На берегу Хопра
Весной следующего года моя семья переехала жить в Пустовский. Пока остановились в доме у Михалыча. Было тесно и не уютно, шумно и колготно.
Но мы не унывали, а надеялись на лучшее. Эта надежда привела нас к идее создать пчеловодный кооператив. Членами этого кооператива должны были стать я с женой, Михалыч, Борис и Сергей. Сергей был военруком в школе. Но он до того увлёкся экстрасенсорикой, что готов был ехать за Борисом куда угодно и когда угодно. Так что поменять профессию военрука на пчеловода ему не составляло никакой трудности. Вскоре вслед за нами в Пустовский подтянулись и они: Сергей с Борисом. Под чувством глубокого гипнотического транса, который наводил на них Михалыч, они видели себя в недалёком будущем пчеловодами. А пока надо было как-то устаканивать наш статус кво. Помогли мои друзья, которые познакомили меня с человеком, начинающим бизнесменом. Он-то и взял нас под крыло – временно поставил на свой баланс. Взамен мы должны были отчислять на зарплату его бухгалтеру и всё, а там видно будет.
Весна того года выдалась холодная. Неожиданно подморозило во время цветения садов. Но по всем приметам Михалыч предрекал медоносный год. Началась беспробудная работа на пасеке: сколачивание рамок, натяжка вощины и подстановка их в семьи. Нам нужно было в кратчайшие сроки увеличить пасеку втрое и ещё не остаться без мёда – работы-то ни у кого уже не было кроме той, к которой мы так стремились. Михалыч одарил каждого из новых учеников пятью семьями пчёл и обещал, что в конце сезона у них их будет по пятнадцать. Это подстегнуло ребят, и они настойчиво стали овладевать знаниями и умениями пчеловождения по Пантелееву.
Я, конечно, сомневаюсь, что кто-либо из них что-либо ясно понимал, потому что ошибки следовали одни за другими, и что самое главное, у нас не с чем было сравнивать системы пчеловождения – не было опыта никакого.
«То, что нектар уже начал выделяться, можно было судить по побелки сотов (что такое побелка я уже писал), - вспоминает Борис. – Мы, по указанию Михалыча начали «сушить» рамки, откачивая нектар из гнездовых рамок, чтобы побудить матку к интенсивному засеву. Несколько рамок откачиваешь – ставишь одну вощину под отстройку и засев. Так и проходил наш трудовой
день. Вечером сливали во фляги плоды своего труда, пекли блины и ели их с мёдом, запивая чаем. Потом садились на крыльцо и беседовали на самые различные темы, слушали соловьёв. А завтра опять подъём в шесть утра и как заведённый бегаешь от улья к улью то с вощиной, то с рамкой на откачку.
Стряхивать с рамки пчелу – вроде бы ничего особенного. Только Пантелеев тряханёт - и на рамке ни одной пчелы. А у меня и руки в липком нектаре, и трава, и рамки…. Пчёлы бесятся, лезут под маску…. На сноровку требуется время. Даже работа за медогонкой требует чувство рамки, иначе полетит у тебя вместе с мёдом и открытый расплод, да и сам сот может обломаться. Михалычу действительно бог дал терпенья. Мог показывать одно и то же движение хоть сотни раз, только смотри и учись…. Я ещё тогда не думал и не гадал, что судьба меня забросит в эти места на целых десять лет….»
Борис здесь говорит о принципе интенсивной отстройки сотов и побуждения к засеву маток в случае, если у вас нет суши (пустых сотов). Кстати суши нам катастрофически не хватало, потому что пасека росла как на дрожжах, все соты были под пчелой, и нам оставалось подставлять только вощину, чтобы увеличить их количество. Для этого нужен был поддерживающий взяток – без взятка матка не будет сеять, а пчёлы оттягивать вощину. И он был. Вначале зацвели сады, потом клетка жёлтой акации со смородиной. Потом черноклён с боярышником, потом аморфа, а потом донник…. В общем, в этот год, как сказал Михалыч, нам крупно повезло. Образовался медоносный конвейер, который позволял маткам беспрерывно сеять, а пчёлам строить соты. В этом году я впервые познакомился с одним из методов создания отводков. Для этого Михалыч выбирал пару самых перспективных семей и вгонял их в ройку, то есть, убыстрял процесс, насильно заставлял роиться.