Всё сама. Коня на скаку. В пылающую избу без пожарного снаряжения. Мужа на шею, детей туда же. Колоться, плакать, но продолжать есть кактус – это всё о сильных женщинах. Простите, что не получится оды: я не поэт Некрасов, я обычный мужик
Иностранный приятель, бывающий в гостях, всегда удивляется двум вещам: блюду под названием «окрошка» и русским женщинам. Но если к супу на квасе он однажды привыкнет, то россиянки навеки останутся его поводом задирать брови ближе к темени. «Друг мой, - говорит иностранец, - почему ваши женщины такие брутальные? Почему им это нравится? Как на это смотрят ваши мужчины?»
Зарубежный приятель почти в совершенстве знает русский язык, поэтому понимает, о чём поют песни Елена Ваенга, Валерия и Ирина Аллегрова. А там репертуар что надо: «ты бросил, но я справлюсь», «люблю, но измену не прощу», «буду тонуть, но руки не дам, пошёл прочь». И приятель снова жонглирует бровями: «Друг мой, почему страдать почётно для женщины? Почему эта музыка столь популярна?»
Кажется, я знаю, что ему ответить. Не знаю лишь, как объяснить сильным женщинам, что самоотверженными подвигами они всякий раз забивают гол в свои же ворота.
Дочери своих матерей
«Их воспитали суровые матери», - говорю я приятелю, и перед взором встают девочки с несчастными глазами. Вот одноклассница Наташка. Золотая медалистка, звезда школьной самодеятельности и победительница олимпиад. Она приходила на экзамены без шпаргалок – человек знал все билеты. Она лучше всех шила фартуки и варила борщи на домоводстве. «Наташ, тебе всё на свете интересно! И алгебра, и астрономия!» - восхищались и завидовали мы. «Нет, я на самом деле только кошку люблю. Но мама расстроится, если оценки будут неважные», - признавалась Наташка и утыкала нос в учебник.
Маму Наташка жалела: отца не было, и сильная дама несла воспитание дочери на своих могучих плечах. И постоянно сетовала, что ей тяжело. А дочь была благодарной – и хотела, чтобы у мамы оставалось время на любовь к ней. Просто на доброжелательное внимание. Не на проверку дневника, а на слова: «Дочь, я по тебе соскучилась». Наташка выросла сильной и – правильно! – теперь одна растит двоих детей. Никуда не денешься от детской модели, увы.
А вот соседка Оля. Тонкая девочка с птичьими плечиками, у которой были мама и папа. А ещё грозная бабушка-фронтовичка. С гранд-дамой я был знаком по внеклассным часам, на которых она патриотически воспитывала школяров. «Мы голодали, терпели лишения, все силы отдавали на борьбу. Только труд и самоотдача делают вас достойными уважения!» - рокотала бабушка, а мы трепетали. А теперь представьте, что вся мощь её темперамента в остальное время обрушивалась на Олиных родителей и внучку. И Оля запомнила, что называться человеком и заслуживать любви могут только те, кто постоянно на передовой – спасает, вытаскивает с того света, тянет из себя жилы. Тяжёлая наследственность. Оля выросла – и не жалеет себя в борьбе за мужа, который весь по макушку в татуировках и дурных пристрастиях. А как иначе: без борьбы она не человек, и жизнь её бессмысленна.
Или например Галя. Выросла в неблагополучной семье: папа злоупотреблял и третировал их с мамой. Но вместо того, чтобы уйти от хмельного агрессора, мама Гали приняла роль жертвы и, кажется, наслаждалась. Ей сочувствовали окружающие, родственники звали жить к себе, но женщина стояла насмерть: «Это мой крест, и нести его мне». Тогда публика восторгалась и называла её сильной, а та вздыхала: «Такова женская доля». Галя выросла. Можно, я не буду описывать выкрутасы Галиного супруга? История повторилась вплоть до мелочей.
«Их воспитывали суровые матери», - говорю я иностранцу, - которые не научили девочек быть счастливыми и любить себя».
«Хочешь жить – умей вертеться»
«А почему ваши женщины так уныло одеваются? – спрашивает непуганый чужеземец при каждой вылазке в люди. Он окидывает взглядом толпу, и я замечают давно привычное. Барышни в джинсах, капри, брюках всех мастей. Обувь на низком каблуке и без него. Практичные куртки скучных оттенков. Невзрачные лица, иногда с макияжем, но чаще без. Но самое грустное – потухшие глаза, губы скорбной подковкой, привычная печать страдальчества.
Я всё это вижу, но понимаю, что по-другому нельзя. Мы едем в метро, в вагон впархивает нимфа: юбка, шпильки, цветущий вид, жемчуг в ушках, на шейке и в ослепительной улыбке. В общем, куколка. Не комичная пародия Барби, а та самая свежесть юности, розовый бутон. Мы с приятелем, как и вся мужская составляющая вагона, откровенно любуемся. А в противовес нашим восхищённым – осуждающие женские взгляды. В них читается: «ну и вырядилась», «куда она на каблуках в метро», «сразу видно, что дуrа»… Девочки не любят себе подобных. Точнее, не любят настоящих девочек – ведь их любят мальчики.
«У нас победил феминизм, - с грустной усмешкой говорю я, - причём без особой борьбы и демонстраций». Друг-чужеземец не понимает. «У нас женщины и мужчины равны», - киваю на пассажиров. Пожилые дамы стоят. Их ровесники-мужчины спокойно сидят – и даже не прячут взгляд. Пара женщин в интересном положении расположились на сиденьях, но я знаю, что место им уступили девушки – а парни даже не шелохнулись… И так везде, повсюду. На работе прекрасный пол бьётся за место под солнцем, выживает в офисных интригах наравне с полом сильным. И зачастую показывает себя гораздо достойнее. Девочки так же бьются за место на парковке, за банку кофе по акции, сапоги по скидке – времена нынче сами знаете.
Девочкам всех возрастов нельзя расслабляться – затопчут. Агрессивная среда лучше всяких лозунгов о равноправии настраивает на феминистический лад. В жёстких условиях надо быть целеустремленной, рассудительной, деятельной и всегда готовой к броску, как голодная пантера, иначе заклюют. А ведь всё причисленное это чисто мужские качества. Какие уж тут каблуки и юбки…
«Как мужчины относятся к сильным женщинам? – повторяю вопрос приятеля. – Естественно, не любят. Никто не любит признавать свои ошибки. Ведь это мы позволили им стать такими, потому что сами сдались».
Сбросить с плеч груз
Я не люблю всемогущих женщин, да и никто не любит, кроме них самих. Представьте, насколько велика эта армия, если судить хотя бы по числу поклонниц Ваенги. Но о чём поют в песнях, под которую дамы устраивают самооплакивание? Её не ценили, разлюбили, бросили. Выстояла, возродилась из пепла, взмыла ввысь на лебединых крыльях. Хорошие мои, может, пора сменить пластинку?
Сила не гарантирует любви. У вас всё под контролем – карьера, подчинённые, семья. Контролировать каждый шаг, распределять обязанности, составить программу развития для своего мужчины и настойчиво его вести (а потом удивляться, как он ушёл к другому «тренеру»). Стать родителем своим родителям и мамой братьям и сёстрам. Захватить в свои руки всю власть. Сделать себя важной, незаменимой, необходимой. Можно полностью обесточить человека так, что он без вас шага не сможет ступить. Но быть нужной – не эквивалент любви. Мужья уходят, дети тоже – подальше от опеки. Просто подумайте об этом.
Откажитесь от роли жертвы. Всех вокруг спасать – сослуживцев на работе, выходя не в свою смену и работая за троих; домочадцев, делая незаметно для них то, что они с успехом могут сделать сами; родных, решая, что для них будет лучше, и удушая их своей заботой; лучшую подругу, устраивая её судьбу; мужа-алкоголика от его жизни. Пол мыть ночью, когда вся семья спит; тянуть сумки из магазина, когда муж и взрослый сын спокойно дома смотрят телевизор; затеять поклейку обоев, никого к этому не привлекая.
Сладостное чувство жертвы! Которая потирает руки, чтобы предъявить счёт. А как иначе? У всего есть вторая сторона. Жертвенность требует расплаты. Она душит обидой от непризнания своих заслуг. «Не ценят меня, не уважают. Не видят, сколько я для них делаю». Не для них, а за них. Не надо из людей делать инвалидов или считать таковыми. Справятся и без вас. Спасательство подразумевает, что рядом люди немощные, без вас не справляются. Рядом со спасателем легко стать инвалидом. Передавая ответственность самому человеку, вы признаёте его равным себе. Не глупее и не слабее. Выйти из позиции жертвы – это перестать делить мир на хороших и плохих, а научиться чётко говорить, что вам нужно. Снимите нимб с головы, признайте слабость и станьте просто человеком.
Полюбите себя. Потому что никто за вас это не сделает. Нет, конечно, родные и близкие окружат вас заботой по мере сил, однако только вы знаете, что вас по-настоящему радует. Хотите вон те туфли, но «жмётесь» купить, считая, что лучше отложить на чёрный день для семьи? Семья это сборище ненасытных троглодитов, им сколько ни дай – всё мало: срочно купите туфли! Даже если потом не хватит на шоколадные батончики для малышни и колбасу для мужа, в новой обуви это легче пережить. Вы нужны им счастливая и красивая, а без колбасы только здоровее будут. Балуйте себя.
Разлюбите страдать. В страдании нет ничего красивого и возвышенного, что вы дурь на себя напустили. Выключите слезливые песни про тяжкую женскую долю, они ничем не отличаются от тюремной лирики – это комично и глупо. Становитесь девочками, на девичниках пойте про любовь.
… В моих смелых мечтах заграничный приятель загоняет брови под затылок только по двум поводам. Первый: насколько вкусны солёные грузди под исконно русский напиток. Второй: восхищение россиянками – нежными, яркими, манящими. И я блаженно щурюсь: «Предлагаю тост за любовь!..»
Егор ПОЛУЯНОВ.