В дверь забарабанили сильнее. Мужчина с отросшей щетиной, держа перед собой еле горящую свечу и закрывая ее ладонью от неожиданного порыва ветра, открыл дверь.
– Прошу, – женщина тяжело дышала. – Мистер Мортимер.
– Он все, что у нас есть, – мужчина крепко прижимал к груди еще пока живое тело мальчика лет десяти.
Мортимер протянул руки в ожидании, что отец отдаст мальчика. Худощавый от природы, но совсем иссохший из-за болезни, он был похож на отца Мортимера, когда тот проживал свои последние дни. Но с его собственным сыном определенно никакого сходства. Точно никакого.
– О вас разное говорят, но нам больше некуда идти. Мы ходили к ведьме на горе, но она ничего не смогла сделать. Были у знахарки в деревне, а она лишь…
Женщина не закончила и всхлипнула. Мортимер подошел почти вплотную и аккуратно забрал еле теплое тело. Хоть отец и не хотел отпускать и готов был прижимать сына к груди сколько потребуется, лишь бы это немного помогло, он отдал его без сопротивлений.
– Приходите завтра утром. Здесь не ждите, – бросил напоследок Мортимер.
Перед лицом захлопнулась дверь и за ней послышались шаги, уходящие вглубь дома. Пара все еще стояла на пороге и долгое время не могла двинуться с места.
Все то, что они так старательно оберегали и растили, сейчас находилось в руках этого человека.
– Пойдем домой. Ночь на дворе, – наконец очнулся первым мужчина и приобнял жену. – Теперь нам остается только ждать. Даже молитвами не помочь.
Мортимер ненавидел, когда к нему приносили детей. Еще чистых и невинных, словно белая ткань, только сотканная и не впитавшая в себя пятен. Детей всегда с темными волосами.
Грудь мальчика поднималась с трудом. Открытый рот с синими губами и ярко красные веки. Взгляд перебегал с одной части тела на другую, отмечая пожелтевшие синяки. Нет, его не били. Все те ушибы, что получал человек за жизнь, странным образом появлялись снова на теле.
Четвертый случай за неделею, но до этого были только взрослые. Какая-то неведомая зараза расползалась по деревням, отчего люди начинали дышать все медленнее и медленнее, пока вовсе не переставали.
Четвертый случай, если считать тех, кто обратился к Мортимеру. Тех, кто заболел и не смог выжить, хоронили за лесом в болоте, отчего его прозвали Мертвым. Поговаривали, что тела не утопали и продолжали еще плавать по зеленой жиже, пока их полностью не обгладывали птицы.
В глубине дома, пройдя через проход и ориентируясь по памяти, Мортимер наконец опустил мальчика на стол. Он ощупью нашел свечи и стал зажигать их. Только плотно закрыв дверь на засов, мужчина стал думать над тем, что же ему делать. Пусть мальчик и долго продержался, но долго ли это будет продолжаться?
Мортимер стал рассматривать полки. На одной, которая занимала почти всю восточную стену, он хранил то, что больше не использовал. Ножи с зазубренным лезвием. Набор для снятия скальпа, который он до сих пор содержал в идеальном состоянии, хоть и не пользовался. Кочерга, специально принесенная для нанесения ожогов, но лучше всегда справлялась разогретая металлическая пластина или огонь обычной свечи.
Любые повреждения, что он наносил до исцеления, заживали, но шрамы оставались.
Другую полку он называл «женской», так как там в ряд были выставлены склянки. Раньше он использовал ожоги и на женщинах, но после ряда проб выяснилось, что до края им этого было мало.
Мортимер стал закреплять тело мальчика ремнями. Чтобы все сработало, он должен быть в сознании и не сбежать. Затянув и все проверив еще раз, мужчина провел руками по своему лицу.
Сколько он себя помнил, ему всегда было тяжело видеть страдания людей. Если со взрослыми он мог хоть как-то еще притупить сострадание и жалость, то с детьми это было сделать сложнее.
Мальчик открыл глаза. Его взгляд уставился в потолок. Серые – пронеслось в голове – конечно, серые. У всех детей будут серые глаза.
– Как тебя зовут? – спросил Мортимер, доставая склянку с прозрачной жидкостью.
– Вин, – еле слышный шепот донесся из его губ, отчего мужчина часто заморгал.
– Вот как.
Раствор, что он чаще всего использовал, потребовал от него много сил и времени. Мортимер провел несколько месяцев собирая муравьев в южных лесах, которые своим укусом вызывали сильнейшую боль.
Игла коснулась своим острием жидкости, а затем вонзилась в кожу Вина. Мортимер проделывал это много раз, но каждый был пыткой для него самого.
Он видел, как глаза мальчика мечутся в немом крике. Вин застонал, выпуская весь оставшийся в легких воздух, и затем захрипел. Мортимер снова проколол кожу, но уже в другом месте.
Последовал тяжелый крик, почти сразу оборвавшийся.
– Все еще мало.
– Мама, – Вин еле шевелил губами. Мортимер быстро пересек комнату и взял со стола в углу комнаты подсвечник. Времени, чтобы раскалить кочергу не было.
Внутри все кричало и протестовало. Мужчина поднес огонь к руке мальчика и замер. Он не мог. Каждый раз стоя перед выбором, боль или смерть, он готов был выбрать смерть, лишь бы не видеть страдания.
Мортимер чувствовал, что сзади кто-то есть. Тот, кто всегда осуждающим взглядом наблюдал за каждым исцелением. Взгляд скользил по спине и жаром отдавался по ней. Руки задрожали и покрылись холодным потом.
Время стало течь медленнее. Вин хрипел, его жизнь готова была вот-вот оборваться.
Разве жизнь стоит того, чтобы ради нее терпеть такие мучения?
– Конечно стоит, – ответ прозвучал вслух.
Все тело Вина дернулось. Ремни натянулись. Кожа стала покрываться волдырями.
– Не переборщи. Только не переборщи, – шепот казался слишком громким и даже шум в голове не мог его заглушить.
Он наблюдает. Он смотрит прямо за спиной.
Исцели хоть тысячу жизней, разве сможет он получить от него прощения?
Подсвечник упал и огонь тут же погас об каменный пол. Из груди Вина вырвался крик, который покатился по дому.
Свет лился из рук Мортимера, прогоняя болезнь и странное ощущение за спиной. Поток закружился вокруг мальчика. Вспышка, и крик перешел в стон, а затем все стихло.
Когда Вина забирали родители, полностью здорового, но лишь со шрамом на руке, Мортимер не мог отделаться от мысли, что вся его жизнь – это череда больных и еле живых, от которых он просто не может отвернуться.
Дар, что он получил по наследству от деда, вечно преследовал его. Он был рядом, когда сестра кричала от боли и билась в судорогах из-за столбняка. Был рядом, когда жена рожала. Но когда сын упал с обрыва в водную пучину, смерть моментально забрала его. Теперь в любом ребенке он видел сероглазого мальца с темными, как у матери, волосами.
Мортимер помнил, как впервые увидел его. Получив в руки своего сына, обмотанного в простыни, он поклялся:
– Что бы не случилось, я буду всегда рядом с тобой. Буду оберегать от всего, что может тебе навредить. Обещаю.
Стук в дверь вывел мужчину из полусна. Он, пошатываясь и потирая затекшую шею, подошел к двери и открыл ее.
У порога стояла женщина с большими от страха глазами. В руках она сжимала сверток. Холод сковал горло Мортимера, отчего тот не смог вымолвить и слова.
– С ним что-то не так, я чувствую.
Обмотанный в старое одеяло, его почти нельзя было разглядеть. Маленький комок, еле сопевший и с уже начинающими синеть губами.
***
Автор: Екатерина Семёнова
Другие рассказы автора:
Если вам нравятся наши рассказы, то подписывайтесь на наш канал, поддержите авторов! Новые рассказы выходят ежедневно.
#рассказ #нуар #остросюжетные рассказы #проза #магический дар
