Благое дело – помогать нуждающимся выжить, ведь этому учит Евангелие. Но … по делам судите их.
Однажды, еще до пандемии, я отправилась в родной Петербург по дорогим сердцу местам: на «Святое Место» в Новодевичий монастырь, к Ксеньюшке и, конечно, в Лавру.
Устала страшно. Безумно хотелось есть… В Лавре есть церковное кафе.
Я знала, что цены там высокие, но, думаю, булочку с чаем я всяко смогу купить. Оказалось: не всяко. Булочек не было, чай стоил неимоверно дорого, а кипятка не давали. У меня оставалось немного денег на обратную дорогу и на хлеб. Я стала внимательно разглядывать прилавок, безуспешно отыскивая что бы мне можно купить, но безуспешно.
И тут я увидела стол, на котором стояло несколько супов, пшенных каш и компотов с надписью будто для бедных нуждающихся. Я долго думала, потом решилась и села за этот стол, потянулась к тарелке с вожделенной кашей и стала ее жадно есть.
Не тут-то было. Ко мне подошла женщина и грозно сказала: «Как Вам не стыдно! Это приготовлены обеды для определенных людей. Вы едите их кашу!»
Мне действительно стало стыдно. Я обещала заплатить за съеденную кашу, боясь при этом, что мне не хватит моих денег. С меня взяли 80 рублей. Я доела пшенку и ушла в смущении. К сожалению, несострадательность к простому человеку вообще характерна для многих церковных учреждений.
По дороге домой я вспомнила нашу с дочкой поездку в Оптину пустынь. Мы очень хотели посмотреть святыни Оптиной, насобирали денег на дорогу и поехали.
Сначала был поезд, потом автобус и, наконец, мы приехали в вожделенную Оптину.
Время оказалось позднее, поэтому очень хотелось спать. Мы зашли в Храм, и узнали, где домик для приезжих. Вошли туда и увидели длинный коридор, ведущий в комнату с двухъярусными нарами. Здесь спали работники, приехавшие в монастырь.
Какая-то грубая женщина сказала нам, что мест нет, все заняты. Я спросила, где находится туалет. Мне ответили, что в туалет можно пройти только за плату. Денег у меня, как всегда не было, поэтому я прошла в туалет сама. За моей спиной раздались возгласы: «Нахалка! Как не стыдно! Да еще в святое место приехала!»
Не солоно хлебавши, мы с дочкой пошли к Храму. Подошли к первому попавшемуся иеромонаху и попросили помочь с ночевкой. «Ничего не могу сделать для Вас», - отрезал он резко.
В конце концов нашелся начальствующий архимандрит, который предложил нам избушку. Радости не было предела! Молодой монашек проводил нас в коммунальную избушку, где на втором этаже была свободная комната с испорченной русской печкой. Монашек попробовал ее затопить, ибо стояла лютая зима с 25-градусными морозами.
Мы попили горячего чая. Я всегда беру с собой кипятильник, чай, сахар, булку. Затем легли спать на широченную ледяную кровать.
Печка больше не грела и я стала искать в шкафу теплые тряпки: там кое-что было, но это не помогло. Мы попытались, однако, уснуть в пальто, шапках и даже в сапогах. Но с окон так дуло, что к утру нес трясло от холода. Я согрела чай, но еды не было, и мы пошли в трапезную.
Там стояла огромная очередь из местных селян и таких как мы бедолаг. Запускали людей партиями. Наконец, подошла наша очередь и мы попали в теплую трапезную. Какой-то монах читал жития святых, но наше голодное внимание было приковано к столам, на которых оказалось мало немного хлеба (по одному кусочку на порцию), тарелка с несъедобной перловкой и немного чая.
Мы выпили чай с кусочком хлеба, монашек сжалился и подарил нам еще по кусочку хлебца. Затем мы пришли на службу в Храм. Там было темно, но тепло. Мы встали у двери и стали осматриваться. Но тут вдруг какая-то женщина схватила дочку за плечи и заорала на нее :«Уходите отсюда немедленно! Там ангелы спускаются!!! Вы загораживаете мне ангелов!!»
Не дожидаясь, пока дочка отойдет от нее, эта женщина резко «за шиворот» подняла ее со складного стульчика и ткнула в выходную дверь храма.
Дочка в ужасе наблюдала как эта сухощавая женщина с помешанным лицом один за одним кладет земные поклоны, постоянно то ли в восторге, то ли в «восхищении» бормотала: «Там Ангелы! Ангелы спускаются!!!»
Смотреть на эту «просветленную» истинно верующую женщину было страшно и неприятно, поэтому мы поспешили покинуть пределы храма.
На следующий день есть опять-таки было нечего и мы нашли автолавку. Вошли в ледяной жестяной вагон, спросили минеральной воды, ибо больше там ничего не было. «А воды у нас сколько угодно, только она вся мерзлая, нужен топор». Растопить воду нам было негде. «А хлеб? – есть?». «Нет еще не привозили». Тут мы поняли, что если сегодня не уедем, то «дадим дубу». Смотрим, идет молодой иеромонах, напевает, бодрый такой, на плече – полотенце. Поняли: он идет на источник Пафнутия Боровского. Мы пошли следом, едва добрались. Монах нырнул в воду. Мы подползли к полынье и набрали кристальной замечательной воды. Странное дело – на источнике стало легче дышать, мы ожили.
Потом отправились мы на поклон к старцу Илию. Толпа народа не пропускала нас. Когда народ схлынул, мы подошли, изложили старцу свою проблему. Он нахмурился и сказал, что ничем нам помочь не может и вообще ему некогда. Старец мне не понравился: хмурый, злой. Хорошо, что я позже видела отца Николая Гурьянова, хоть от души отлегло: поняла, на ком настоящая благодать и святость почивают.
Нам надо было торопиться на автобус, но прежде мы зашли в церковную лавку, чтобы что-то памятное купить домой. В лавке на все были огромные цены. Все, что мы смогли купить это маленькие четочки- "лестовку" на 30 молитв за 700 рублей. Больше у нас не оставалось ничего, только на билет.