихоньку пропадали в пучине катаклизма. В реабилитационном центре я довольно близко сошелся с майором Величко. Он успел за свою военную карьеру, поучаствовать в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС и повоевать в Афганистане.
- Ты скажи мне, Вадим – говорил Величко с горечью – Вот как так получается, что меня в Афганистан отправила страна, а потом сказала, что «афганцы» никакие не герои?! Мол, зверствовали там, мирных жителей пачками резали просто для удовольствия!
Я не знал, что ответить ему. Действительно, началась «дегероизация» воинов-интернационалистов и они вдруг стали никому не нужны. Это, пожалуй, самое подлое, что сотворила моя Родина по отношению к своим гражданам: сначала отправила на войну, а потом обдала презрением этих солдат, объясняя остальным, что ничего героического эти изверги не совершили. Один из них, часто околачивался около моего офиса. Это был безногий инвалид, который сидел на картонке от коробки. Перед ним стояла эмалированная кружка, в которую прохожие бросали мелочь. Звали инвалида Василий, служил он в разведке, ноги потерял в Афгане. Я иногда разговаривал с Василием, он был вдумчивым и спокойным человеком, давно принявший свое новое состояние и простивший предавшую его Родину.
- Ну а как? – сказал он. – Нас же как учили в школе, мол, Родина-мать. А разве на мать можно долго обижаться, даже если она шлюха? Ну, захотелось цацек забугорных, можно понять, в конце концов! Баба ведь!
Однажды я накупил разной вкусной еды и принес Василию. Тот раскрыл коробку, осмотрел содержимое и сказал: - Ты больше мне не носи такое, не надо! А то попробую, узнаю, как оно может быть, и еще захочется! А наш брат, когда повкуснее жрать хочет сбивается в стаи и воровать начинает, грабить и за пирожоок этот с котлетой, убивать! А я так не хочу! Я лучше, вон, в хлебном, на мелочь свою, сухарей куплю, да молока пакет, и нормально! Спасибо, конечно, тебе, но не надо, не искушай!
- Хорошо, не буду – ответил я и пошел на работу.
продолжение следует...
ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! НЕ ЗАБЫВАЕМ ПОДПИСЫВАТЬСЯ НА КАНАЛ, СТАВИТЬ ЛАЙКИ И ОСТАВЛЯТЬ КОММЕНТАРИИ! ВСЕМ ДОБРА! ИСКРЕННЕ ВАШ, ДМИТРИЙ ПЕЙПОНЕН. навигация по роману -ЗДЕСЬ