Не могу сказать, что мы с ним бухали. У нас были слишком разные алкоритмы. Когда мы выпивали по стакану водки, он уже уходил, а я только собирался поболтать. Он всегда куда-то шёл. Исповедовать старушку, соборовать, или дрова рубить для бани - По-нежней, по-ласковей надо с ней. - говорил он мне, если я жаловался на супругу. Тож самое он говорил и полену, которое сразу не раскалывалось, или спрашивал полено: покорится или не покорится
Пил он всегда, но прожил долго и всегда был счастлив и весел. Может потому что с утра ему нельзя было пить, только после службы.
А службу он очень любил. Когда благочинный в очередной раз отстранял его от службы, он очень расстраивался и шёл в другую церковь хотя бы посослужить в алтаре.
народ его любил, на проповедях он укорял себя, а не прихожан, говорил: пьяница я, грешный.
Был он глуховат, поэтому иногда смешно было, когда он просил на исповеди погромче говорить, переспрашивал и вся церковь слышала грехи.
Конструктивный он очень был: всегда что-то делать, стремиться.
одно время служил в деревенских церквах, бывало, так потреблял чашу, что после службы его уже выносили из алтаря, а все равно какой-то солнечный ореол над ним был и все его любили.
еще он говорил, что не надо пузыриться, а делать то, что рядом и близко. ПузырИтся - это он про молодёжь, которая в Москву уезжает.
А зимой ходил в валенках по речке, некоторые старушки говорили, что ходил и по воде. Старушки да, шептали, что он святой.
умер лет пять назад, на могилу его люди ходят.
я скучаю по нем, без него город стал беднее, тусклее.
у него был очень простой разговор, но как оказалось, он закончил академию загорскую.
невероятно светлый человек