Эпиграф: «Мы поняли, что речь идет совсем не об Украине, речь идет об агрессии против всего русского — интересы, религия, культура, язык, безопасность и прочее. И сейчас, конечно, реакция Запада на наши действия, такая совершенно остервенелая, я бы сказал, простите меня за грубое слово, она показывает, что, действительно, это идет бой не на жизнь, а на смерть за право России быть на политической карте мира при полном уважении своих законных интересов»
Сергей Лавров.
1. Шребер как политический памфлет
Главная идея текста Фрейда о Президенте Шребере, в котором он пытается создать первую психоаналитическую теорию психоза, и которая должна была объяснить происхождение паранойи, благодаря Жаку Лакану стала несколько недооценённой, если не сказать заклеймлённой в качестве ошибочной.
Напомню в двух словах, что Фрейд реконструирует процесс бредообразования как результат борьбы больного с обнаруженным и одновременно непризнаваемым у себя гомосексуальным импульсом. Единожды столкнувшись с собственной гомосексуальностью как с неотвратимым но толком неосознаваемым душевным побуждением, Шребер вынужден ни больше ни меньше как перестроить весь свой мир чтобы отрицать, продолжить не признавать это побуждение. Более того, он идёт ещё дальше, и хочет поделиться своим знанием о мироустройстве со всем миром и пишет свою книгу! Ведь действительно, нет лучшего способа в чём то быть уверенным, как убедить в этом другого. Чем не будущий властитель умов?
Я выношу здесь за скобки детали справедливой критики Лакана, для нас важен сам фрейдовский подход. «Ошибка» Фрейда в нашем случае - это сильная сторона текста. Основная критика - это то, что Фрейд пытается объяснить психоз, обращаясь с ним как с неврозом. Имея опыт работы только с невротическими пациентами, он как бы экстраполирует механизмы, знакомые ему по работе с пациентами-невротиками на случай «не невроза».
Но это само по себе очень интересно! Ибо тем самым, благодаря клинической тонкости Фрейда, мы получаем логику, заключающуюся в том, что в случае, если психическая работа отрицания распространяется достаточно далеко - результат оказывается близок психозу (паранойяльному). Подобные случаи близости отмечает и сам Лакан, например говоря о том, как уход за умственно отсталым воспроизводит связь мать-ребёнок характерную для психоза, делая тем самым ребёнка не психотика близким по своей психической структуре психозу.
Другой пример того же самого - известные случаи так называемого индуцированного бреда. Это когда здоровый с точки зрения психиатрии человек, попав под влияние бредящего больного, сам начинает бредить (см. наш эпиграф). Разве это не пример того, что в психике «здорового» человека присутствуют условия для того, чтобы тот начал бредить?
Каковы эти условия?
Здесь я хочу поставить рядом два текста Фрейда: один - уже упомянутый случай Шребера, а второй - «Об отрицании». Во втором тексте Фрейд обьясняет как происходит формирование человеческого Я. Основной механизм здесь - отбрасывание и непризнание. То есть буквально: признанное включается в Я, становясь как бы тем, с чем можно себя соотнести, а чуждое - отбрасывается или отрицается, становясь элементом внешнего мира. А теперь просто соотнесем эту модель с тем, о чем шла речь, когда мы вспоминали случай Шребера: непризнание, буквально отбрасывание собственной гомосексуальности как чего-то чуждого - приводит к перестройке всего мира. То, что было непризнано, но продолжает существовать внутри тебя, приводит к тому, что внешний сир становится твоим преследователем.
Это позволяет ввести понятие «гетеро», то есть чего-то радикально от тебя отличного, иного, чуждого. Это элемент собственной душевной жизни человека (в случае Шребера - это его гомосексуальный импульс), который воспринимается как чуждый, и согласно описанным механизмам он отбрасывается, помещается во внешний мир. Теперь необходимо постоянно проделывать определенную психическую работу чтобы этот элемент сохранял свой статус внешнего: с помощью интеллектуальной работы (бред) и с помощью ненависти. И так как изначально это Часть твоей собственной душевной жизни, то этот вроде такой чуждый элемент тебя непрестанно задевает, воспринимается как имеющий к тебе личное отношение. Другими словами: это что-то, что тебя касается.
В итоге, читая Шребера, мы получили как минимум политический памфлет, показывающий генезис ксенофобии и такого её воплощения как фашизма. Во-первых, необходим большой безумец, который, отрицая «гетеро», относящееся к собственной душевной жизни, начинает бредить, бесконечно защищаясь от внешнего мира, в который он поместил то, чего для него лучше бы не существовало. Он ненавидит это иное, оно его преследует, он от него всё время защищается… Далее, вступают в силу процессы как бы «заражения»: во-первых по типу индуцированного бреда, а во вторых согласно механизмам, описанным в «Массовой психологии» Фрейда. Большой безумец предлагает как минимум две вещи: готовый бред, позволяющий обходиться каждому со своим собственным «гетеро», а во вторых он начинает выступать в качестве того, с кем можно идентифицироваться.
2. Сбитый прицел
Я отношусь к поколению, мальчишки которого всё детство играли в войну. И мы говорили: «фашисты» и «немцы». Это были синонимы. Ещё было выражение «нерусские», рождённые в том числе холодной войной, и в это определение уже много кто попадал.
Мы часами бегали с игрушечными автоматами по пустырям и палисадникам панельных кварталов, и одни были «наши», а другие «фашисты». Так вот, я теперь уверен, что именно среди нашего поколения теперь больше всего фашистов. И причина тому - мы ни туда стреляли в детстве из своих игрушечных автоматов, у нас был сбит прицел. Мы также не всегда замечали какое наслаждение возникало, когда старались, коверкая звуки, имитировать немецкую речь по советским фильмам про войну. Фашисты - это не другие, не чуждые, это «гетеро», непризнанное в нас самих. Фашистов стоит искать и преследовать не во внешнем мире, а где-то пожалуй даже слишком близко.
Это как с вирусом. Помню когда было самое начало эпидемии, москвичей начали недолюбливать в провинции, ибо они были потенциальными носителями заразы. Но потом - это стало чем-то всеобщим, касалось всех. Теперь же первая эпидемия «типа» пройдена, но пришла вторая. Другой вирус. И как было бы круто, если бы мы признали себя в качестве носителей этого штамма.