Вовсю собираюсь в санаторий, дела домашние подтягиваю. Завтра сын с семьей приедет, меня проводить да обиход хозяйский на соседку переложить.
Назвала вон подписчиков, пришли люди, спасибо им. А почитать-то будет и нечего. Не знаю, смогу ли репортажи из санаторией слать.
Думаю, дай хоть рассказик какой из старых записей выложу. Вот этот нашла.
Чистый четверг ( маленький рассказик).
Маленькая Шурка любила праздник Пасхи более других. Каждый год к этому великому событию справляли ей новое платье, ботиночки и шёлковый платочек. Отец с ярмарки привозил обязательно липких сладких петухов на палочке, облитых пряников да атласну ленту в несильную ещё косу.
Мать пекла куличи, разномастила чем могла куриные яйца. В особой складной форме творила творожную паску, так в их деревне прозывалось пасхальное лакомство из творога, множества яиц да заморских изюмов-цукатов.
Избы чистили-скребли, коль поздня пасха выдалась, так и вторы рамы на огород вытащат парники устраивать, а стекла до хрустального блеску натрут кто синькой, кто банным щёлоком. Кто побогаче, так те и новы занавески развесют по вольному воздуху колыхаться пустют. У кого новых нет, прошлогодни в баках отпарют, колотушками отобьют, солнцем отбелят да обратно и настроют. Хорошо!!!
Шурке сильно нравилась эта предпасхальная суета.
И неголодны были весь пост: хлеба ржаные и пшеничные пекли, щи с капустой и грибами, кажды три дни мать пироги пресныЕ затевала с картошакой, капустой, грибами, тыквой, сушеными яблоками. А кисели какие варили! Шурке больно люб был овсяный. С вечера мать в печке наварит, по глубоким тарелкам разольёт. К утру застынет, ножом режь! Да клади себе, сколь душе угодно. Душистым растительным маслицем услади и питайся.
Кроме того, вечно тяжелой невестке Наталье послабление было, она Шурке всякий раз то ложку молочной каши сунет, то кусочек судака, а то и сладку булку.
В черверги бани топили, парились. Вечером чистые довольные самовары выпивали.
Шурка выросла аж до шестнадцать годов.
А в деревне их жила старая одинокая бабка Евлампия. Лампеей её все звали. Муж её в немецку ещё скорей всего сгинул, мальчишек двоих сама сумела-подняла. Все нужды справно справляла, пасхальные уж особо. Потом и сыновья куда-то на чужбину подались за лучшей долей. Лампея верила обженились там да и застряли. Бог знает, только уж давно старухой одинокой проживает. Местные девки который уж год каждый чистый четверг старую баню топют, старую бабку в ней моют. Окна-избу чистят.
В этом году и Шурка пошла, вполне доросла до дел полезных. А ещё в этой деревне нет, не обычай, закон был такой: воду из ведёр, из которых в избе мыли в зады выплёскивать. Нет, не с порога, куда в сторону, нет, не на дорогу перед домом, в эту пору слякотную и грязную ещё, а, именно, выносить за самый дальний забор – в зады, так и называли.
В свой раз и Шурка пошла в зады с остатком грязной воды в ведёрке. А там, на задах Лампеевых вербы видимо-не видимо – всё в лёгкой жёлтой дымке! Тоненькие красненькие веточки как суточными цыплятками усижены своими сыночками-почечками.
Шурка руку к ним протянула – погладить. Ба! За руку её схватили – Петька сосед:
- Знай, Шурка, сватов к тебе к Покрову пришлю! Жизни нет мне без тебя, - и убежал.
На Покров в деревне свадьбу играли, а Александра с Петром каждый год особо чистый четверг отмечают.
Спасибо, что зашли и почитали.
Пишите комментарии, буду благодарна.
Надежда.