События последнего времени стали соединяющим мостом между прошлым и настоящим. Та же боль, тот же страх, те же эмоции и переживания. О многом мы успели позабыть и не представляем, что когда-нибудь снова все вернется. Не буду говорить о причинах - фатальных ошибках и предательстве тех, кто прямо или косвенно этому посодействовал. Рассказ-посвящение детям, которые никогда больше не увидят своих отцов.
В основе повествования судьба реальных героев, с которыми нас разделяет время, но многих уже объединила похожая судьба. Не следует проводить прямые аналогии, сравнивать имена, возраст и т.п. Это не документальная повесть, а художественный рассказ.
Зинка
Большое семейство Булановых перед войной жило в деревне Богослово сначала Орловской, потом уже Липецкой области. Пятеро детей: три дочки и два сына. Все дети были любимыми, но больше других отец выделял своим вниманием белобрысую Зинку.
Озорное личико, нос пуговкой и светлые кучерявые волосы, которые светились на солнце, как нимб. Заходя в дом, отец первым делом высматривал Зинку, а если ее в доме не было, звал или спрашивал:
-Зинка то где?
Узнав, что отец пришел с работы, Зинка бросала все, даже если играла с детьми «в школу» и ее на этот раз выбрали главной учительницей. Неслась домой, взбивая босыми пятками дорожную пыль.
Отец
Отец сидел, насупившись, встречал ее притворно обиженным голосом:
-Папка пришел с работы. Папку никто не встречает. Понятно.. папка никому не нужен, а Зинке не нужен больше всех…
Услышав такое, Зина бросалсьа ему на шею, вдыхала с наслаждением отцовский запах, утыкалась носом и замирала. Так они сидели подолгу, пока у отца не затекали ноги. Бывало, что Зинка засыпала и отец, стараясь не разбудить, относил ее на кушетку, а сам садился обедать. Ел и посматривал туда, где спала дочь. Качал головой и улыбался своим мыслям, а может потому, что на душе его в такие моменты становилось по особенному тепло и весело.
Манипуляторы
Что интересно, никто из детей, видя такое отношение, не обижался, а напротив, и они включались в эту «игру» в «домашнюю королеву», которая чаще остальных восседала на главном троне – коленях отца. Более того, находили в этом пользу: если кто-то в чем-то проштрафился, вперед отправляли Зинку.
После общения с дочкой, сердце его оттаивало и вероятность серьезной отцовской взбучки значительно уменьшалась или сходила на нет. Помогало не всегда, отец прекрасно понимал, что дети им манипулируют. Частенько сам пользовался этим, когда видел, что «преступление» налицо, наказать бы надо, но не хотелось. Отец после конфликтов с детьми, которые заканчивались поркой, бывало и такое, но крайне редко, страдал потом сам: дети через пять минут уже веселились и пели по определению – с чистой совестью на свободу, а отец сидел на скамейке за сараем, мрачнее тучи и курил.
Предчувствие
А когда отец просил Зинку что-нибудь станцевать, все понимали, что-то не так: либо отец сильно устал, либо мысли о чем-то грустном затмевали собой все, что привычно радовало и приободряло. Перед войной просьбой отца: «Зинок, а давай-ка спляшем!», звучала чаще обычного. Зинку дважды просить было не надо: выходила на середину комнаты, снимала с головы косынку, если та была на ней или отец давал ей свой платок, который в жаркие дни подсовывал себе под ворот рубашки и Зинка начинала топтаться и подпрыгивать на месте, уперев одну руку в бок, другой размахивая над головой. Выглядело уморительно. Отец сначала смотрел с улыбкой. По мере того, как Зинка входила в раж и начинала разнообразить свой номер, подключая мимику и приседания, он уже смеялся и притоптывал в такт и хлопал ей в ладоши. Дети смотрели на Зинку с завистью потому, что отец просил танцевать только ее…
Военкомат
Началась война. Когда в Богослово приехали из районного военкомата, родители были в поле на уборке урожая. Косили без комбайнов, вручную, серпом. Отец вытер серп пучком сена, передал матери, одернул рубашку и пошел к дому, собираться. Мать стояла, не в силах сдвинуться с места, смотрела ему вслед глазами, которые вдруг стали огромными и темными, как лесные озера. Потом очнулась, прижала серп к груди, побежала следом.
Сборы заняли меньше часа. Отцу в 1941 -м было 37, матери 33. Можно попытаться представить, что творилось в душе молодой женщины, собирающей своего мужа, который уходил на войну, оставляя ее с пятерыми, один другого меньше. Сейчас тысячи семей чувствуют то же самое и не важно, сколько детей остаются ждать папку с надеждой, что он обязательно вернется, как возвращался всегда - обещал! А что, если видишь его в последний раз..
Проводы
Собравшихся мужчин пересчитали, сверились пофамильно со списками, рассадили на подводы и повезли в районный центр, до которого было километров семь. Телеги прокатились по деревне, поднимая пыль. Сначала медленно. Каждая была буквально облеплена людьми, в основном женщинами. Они держали за руки своих и смотрели им в лица. Мужчины похлопывали вцепившиеся в них руки ладонью, осторожно разжимали побелевшие от напряжения пальцы, высвобождаясь, приговаривали каждый свое, давали какие-то поручения (собрать сено, подлатать крышу, присмотреть за стариками, беречь себя и т.п.). Мать шла за телегой отца долго, потом отстала. Возницы пришпорили лошадей и те покатились, набирая скорость все быстрее и наконец скрылись за кромкой леса, возле которой дорога сворачивала и была уже не видна. Пыль постепенно опадала, присыпая мелкой пудрой оставленные на дроге следы.
Хитрость
Зинка в сборах отца участия не принимала. Отец с матерью договорились, когда шли с поля, что ей лучше ничего не говорить, отправить к тетке на другой конец деревни. Отец прошел к дому с другой стороны, мать взяла Зину за руку и повела к тетке, как договорились. Зина удивилась, но походы к тете всегда сопровождались подарками в виде пряника или подушечек-конфет, похожих на арбузики, которые Зина обожала, несмотря на их свойство прилипать к зубам. Когда пришли, мать сразу увела тетку в другую комнату. Зина слышала шепот, слов не разбирала, да и не прислушивалась, тайны взрослых ее никогда не интересовали, что там интересного! Через пару минут обе вышли. Тетка пригладила на макушке Зины волосы, которые торчали во все стороны, кивнула матери. Та повернулась и ушла.
-Пойдем-ка и мы с тобой займемся делами, бери чашку, иди в курятник, я еще не собирала яйца. Походит там, поищи.
Любимое Зинино занятие - собирать в гнездах и по потайным углам куриные яйца не заняло много времени. Зина принесла на летнюю кухню полную чашку.
-Молодец! А теперь иди, будем масло взбивать.
Зина погрузилась в другое интересное занятие, смысл которого не понимала, но результат восхищал всегда – было молоко, стало масло! А если намазать его на горбушку и посыпать солью, можно умереть от счастья, как это было вкусно.
Потом пошли немного прополоть в огороде. Сытная еда, впечатления, жаркий день сделали свое дело – Зина зевнула и заснула прямо в саду под яблоней. Увидела сон. Отец пришел, как всегда взял ее на руки, а потом кто-то стукнул в окно, раз, другой.
-Побудь тут, схожу посмотрю, кто там.
Отец вышел из комнаты, а Зина осталась ждать. Он долго не возвращался. Зине стало страшно. Она пошла следом и увидела, что дверь закрыта. Зина ее распахнула, выбежала на крыльцо. И там никого. Но самое непонятное, что на дворе был уже поздний вечер. Сколько же она его ждала? И куда он пропал? Зина закричала:
-Папа! Папка!
И проснулась. Солнце светило ей в глаза. Зина обрадовалась, что это всего лишь сон, но слезы все равно катились из глаз. «Пойду домой, папка, наверное уже пришел с поля, мама то пришла…опять скажет, что никто его не встречает и он никому не нужен, а мне больше всех!» С этими мыслями Зина направилась к калитке. Тетка заметила, попыталась ее остановить.
-Зина! Ты куда?
-Домой. Папка ждет!
-Зина, Зиночка, посиди у меня еще, потом мама за тобой придет, вместе вернетесь! Я сейчас масла вам положу, яиц…
-У нас свои яйца есть.. – Зине хоть и было чуть больше семи, но кое-что в жизни и она уже понимала, например, с какой стати предлагать яйца, если у них своих кур полный двор. Подозрительно. Ее явно не хотят пускать домой. Почему? В ту же секунду Зине вспомнился ее недавний сон. «Папка!» И она понеслась по улице, обгоняя ветер….
Навстречу по дороге шли отдельными группами односельчане, смотрели на Зину. Кто-то сказал:
-Уехали! Опоздала.
«Кто уехал? Куда опоздала?» Зина ускорилась и бежала уже, не касаясь ногами земли.
Влетела во двор, ноги пробарабанили по ступенькам крыльца. В доме Зина задержалась не больше минуты – осмотр усилил опасения, что случилось самое страшное, о чем она и думать не хотела – отец ушел! Не сказал ей ничего, не попрощался, просто ушел! Этого не могло быть! Это не про него!
На пороге Зина столкнулась с матерью.
-Зина! Ты почему меня не дождалась? Я собиралась за тобой…
-Папка где?
-Папка уехал. Зина, он уехал по делам.
-Каким? Куда он уехал? Почему мне не сказал? Зачем ты меня отвела? Ты меня нарочно отвела!
Мать смотрела на дочку растеряно, потом не выдержала и заплакала сама, а потом зарыдала, уткнувшись в край дверного проема, о который уже больше опиралась, чтобы не упасть.
Зина повернулась к сестра и братьям, которые вошли следом за матерью и смотрели на нее с сочувствием, интуитивно чувствуя, что у Зинки горе. В ее взгляде был вопрос и гнев: «Предатели! Говорите!»
-Зин, папка ушел на войну.
Зина попыталась понять, что это значит, но не смогла. На смену ярости за то, как с ней поступили, пришла решимость действовать.
-Куда он поехал? Где эта война?
Зина превратилась в сжатую пружину. Если бы ей стали лгать или удерживать, она бы разнесла весь дом.
-В Красную Пальну..
«Пальну» прозвучало, когда Зинины босые ноги простучали по дорожке и следом хлопнула калитка, ведущая со двора.
Погоня
Зина увидела впереди клубы пыла и прибавила, хотя и так уже бежала на пределе возможностей. Но силы откуда-то брались. Вскоре послышался стук колес о дорогу. Зина уже различала лица, сидящих на последней подводе людей, крикнула:
- Папа!
К тому времени и люди на телеге, которые смотрели назад, заметили в клубах пыли маленькую фигурку. Повозки замедлили ход. Зина поравнялась с последней подводой. Мужчины всматривались в ее бордовое лицо в обрамлении всклокоченных серых от пыли волос - лицо ребенка, который был в отчаянии, искал кого-то среди них. С трудом, но Зину, наконец, узнали.
-Это Булановская! Фёдора Буланова доча. Вперед беги, он там!
Зина побежала вдоль телег:
-Папка! Па-апка-а!
Отец Зины, который сидел в головной телеге, задумчиво опустив голову. Услышав голос, недоверчиво прислушался.
-Па-апка-а! – повторилось опять.
-Моя что ли! Зинка! Моя Зина!
Встреча
Фёдор соскочил с телеги, побежал навстречу. Из пыльной завесы выскочил вихрь и кинулся к нему на руки. Зинка повисла у отца на шее, обхватив его ногами, вцепилась мертвой хваткой.
Отец так и нес ее до самой Красной Пальны. Зина категорически отказалась выпустить его из своих рук. Караван двигался, примерившись к шагу Фёдора, который нес на руках дочь.
Наконец добрались до места. На площади, где было столпотворение из подвод и грузовиков, привозивших людей с разных сторон, к удивлению многих работал магазин. В нем Зина часто бывала с отцом, что-нибудь да покупал ей в подарок. Зина уже шла сама, но по прежнему крепко держала отца за руку. Это сейчас было для нее самым важным. Главное, не отпустить его руку. Как тогда во сне, когда он пошел посмотреть, кто стучал в окно, надо было пойти вместе с ним!
Еще недавно мир Зины представлялся ей разбитым зеркалом, среди осколков которого отсутствовал тот, в котором должен был отражаться ее отец. Теперь зеркало снова целое. Она все исправила.
Подарок
Зашли в магазин.
Фёдор осмотрел прилавок.
-Может сама что-нибудь выберешь?
Зина помотала головой – что еще за новости, сама.., нет уж, это будет ненастоящий подарок. Фёдор еще раз окинул взглядом выставленные, как он почему-то называл, «колониальные товары» и попросил продавщицу отрезать желтую атласную ленту.
-Это тебе, мой кучерявик! Носи и не забывай папку.
Отец улыбался, когда протягивал ленту дочери, а у Зинки задрожали губы и покатились по чумазым щекам слезы… Маленькая девочка, она чувствовала сердцем, как взрослая, что с ней прощаются.
Началась погрузка в вагоны. Зина в одной руке держала подаренную отцом ленту, другой намертво вцепилась в него самого. На Фёдора посматривали, не торопили. Многие внезапно отворачивались, непонятно - то ли что-то в глаз попало, то ли плакали.
На площадь быстро вкатилась еще одна телега, с которой на ходу соскочила мать Зины. Увидев жену, Фёдор направился к ней.
Последнее, что Зина помнила потом, когда пыталась восстановить события, как они стояли втроем, прижимаясь друг к другу. Фёдор передал Зину жене, побежал в свой вагон. Состав уже тронулся, Фёдор запрыгивал на ходу.
-Папку не забывай! Кучерявик! Я напишу тебе письмо! Жди!
Зинка еще плакала, но у нее снова появился смысл жизни - ждать.
Эпилог
На одном из перегонов состав с пополнением попал под бомбежку вражеской авиации. Выжили немногие, а те, кто уцелел, попали в плен. Зина и вся семья Фёдора Буланова ждала от него известий до июля 1942 года - пришло извещение о том, что он пропал без вести. Перестали ждать все. Кроме Зины. Спустя десятилетия маленькая девочка, которая по прежнему жила во взрослой женщине думала - нельзя было отпускать тогда его руку! Или она ждала недостаточно сильно...
Многие думают, что дети чувствуют недостаточно глубоко, быстро все забудут. Но кто по настоящему может заглянуть им в душу..?
Из того набора пополнения, в котором был отец Зины, с войны вернулись единицы. О судьбе Фёдора Буланова никто ничего не знал. Только сообщили, что останки после бомбежки эшелона собирали по вагонам, путям и складывали в ближайший овраг, который засыпали и после войны на месте братского захоронения установили обелиск...
«По уточнённым данным, красноармеец Буланов Фёдор Фёдорович, 1900 г. р. пропал без вести весной 1942 г. Дата выбытия - 07.1942 г. (ЦАМО)»
По мотивам реальных событий.
В память о прошлом и настоящем.
(https://iremember.ru/memoirs/grazhdanskie/aristova-bulanova-aleksandra-fedorovna/).