Николина — опытная поэтесса и не менее опытная женщина была в смятении. Рифма никак не бралась. Битый час она уже сидела с фразой «а год уж близится к концу, перевернётся календарь...»
На ум почему-то приходила сплошная нелепица и слово «ноябрь», которое, конечно, никак в строфу не клеилось.
- Перевернётся календарь, перевернётся календарь, — бормотала с задумчивым видом Николина и косила глазами в потолок.
- Пушкин в гробу от твоих стихов перевернётся, — вспомнился ей вердикт своей прабабки, которая по совместительству была ещё и заслуженным учителем литературы в советской школе.
На натяжном потолке Николина разглядела сетку коричневых разводов. Она всегда подозревала, что соседи сверху ее подтапливают. Теперь неопровержимое доказательство и повод разобраться были наконец найдены.
- Галочка, привет! — поэтесса позвонила лучшей подруге. — Да, все плохо... Опять не берется. К чему? К календарю, моя дорогая... Ну как про что? Ты же знаешь — я пишу методом последовательной рифмы, смыслы открываются только уже в готовом стихе.... Что значит выпей винца?! Ты же знаешь, у меня работает только водка, и я не пью же. Как сколько?! Ты же видела, что на юбилее у Задворского я употребляла только минеральную воду. Всё, пока.
Николина дала отбой и снова уставилась в потолок.
Пришёл кот Веня и стал тереться об ноги, выпрашивая внеочередную порцию еды.
- Ну, не виновата я. У меня творческий затык, — громко сказала она кому-то в комнате и погладила кота.
Потом подошла к буфету, долго гремела в нем посудой и наконец извлекла заначку — чекушку перцовки. Подмигнула Вене, налила стопочку и воодушевленно пропела: «Я календарь переверну, и снова третье сентября». Предчувствие неотвратимой творческой победы приятно защекотало ее поэтический нерв.