Недалеко от речушки Карлутки стояло девятиэтажное общежитие. Мы, молодые специалисты со всех концов страны, живущие в нём, иногда ходили по узкому переулку к речушке, и, перейдя через мостик, поднимались в горку, к роднику.
Я – стройная светлоглазая девчонка с темно-русыми, слегка вьющимися волосами ниже плеч, в летнее утро шла с бидончиком к тому роднику. Вышла рано, в шестом часу утра, чтобы успеть до работы заварить чай из чистой воды, а не из хлорной, что текла из труб водопровода. На мне был длинный, в пол цветастый сарафан из тонкого искусственного шёлка. В душе пели птицы, потому что через два дня начинался отпуск, и отчий дом давно ждал меня, а в саду зрела любимая крупная клубника…
Солнце светило глаза, внутри меня тоже сияло тихим счастьем маленькое солнышко. Пройдя мостик, сняла босоножки и пошла босиком по прохладной траве…
Набрала воды из родника и вскрикнула от неожиданности, кто-то кашлянул за спиной. Резко обернулась и замерла. …Необыкновенной красоты юноша в военной форме освещал меня улыбкой. Сказал негромко: «Извините, что испугал Вас. Поверьте, не хотел. Так получилось».
– Извиняю, – пролепетала я и потупила взгляд. Не могла спокойно смотреть в лицо. Эти тёмные брови вразлет…Светлые короткие волосы. Смуглая кожа, аккуратный нос, алые губы. …А глаз такого насыщенного голубого цвета под длинными «девчачьими» ресницами я никогда не видела! Даже в кино!
Не знаю, сколько мгновений стояла, как оглушённая.
В то время у меня не было парня. Мастер одного из цехов «Ижмаша» с вечным запахом спиртного, который второй месяц караулил меня у общаги, был не в счет. Как, впрочем, и знакомый буфетчицы – худой молдаванин, иногда встречавший в холле, отпускавший комплименты и безуспешно пытающийся пригласить меня на свидание…
Моё сердце было свободно. Я была вольной маленькой птицей и не собиралась запутываться в чьих – то силках. Но там, у родника, ослепленная красотой парня в аккуратной солдатской форме, я поймала себя на мысли, что за этим Лелем пошла бы на край света, и даже босиком...
Он попросил разрешения попить из моего бидона. Потом нёс его, помогал перейти через узкий мостик, поднимался со мной в гору по переулку к общежитию. Попросил не идти быстро, а на моё недоумение ответил: «Войдёте в своё общежитие, и я больше не увижу Вас. Позвольте побыть рядом с Вами чуть дольше. Это же не трудно, правда?»
Мы брели, наверное, полчаса. Он успел рассказать, что родом из приволжского города, о маме – филологе, о музыкальном училище, после окончания которого, ушёл служить в Армию. Узнав, что люблю стихи, очень обрадовался и прочитал наизусть стихотворение Брюсова, затем Гумилёва.
А я ответила своим любимым стихом Татьяничевой.
Гордым — легче.
Гордые — не плачут.
Ни от ран, ни от душевной боли.
На чужих дорогах не маячат.
О любви, как нищие, не молят…*
У него заканчивался отпуск. На обратной дороге заехал на два дня погостить к тёте, маминой сестре, живущей здесь, в Ижевске. С грустью сообщил, что после обеда ему нужно выдвигаться в часть, и вдруг заступил дорогу:
– Я бы отдал сейчас всё самое дорогое, что имею, чтобы никуда не отправляться и пригласил бы Вас на свидание.
Стоя у нижней ступени лестницы, ведущей к крыльцу, он взял мои пальцы и поднес к губам. Я не посмела отдёрнуть…
Сердце таяло, как воск свечи, но изо всех сил старалась сохранять спокойствие.
– Ещё не хватало, – шептало во мне никогда не спящее чувство девичьей гордости, – чтобы он с первой встречи догадался о твоих чувствах! Ишь, растаяла! А ну, соберись! Кто он тебе? Случайный прохожий! Сейчас здесь – потом его нет!
Мы попрощались, я поднялась на крыльцо, но он оказался вдруг рядом: «Я не могу Вас так просто отпустить. Скажите, в какой комнате живёте?»
– Но я завтра уеду к родителям на целый месяц.
– Тогда дайте их адрес.
Немного поразмыслив, назвала город, улицу, дом. Он выдохнул: «Я запомнил! Спасибо! Жди письма!» И сбежал вниз…
Три недели в родительском доме я ждала обещанной весточки, а потом сказала себе, что простенькая незабудка с красивейшим гладиолусом не растут на одной грядке и стала забывать Леля…
Спустя два месяца оказалась в гостях у одноклассницы. Познакомилась с другом брата. И хоть нравились блондины, собралась выходить замуж за смуглого черноволосого, горячего, как огонь, казака. Он не знал наизусть Гумилёва, но был серьёзным, надёжным, сильным. Мама сказала, что рядом с ним я буду, даже не за каменной стеной, а за бронёй...
Вся родня, вплоть до троюродных братьев, одобрила мой выбор. Я понравилась его родителям, и потом наступил день свадьбы. Помню, через два часа должен был приехать жених выкупать меня и везти в загс. Тут бабуля принесла из почтового ящика письмо. Это было послание от синеглазого солдата.
К тому времени я прочитала множество книг, в том числе о любви, но ни в одной не встречала таких необыкновенных слов.
Он просил прощения за полугодовое молчание. Писал, что такая чудная девушка, похожая на сказочную фею, не может быть одинокой, и чтобы не вступать в состязание с моим поклонником, боролся с собой. Писал письма и рвал на клочки, чтобы не тревожить мой покой, но ничего не мог с собой сделать...
Его строки, эпитеты: неповторимая, лучезарная, утончённая изумляли меня. Называл чудесной бабочкой, опустившейся случайно на ладонь; такой нежной и воздушной, что находясь рядом, боялся дышать в мою сторону. …Каждая строчка письма дышала восхищением, благородством, нежностью, любовью, болью, смятением…
«Только одно слово, – писал он, – жду от тебя: «Приезжай!», и буду у твоих ног! Волшебный голос согреет моё одинокое сердце, а возвышенная, ангельская душа будет говорить с моей. …Добрый, необыкновенный свет твоих глаз будет единственным солнцем в моей судьбе!»
Читала письмо в своей комнате. Дрожали руки, в глазах стояли слёзы …. «Где же ты был раньше?!» – простонала и упала лицом в подушку.
Потом приехал жених с друзьями, с родней. Был загс, поездка на машинах по городу, свадьба. …И жизнь после свадьбы.
«Нормальная жизнь. Как у многих. Грех жаловаться», – заканчивает исповедь Инна. Немного помолчав, добавляет: «Когда меня доставал домашний быт, хотелось выть от рутины и однообразия, говорила себе: «Зато в твоей жизни было письмо с волшебным признанием в любви. И если пришло раньше, ты была бы замужем за сказочным Лелем!» Она вздохнула и вдруг другим голосом сказала: « А никто не знает, как было бы с ним? Жизнь – это не сказка, не прогулка под аккомпанемент стихов серебряного века. Возможно, было то же самое: работа, домашняя суета, рутина! …И все же, у меня была пусть маленькая, но своя настоящая сказка…»
Татьяна Синькова
* Гордые. 1961 г. /Людмила Константиновна Татьяничева (1915-1980)
******
Подписывайтесь на мой канал, дорогие читатели! …Можете полистать страницы канала. Здесь более двухсот рассказов и миниатюр на основе реальных фактов и событий с нежной ноткой благодарности.
10.03.22.