(фантастическая повесть)
Андрей чувствовал чертовскую усталость и опустошённость. Он встал с кресла и вышел из кабинета. За его спиной Егор пытался что-то криком доказать директору, директор ровным голосом доказывал, что существование описанного им мира – есть реальность, которая возможна при бесконечном числе вариантов элементарных частиц, и что мир этот обязательно будет существовать, но только позже, возможно после Большого Взрыва – после настоящего Большого Взрыва, а не того, который мы себе выдумали. Наш «Большой Взрыв» - это так себе, простая мелкая вспышка, породившая лишь бедный спектр элементарных частиц, которые могут сформироваться лишь в пару сотен химических веществ, а не в миллионы и миллионы разных веществ – и каждое со своими уникальными свойствами. В таком мире даже камни будут живыми существами…
Андрей старался поскорее уйти по коридору от догонявших его звуков спора Егора с академиком Ивановым, но коридор словно превратился в вязкий тягучий туннель с густым, непроходимо толстым воздухом. Кто-то одёрнул его за руку. Это был профессор Кузнецов. Он вложил в руки Андрею его кожаную папку, тоже стал что-то говорить… Чтобы Андрей не отчаивался, не терял присутствия духа... Пусть заглянет завтра в лабораторию, они с директором попробуют подыскать для него какое-нибудь новое место, может быть в нашем институте, а может быть в другом, как Андрей пожелает – у Академика Иванова большие связи. И помните, Андрей – никому ни словом, ни пол словом! Полное сохранение тайны. Вы не представляете, Андрей, к каким потрясениям может привести наше открытие, если оно станет известно общественности – у людей сотрутся абсолютно все моральные рамки. Он снова и снова говорил какие-то слова ободрения, обещания и угрозы, которые Андрей совершенно не запомнил, - он лишь качал в ответ головой, а голос его сам по себе беспрерывно повторял слово «Спасибо». Профессор ободряюще похлопал Андрея по спине, и понуро побрел назад, в кабинет директора. Из открытой двери кабинета доносился басовитый ор Егора, и срывающиеся на фальцет крики директора. Послышался звук бьющегося о стену стекла. «Графин», - подумалось Андрею. Он развернулся, спустился по этажам, и вышел на улицу. На ватных ногах он добрался по асфальтированной дорожке до кованых ворот, и остановился. Он огляделся вокруг, и с удивлением обнаружил, что на улице оказывается всё ещё было то же самое утро. Слева направо и справа налево всё также спешили прохожие, только теперь это были другие прохожие, те, у кого рабочий день начинался в десять часов, а не в семь. И иные прохожие всё также предпринимали попытки идти поперёк движения, как например, та дородная женщина в наряде буфетчицы, которая направлялась сейчас в сторону Андрея с криком «Эй, а за водку кто рассчитываться будет?». Внезапно, на пол дороги, она развернулась, и побежала обратно в кафе, прикрывая голову полотенцем. Андрей поднял голову к небу. Небо всё было в частых клочках туч и облаков, так же, как и тогда, когда он, счастливый, выбежал из своей парадной на работу. И даже два косых шлейфа от пролетевших самолётов, казалось, были там же. И только прямо над его головой висела огромная черная туча, которой не было утром. В то же самое мгновение, как Андрей заметил тучу, она обрушилась на него страшным ливнем. Про такие ливни ещё говорят «дождь стеной». Ветровка и брюки Андрея сразу же насквозь промокли, ставшая скользкой папка выпала из руки, и, распахнувшись на лету, плюхнулась в моментально образовавшуюся у его ног лужу. Андрей опустил глаза – листки бумаги с его открытием мокли, раскисали и тонули в мутной воде…
Прохожие спешили укрыться от внезапного ливня под козырьками у входов в кафе и магазины, но козырьков на всех не хватало, и большинство несчастных вынуждены были продолжать свой путь под дождём, накинув на голову куртку или целлофановый пакет. У тяжёлых кованых ворот, ведущих во двор заброшенного особняка, на коленях, прямо в луже барахтался какой-то парень, вылавливал из неё размокшие клочки бумаги, и, похоже, рыдал, но многие успокаивали себя мыслью, что, скорее всего, это ливень так шумит, или ветер завывает, потому что трудно было представить отчаяние человека, который бы так рыдал, и спешили как можно быстрее пройти мимо...
И лишь один прохожий сжалился над несчастным молодым человеком, и, прикрываясь рукавом от дождя, в нерешительности остановился рядом, не зная, чем же он, собственно, может помочь?
- Что это с ним? – как бы у самого себя спросил он.
- Да ничего, - раздался голос бабульки, которая, спрятавшись под большим голубым дождевиком, торговала у забора семечками, - пьяный! С утра нажрался уже…
Прохожий понимающе покачал головой, и поспешил дальше, по своим важным делам.