Возвращаюсь время от времени к воспоминаниям, к этапам нашего большого жизненного пути. Слишком уж долго задержался я в своих записках на Америке 90-х - это была совсем другая страна. Но потом было много других стран, и про них про все не расскажешь, да и незачем, но для себя хочется отметить какие-то вехи, какие-то главные транзиты по свету - вот я их в своих воспоминаниях и отмечаю. Надо будет рассказать хотя бы об Азии, об островах... Вот, надо быть осторожным - о чем мечтаешь в детстве.
Спит придорожная трава,
Спит там, где мчатся к океану
По рельсам поезда.
Траве той снятся острова
И удивительные страны
О-о...
Корова пестрые бока,
Корова с грустными глазами
Траву однажды съест.
И мальчик выпьет молока,
И станет бредить островами.
Это, конечно, и про меня. С детства я мечтал о жарких тропических островах, о море, пальмах, лодках, о том, чтобы просыпаться и засыпать у моря, глядя на тихую воду бухты. И все это в мою жизнь ворвалось, и наполнило ее, и сделало меня новым Робинзонам, и все-все, и гораздо более того, о чем мечталось в детстве - Господь дал, слава Ему за все. А то, что Он взял от меня - Он взял... Но пока еще вернусь в 2000-ый год, с которого начинается мое путешествие по миру уже как новоявленного доктора наук.
Знаете, часто бывает так, что просыпаюсь ночью, от какого-то сна, к примеру, и по долгу лежу в постели и думаю: где я? В какой части света? На каком континенте? В какой стране? В каком городе? В каком доме? Сколько всего было... А сколько было поездок - месяцами в каждом году - по еще другим странам, сколько сотен раз я просыпался на новом месте, в других домах, на другом кампусе, в другой гостинице... Только сообразив, где нахожусь, я могу снова заснуть.
Я много уже писал о наших годах в США, в конце 1990-ых. Можно еще бесконечно долго говорить о нашей жизни в Америке, вспоминать интересных людей, забавные анекдоты минувших дней. Я встречал много "серьезных" людей, которые не заслуживали своего высокого положения, и встречал тех, что заслуживают всего, но не получили ничего. Кроме как награды на Небесах. Но я не пишу дневник, а просто стараюсь понять, кто мы, почему мы такие, что нас формировало - особенно детей, особенно Акима. Вот я и вспомнил тех людей, с которыми свел нас Бог, я вспомнил те обстоятельства, через которые Бог провел нас, тот опыт, который Он дал, те знания, которым научил...
Оглядываясь сейчас назад я, наверное, могу заметить какие-то изъяны в нашей жизни, могу увидеть то, чего не видел раньше. Но в целом я хочу заметить, что Бог дал нашим детям благословенное, счастливое детство. Они развивались, окармливались, как раньше говорили, духовно, умственно, физически. Они попали в среду, в которой Божьим цветочкам хорошо растется.
Хорошо нам тогда было учиться в Америке. И все же, как нас ни корми, мы все смотрели назад, в Россию, в лес, в Заокский. И 2000 весь был проникнут радостной перспективой скорого возвращения. К этому времени мы зажили уже неплохо. Три года тяжелых работ и разумной экономии позволили нам не только оставаться без долгов, что уже было большой редкостью среди студентов, но и отложить несколько тысяч долларов на Россию. К этому времени я был уже квалифицированный рабочий многих профессий и зарабатывал гораздо больше, чем раньше, в начале этого большого пути.
К 2000-му году я закончил с классными занятиями, весной сдал комплексные экзамены, и купил себе майку (она до сих пор у меня есть) с неслыханно дерзкой и нереалистичной надписью: I will graduate in 2000 - я выпущусь в 2000-ом году. Это было очень смелое заявление, потому что до конца года оставалось девять месяцев, а я еще и не начинал писать свою диссертацию. Еще даже и тему ни с кем не утверждал. Но я верил, что сделаю все и выпущусь - и поеду, наконец-то, на любимую свою Родину. Помните, как в песне: Родина, еду я на Родину... Как я рвался на Родину! Я знал, как я могу работать - пахать. И я действительно очень много работал тогда над диссертацией, да и вообще - работал.
Весной 2000-го выпустилась с магистерской программы Алена. И тут же поступила на докторскую. И у нее началась такая интенсивная учеба, какой и у меня не было: она поспешно добирала горы кредитов необходимых для поступления на докторскую программу. Было ясно, конечно, что она не успеет ее закончить докторскую вместе со мной. Но мы надеялись, что она сможет приезжать позднее и потихоньку доучится. И что мы тогда так спешили? Все нам говорили - тяните время, успеете еще в Россию. Но у нас как будто земля под ногами горела - раз уж решили на Родину, значит надо на Родину, и надо поскорее. Вот и спешили.
К тому же много у меня к этому времени идей интересных накопилось, много энергии, много знания - и все это хотелось поскорее на кого-то выплеснуть. В Заокске меня ждали. В Заокске нас тогда, смело можно сказать, любили. Мы были с Заокском с первых дней - пионеры Заокска. И мы любили Заокский как свой дом родной. И нас ждал наш дом, в котором мы жили до отъезда в Америку. И нас ждали родители и друзья. Ну как тут было не спешить?
И я поставил своего рода рекорд Андрюса - менее чем за 8 месяцев я написал и защитил свою докторскую. И очень даже неплохо, как выяснилось. Павел Мейендорф, ректор Православной духовной семинарии в Нью-Йорке, который был моим оппонентом, даже сказал, что моя диссертация непременно обязывает Русскую Православную церковь извиниться за ту ложь и несправедливость, которой характерезовались доселе ее отношения к Новгородско-Московскому движению. Я был очень вдохновлен, одухотворен. Мои работу публиковались на Кремлевских сайтах... В общем, я был идеалист, мечтатель. Почти как теперь.
Но и Мичиганом (озером, морем) мы теперь надышаться не могли - он стал для нас вторым домом. Чуть выдавался более-менее свободный часок, мы спешили съездить на озеро, искупаться - ведь в России, мы знали, у нас не будет рядом ни моря, ни даже озера. Только разве что наше болотце... Жадно ели черешню и персики зная, что в России такого тоже не будет. Все наши чувства по отношению к Мичигану были теперь обострены. Мы видели все его красоты, сознавали все его прелести теперь гораздо глубже чем те, кто всегда жил здесь (с Россией у нас так же, только куда сильнее). И в то же самое время мы хотели домой, в Россию, и в каждой нашей вечерней прогулке с Аленой - а мы ходили гулять каждый вечер - только об этом и говорили, только об этом и мечтали. Так что придя с вечерней прогулки я не ложился спать, как все нормальные люди, а с головой погружался в работу над диссертацией. И работал, иногда, ночи напролет.
Я на днях писал о своем друге, Кеннете Йоргенсене, с которым подружился в университете, и который и привил мне любовь к пророчествам - точнее возрдил ее во мне. Мы с тех самых пор дружим, Кеннет несколько раз приезжал ко мне, в самые разные части мира, где бы я ни был. Мы познакомились, как только мы оказались в университете - Кеннет там был уже ни один год прежде нас, писал диссертацию. Я был уверен, что он выпустится вперед меня - ведь мне надо было еще пройти по крайней мере три года насыщенных учебных программ, написание десятков научных работ, статей.
Но так удивительно сложились обстоятельства, что мы оба, я и Кеннет, установили новые официальные университетские рекорды (по крайней мере в университете Андрюса). Мой рекорд был - написание и защита докторской диссертации в самое короткое время, за 8 месяцев. Рекорд Кеннета был в самом длинном в истории университета времени написания и защиты диссертации - он начал в 1994-ом и закончил всего несколько недель назад, в феврале 2022-го. Двадцать шесть лет! Нет, он, конечно, не сидел все это время в библиотеке и не писал свою диссертацию - много чего происходило. И это не к тому, что я умнее Кеннета - нет, это я учился у него, многому научился. Просто у Господа Бога есть чувство юмора.
Кеннет написал очень интересную диссертацию о пророческих поисках Исаака Ньютона, которым сам ученый посвящал намного более времени, чем математике и физике. Вот и Кеннету потребовалось 26 лет, чтобы во всем этом разобраться и все это представить! Колоссальный труд! Цените, друзья, те плоды доброго исследования, которые представлены на ОС. Многие из этих плодов дорого стоят.
Я заработал себе тогда золотую медаль и бессоницу - которая до сих пор меня преследует. Но в поставленные сроки уложился. Как говорится тютелька в тютельку. Я защитился буквально в последний день перед закрытием университета на Рождественские каникулы 2000-го года - каким-то чудом этот день оказался для всех удобным, и профессор Павел Мейендорф, ректор Православной семинарии в Нью-Йорке тоже смог прилететь в тот день.
С Божьей помощью я защитился тогда с золотой медалью, и не дожидаясь даже получения диплома мы поехали в Россию - так спешили, так хотели застать Новое Тысячелетие дома, в России. И уже по почте пришел мой диплом. С большим удивлением я обнаружил, что на моем докторском дипломе числится, что он был выдан 31-го декабря 2000-го года! Таким образом Господу было угодно, чтобы я сделался доктором в последний день того года, в последний день Двадцатого века, в последний день Второго тысячелетия от Рождества Христова.
Наверное, для того, чтобы сделаться первым доктором наступившего тысячелетия. Не знаю, есть ли еще в мире доктор наук, который в тот день, в последний день того тысячелетия выпустился - если вы знаете, напишите мне. Но это был праздничный, воскресный день, никто в этот день не работал, кроме, почему-то... секретариата университета Андрюса, который и выдал мне диплом, датированный этим днем. Вот такое интересное совпадение...