Эта история - просто один эпизод из нашей тогдашней жизни - произошла с нами на берегу Мичигана, в жаркий июльский день. Мы сидели с детьми на пляже и ели арбуз. Мы были далеко не единственные посетители пляжа, но так как арбуз (притом с булкой) ели именно мы, вокруг нас быстро образовалось живое и галдящее кольцо из морских чаек. Они попрошайничали, может быть, слишком уж наглавато, но мы сами виноваты – поощряли их на то, кидая им то кусочек булки, то крошки печений. Некоторые чайки, вконец распоясавшись, подходили так близко, что того и гляди стянут у тебя всю булку. Таких мы отгоняли.
И тут я обратил внимание на одну чайку, которая как-то странно себя вела. Она подходила близко, наверное, ближе других, но никогда не старалась стянуть что-либо у нас. Когда я кидал ей кусочки булки, она подбрасывала их клювом в воздух, ловила и снова подбрасывала. От этих кусков летели во все стороны крошки, которые подхватывали другие чайки. Это показалось мне странным – другие чайки заглатывают большие куски – только подавай, а эта и с маленьким никак не может справиться – мусолит его и подбрасывает в воздух без конца. При том это была большая, красивая чайка – пожалуй, крупнее всех остальных.
И еще она как-то странно двигалась – не то не успевала, не то не спешила улететь, когда я делал резкие движения, странно пританцовывала на месте. Одно крыло у нее торчало куда-то вбок. «Наверное, она больная», - подумал я. И только я подумал об этом, как заметил, что все тельце этой чайки обмотано тонкой, прозрачной, почти невидимой глазу леской. «Смотри, - просто таки закричал я своей жене, - смотри, эта чайка запуталась в леске!» «Где? Какая?» «Вот эта, большая. Видишь?» «А! Да, да, вижу. Ой, бедненькая, надо же ей помочь!» «Как ты ей поможешь?» - спросил я. «А мы распутаем ее! – говорит жена, - надо только поймать ее!»
Для тех, кто когда-либо пытался поймать чайку тут есть над чем посмеяться. Даже больная и запутавшаяся чайка оказывается куда проворнее любого человека. В чем я тогда довольно быстро убедился. Но я заметил, что за этой чайкой тянется еще запутанная леска. Вот ее-то мне и удалось схватить! Теперь и чайка была в моих руках. Она вырывалась, кричала, щипала меня, но я теперь крепко держал ее. Потом я передал чайку жене и взял нож, чтобы освободить ее от пут лески. Словно почувствовав, что ей хотят помочь, преодолевая страх, чайка изо всей силы вцепилась клювом в указательный палец моей жене, словно человек, испытывающий боль и кусающий себе руку. И замерла. Я стал производить свою операцию.
Уж не знаю, как так можно было запутаться! С головы и до лап! Все крылья многократно обвиты леской. Вокруг лап леска сделала оборотов десять и туго затянулась, пережимая их. Леска просто въелась в тело, и ее тяжело было резать. Но самое тяжелое было еще впереди! Снимая леску с головы птицы (для этого пришлось оторвать ее от соски-пальца) мы с удивлением обнаружили, что у чаек есть язык! Не только весь клюв чайки, но и язык ее был перепутан, туго затянут прозрачной леской. Не удивительно, что она не могла проглотить и маленького кусочка хлеба! Чайка поняла, что ей теперь нельзя шевелиться, и я аккуратно срезал леску с ее языка. Еще раз я внимательно осмотрел чайку и убедился, что теперь она свободна от лески. Мы отпустили ее и кинули хлеба. Надо было видеть, с какой жадностью она теперь набросилась на хлеб, какие большие куски проглатывала! Наевшись, чайка отправилась в дальний конец пляжа, туда, где не было людей. Я тоже пошел вслед за нею. Она была мне теперь очень дорога. Я скормил ей еще пару печений, и долго наблюдал, как она чистит свои свободные теперь перышки.
Когда я вернулся на наше место, я подумал, что точно так же и мы, люди, часто попадаем в невидимые глазу, но прочные, губительные сети греха. Мы запутываемся в этой леске, и уже не можем ни летать, ни ходить толком по земле, ни даже есть нормально не можем. И чем больше мы пытаемся выпутаться из этой сети, тем дольше в ней застреваем. Бедный, жалкий человек! И вот однажды человека ловит Бог и начинает Сам освобождать его из этой сети. Как это страшно, а иногда и больно. Но глядя на эту чайку я понял – что единственный путь сделаться свободным, это отдать себя в руки Бога, который снимает с человека все видимые и невидимые «лески».
И еще одно я понял, гуляя целый час с этой чайкой по пляжу. Я понял, что она теперь мне дороже всех других, здоровых чаек. Я не знаю, чего бы в тот час я ни отдал, чтобы ей было хорошо. Она была мне дорога как ребенок – серьезно. Но я бы не отдал за нее свою жизнь. Или, тем более, жизнь своего сына. А Бог сделал это! За моего сына. За меня. За вас. Это выше моего понимания.