Зина Даниловских жила лучше лучше всех. Деньги свои были, муж работал в лесу, тоже приносил свои денежки.
Детей, правда, было шестеро, но чем больше детей-тем больше пособий от государства.
Старшая уже волосы в розовый цвет покрасила у подруги. Умничка дочка, хитренькая, себе на уме, своего как хошь добьется.
Сын Витька, в кого такой пошёл, непонятно, дундук.
Столько штрафов за него заплатить надо, это ж где такие деньги взять-то, расходы одни.
А им чо, комиссии, сидят, умничают, штрафов выписывают, взяли бы да воспитали.
Витька-то лаком дышит, и чо делать. Била, а толку-то, дальше дышит.
Ладно, сходить, что ли, до соседей, сигарет стрельнуть.
Да голова раскалывается, недельный запой даёт о себе знать.
Надо похмелиться, к Наташке сходить, что ли. Ай, на три буквы эту Наташку, вечно на подсосе, а денег мало, ещё раздухарилась че то, неделю в загуле.
-Э, здарова, курить дай!
Сосед пилил дрова, с осуждением посмотрел на выпирающий живот Зинки, но сигарету дал.
Зинке, поддавшей с утра полторашку пива, хотелось поболтать.
- Моих не видел? Давно пора вроде со школы вернуться.
- Да утром в школу ушли, потом не видел; сосед, не первый год терпевший семейку Адамс, то есть Даниловских, повидавший с ними драки, попойки, все же не мог не осудить про себя Зинку, гулявшую как сапожник на девятом месяце беременности.
- -А чо, как хочу, так живу; - ответила Зинка, заметившая осуждение в взгляде соседа; государству рожаю, не тебе, хохотнула Зинка, пропившая на этот момент все пособия на детей.
- В переулок заехала «Волга». Зинка, давно своим ухом услышавшая шум подъезжавшей машины, встала лицом к соседу, практически вжавшись в забор, и спиной прямо говорила: ошиблись, гражданочка!
- Гражданочка, из служб по детям, тоже была не промах, у нее не хуже Зинки был цепкий глаз и чуткое ухо, сказала водителю подъехать прямо к Зинке.
- - Привет, Ивановна!
- Зинка делала вид, что это не она. Этому было куча причин: на нее уже подавали на лишение родительских прав, она была «хороошая», а перегар просто валил с ног; ещё и ещё под глазом красноречиво светил серо-буро-малиновым «фингал».
- -Зинаида Ивановна! - гражданочка подошла вплотную к ней.
- Зинка , куда уже деваться, повернулась, рисуя на ходу трезвое лицо, и изображая улыбку: Здрааавствуйте!
- - ну красавица; сказала гражданочка, оценив и перегар, и фингал, и живот, и почти докуренную сигаретку в грязных руках Зинки.
- - Алексеевна! Только ты никому, а; - облегченно сказала Зинка- Алексеевна была из гражданочек, которые не ругают, нотации не читают, но которых такие, как Зинки, могут «уважить».
- Алексеевна дала подписать бумаги, покурила с Зинкой, выпытала все новости, прикинула, что Зинку надо лишать родительских прав, собралась ехать.
- -Алексеевна, я это, я все, в завязку ухожу, завтра как стеклышко буду, край послезавтра, на учёт в консультацию встану; оттарабанила Зинка, чуйкой своей, выпестованной в криминальном районе, понявшая мысли Алексеевны. Ты ж меня знаешь, зуб даю.
- Поняла, давай, Ивановна; сказала гражданочка и уехала.
- - Бляха; - сказала про себя Зинка, и пошла домой, решив не идти до Наташки «похмеляться»; - нюх у нее, что ли, выпить уже нельзя; бурчала Зинка, решившая завязывать, она опасалась ещё попасться Алексеевне, та точно начнёт лабуду по лишению ее детей, а нет детей- нет выплат, и на что жить?
- - Ещё полгода посмотрим, не бросит пить, придётся на лишение выходить; сказала Алексеевна водителю, нисколько не поверив Зинкиным словам.
- Сосед сел на бревно и закурил. Он смотрел на горизонт за забором и почти не морщился от Зинкиных матов, которыми она сопровождала уборку в доме.
- Горизонт был в туманной дымке от какого-то лесного пожара. Мир дал Зинке ещё один шанс, а воспользуется она им или нет, я узнаю и расскажу через полгода.