Ашхабад-1954, шахсей-вахсей и дервиши-суфии
Ашхабад-1954, шахсей-вахсей и дервиши-суфии
На восьмом десятке лет самое время вспоминать своё раннее детство... Время, когда ты любил весь окружающий тебя мир, и, казалось, весь мир любит тебя. Дома хорошо зимой, когда на улице холод, грязь, талый снег, мокрый или колючий ветер в лицо. Но как усидеть дома весной, когда до жары ещё много дней, и солнышко ласковое, а ветер пахнет тюльпанами!
Я только-только начал говорить. Да и то потому, что от меня это требовали все кому не лень. Мне это не очень нравится. Взрослые говорят, рты не закрываются. Часто спорят, кричат, ругаются. Мне не нравится. Я прячусь. Вот и в это утро бужу маму. Хочу гулять. Мама крепко спит, а папа ещё не пришёл с ночной смены на электростанции. Встаёт сестра. Обувает мне сандалики, поправляет маечку. Выходит во двор вместе со мной. Весь наш дом ещё спит. Многие спят во дворе на раскладушках, на самодельных топчанах. Мой дружок Вовка Ремпель уже не спит. Высунулся из-под простыни, увидел меня и спрыгнул на землю.
- Идём умываться, попьём водички!
Пересекаем двор, поворачиваем к выходу на улицу, подходим к крану. Вода холодная вкусная. Говорят, из "золотого ключа", горная. Вдруг в наш двор вошел чужой. Мы бегом от крана. Вовка крикнул: "Бежим! Он суфи! заколдует нас!". Отбежал подальше.
Я остался. Мне пришелец был интересен. Вроде, старый дед с седой бородой, но высок ростом, весь в белом - длинная до колен рубаха и белые же штаны, босой, в одной руке длинный посох, а на голове высоченный белый же колпак. Человек, которого Вовка назвал "суфи", улыбается, манит меня к себе. Я не боюсь, подхожу. Суфи протягивает мне руку с полу-сжатой кистью. Медленно разжимает пальцы. На его ладони цветок ромашки. Суфи сжимает пальцы в кулак и снова разжимает его. На ладони сидит живой воробушек, попискивает. Суфи взмахнул рукой, воробей улетел. Суфи покрутил ладонью в воздухе и словно поймал в нём цветной бумажный китайский веер. Протянул его мне. Ну, вспомнил я десять отцовских заповедей - никогда и ничего не брать у чужих! Повернулся и убежал.
Дома, конечно, про суфия и его фокусы не рассказал. Эту историю весь дом услышал в изложении Вовки Ремпеля, в том числе и мои родители. Я был трижды предупреждён не выходить за пределы двора, близко не подходить к дервишам и не брать в руки никакие подарки. В мешок посадят, утащат в горы, продадут в Персию в рабство на веки вечные! Ну, понял я, всё понял!
Во второй раз мы увидели нашего волшебника только в конце лета, в августе. Этот день преподнёс моей маме новую нервотрёпку.
Богатый сосед купил себе старенькую «Победу», катал на ней дворовых ребятишек, пока она не заглохла. Ну, без меня не обошлось, Я не один – вместе с Вовкой Ремпелем, Вовкой Харитоновым и Аликом Овезовым. Как назло, машина встала квартала за два от дома, нам пришлось добираться пешком.
Мы уже вышли на свою улицу Красноводскую, до дома был всего какой-то квартал, как вдруг вся улица заполнилась шумной толпой. Мужчины, женщины, дети, музыканты с кларнетами, барабанами, бубнами. Праздник? Нет, больше похож на похороны. Вся процессия в слезах, в воплях горя, в причитаниях. Поминают убитого внука пророка Мохаммеда – Хусейна. Шахсей-вахсей! Мужчины оголены по пояс. Бьют себя цепями, кинжалами. Процессия вся в крови. Крики горя: О, Али! О, Хусейн!
А во главе шествия суфии в белоснежных одеждах и своих белых же войлочных высоких колпаках с округлым верхом. Там меня, тоже в слезах, и нашла моя мама. Рада была. Повела домой. Почему-то мамули других Вовцов о своих сыновьях и не обеспокоились.
Уже взрослым, офицером, мне стало известно, что власти не давали никогда разрешения на массовую траурную религиозную демонстрацию в городе. Увы, туркмены это событие не отмечают. А азербайджано-персидский район Ашхабада регулярно возглавлял сводку криминальных происшествий в городе. Постепенно от этнических персов (иранцев) стали освобождаться, они уезжали на свою историческую родину. Но в первую очередь избавились от суфиев.
Но, прежде, чем они исчезли с горизонта, я снова столкнулся со своим старым волшебником на старом месте – ранним утром у того же крана. Суфий совершал омовение. Я решил подождать, когда он закончит. Смотреть, как старик моет ноги, было не интересно. Но когда он снял свой колпак, я прикусил язычок.
Голый стариковский череп был опоясан серебряной гривой волос, но в высоту он был вытянут втрое выше, чем у всех людей! Мне стало не просто неприятно, страшно. Почему то я подумал, что он не человек, из другого мира.
Дома рассказал своим. Отец не удивился. Он знал. Рассказал, что и у туркмен до сих пор сохранился древний обычай перевязывать новорождённым мальчикам голову до года, с тем, чтобы череп был удлинённым, тыковкой. Обычай не мусульманский. Иные – узбеки, казахи, татары – так не делают. Зато туркмен с первого взгляда узнает туркмена без вопросов. Обычай этот очень древний. Археологам известны находки мумий жрецов и фараонов с удлинёнными черепами. Потомки космических древних цивилизаций?
Вот так.