Всем утра доброго, дня отменного, вечера уютного, ночи покойной, ave, salute или как вам угодно!
Пожалуй, ни об одном литераторе первой половины XIX века не наберётся такого количества абсолютно противоположных мнений, как о нём. Я ниже намеренно приведу хотя бы с десяток - и без упоминания их авторов, дабы вы смогли сами убедиться в этом... Убедиться - и поразиться: как такое вообще возможно? Если речь идёт о совершеннейшей бездарности - понятно, если же о безусловном таланте - уже не очень... Что же с этим персонажем "не так"?
"Г. Полевого я беспристрастно признаю в числе необыкновенных людей..."
"...… он вообще свирепеет не по дням, а по часам, делается всё важнее и решительнее в приговорах и всё выше и выше поднимает свой медный лоб..."
"...Пишет он так много, что мы не можем постигнуть, когда он выбирает время, чтобы читать и учиться!"
"...Вот в порожней бочке винной целовальник Полевой, беспорточный и бесчинный. Сталось что с его башкой?.."
"Тщетно искать в писаниях Полевого большой эрудиции, философской глубины, но он умел в каждом вопросе выделить его гуманистическую сторону..."
"...… кабацкий литератор (…разумеется, имею здесь в виду не торговлю Полевого, хотя бы он торговал и церковными свечами, но всё по слогу, по наглости, по буянству своему был бы он кабацким литератором)..."
"...Умный был человек, но …не устоял против нашей жизни и замарал себя, не умея отказаться от обольщений честолюбия"
Это всё - о литераторе, журналисте, издателе и драматурге Николае Алексеевиче Полевом.
Родившийся в купеческой семье и не получивший классического образования, Полевой с детства жадно поглощал всё, что только можно было прочесть. Уж бог его знает - каким образом подобная "пища" систематизировалась в его голове, но в одном отказать ему было затруднительно: уже к двадцати годам Полевой смог "выплеснуться" в зарождающейся отечественной журналистике и успешно противостоять в ней тогдашней аристократии, искренне почитавшей сей жанр исключительным уделом высшего сословия... Такая "игра ума" для своих... тех, кто понимает остренький bon mot вперемешку с энциклопедизмом. Sapienti sat. Полевой публицистику существенно "опростил", сделав её доступною и для представителей "каст" пониже рангом: мелкопоместного дворянства, купцов, читающего мещанства, наконец, - причём, обоих полов. Сотрудничая одновременно с "Русским вестником", "Отечественными записками" и "Сыном Отечества", Полевой изрядно поднаторел и в какой-то момент, изучив хорошенько журнальный мир изнутри, решил, что готов отправиться в самостоятельное плавание. Лишь одно "но": ему не хватало знамени, стяга, хоругви, имени, под которое подтянулась бы аудитория. И именно таким стягом оказался... представитель именно той высшей аристократии, с которой молодой Полевой яростно полемизировал и пытался даже покусывать... по годам и опыту - неловко. Князь Пётр Андреевич Вяземский, к тому времени несколько лет пребывающий в бездействии после своего демарша с отставкою и изрядно этим уже тяготящийся, каким-то непостижимым образом дал себя уболтать умеющему быть настойчивым Полевому: вероятно, последний польстил падкому на фимиам Петру Андреевичу, припомнил ему безумную популярность его последней статьи - предисловия к изданию пушкинского "Бахчисарайского фонтана", вызвавшей откликов едва ли не больше, чем сама поэма, и наобещал златых гор их будущему совместному предприятию... А в деньгах князь Пётр тогда нуждался чрезвычайно! Одним словом, перефразируя Шекспира, играть можно на всякой "флейте" - для этого надобен лишь талантливый "музыкант". Кроме того - была в Полевом какая-то подкупающая искренность! Противу неё даже "Рюрикович" Вяземский не смог устоять. Ну, право же, как вы себе это представляете: на каком-то из вечеров поводят к князю скромного молодого человека, признающегося, что "давно испытывал к нему симпатию" (как мило!), и предлагающего "что-нибудь вместе затеять", а "барыши - пополам". С таким некомильфотным и даже наглым, но граничащим со святою простотой, напором Вяземский никогда не сталкивался! Но... что-то было, было в нём, раз согласился! А далее... Опыт, намеченные цели и коммерческое чутьё Полевого вкупе с именем, энергией, талантами и обширными знакомствами повсюду авторитетнейшего Вяземского дали поразительный результат: новый журнал "Московский телеграф" довольно быстро сделался популярен, читаем и столь же изрядно поругиваем - за "всеядность": тут были и солидные критические обзоры, и поэзия, и изящная словесность, новости отовсюду, и даже... моды.
Вяземский не оставлял попыток залучить к себе и Пушкина, вернувшегося к тому времени из ссылки, но поэт, посмеиваясь, ограничивался изредка стихами. Ему тоже не позволял участвовать в СП "Вяземский-Полевой" аристократический снобизм, который смог преодолеть в себе захваченный и живущий журналом гордый Рюрикович. Разумеется, под "аристократическим снобизмом" разумею не "запах псины", а отношение Пушкина к искусству: Поэзия ради Поэзии! Вот основное её призвание и Формула! То же - публицистика. Одно дело - то, что пишет князь Пётр, безусловное "золотое перо" и золотой же ум, другое - "всякая всячина", сочиняемая Полевым на потребу всеядной публике. Впрочем, главный виток войны между "аристократическим" направлением в поэзии, литературе и журналистике и "демократическим", представляемым Гречем, Булгариным, Полевым, Белинским и позднее Некрасовым (его Вяземский недолюбливал) - ещё впереди...
"Полевой был просто смышлёный русский человек. Он завёл литературную фабрику на авось, как завёл бы ситцевую и всякую другую мастерскую. Не очень искусный и совестливый в работе своей, он выказывал товар лицом людям, не имеющим никакого понятия о достоинстве товара. Опять как русский человек, надувал он их немножко, как следует надувать русских потребителей..."
Разлад между соучредителями начался с 1827-го. Мало того, что Вяземский, и сам замечательно осознающий огромный диссонанс между своей работою в журнале и не всегда отвечающей его вкусам (и вкусам окружения князя) публицистикой Полевого, начал тяготиться "Телеграфом", так ещё и милейший Николай Алексеевич взял себе за правило... недоплачивать Петру Андреевичу! "Как ты думаешь, даст ли мне Полевой хоть на сапоги за годовую работу мою для Телеграфа?" Кроме того, в личной жизни его в последние годы произошло несколько трагедий: один за другим умирают два его сына, сам он находился на грани жизни и смерти, в 1826-м казнят пятерых декабристов, старый знакомец, "арзамасец" Блудов - ныне видный чиновник и официальный "связной" между новым Государем и ним - требует какого-то "покаяния"... На службу - не берут, "ненадёжен"... Разрыв - неизбежен.
Давайте порассуждаем немного? В чём заслуга Полевого? Он первым замыслил и создал "толстый" (120 листов!), выходящий с завидною периодичностью (раз в две недели!) журнал, ориентированный не на узкий кружок "тех, кто понимает" или способных оценить по достоинству нежный перебор струн романтической лиры, а на читающую всесословную публику, и имеющий целью своей - помимо просветительской - и продвижение новых экономических потребностей государства, предвещающих - в числе прочего - и нарождение нового поколения - "экономистов" и буржуазии. К концу своего существования "Московский телеграф" имел более 5 тысяч подписчиков - успех удивительный. Недаром предприимчивый Булгарин, скрежеща зубами на конкурента, сперва пытался объединиться с Полевым, получив отказ, объявил обоим - и издателю, и его детищу - жестокую войну, а после стал переманивать... Вяземского. Понятно - безуспешно, ибо гордый князь Пётр не переваривал ни Булгарина, ни - уже после выхода из "Телеграфа" - Полевого. Другая несомненная заслуга Полевого - сам князь. Заполучить такого компаньона и соавтора - это, однако, тот ещё фокус, убедительно свидетельствующий как минимум о даровитости Николая Алексеевича и его "чуйке" мало того, что оказаться в нужный момент в нужном месте, но ещё и использовать сорванный джек-пот самым верным образом! Был ли разрыв меж ними неминуем? Вероятно - да, надобно знать и непростой импульсивный характер Вяземского, и учитывать все обстоятельства, произошедшие с ним за годы сотрудничества в "Телеграфе"... Мы не можем судить о причинах финансового "хитрованства" Полевого с князем Петром; возможно, и в самом деле расходы по журналу увеличились, возможно и другое: видя денежную аристократическую нещепетильность Рюриковича (как можно напрямую постоянно спрашивать - "где мои десять тысяч?") , он решил этим природным свойством партнёра воспользоваться... Хоть потеря "знамени" и произошла, но старт предприятия был столь мощен, что с переменным успехом "Телеграф" просуществовал аж до 1834 года, появилось даже его приложение - "Новый живописец общества и литературы", честь авторства в котором почти целиком принадлежала одному лишь Полевому...
Вообще, в этот период своей жизни Полевой крайне напоминает другого известнейшего литературного "менеджера" XIX столетия - Некрасова - годов этак до начала пятидесятых... Напором. Неутомимостью пера, из-под которого perpetuum mobile почти 24 часа в сутки выходит всякое... от талантливого до "не очень". Умением быть убедительным. Не всегда аппетитными финансовыми шахер-махерами с авторами. Уже упоминавшемся "знаменем": у Полевого - Вяземский, у Некрасова - Белинский. Да чего уж - у них совпадали даже имя и отчество! И, кстати, пути Полевого и Некрасова (один уж немолод и былая слава его давно позади, второй - очень молод и по-хорошему "голоден" до денег и работы) ещё пересекутся...
Об этом, о трагичном фиаско Полевого с "Московским телеграфом", о заговоре против него и много ещё о чём поговорим в следующих частях, всего же их - включая эту - будет числом три!
С признательностью за прочтение, мира, душевного равновесия и здоровья нам всем, и, как говаривал один бывший юрисконсульт, «держитесь там», искренне Ваш – Русскiй РезонёрЪ
Предыдущие статьи цикла "Размышленiя у параднаго... портрета", циклы статей "Однажды 200 лет назад...", "Век мой, зверь мой...", "Ежемесячное приложение" к нему, "И был вечер, и было утро", "Бестиарий Русскаго Резонёра", а также много ещё чего - в гиде по публикациям на историческую тематику "РУССКIЙ ГЕРОДОТЪ"
ЗДЕСЬ - "Русскiй РезонёрЪ" ЛУЧШЕЕ. Сокращённый гид по каналу