Она лежала на траве, мечтательно смотря на облака, а я не мог оторвать взгляда от ее ярких зеленых глаз.
— Джо, — позвал я ее, — твое имя…, — я замолчал. Как поймать эти слова, летающие вокруг, словно пушинки, падающие с могучего тополя?
Она заинтересованно посмотрела на меня.
— Говорят, что все имена вашего народа носят в себе тайны?
Мне действительно было интересно, я уже давно ломал голову над значением ее имени.
— Свободная, — сказала она, чуть помолчав, — это то, к чему я стремлюсь.
— Разве ты не свободна сейчас? — спросил я.
— Насколько бы много свободы у меня не было, я всегда буду хотеть большего, и так пока я не достигну безграничной свободы.
— Ты хотела бы обрести безграничную свободу?
— Полностью свободен может быть только человек умалишенный, который болен особым головным недугом. Безгранично свободным, может быть только мертвый.
Мы замолчали. Каждый думал о чем-то своем. Свобода... Что такое свобода? Мне всегда говорили, что я свободен, но так ли это?
— Если я обрету безграничную свободу, я улечу птицей ввысь и никогда не вернусь, но торопиться я не хочу.
Я посмотрел на девушку. Как она попала в наши края? У меня было много вопросов, на которые я хотел узнать ответы.
— Знаешь, — вдруг заговорила она, — Когда я была совсем маленькая мы были в изгнании, — она словно прочитала мои мысли. Возможно, так это и было. Слухи про их народ ходили разные.
Джо медленно поднялась и ее черные, как гагат, волосы рассыпались по траве. Она молчала, и мне хотелось смотреть на нее вечно: такая маленькая, хрупкая, беззащитная. Забавно, словно эта ведьма действительно околдовала меня.
— Мне не было и трех лет, когда я получила свое имя. Думаю, ты слышал, что имена для нас очень важная часть жизни. Их стараются давать как можно позже, чтобы не загубить судьбу ребенка «не тем» именем. — Джо снова замолчала, я уже собирался что-то сказать, но она, словно почувствовав, вдруг произнесла: — Не перебивай меня, пожалуйста, просто слушай, хорошо? — и, странно улыбнувшись посмотрела на меня. — Понимаешь, я боюсь быть отвергнутой, боюсь, что ты отвернешься от меня. — На этих словах она подскочила.
Ее тонкая фигурка возвышалась надо мной, и я понимал, что был абсолютно бессилен перед красотой этой девушки. Сейчас, растрёпанная, растерянная, она стояла, обхватив свои плечи руками и с глазами, полными боли и страха, и я понимал... Мне абсолютно не важно, что она скажет дальше. Я не брошу ее.
Джо встала на колени напротив меня и, положив руки мне на плечи, посмотрела в глаза.
— Обещай мне, что ты не бросишь меня, прошу тебя.
— Обещаю, — в этот момент я чувствовал себя полнейшим идиотом. Смотря в глаза девушки, которая была для меня всем миром, я не мог ничего сказать. Мне хотелось успокоить, сказать, что никогда не отступлюсь от нее и этот страх пустой, но я не мог. А она, отстранившись, продолжила чуть слышно.
— Ты знаешь, что такое изгнание? — она села рядом, так, чтобы при желании я мог дотянуться до ее плеча. — Наш народ хоть и не имеет своего государства, имеет свои законы. Моя мать была своевольной девушкой. Красива, умна, на тот момент она была младшей, дочкой барона. Дедушка всегда баловал ее и берег. Когда мы прибились к городку в западной части, моему брату было всего пять, а мне и того меньше. Городок оказался маленьким и тихим, наша стоянка должна планировала продлиться не больше трех дней. — Наша семья была образцом для других. Красавец отец, который души не чаял в моей матери. — Она смахнула первую слезу и продолжила. — Мама была красива под стать ему, и счастью их не было границ.
Каждое слово словно резало ее душу, сколько лет она держала в себе эту боль?
— В один день на наш лагерь налетели местные жители. Они крушили, ломали, избивали детей, насиловали женщин и убивали мужчин. Мою мать схватил один из них. Над ней издевались на глазах у моего отца. Я помню, мало, — она плакала, ее голос дрожал. Я пододвинулся ближе и обнял ее за плечи. — помню, мольбы отца и деда прекратить, помню, как плакала мама и как меня били, когда я пыталась подбежать к ней. — Некоторое время Джо просто смотрела куда-то вдаль, кажется, собираясь с мыслями. — Все было в огне. — продолжила она, немного помолчав.
Воспоминания давались ей тяжело, но она хотела поделиться со мной этой болью.
— Последнее, что я помню это как маму тащили к костру, она все плакала, кричала, просила отпустить. А потом она крикнула моему отцу: «Джофранка, пусть она будет свободной». В ту ночь ее сожгли заживо, на глазах всей моей семьи. А мы бежали, как подлые трусы, чтобы остаться в живых. Я не помню, как нам это удалось. Понимаешь, у нас никогда не было оружия, мы мирный народ... Мы не смогли бы справиться с этими людьми.
С тех пор мы в изгнании. А я сирота. Что недопустимо в нашем таборе. Именно поэтому я не могу распоряжаться своей жизнью. Совсем скоро я должна стать женой Гунари, так сказала старуха. Он не плохой, но я не могу быть собой рядом с ним. Это ли моя свобода? Теперь ты знаешь мою историю...
В тот момент я растерялся. Что сказать, как подбодрить. Сказать, что мне жаль? Что я сожалею о произошедшем? Для нее, такой своевольной это значило признать мое превосходство над ней… Поэтому я просто обнял ее, пообещав, что если она согласится пойти со мной, то никогда не узнает предательства.
#авторский рассказ #писатель #рассказ #пишу книгу #короткие рассказы #любовь #рассказы о любви #отношения #Evi.Grut