О художественных особенностях этого рассказа, опубликованного в 1963 году, нужно говорить отдельно, а пока рассмотрим только основные темы.
В этой статье - подробно о том, что критикует автор в советской деревне. В рассказе изображается деревня Тальново во Владимирской области - то есть это не глухая отдаленная глубинка, а буквально область соседняя с Московской (она реально существует в Гусь-Хрустальном районе, сегодня она располагается в национальном парке Мещёра).
Нищета показана крайняя.
Изобличение советских порядков по отношению к крестьянству
Здесь Солженицын борется со своим главным врагом, которого он ненавидит больше всего на свете - это лживость в людях, неравные весы, несправедливость. Не зря он упоминает в рассказе, что даже тараканов готов терпеть скорее чем людей лживых, поскольку в тараканах нет лжи, в них просто сама жизнь.
1)не полагалось пенсии колхозникам;
Матрена работает не за деньги, а за палочки в тетрадке.
За палочки трудодней в замусленной книжке учётчика.
Питается она крайне скудно (мелкий картофель, ячневая крупа и козье молоко), земля на ее участке не видит необходимых удобрений, отчего у Матрены не произрастает ничего хорошего.
2) полное отсутствие обеспечения крестьян теплоэнергией
Им не продавали торф, а только рабочим и занимающим какие-либо должности.
Стояли вокруг леса, а топки взять было негде. Рычали кругом экскаваторы на болотах, но не продавалось торфу жителям, а только везли – начальству, да кто при начальстве, да по машине – учителям, врачам, рабочим завода. Топлива не было положено – и спрашивать о нём не полагалось. Председатель колхоза ходил по деревне, смотрел в глаза требовательно, или мутно, или простодушно и о чём угодно говорил, кроме топлива. Потому что сам он запасся.
Матрена вынуждена, как и другие бабы, воровать торф, таская с разработок тяжеленные мешки по нескольку раз в день, потому что иначе ей было не протопить избу долгой зимой.
3) недостаток питания для скота
крестьяне имеют большие трудности, чтобы запасаться сеном на зиму, для своего рогатого скота. Матрена объясняет своему постояльцу (рассказчику в произведении), что раньше (до колхозов) с этим было проще - запасались травой для своего двора в самую жаркую пору, когда трава сочная, хорошая. А теперь до самого снега надо запасать сено для колхоза, а себе что останется:
У полотна не скоси – там свои хозяева, и в лесу косить нету – лесничество хозяин, и в колхозе мне не велят – не колхозница, мол, теперь. Да они и колхозницы до самых белых мух всё в колхоз, всё в колхоз, а себе уж из-под снегу – что за трава?.. По-бывалошному кипели с сеном в межень, с Петрова до Ильина. Считалось, трава – медовая…
4) в кассе невозможно купить билетов на поезд, хотя места в поезде все свободные.
Кассир предлагает только мягкие места, на которые у крестьян нет денег:
В окошечко? Только мягкие суют. А уж поезд – трогацать! Мечемся туда-сюда; да взойдите ж в сознание! Мужики – те по лесенке на крышу полезли. А мы нашли дверь незапертую, впёрлись прям так, без билетов, – а вагоны-то все простые идут, все простые, хоть на полке растягивайся. Отчего билетов не давали, паразиты несочувственные, – не знато…
5) Беспорядок на ж/д путях, недостаточный контроль:
После того как трех крестьян, в том числе Матрену, раздавили два маленьких местных паровоза, ответственные за аварийность инстанции не были наказаны. Следствие быстро утихло по той же причине лживости и боязни справедливого возмездия:
А управление дороги само было виновно и в том, что оживлённый переезд не охранялся, и в том, что паровозная сплотка шла без фонарей. Потому-то они сперва всё старались свалить на пьянку, а теперь замять и самый суд.
Сами деревенские порядки и отношение к себе всех крестьян как к бесправным рабам
1)человек простой не заслуживает лечения и ухода, да и тяжело врачам добираться до деревень, ведь за время и трудность в пути никто, видимо, не платит:
Вызвать на дом врача из поселкового медпункта было в Тальнове вдиво, как-то неприлично перед соседями – мол, барыня. Вызывали однажды, та приехала злая очень, велела Матрёне, как отлежится, приходить на медпункт самой. Матрёна ходила против воли, брали анализы, посылали в районную больницу – да так и заглохло.
2) постоянный страх будущего, выученное недоверие к власти и постоянная готовность к убыткам, потерям, бесправию, вследствие огромного количества перенесенных исторических бедствий:
– А что – пенсия? – возражали другие. – Государство – оно минутное. Сегодня, вишь, дало, а завтра отымет.
Советская школа:
Григорьев Антошка, сын деверя Матрены Фаддея и ученик рассказчика, не любит учиться, но все равно переводится из класса в класс. Рассказчик же как новоприбывший учитель переживает лживость такой ситуации в своей школе и в своем классе:
Но, главное, борясь за тот высокий процент успеваемости, которым славились школы нашего района, нашей области и соседних областей, – из году в год его переводили, и он ясно усвоил, что, как бы учителя ни грозились, всё равно в конце года переведут, и не надо для этого учиться. Он просто смеялся над нами. Он сидел в 8-м классе, однако не владел дробями и не различал, какие бывают треугольники.
Общая нищета
"Как никогда" хорошая жизнь для крестьянки Матрены - это когда есть средства, чтобы справить себе новые валенки и перешить пальто из старой шинели:
Всё же к той зиме жизнь Матрёны наладилась как никогда. Стали-таки платить ей рублей восемьдесят пенсии. Ещё сто с лишком получала она от школы и от меня.
Заказала себе Матрёна скатать новые валенки. Купила новую телогрейку. И справила пальто из ношеной железнодорожной шинели, которую подарил ей машинист из Черустей, муж её бывшей воспитанницы Киры. Деревенский портной-горбун подложил под сукно ваты, и такое славное пальто получилось, какого за шесть десятков лет Матрёна не нашивала.
Для меня главная ценность этого рассказа - не в том, что он о "праведнике", а в том, что он критикует реальность советской деревни.
Почему так, я объясняю в другой статье, где пойдет речь именно о теме праведности. Если кратко, то идея о Матрене как о праведнице для меня лично является философски неубедительной.
А вот реалистичность в показе русской сельской жизни конца 50-х годов я считаю неоспоримым достоинством данного произведения.