(фантастическая повесть)
Чтобы стало более понятным, чему же так радовались герои нашего рассказа, нам придётся сделать небольшой экскурс в историю. Итак, по вечернему берегу небольшой живописной речки со скромным названием Великий Стаур, заложив руки за спину, неспешным шагом прогуливаются двое солидных джентльменов. Один из них облачен в богатые одежды, выдающие в нём священнослужителя высокого сана, второй же одет намного проще. В этом месте речка Великий Стаур протекает через городок под названием Кентербери, графство Кент, юго-восток Англии, резиденцию архиепископа Кентерберийского. На дворе середина 19-го века, а двое прогуливающихся джентльменов: первый – никто иной, как, собственно, сам архиепископ Кентерберийский, а его спутник – личность во всех отношениях выдающаяся. Его имя – Бенджамин Барброу. Философ, мыслитель, естествоиспытатель, первооткрыватель, он был настолько разнообразен в своих талантах, не имея образования, настолько осведомлён в любых науках, что мог на равных вести диалог с любым из британских ученых мужей, окончивших по нескольку университетов, и в своё время оказал огромное влияние на мировоззрение таких гигантов науки, как Герберт Спенсер и Чарльз Дарвин. Поговаривали даже, что все идеи Чарльза Дарвина – есть не что иное, как идеи самого Бенджамина Барброу, лично попросившего знаменитого натуралиста более подробно изучить их на практике, так как у самого Барброу из-за большой занятости совершенно не было времени на длительные путешествия. Помимо Чарльза Дарвина еще примерно три десятка ученых приобрели мировое имя, просто позаимствовав у Бенджамина Барброу какую-нибудь оригинальную идею, некоторые даже специально приезжали к нему домой, жаловались на творческий тупик, и молили подсказать что-нибудь «этакое, новенькое». Добродушный толстяк Бенджамин никому не отказывал, и с радостью делился с собеседниками идеями направо и налево, совершенно не заботясь о защите авторских прав, так как искренне считал, что ни какое-то открытие в частности, ни наука в целом, не могут принадлежать лишь одному человеку, а являются также и плодом работы его предшественников, а иногда и последователей. О некоторых своих открытиях он даже заявлял, будто бы это не его открытия вовсе, а что он просто прочёл о них в многочисленных старинных манускриптах, хранящихся в Лондонской библиотеке.
Но вернемся же скорее на берег Великого Стаура, ибо солнце уже садится, и мы рискуем пропустить ключевой момент, который и дал начало всей нашей истории. Архиепископ Кентерберийский и Бенджамин Барброу были, что называется, друзьями с детства. Их дружба началась ещё чуть ли не в младенчестве, и не оборвалась даже тогда, когда после четырех лет совместной учебы на факультете богословия Бенджамин заявил, что бросает учёбу, так как решил, что в широком кругу его интересов богословие – лишь небольшое, узкое направление, одно из тысячи. Будущий архиепископ же наоборот, окончил обучение с отличием, преуспел на церковной службе, но с тех самых пор считал святым долгом вернуть своего близкого друга на путь истинный. Вот и в этот вечер их беседа больше походила на проповедь, которой архиепископ тщетно пытался достучаться до «сердца и разума» своего заблудшего товарища. Но что это? Смотрите, они остановились, и архиепископ грозно размахивает кулаками над головой… Похоже они разговаривают на повышенных тонах! Ах, да, это просто Бенджамину Барброу наскучила проповедь, и он заявил своему собеседнику, что сможет легко доказать с помощью научных методов, есть ли бог, или его вовсе нет. Такая дерзость привела в неистовство служителя церкви, но глядите-ка, вроде бы архиепископ успокоился, и они с Барброу даже пожимают друг другу руки. Но это не то, что вы могли подумать, нет – друзья вовсе не примирились. Это пари! Барброу поклялся, что не позднее, чем по истечении трёх лет докажет то, что он только что произнёс; если же он не сможет этого сделать, то он готов постричься в монахи, и искренне служить церкви до конца своих дней. Архиепископ принял его вызов, но с небольшой оговоркой:
- Монахом – ни в коем случае, друг мой, - сказал он, - только моим заместителем! Ваш гений нужен мне во главе церкви, а не у её подножия.
После этих слов архиепископ круто развернулся, и направился прямиком в свою резиденцию, а Бенджамин Барброу еще на какое-то время задержался на берегу Великого Стаура, привлеченный зрелищем пробивающихся сквозь раскачивающиеся под порывами внезапно налетевшего ветра кроны деревьев последние лучи заходящего солнца. Забегая вперёд, заметим, что Бенджамин Барброу не сдержал своей клятвы. Он умер через два года после этой встречи. Архиепископ Кентерберийский не был на него за это в обиде, ибо скончался двумя неделями ранее.