Глава 1. Трое
Пламя в последний раз взметнулось вверх, стремясь дотянуться до мигающих точками звёзд, взревело голодным зверем и опало. Теперь, когда пищи уже не осталось, оно медленно гасло, изредка выплёвывая стайки искр.
Тася закашлялась. Едкий дым щипал горло. Воняло гарью, палёной резиной, оплавившейся пластмассой и ещё чем-то настолько противным, что не хотелось даже думать, чем именно. Тася протёрла слезящиеся глаза. Грязные кулаки оставили на лице пятна сажи.
— Блииин, что это было? — она с трудом поднялась.
Ноги не желали слушаться, а желудок упорно стремился наружу. Болела голова. На макушке обнаружилась огромная шишка. Тася неуверенно шагнула и тут же сложилась пополам. Её вырвало на собственные кроссовки.
Максим сидел на земле и ошалело смотрел по сторонам, тщетно пытаясь понять, где он, и что происходит. Его новый модный джинсовый костюм потемнел от копоти. Правая штанина болталась клочьями, а из пореза на ноге сочилась кровь. Парня передёрнуло.
— Чё за нафиг? — он прислушался. Совсем рядом кого-то тошнило. Или показалось? Да нет же, вот опять.
— Эй, я здесь! Помогите! — заорал он. Тишина. Только потрескивали кое-где догорающие развалины.
Наконец, из-за чёрной дымящейся кучи показался тощий чумазый пацан. Он, пошатываясь, приблизился и застыл, изумлённо таращась на Максима.
— Чё вылупился? Помоги. Видишь, у меня рана.
Пацан присел, разглядывая его ногу. Потом встал и отступил назад.
— Это не рана, а царапина. Жить будешь, — хрипло сказал он.
— Ты чё, самый умный? — церемониться с мелкими Максим не любил. — Встать помоги.
Он ухватился за протянутую руку, но пацан оказался слишком лёгким.
— Слезь с меня! — Макс с раздражением толкнул его в грудь и, ощутив под пальцами нечто такое, чего у мальчишки быть не должно, сконфуженно пробормотал.— Девчонка. Могла бы сказать.
Она фыркнула, вложив в этот звук максимум презрения и отошла, оглядываясь вокруг.
Повозившись, Максим принял вертикальное положение и присвистнул.
— Апокалипсис...
Зрелище оказалось не для слабонервных. Повсюду курящиеся руины: остовы зданий, груды тлеющих обломков, а над всем этим — удушливый запах страха и отчаяния.
— Это чё, наш...— Максим осёкся, всё ещё не веря. Не желая верить.
— Лагерь, — закончила девчонка. Она стояла, ссутулившись, засунув руки в карманы мешковатой куртки. Короткие волосы торчали как иголки у ежа.
— А где все? Куда народ-то подевался? Эй, пацанка!
— У меня имя есть. Тася,— мрачно отозвалась она.
— А я...
— Я знаю, кто ты, — Тася отвернулась. Его знали все. Красавчик из старшего отряда. Местная звезда. Девчонки вздыхали, мальчишки люто завидовали.
Максим честно попытался её вспомнить, но сиколявки младше шестнадцати его не интересовали. Тем более такие. Он кашлянул.
— Ты ещё кого-нибудь видела?
— Нет. Но собираюсь поискать.
И она двинулась вперёд, осторожно обходя завалы и внимательно вглядываясь. Макс потащился следом.
— Никого. Ни живых, ни мёртвых, — Тася зябко поёжилась. До чего же страшно-то! Но плачут только романтические дуры, пустоголовые курицы, у которых на уме парни да цацки. А она не такая. Тася покосилась на бредущего рядом Максима. Господи, ну почему именно он?
— Слышишь? — Макс резко остановился и вскинул руку. — По-моему, кто-то плачет.
Тася напрягла слух. Со стороны старого леса, окружавшего пожарище, доносились едва различимые всхлипы.
Пищеблок располагался в стороне от жилого комплекса. Может быть поэтому частично уцелел. Под его стеной у самых деревьев лежал мальчишка лет десяти. Вернее, половина мальчишки. Вторую половину скрывало рухнувшее перекрытие. Мальчик всхлипывал и тихонько поскуливал.
— Абзац, — Максим шумно выдохнул. — Его там раздавило.
— Нет, — пискнул мальчишка. — Я застрял.
Тася опустилась на колени и пошарила под перекрытием.
— Надо приподнять с этой стороны. Сможешь? — она посмотрела на Максима.
— Да без проблем. Я же Шварценеггер, — он сложил руки на груди. — Ты головой ударилась? Тут взрослых мужиков надо не меньше трёх.
— Или один рычаг, — Тася ткнула пальцем в кусок арматуры. — Знаешь, что это такое?
Максим ненавидел чувствовать себя идиотом, а именно так выглядел сейчас в глазах малолеток. Ругаясь сквозь зубы, он подсунул конец железяки под плиту, нажал, наваливаясь всем телом. Тася подхватила мальчишку под мышки и дёрнула.
— Повезло тебе..., — она выдержала паузу.
— Лёшка.
— Повезло тебе, Лёшка. Синяки, ссадины и всё. Могло быть гораздо хуже.
Лёшка, морщась, ощупал себя и кивнул.
— Дебилы! — вдруг встрепенулся Максим. — Надо помощь вызвать, а не шататься тут.
Он торжествующе выхватил из кармана сотовый, разблокировал экран и только теперь заметил взгляд Таси. Она смотрела на него как... Короче, снова как на идиота. Связь отсутствовала.
— Странно всё это, — ни к кому не обращаясь, сказала Тася. — Никого, кроме нас троих. Вообще никого. Сколько времени?
— Три, сорок пять, — буркнул Макс. — Вы, кстати, спать должны были. Чё на улице-то делали?
— Гуляла, — огрызнулась Тася, а Лёшка нахохлился, глядя в землю. — Сам-то тоже не в корпусе был.
— На свидание собирался, — Макс нахально ухмыльнулся. — Подрастёшь — узнаешь, что это.
Тася не удостоила его ответом. Она морщила лоб, пытаясь расшевелить память, но, в конце концов, сдалась.
— Ты видел, как это случилось? — она обвела рукой пепелище.
— Нет. Вообще без понятия. Открываю глаза, а тут такое.
— Вот и я ничего не помню.
Они дружно уставились на Лёшку. Он нахохлился ещё больше. По щекам побежали слёзы.
— Не плачь, — Тася обняла его за плечи. — Мы что-нибудь придумаем. Всё будет хорошо. Вот рассветёт...
— Чё ты сказала? — подскочил Макс. — Рассветёт? А я-то думаю, чё не так! Почти четыре утра. Уже должно быть светло!
Неожиданный звук заставил его замолчать. Лёшка хихикал. Его взгляд, направленный на верхушки деревьев, остекленел. Смех звучал громче и громче, но глаза оставались пустыми. Ребята глядели на него, чувствуя, как все волоски на теле становятся дыбом. А потом смех оборвался.
Глава 2. Выхода нет
Они замерли. Каждая их клеточка дрожала от чистого первобытного ужаса. Но не знать, что притаилось за спиной, казалось ещё страшнее. Сердце подпрыгнуло к горлу и колотилось как сумасшедшее. Все детские кошмары обступили мечущееся на грани истерики сознание, злорадно скалясь, протягивая извивающиеся скользкие щупальца.
На самой грани слуха возникло шуршание, будто тысячи крошечных лапок тёрлись одна о другую.
Тася сжала зубы и, задержав дыхание, обернулась. Она ожидала чего угодно, но не этого.
Трясущийся словно в лихорадке Максим медленно последовал её примеру, разинул рот и громко икнул.
Там, где над лесом должно было всходить солнце, разливалась тьма. Не привычная темнота новолуния и не густой сумрак ночной комнаты, а древняя Тьма, что дышит злобой и, касаясь ледяными пальцами, вынимает душу. Шуршание усилилось.
Максим подскочил к Лёшке и с размаху ударил его по лицу. Тот упал на спину. Из разбитого носа хлынула кровь.
— Гадёныш! — красивые черты превратились в уродливую маску. — Это ты сделал? Признавайся, ты?!
Он принялся пинать мальчишку куда придётся, но внезапно замер, будто налетев на стену.
— Ты его не тронешь! — Тася возникла прямо перед ним. Тоненькая, маленькая, хрупкая. Но в глазах её сверкала такая сила, что Макс попятился.
— Ну, и оставайся со своим припадочным, — выплюнул он и побежал туда, где над деревьями ещё сияли нормальные звёзды.
Тася присела рядом с Лёшкой, выудила из кармана какую-то тряпку и принялась вытирать его залитое кровью лицо.
Он не плакал. Только судорожно вздыхал, вздрагивая всем телом.
— Ты знаешь, что это? — спросила Тася. Она слегка качнула головой назад, но мальчик и так её понял.
— Нет, — он снова вздохнул. — Но я знаю, что оно не исчезнет. Ему что-то нужно, но что...
Лёшка развёл руками и замолк.
— А шуршание? Ты ведь слышишь его?
— Мне кажется, что это время...
Тася кивнула.
— Нам ведь не убежать отсюда?
— Нет.
— Так я и подумала. Значит, будем ждать.
— Чего?
— Спасения.
— А если никто не придёт?
— Тогда мы спасём себя сами. Вставай. Нужно найти укрытие. И, может быть, в пищеблоке уцелело что-нибудь полезное.
Оступаясь и запинаясь, ребята обошли полуразвалившееся здание. Лёшка вынул телефон, но Тася жестом остановила его.
— Отключи, чтоб батарея не разрядилась. Посветим пока моим.
Она включила фонарик на минимальную яркость, ещё раз посмотрела на подползающий мрак и нырнула в чёрный проём двери.
Внутри несло не намного лучше, чем снаружи. Однако холодильные установки почти не пострадали. Льда в них уже не было, но продукты казались годными.
— Уже что-то, — нарочито весело сказала Тася. — С голоду не помрём. А вот с водой проблема.
Стоящие возле стен упаковки покорёжились, местами оплавившись. Некоторые и вовсе превратились в бесформенную массу.
— Фигово, — Лёшка повертелся на месте. — И водопровод не работает.
Он пнул стоящий посередине большой стол. Внутри звякнуло. Мальчишка сунулся на звук и извлёк две здоровенные кастрюли и ведро.
— На реку пойдём, — Лёшка сиял не хуже начищенного самовара. — Айда! Сколько-нибудь притащим, а там посмотрим.
Река огибала лагерь подковой, но подход к ней существовал всего один. Там, подбираясь всё ближе, шуршала невидимыми лапками Тьма.
Полная кастрюля оказалась увесистой даже для двоих. В другой руке Тася волокла налитое до половины ведро. Ребята спешили. Но попробуйте идти быстро, когда мышцы ломит от непривычной тяжести, а вода норовит облить вам ноги.
Чернильная завеса Тьмы придвинулась. В отвратительное шуршание начали вплетаться голоса. Их неясный шёпот завораживал, приказывал, заставляя остановиться.
Лёшка встал как вкопанный. Пальцы разжались, и кастрюля грохнулась одним краем о землю. Не ожидавшая такого Тася, выпустила вторую ручку. Вода волной хлынула через край.
— Лёшка, ты чего? — она с ужасом поняла, что мальчик, дёргаясь как марионетка, возвращается прямо в струившийся за ней мрак.
Тася схватила его за локоть и потащила изо всех сил, по-прежнему крепко держа почему-то ставшее ещё тяжелее ведро. Лёшка упёрся, а потом обмяк и кулём осел в пыль. Тася тормошила его, в тщетной попытке привести в чувство. А Тьма уже тянула к ним жадные лапы.
— Придурки чёртовы! — Максим перебросил Лёшку через плечо. — Бросай посудину!
— Нет! У нас воды больше нету, — Тася рванула следом, расплёскивая драгоценную влагу. — К пищеблоку давай! Там укрытие!
Они ввалились внутрь, тяжело дыша. Тася печально заглянула в ведро. Всего четверть.
— Кретины! Малолетки долбаные! — Макс орал так, что закладывало уши. — Жить надоело?! Психи! Надо было вас там бросить!
— Так и бросил бы! — взорвалась Тася. — Чего припёрся? Или сбежать не получилось, а одному страшно?!
Максим вздрогнул, как от пощёчины, и замолк.
— Не получилось, — через некоторое время еле слышно произнёс он. — И да, одному страшно.
Они сидели при тусклом свете мобильника, и каждый смотрел в свою сторону.
— Спасибо, что спас, — вдруг сказал очнувшийся Лёшка. Тася удивлённо воззрилась на него, а Макс равнодушно уставился в стену.
Глава 3. Шанс на спасение
Душно. Одежда прилипла к телу. Струйки пота стекают по спине, мерзко щекочут кожу. Тася открыла глаза, провела по лицу тыльной стороной ладони и стряхнула солоноватые капли. В темноте слева слышалось мирное посапывание. Лёшка спал. Справа не доносилось ни звука. Девочка нашарила сотовый, попыталась включить. Разряжен.
Из двери струилось слабое сияние. Неужели всё-таки рассвело! Стараясь не шуметь, Тася выбралась наружу.
Над развалинами кое-где курились дымки. Земля покрылась толстым слоем пепла. Чёрные деревья стояли так плотно, будто между ними никогда не было проходов. Громада леса кольцом охватывала бывший лагерь, отгораживая его от мира. Но страшнее всего выглядело небо. С востока по-прежнему разливалась непроглядная Тьма. На западе лёгкие облачка лениво плыли в бледно-голубой вышине. А над пожарищем висело зеленоватое дымное марево, извиваясь и подрагивая, испуская тяжёлые волны зноя.
– Точно апокалипсис, – хмуро произнёс Максим. Тася подскочила на месте. Он стоял недалеко от входа так, что почти не бросался в глаза. Неудивительно, что она его не заметила.
– Никогда так больше не делай! – раздражённо рявкнула она. – У меня чуть сердце не остановилось.
– Не думал, что ты вообще чего-нибудь боишься, – усмехнулся Макс. – После всех твоих подвигов. И где осторожность? Мы ж, вроде в аномальной зоне. Всякое может случиться. Кстати, эта дрянь, похоже, не продвинулась. От чего же мы тогда улепётывали со всех ног?
Он махнул в сторону Тьмы. Тася пригляделась внимательнее. Действительно, дорога к реке отлично просматривалась.
– Может, мы сами себя накрутили? – она пожала плечами. – Столько всего сразу, вот нервы и не выдержали. Чего ж так жарко-то?
Она облизнула сухие губы. Пить хотелось жутко. За спиной зашебуршало, и из проёма показался заспанный Лёшка.
– А я надеялся, что это был сон, – уныло сказал он. – Ну, и пекло!
– Дай мне свой телефон. У меня сдох, – Тася протянула к нему руку. – Я за водой слазаю. Там в ведре немного осталось.
Лёшка замялся и чуть отступил в сторону.
– Я это… нет её… я умылся и попил, и…, – он замолчал, виновато хлюпая носом.
– Ты ЧТО?! – голос Максима задрожал от ярости. – Ты извёл всю нашу воду? Поганец мелкий! Мы из-за тебя теперь подохнем от жажды!
Он двинулся к Лёшке, но Тася закрыла мальчишку собой.
– Хватит! Нас осталось всего трое. Мы не знаем, что происходит, и куда пропали все остальные. Не знаем, сколько нам тут сидеть, и спасут ли нас. Нужно держаться друг за друга, а не собачиться.
– Да что ты?! – ядовито бросил Максим. – Он быстрее угробит нас, чем подоспеет помощь. От этого глистёныша одни неприятности. Надо было его бросить там, у реки…
– Не мели чушь, – Тася задумчиво вглядывалась вдаль. – У меня идея. Надо попробовать поискать выход. Смотрите, есть главный въезд на территорию. Это раз. Есть лазейка в ограде между пищеблоком и медчастью. Это два. Я знаю, потому что убегала через неё в лес.
– Есть ещё подкоп со стороны обрыва, – негромко вставил Лёшка. – Мы с ребятами его делали, чтобы ночью купаться ходить. Но Максим не пролезет. Большой больно.
– Это три!. Три выхода. Три шанса на спасение, – радостно потёрла руки Тася. – Предлагаю разделиться и проверить. Максим идёт через ворота, а мы – тайными ходами. После встретимся здесь и обменяемся результатами.
Не дожидаясь ответа, она скрылась среди бесформенных куч мусора. Лёшка поспешил нырнуть в другую сторону. Макс ещё постоял а потом, сжав кулаки, направился к основному входу.
Попетляв между завалами, Тася добралась до забора. Зачем огораживать детский лагерь колючей проволокой, она не понимала, но, принимая в расчёт логику взрослых, не удивлялась. Ох, уж эти взрослые! Они считают, что знают всё на свете, но забывают, что, будучи детьми, действовали совсем по-другому. Нет конструкции, которую не разобрали бы маленькие слабые пальчики. Нет стены, сквозь которую не просочились бы юркие гибкие тела. Нет запрета, который не смогли бы обойти пытливые детские умы.
По ту сторону ограждения Тася задержалась. Оставшись одна, она, наконец, смогла признаться самой себе, насколько боится. Страх жил в каждом нерве, каждой мышце, и она уже не боролась с ним. Страх стал частью её, усиливая рефлексы, обостряя чувства. И когда она это поняла, страх из врага превратился в друга.
Её воспитывал дед – единственный родной человек. Прослужив до пенсии в разведке, он учил внучку выживать. И самое главное – оставаться собой, что бы ни случилось. Милый дедушка, как бы ты повёл себя, оказавшись здесь? Ты бы нашёл выход. И она, Тася, найдёт. Обязательно найдёт.
Занятая мыслями, девочка кралась по одной ей известной тропинке, зорко следя за обстановкой. В прогалине между деревьев блеснула река. Ещё немного. Потом налево, и перед ней окажется дорога в город. Тася прибавила скорости и почти врезалась в стоящих на берегу ребят.
– Какого?!
В десяти шагах от них валялась пустая кастрюля. Тася медленно повернулась. Не может быть! Это же совсем в другой стороне! Именно здесь они несколько часов назад набирали воду. Вот только край реки тонул в беспросветной мгле.
– Отсюда нет выхода, – устало сказал Максим. – Куда бы мы ни пошли, нас выбрасывает сюда. Думаете, я вчера за вами вернулся? Ха! Как бы не так. Меня выкинуло в тот момент, когда этот псих в обморок грохнулся. Вот я со страху и схватил его…
Он осёкся. Лёшка закатил глаза, зажал уши и тоненько завыл. Вой нарастал, становясь громче, ввинчиваясь в мозг. И тут Тьма двинулась им навстречу.
Глава 4. Надежда
Рваные клочья мрака потянулись вперёд, пересекая очерченную рекой границу. Повеяло холодом. Зашептали едва различимые голоса. Запричитали, захныкали. Лёшка выл, раскачиваясь точно маятник, а они вторили ему, сливаясь в кошмарный хор.
Максим побледнел, отступил, споткнулся и упал. Зубы бешено стучали. Из горла вместо крика вырывалось сипение.
– Не смей отключаться! – заорала Тася и, подскочив к Максиму, врезала ему по физиономии. – Ты мне нужен! Быстро!
Она метнулась к Лёшке и едва уловимым движением коснулась его виска. Мальчика будто вырубили. Тася подхватила его, но подоспел пришедший в себя Макс.
– Бежим! – Тася рванула в лагерь, объясняя на бегу. – Тьма, похоже, реагирует на Лёшку. Надо унести его как можно дальше.
Они добежали до укрытия и обернулись. Угольная завеса скрыла тропинку к реке и застыла. Ребята переглянулись.
– Если держать пацана на расстоянии, может, она не полезет к нам? – Макса ещё трясло.
– Вот и проверим. – Тася перевела дух и распинала доски возле стены. Под ними обнаружился относительной чистый пятачок земли. – Да положи ты его. Минут через пять очухается.
Они освободили место для себя и сели.
– Когда это кончится? – глядя в небо, спросил Максим.
– Когда-нибудь. Ни что не вечно.
– Офигительное замечание. Ладно, я уже понял – мелкий придурок как-то связан со всей этой жестью. А вот кто ты на самом деле? Рембо? Терминатор? Леди Баг? Ничё не боишься. Скачешь как супергерой. Приёмчики всякие знаешь. Давай, колись. А то я, по-честноку, уже тебя боюсь не меньше, чем ту хрень.
Тася посмотрела парню в глаза. А ведь он не шутит. Действительно её боится.
– Я такая же, как ты. В смысле, обычная. Просто меня дед воспитывает. Он бывший военный, вот и научил меня разному.
– А родители где?
– Нет родителей. – Тася сдержала вздох. – Умерли, когда мне года три было. А через год не стало и бабушки. Я их не помню даже. Зато дед у меня самый лучший. Хотя, кому я объясняю? Мальчику-красавчику, которого все любят. Девчонки за тобой толпами бегают, прямо в рот заглядывают, каждое слово ловят. Для тебя, небось, самое большое горе, если мобилу крутую не купят. Что ты о жизни-то знать можешь?
– Ну, похоже, не все девчонки меня любят, – Максим стал на удивление серьёзным. – Ты вот, к примеру, терпеть не можешь.
– Нет. Мне всё равно. Я вижу, какой ты. Раньше не видела. До всего этого. Думала, что ты лучше.
Они помолчали.
–Ну, я бываю резким. А пацанкой тебя не со зла назвал. И вообще… Да ладно, не обижайся.
– Я не обижаюсь на людей, я просто меняю о них мнение.
Максим опустил взгляд. На скулах заиграли желваки. Он хотел ответить, но тут Лёшка завозился и сел. При таком освещении его лицо отдавало зеленью. Под глазами залегли тёмные круги. Натуральный зомби. Оценив обстановку, мальчик испуганно прижался к стене.
– Ты не бойся, Лёш, – Тася старалась говорить как можно ласковее. – Тьма тебя не достанет, если ты не будешь к ней приближаться. Мы тебя защитим. Обещаю.
– Когда даёшь обещания, их неплохо бы выполнять. Только об этом обычно забывают, – пробормотал Максим.
– Другие, но не я, – отрезала Тася.
Лёшка кивнул. Его живот издал громкое урчание. И сейчас же пустые желудки Таси и Макса отозвались дружным дуэтом. Ребята не выдержали и рассмеялись. Напряжение спало.
– Пора проинспектировать наши запасы, – бодро изрёк Максим.
– С едой порядок, а вот пить нечего, – развела руками Тася.
– И на реку теперь нет ходу, – Макс почесал макушку.
– Я, кажется, знаю, где поискать, – робко предложил Лёшка.
Он поднялся и заковылял куда-то за пищеблок. Остальные пошли следом.
Потоптавшись, и повертев головой, Лёшка принялся разгребать подвижную на вид гору из досок и кусков штукатурки. К нему присоединилась Тася, а потом – Макс, и, через некоторое время, радостный вопль огласил окрестности. Под завалом нашлась изрядно помятая, но рабочая колонка.
Никогда ещё вода не казалась им такой вкусной! Ребята будто ожили, а вместе с ними ожила и надежда на то, что они выстоят.
Глава 5. Максим
Ему не спалось. Жара отпустила, а вокруг стояла такая тишина, что, казалось, её можно потрогать. Но сон не приходил. Максим ворочался, устраиваясь и так, и этак, но дремота лишь на мгновение касалась его и пугливо отступала прочь. В конце концов, он не выдержал. Какой смысл валяться, уставившись в темноту? Макс поднялся и выбрался на улицу.
Там ничего не изменилось. Разве что стало чуть свежее. Смрад пожарища потихоньку сменялся запахами реки. Вдыхая этот странный букет, Максим устроился под стеной пищеблока, с тоской глядя на запад, где на далёком небе поднимался тоненький серп молодой луны.
Тогда, три года назад, над лагерем вставала такая же луна. Воздух пьянил ароматом шиповника. Скамейка в беседке блестела от росы. Он ждал, прислонившись к ажурной решётке, не зная, куда деваться от волнения. Минуты текли медленно, как стекают густые капли мёда, и он увязал в них, понимая, что, если потребуется, будет ждать вечно. Но вот на тропинке зашелестели лёгкие шаги. Она впорхнула в беседку прекрасная, как фея. Он протянул Ей голубые фиалки, так похожие цветом на Её глаза, и улыбнулся счастливо и влюблённо.
– Мой милый маленький мальчик, – голос звенел нежными переливами. – Какой ты славный и какой смешной. Я могла бы полюбить тебя, будь ты постарше. Но ты всего лишь малыш. Прости. И подрастай.
Она поцеловала его в макушку и упорхнула, оставив тонкий аромат духов и горечь разочарования. Он смотрел на глупые цветы в своих руках, ещё не до конца понимая, что Она посмеялась над ним, что никогда не ответит на его чувства. Никогда?!
Максиму было тринадцать, а Ей шестнадцать. Непреодолимая пропасть. На следующий день Она гуляла за руку с парнем из своего отряда. А Макс решил, что больше никто не разобьёт ему сердце.
Теперь он стал самым популярным в своей школе. Да и не только там. Здесь, в лагере любая девчонка мечтала о нём и вздыхала по ночам. А Она оказалась вожатой младшего отряда. И тоже не устояла перед его чарами. Он пригласил Её на свидание и опоздал. А когда появился, объявил, что она слишком стара для него, и упивался, глядя, как меняется девичье лицо. Она убежала со слезами, а он смеялся громко и беззаботно. Да и о чём ему переживать? Он менял подружек, как перчатки, не задумываясь и не жалея. А месть воистину сладка.
Максим поёжился, возвращаясь в реальность. Тася младше его на три года. Совпадение? И она единственная, кто не млеет от его взгляда. Более того, она спорит и ругается с ним. Малявка, похожая на мальчишку. В ней нет ничего девчоночьего. Кроме разве что излишней заботы о других. Тощая, некрасивая, но почему же его так задевает её безразличие? Он зло мотнул головой. Плевать! Подумаешь…
В дверях возник Лёшка. Посопел, потоптался и ушёл за угол. Через пару минут он вернулся и встал неподалёку.
– Чё не спишь? – Макс отлепился от стены.
– Да так… – Лёха отодвинулся, с опаской косясь на него.
– Боишься? Зря. Я просто так никого не трогаю. Ты лучше вот что скажи – чё у тебя за припадки такие? Страшно смотреть, чесслово. Да не трясись. Не съем я тебя!
Лёшка пожал плечами.
– Я не знаю. Правда. И потом ничего не помню. Я не вру.
Он умолк, ковыряя землю носком кроссовки.
– Ладно, верю. Мир? – Макс протянул ему руку и Лёха, нехотя пожал её. Горячие крепкие пальцы обхватили маленькую ладошку. Макс улыбался, а потом резко дёрнул мальчишку на себя, одновременно поворачивая спиной и зажимая ему рот.
– Тихо, пацан, не ори. Разбудишь нашу героиню. А она набегалась с тобой. Пусть отдыхает. Слышь, я чё подумал: это ведь из-за тебя вся эта чертовщина творится. Интересно, если тебя сунуть туда, в темноту, что будет? Может, всё вернётся, как было? Или хотя бы выход откроется? И знаешь, я не буду советоваться с твоей спасительницей. Она с дури или из жалости не согласится. А меня достало тут торчать. Понимаешь? Достало! Так что извини. Ничего личного…
Он потащил извивающегося Лёшку к реке. И чем ближе подходил к берегу, тем отчётливее оживала Тьма. Сначала по ней пробежала рябь. Затем завеса пошла волнами и, наконец, выбросила навстречу жертве шевелящиеся призрачные жгуты, потянулась, зашуршала, зачмокала в предвкушении. Лёшка бился, как попавшая в паутину муха, но Максим сжимал его изо всех сил. Ничего, ещё несколько метров, и всё закончится.
Сильный удар по спине заставил его взвыть от боли и разжать руки. Лёшка вывернулся и бросился бежать подальше от надвигающегося Зла. Шипя, Макс развернулся и нос к носу столкнулся с Тасей. Её лицо… Он никогда в жизни не видел ничего подобного и вряд ли когда-нибудь забудет увиденное. Она не издала ни звука, но глаза сказали за неё. Убью. И Максим не усомнился в этом ни на секунду. Девчонка стояла, расставив ноги и сжимая в белых от напряжения кулаках кусок арматуры. Он поднял ладони в примиряющем жесте и замер, всей кожей ощущая близость смерти. И смерть эта была повсюду. Она шипела чёрной массой в затылок. Она смотрела в лицо холодными серыми глазами девчонки. И Макс сдался.
Они сидели на прежнем месте. Лёшка жался к боку Таси, уверившись в том, что она действительно защитит его, как и обещала. Максим – напротив, не пытаясь сократить дистанцию.
– Зачем? – уточнения не требовалось.
– Он притягивает Тьму. Она пришла за ним. Это единственный выход – отдать ей то, что она хочет.
– Почему ты думаешь, что Тьма отступит? Быть может, следующим станешь ты? Или я?
Максим покачал головой. Он не знал ответа.
– Я хотя бы попытался.
– Ты думал только о себе. Тебе плевать на тех, кто с тобой рядом. На тех, кто тебе верит, кто тебя любит. Тебе не нужен ни кто. Как можно так жить?
– Долго. А с твоими принципами пропадёшь ни за грош. И никто спасибо не скажет. Всем не поможешь.
– Зато у меня совесть чиста. Я пообещала Лёшке, что буду его защищать. А теперь обещаю тебе, что сломаю тебе обе руки, если ты попытаешься тронуть его. Надеюсь, ты понимаешь, что это не пустая угроза.
Макс понимал и утвердительно кивнул.
– И что мы будем делать?
– Думать, – сказала Тася. – А когда придумаем – действовать. Вместе. Все. Пойдём, Лёша. Надо выспаться.
Они ушли, а Макс остался сидеть у стены. Она смотрела на него, как… Как будто он ничтожество…
Земля под ним сделалась неприятно влажной. Макс подскочил, как ужаленный. В его поле зрения все ямки и впадины быстро заполнялись водой.
– Ребята! – заорал он. – Мы тонем!
Глава 6. Лёшка
Как ни странно, они поверили ему сразу, не задумываясь и не сомневаясь. Вода поднималась.
– Наверх, – скомандовал Макс, указывая на крышу пищеблока.
Он подсадил Тасю и, пока она вытягивала к себе Лёшку, забрался сам. Крыша кое-где провалилась, но, в целом, выглядела довольно сносно.
– Еда пропадёт. Жалко, – вздохнула Тася.
– Не должна. Холодильники вроде герметичные, – Максим смотрел вниз. Пепелище постепенно превращалось в большой грязный водоём. – Н-да, попали мы здесь.
Он выбрал место почище и устроился, по-турецки скрестив ноги. Ребята последовали его примеру. Молчание нарушалось едва различимым журчанием и редкими всплесками. Когда напряжение достигло высшей точки и начало искрить, Тася повернулась к Лёшке.
– Лёш, ты, конечно, извини, но с тобой действительно творится что-то странное. Я просто пытаюсь понять, что именно. А ещё как и от чего тебя защищать. Будет легче, если ты расскажешь нам всё. Ну, или хотя бы то, что можешь объяснить.
Под её взглядом Лёшка съёжился и втянул голову в плечи. Тася не торопила. Макс делал вид, что не слушает, но получалось скверно.
– Ну, это началось три года назад, – Лёшка подобрал щепку и теперь вертел её между пальцами. – Я тогда у бабушки в деревне гостил. Она как раз захворала сильно. Лежала и спала почти круглые сутки. Мы с дедом за ней ухаживали. Доктор приезжал, посмотрел, послушал её, давление померил и ничего не нашёл. Так и укатил восвояси. А бабушка даже есть уже перестала. Исхудала вся, а кожа на лице высохла и пожелтела, как старая бумага.
Как-то дед в огород ушёл полоть, а я за больной присматривал. Сижу рядом, в телефоне играю. Вдруг бабушка меня за руку взяла. Я даже испугался. Не ожидал такого. А она говорит слабым таким голосом: «Лёшенька, не вынести мне одной, мочи нет. Помоги, внучек, Христа ради». Я даже заплакал, так мне жалко её стало. Спрашиваю, чем помочь? Бабушка помолчала, вроде как с силами собиралась и еле шепчет: «В глаза мне посмотри». Ну, наклонился я поближе. У неё веки приподнялись, а глаза чёрные, как две ямы. И тянут меня эти ямы к себе, не отпускают. Я ору со страху, а сделать ничего не могу. Ну, и, наверное, сознание потерял. Когда очнулся, дед меня газетой обмахивает. Он думал, мне от жары плохо стало. А это не от жары вовсе.
– А бабушка что? – Тася сглотнула. Даже Максим слушал, почти не дыша.
– Бабушка на следующий день поправляться стала. Сначала кушать помаленьку просила, потом подниматься начала. Через неделю бегала, будто и не болела. Я даже решил, что на самом деле перегрелся и мне привиделось всякое.
– И началась разная фигня, – Макс понимающе покивал, то ли действительно поверил, то ли прикалывался.
– Не то чтобы…, – Лёшка помялся. – Был один случай. Тогда же. У деда во дворе трактор стоял. Старый такой, в нём всё насквозь видать. И как-то забрался внутрь туда наш котёнок. Не в кабину, а где механизмы все. Котёнок серенький, цвета такого, что и не видно его. Прям маскировка. А деду куда-то ехать надо было. Он трактор завёл и…
Тася резко вдохнула и закрыла руками рот. Макс скривился.
– В кашу? – через силу спросил он. Лёшка кивнул.
– До сих пор не понимаю. Ведь я знал, что он внутри. Знал, но почему-то промолчал. Хотя мог остановить деда, мог котёнка выманить. Мог. Но не стал. Просто стоял и смотрел.
– И ты ещё меня считаешь злодеем, – Максим покосился на Тасю. – Я животных никогда не мучил.
– Я тоже больше так не делал, – поспешно перебил его мальчик. – Один раз только и было. Как затмение нашло.
– Понятно. Это всё? – Тася ждала.
– Да.
Ребята снова замолчали. Лёшка шмыгал носом. Максим тихонько насвистывал , а Тася о чём-то сосредоточенно размышляла. Через некоторое время она подняла голову.
– Ладно. Есть ещё кое-что. Так получается, что мы друг друга раньше не знали, хоть и из одного лагеря. Максим самый старший – из первого отряда. Я – из третьего. А ты, Лёш, из какого?
– Из пятого. У нас вожатая – Маша… То есть, Мария Сергеевна.
– Угу.
Разговор сошёл на нет. Сначала сидели. Затем слонялись по крыше, то и дело проверяя, что творится на земле.
– Смотрите, – вдруг завопил Лёшка. – Там!
Мимо пищеблока, медленно поворачиваясь вокруг своей оси, плыла маленькая красная коробка. На ней мигали и переливались разными цветами огоньки. Под огоньками поблёскивали несколько кнопок. Лёшка, как обезьянка, шустро перебрался на обгоревшее дерево, скользнул по стволу к воде, ухватил странный предмет и тем же путём вернулся назад.
Все с любопытством уставились на необычную вещицу.
– Дай-ка глянуть, – Максим протянул руку, но пацан проворно отскочил, спрятав коробку за спину.
– Это моё! – взвизгнул он. – Не трожь!
– Да ладно, успокойся, – Макс шагнул назад. – Вот шизанутый.
Лёшка ушёл на край крыши и принялся вертеть находку, разглядывая со всех сторон.
– Моя прелесть…, – фыркнул Макс. Он некоторое время наблюдал за мальчишкой, и лицо его меняло выражения от насмешливого к удивлённому и, наконец, подозрительному. Подойдя к Тасе, он тронул её за плечо и тихо произнёс:
– Ты только не шуми, но Лёшка нам соврал. Вожатую пятого отряда зовут Люба, – Макс смутился. – Я её давно знаю.
Тася повернулась к нему, и в этот момент Лёшка звонко рассмеялся. Пальцем он давил на кнопку своей коробки и, глядя вниз, заливисто хохотал. Вода стремительно убывала.
Глава 7. Они
Они покинули крышу, когда последние лужи впитались в землю. После потопа, следуя логике, территория лагеря должна была превратиться в грязное месиво, но, к удивлению ребят, вокруг стало намного чище. Будто вода забрала с собой пепел и обгоревший мусор.
Коробку Лёшка не отдал. Даже рассмотреть поближе не позволил. Так и таскался с ней довольный до невозможности. Тася предложила разойтись в разные стороны и поискать что-нибудь полезное, до чего не смог добраться огонь.
***
Максим пробирался среди развалин корпуса, некогда принадлежавшего первому отряду. Разруха. Унылое зрелище. Он потоптался, отодвигая ногой обуглившиеся неопознанные куски. Глупо надеяться, что что-то могло уцелеть в бушующем пламени. На зубах заскрипело. Макс сплюнул и повернул назад.
Она стояла и смотрела на него. Мокрая одежда прилипла к телу. По грязным щекам протянулись неровные дорожки слёз. Плечи вздрагивали от едва сдерживаемых рыданий.
– Люба?! – Максим ошалело глазел на измученную девушку. – Как ты… где… где ты была? Как спаслась?
Рыдания прорвались наружу. Парень подскочил к Любе, обхватил, прижал к себе, пытаясь остановить, унять нарастающую истерику. Девушка уткнулась ему в плечо, заходясь плачем. Он гладил её волосы, вдыхая их запах – смешанный с дымом аромат духов. Тех самых. Его первая любовь цеплялась за него, отчаянно шепча какую-то ерунду, и Максиму было плевать и на старую обиду, и на то, что разделяло их. Люба жива, и это главное.
Но всему, рано или поздно, приходит конец. Иссякли слёзы, напряжение ослабло, и их место заняли вопросы. А вот ответы не спешили. Девушка не помнила ничего. Максим пытался растормошить её память, но натолкнулся на полное непонимание. Хотя, от стресса и не такое случается. Он рассказал, что произошло с ними. Люба ахала, пугалась, округляя глаза и зажимая ладошкой рот, и никак не могла поверить, что это правда.
– Прости меня, – Макс стал необычайно серьёзен. – За то, что наговорил тебе. Я был зол, носился со своей обидой, как последний дурак. Теперь-то понимаю, что в тринадцать лет был маленьким влюблённым мальчишкой, который ничего не мог тебе предложить.
– Не надо, – она дотронулась пальцами до его губ. – Я тоже вела себя глупо. Если кому и извиняться, так это мне. И я запоздало прошу у тебя прощения.
Вместо ответа он обнял её. Так они и стояли посреди сгоревшего здания, счастливо улыбаясь. А потом девушка подняла голову и потянулась к парню. Он взглянул в её невероятные зелёные глаза, наклонился и… Зелёные?!
Максим отпрянул так, будто обжёгся.
– Макс? – она непонимающе шагнула следом.
– Не подходи, – он снова отступил. – Кто ты? Ты не Люба. Что тебе надо от меня?
– Макс, ты чего? – голос звучал удивлённо и немного обиженно.
– У Любы были голубые глаза. Голубые, как фиалки. Ты – не она. Что ты за тварь?
Девушка попыталась дотронуться до его руки и вдруг зашипела. Черты лица пошли рябью, так на экране старого телевизора мелькают полосы помех. Образ то двоился, то собирался в единое целое. Макс с ужасом уставился на свои ладони. Над ними струился мягкий белый свет. А существо шипело и корчилось, истаивая как туман.
– Ребята! – Макс кинулся бежать. – Берегитесь! Мы не одни!
***
Тася разглядывала то, что осталось от клуба. Раньше по вечерам здесь показывали кино или устраивали концерты и дискотеки. Кино девочка любила, а остальное терпеть не могла. Ни кому не удавалось ни уговорить, ни заставить её поучаствовать в общих лагерных мероприятиях. Да и в отрядных тоже. Сама по себе. Всегда. И её оставили в покое. А вот сейчас она, пожалуй, многое отдала, лишь бы вернуть этих надоедливых детей и взрослых.
– Тася? – она резко обернулась. – Слава богу, ты цела!
Дед сгрёб её в охапку, осматривая, ощупывая, будто не веря, что это на самом деле так.
– Дед? Но как ты тут оказался?
– Ты же разговаривала со мной по телефону. А потом закричала. Я слышал треск, вопли, и связь прервалась. Что по-твоему я должен был делать? Сидеть и ждать? Я сразу сорвался сюда. Больше никогда, слышишь, никогда не отпущу тебя так далеко! Господи, девочка моя, как же ты меня напугала!
И он прижал её к себе с такой силой, что у Таси перехватило дыхание.
– Мы сейчас же едем домой.
– Подожди, дед, – запротестовала Тася. – Как ты сюда попал? Я хочу сказать, что мы не могли выйти за территорию, как ни старались.
– Не говори ерунды, – дед нахмурился. – Вон ворота. За ними наша машина. И мы немедленно уезжаем.
– Но я не могу, – упёрлась Тася. – Кроме меня тут ещё двое ребят. Их нельзя бросать. И, кстати, ты разве не сообщил в МЧС о том, что случилось?
– Какое МЧС?! Я понятия не имел, как обстоят дела. Просто сел и поехал. Решил, разберусь на месте. Настюша, иди в машину. Пожалуйста.
Тася застыла. Её полное имя Анастасия. Но звали всегда Тасей. Смотрели фильм-сказку «Морозко»? Вот вам Настя, Настенька. Мягкая, безответная моль. Бр-р-р! Всякий, кто обратился бы к ней иначе, чем Тася, рисковал порядочно огрести. Настюша! Дед не унизил бы внучку подобным прозвищем.
– Ты не мой дед. Он организовал бы спасателей. Это раз. Ни за что не уехал бы, не осмотрев место происшествия и не забрав выживших. Это два. И он никогда не назвал бы меня Настюшей. Это три. Не знаю, кто ты, но я не позволю тебе обидеть меня и моих друзей.
Последнее слово она выкрикнула и изо всех сил толкнула стоящего перед ней мужчину. Тот отлетел, сбитый волной нестерпимо белого света, и, падая, растворился в воздухе.
– Лёшка, Максим, где вы? Опасность! – она помчалась, не разбирая дороги.
***
Лёшка брёл в сторону главных ворот, разглядывая окрестности, в надежде наткнуться на что-нибудь столь же интересное, как его красная коробка. Но интересного не наблюдалось. Одни головешки. Лёшка скучал. Не по чему-то или кому-то конкретному, а вообще. Бояться он устал. Плакать не хотелось. Он и сам не знал, чего желает. Наверное, домой. Да, это было бы правильно. А ещё лучше в деревню. К деду с бабкой. Эх, оказаться бы там!
Лёшка зажмурился. Вот из открытого окна пахнет сдобными булочками, во дворе поскрипывают старые качели, гордо прохаживается пёстрый задиристый петух, кошка греется на солнышке, лёжа на крыше облезлого трактора.
– Мяу…
Лёшка встрепенулся. Из развалин показался маленький серый котёнок. Точь-в-точь как тот, что погиб по его вине. Пушистый комочек уселся на собственный хвостик и принялся старательно мусолить крохотную лапку.
– Откуда ты тут, малыш, – прошептал Лёшка, подходя к котёнку и приседая на корточки.
Он подставил зверёнышу ладошку.
– Нет! – Тася бежала к нему со всех ног. – Не трогай его!
– Беги, дурья башка! – Максим нёсся с другой стороны. – Это не котёнок!
Мохнатое существо ткнулось в Лёшкины пальцы, и мальчик, судорожно всхлипнув, повалился навзничь.
Глава 8. Ловушка
– Он жив? – еле выдавила Тася. Губы не слушались, а глаза влажно блестели.
– Возможно, – Максим, стоя на коленях, пытался привести мальчишку в чувство. – Странно. Дыхания вроде нет, но сердце бьётся. Я его слышу. Разве так бывает?
Он озадаченно посмотрел на Тасю.
– Я не врач. Но если пульс есть, значит, точно жив. Давай отнесём его в пищеблок.
– Пожалуй. Тут становится всё опаснее.
Максим подхватил лёгкое тельце на руки и встал. С глухим стуком на землю упала красная коробка. Чуть помедлив, Тася подняла её.
– Как думаешь, Им нужна эта штука? – она повертела прибор, разглядывая со всех сторон.
– Кому?
– Тем, кого видел каждый из нас. К тебе ведь тоже кто-то приходил?
Макс кивнул. От воспоминания о нереально-зелёных глазах его передёрнуло. Он двинулся в укрытие.
– Не знаю. Может ты и права. Но если так, то они придут снова.
– А кого ты… ну, ты понимаешь…
– Знакомую, – Максим помялся. – Любу. Вожатую из пятого отряда. Я виноват перед ней. Был. Да, ё-моё! Со всей этой чертовщиной мне уже кажется, что мы попали в потусторонний мир. Сайлент Хилл, блин, недоделанный!
– А Лёшка видел котёнка. Не того ли самого, которого не спас? Выходит, каждому явился тот, перед кем мы чувствуем вину.
– И перед кем виновата ты?
– Перед дедом. Не то что бы я чего натворила. Просто мне кажется, что я не дотягиваю до нужного уровня.
– Какого ещё уровня?
– Когда мной можно будет гордиться.
Максим остановился.
– Чё, серьёзно?
– Да.
– Тебе говорили, что ты чокнутая?
– И не раз.
Переглянувшись, они хихикнули, но тут же снова помрачнели.
– Надо держаться вместе, – наконец сказал Макс. – Обмануть сразу двоих у них не выйдет.
Лёшку устроили внутри пищеблока, постояли немного рядом и, не имея представления, что делать дальше, вышли на улицу. Тася вновь повертела коробку.
– Я вот думаю, как надёжнее – держать её у себя или спрятать получше?
– Было бы ещё где прятать, – Максим взял прибор и осторожно потряс. Внутри брякнуло.
– Не сломай! А то снова потоп начнётся. Или ещё что похуже.
– Интересно, что это? – задумчиво пробормотал Макс.
– Это их прибор, – Лёшка возник в дверном проёме. – Отдай. У меня он в безопасности.
– О! Оклемался, – Максим облегчённо улыбнулся. – Быстро ты. Да не смотри так, ничего мы с этой фиговиной не сделали.
Он протянул коробку Лёшке, и тот быстро спрятал её в карман куртки. Потом виновато вздохнул, постоял, нахмурив брови, и, видимо, решился:
– Спасибо вам обоим за то, что не бросили. Даже узнав, какой я, всё равно не бросили. Вы – самые лучшие друзья! Ведь друзья?
В его глазах светилась такая надежда, что ребята не выдержали и засмеялись.
– Друзья.
– Тогда один за всех, и все за одного?! – Лёшка выставил перед собой открытую ладонь.
Тася положила сверху свою, а потом присоединился и Макс. Лёшка улыбнулся ещё шире. Верхняя губа приподнялась, разъезжаясь в стороны и открывая ряд мелких острых зубов. Реальность всколыхнулась и свернулась спиралью.
***
Тьма. Они будто очутились на дне глубокого колодца, стены которого были сотканы из мрака. Ни звуков, ни запахов, ни ощущений. Инстинктивно Тася сжала ладонь Максима, а он придвинулся к ней вплотную, силясь разглядеть хоть что-нибудь за пределами слабоосвещённого круга, в котором они стояли.
– Мы умерли? – прошептала Тася, но даже шёпот прозвучал невероятно громко.
– Не думаю, – Максим продолжал наблюдение. – Но как же тупо мы вляпались. Решили, что двоих не обмануть. А Оно взяло да и приняло вид пацана. И где мы теперь?
– Получается, Ему нужна не коробка. Но что?
– Если б я знал…
Помолчали. Тася думала. Какая-то деталь не давала покоя. Или не деталь?
– Ты что-нибудь чувствуешь?
– В смысле?
– Холод, тепло, жажду, да что угодно?
Максим прислушался к себе. Он ощущал руку Таси и её плечо. Хотя нет, он ощущал не саму девочку, а её присутствие. И собственное тело… Он его видел, но…
– Вот чёрт! Какого?
– Здесь наши души, или сознания… не знаю, как сказать. Если не выберемся, погибнем. Максим, не думала, что признаюсь, но мне страшно…
– Мне тоже. Но мы найдём выход. Должны найти.
***
У двери обгоревшего пищеблока лежали двое: красивый спортивный парень шестнадцати лет и невзрачная девчонка, больше похожая на мальчишку. Дыхания не было, но сердца бились ровно и медленно. Очень медленно.
Глава 9. Побег
Сколько прошло времени? Да и есть ли оно здесь? Тьма, круг белого света и двое, тесно прижавшиеся друг к другу. Наверняка каждый из них предпочёл бы видеть рядом кого-то другого, но… Страх заставил их стать ближе. По крайней мере, Тасе хотелось так думать.
Тишина, густая и плотная, заполняла это странное место. Ребята увязали в ней, чувствуя себя малюсенькими насекомыми в капле смолы.
– У меня уже крыша едет, – наконец нарушил молчание Максим. – Должен же быть какой-то выход.
– Должен, но, боюсь, что он там же, где вход.
– Лёха?
– Не думаю, что это был он.
– Пожалуй. Больно уж зубастый. И всё-таки, если с него началось, может, им и закончится?
– Звучит логично. Вот только мы тут, а он там.
– Что бы Этому ни было нужно, просто так я не дамся.
– Да уж конечно…
– Подкалываешь?
Тася через силу улыбнулась. По крайней мере, шутки не дают впасть в истерику. А если ребята ничего не придумают, то она – истерика – околачивается поблизости.
– Давай рассуждать, – предложил Максим. – Твой якобы дед, что он хотел?
– Чтобы я пошла с ним. Типа, за воротами машина наша стоит. Только ведь нам за ворота ходу нет.
– И как ты от него избавилась?
– До сих пор не понимаю, что это было. У меня ладони светиться начали, как у Железного человека почти. Два луча ярких таких. Вот ими и отбилась. А у тебя как? Что этой Любе понадобилось?
– Ну, – Максим покраснел.
– Ой, не продолжай! Я догадалась, – Тася еле сдерживалась, чтоб не рассмеяться. Уж больно забавно сейчас выглядел этот красавчик. – Бедняга! И как же ты избежал… кхм… насилия?
Смех всё-таки прорвался наружу.
– Хорош ржать! – оскорбился Макс. – У меня тоже руки засветились. А она растаяла. Ну, так это выглядело.
– Ага, – резюмировала Тася. – Выходит, мы не поддались, не стали делать то, что Им было нужно.
– Тогда Они зашли с другого края, – подхватил Максим. – Против Лёшкиных щенячьих глазок мы не устояли и очутились тут. В смысле, наши души. Слушай, мы в аду что ли?
– Почему?
– Так за душами черти охотятся. Только на ад это место не похоже, если верить книжкам.
– Значит, есть ещё желающие нас заполучить.
Чёрная пелена завибрировала, расступилась и из прорехи вылетел испуганный Лёха.
– Снова здорово, – буркнул Максим, принимая боевую стойку. Задним умом он понимал, насколько нелепо выглядит, но ничего другого в голову не пришло.
– Ребята, я не знаю, как тут очутился. И где это место, тоже не знаю, – мальчишка трясся, как осиновый лист. Он постучал себя по лбу. – У меня там голос. Он говорит, что вы должны взять меня за руку, и тогда мы все вместе вернёмся назад.
– Ага, щас, – Максим угрожающе двинулся к нему. – Второй раз на ту же удочку мы не клюнем. Ищи лохов.
– Лёша, покажи зубы? – придержав его за локоть, попросила Тася.
– Че-че-чего?
– Зубы покажь! – рявкнул Макс.
У Лёшки задрожала нижняя губа. Он переминался с ноги на ногу, то и дело оглядываясь. Чуть-чуть и расплачется.
– Лёша, не бойся. Просто улыбнись так, чтобы стало видно зубы, – Тася старалась говорить как можно ласковей. Парнишка поморгал, утёр рукавом нос и вымученно улыбнулся. Зубы оказались обычными.
– Это ещё ничего не значит, – не согласился Максим. – Я ему не доверяю.
Тася и сама сомневалась. Она внимательно изучала неожиданного спасителя, стараясь найти подсказку.
– Ай! – резкая боль заставила её подскочить и схватиться за плечо. Что-то мелькнуло перед глазами, и боль пронзила спину.
Пространство вокруг гудело. Крошечные насекомые кружили над девочкой.
– Чё за хрень?! – Максим тыкал пальцем в места укусов. – Тась, ты исчезаешь?!
И действительно, из девочки исходило сияние. Она будто распадалась на мириады светлячков.
– Да держите же меня за руки! – заверещал Лёшка. – Или её не станет!
– Да вашу-то мать! – матерясь, Максим сцапал Тасю и вдохнув, словно перед погружением на глубину, ухватился за маленькую ладонь. – Вытаскивай нас отсюда!
Глава 10. Замкнутый круг
Угольное ничто расступилось, исторгнув из себя намертво вцепившихся друг в друга ребят. Они упали в траву, задыхаясь и ловя воздух открытыми ртами.
– Лёш, это на самом деле ты? – отдышавшись, спросила Тася.
– Да вроде, – от греха подальше Лёшка отполз в сторону, затравленно глядя на Максима. Тот только махнул на него и лёг, раскинув руки. Вставать не хотелось. И думать тоже. Усталость навалилась, придавливая неимоверной тяжестью. Как человек может выносить такое? А они всего лишь дети.
– Макс? – он открыл глаза и в следующий миг уже был на ногах. Тася настороженно озиралась.
– Как мы сюда попали?
Река казалась застывшей. На её поверхности не отражалось ничего. В абсолютном безветрии замерли прибрежные камыши. Тропа, уводящая в лагерь, тонула в густом тумане.
– Мёртвый мир, – прошептал Лёшка, придвигаясь к ребятам.
– Как ты сказал? Мёртвый? – Максим, крадучись, приблизился к воде и, помедлив, опустил в неё палец.
– Осторожней! – пискнула Тася. Макс озадаченно присвистнул.
– Сухой, Это не река. Не то, чем кажется. Я не почувствовал…, – он запнулся. – Я по-прежнему ничего не ощущаю. Как в колодце душ.
– В колодце душ, – эхом повторила Тася. – Мы не вернулись в тела, а значит, всё ещё в ловушке.
– Или заблудились, – Лёшка вздохнул. – И не смотрите на меня так. Я понятия не имею, как возвратиться. И даже не знаю, каким образом перетащил нас сюда.
– Да-а-а, похоже, ты не спасение, а средство. Вроде лифта. Доставка. Но куда? – Максим повертел головой. – Не нравится мне всё это.
– Давайте попробуем ещё раз? – предложила Тася. – Терять-то нам нечего.
– Ага, а насекомых-душеедов ты уже забыла?
На самом деле Максим понимал её правоту, но согласиться сразу было выше его сил. Он постоял ещё, вздохнул, сплюнул и вытянул вперёд ладонь. Тася пристроилась рядом.
– Я ничего не обещаю, – Лёшка замкнул круг, и картинка сменилась.
Крыша пищеблока встретила путешественников негостеприимной твёрдостью.
– Дом, милый дом, – Максим поковырял покрытие носком кроссовка и удовлетворённо крякнул.
Лёшка, пошатываясь, сделал пару шагов, споткнулся, но сумел удержаться.
– Ты чего? – Тася подхватила его под локоть.
– Голова кружится, – мальчик зажмурился. Его мутило.
– Лифт на батарейке, а батарейка разряжается, – прокомментировал Макс.
– Не смешно, – зло зыркнула на него Тася. – Он энергию свою тратит, нас спасая, а тебе бы всё прикалываться.
– А я чё? Я ни чё, – хмыкнул Максим, подходя к краю. – Будем десантироваться на землю.
Он глянул с крыши и отшатнулся.
– Что там? – от Таси не укрылся испуг, промелькнувший на его лице.
– Не смотри, – Макс попытался удержать девочку, но опоздал.
– Мамочка, – выдохнула Тася. Рядом вскрикнул Лёшка.
Под стеной лежали два тела.
– А моё где? – спросил Лёшка, когда прошёл шок.
– Внутри. Тебя там положили, – мрачно ответила Тася. – Так или иначе, но мы все сейчас призраки.
– Тогда почему я чувствую боль? И твоё тепло? И бетон под ногами, – для пущей убедительности Лёшка потопал. – А ещё тут есть звуки.
– Или иллюзия стала качественней, или мы на полпути к цели. Рискнём снова? – Максим вопросительно взглянул на ребят.
– Дед говорит: «Бог любит троицу», – Тася решительно протянула руку.
– Не знаю, хватит ли у меня сил, – Лёшка сомневался, но жутковатое зрелище внизу заставило его действовать.
Непроницаемая мгла окутала их, а потом отступила, оставив в ровном круге белого света.
– Вот блин! – выругался Максим.
Глава 11. Разгадка
Колодец душ. Так Максим назвал это странное место. Теперь они вернулись сюда втроём. Сидели друг против друга, и каждый видел глаза остальных двух. У них было всё время мира, но каждая секунда уносила с собой каплю жизни оставшихся в неизвестности тел.
– Мы найдём выход или погибнем, – Лёшка сказал это так спокойно, будто речь шла о чём-то будничном.
– Спасибо, порадовал, – Максим криво ухмыльнулся. – Есть предложения, гений?
– Лёш, мне кажется, ты знаешь больше, чем говоришь, – Тася сплела пальцы на коленях. – Пора раскрыть карты. Момент истины – так говорит мой дед.
Лёшка поёрзал, попыхтел и сдался.
– Ну, я не совсем знаю… Вернее, знаю не я, а каждый из нас. Как бы это объяснить…, – он задумался. – Происходящее навроде головоломки. Соберём части и увидим картинку.
– Слышь, умник, ты сейчас вот вообще не помог, – Максим раздражённо почесал за ухом. – Говори яснее.
– Так я и пытаюсь. Думаю, все согласятся, что пришла Тьма. И пришла почему-то за нами. Иначе были бы и другие люди. Нужно понять, что ей надо от каждого. И тут уж я вам не помощник. Думайте.
Он уставился на свои шнурки. Максим хмуро разглядывал его макушку. Тася в раздумье ковыряла дырку на джинсах.
– Я всегда старалась поступать правильно, – наконец произнесла она.
– А правильно – это как? – Максим перевёл взгляд на неё.
– По совести. Меня дед этому учит. Относись к людям так, как хотелось бы, чтобы относились к тебе. Будь честной. Особенно перед собой. Отвечай за свои поступки. Радуйся мелочам. Живи так, будто это твой последний день. Ну, и так далее.
– О, так ты у нас добро и справедливость в чистом виде, – Максим усмехнулся, но глаза оставались серьёзными. – Тогда я – твоя противоположность. Пользуюсь другими в своих целях, обманываю, изворачиваюсь, мухлюю. Я злой и корыстный.
– Знаешь, поначалу я так о тебе и думала, – Тася пристально смотрела на него. – Но ты оказался лучше, чем сам о себе думаешь. Я уверена.
– Ну, и зря! – лицо Максима стало жёстким. – Мы с тобой два полюса. Во всём. Красавица и чудовище. Не внешне. Тут всё наоборот. В душе. Если бы была битва между Светом и Тьмой мы бились бы на разных сторонах.
– Неправда! – Тася сжала кулаки. – Зачем ты так говоришь?
– Нет, правда. И ты это знаешь.
– Хорошая и плохой – две половинки целого,– прервал нарастающий спор Лёшка. – Вы дополняете друг друга, как кусочки пазла. Огромная редкость. И даже не представляете, на что способны вместе.
Они повернулись к нему.
– А ты, Лёш? Что Тьме нужно от тебя? – Тася дрожала, словно в лихорадке. – Твои способности?
– Тьме ничего не нужно от меня, – Лёшка улыбнулся широкой искренней улыбкой. – Я и есть Тьма.
Глава 12. Колодец душ
Они смотрели на него и молчали. Не потому, что нечего сказать. Подспудно каждый подозревал что-то подобное, но не хотел в это верить. Теперь любое произнесённое слово грозило разбить хрупкую надежду на счастливый исход. Словно идёшь по тонкому льду, рискуя ухнуть с головой и уже не выбраться.
– Ты не похож на абсолютное зло, – собравшись с духом, произнесла Тася.
– А кто говорил об абсолюте? – Лёшка моргнул, и его глаза заполнила чернота. – С давних времён среди людей принято считать тьму символом зла, а свет – символом добра. По умолчанию, так сказать. Однако, задумайтесь: во мраке ночи и в «тёмные» времена люди куда ближе друг другу. Они притягиваются, страшась одиночества и неизвестности. Тогда как белым днём вершатся такие преступления, что кровь стынет в жилах. И, к слову, зло порой принимает вполне мирные и даже очаровательные формы.
Макс вдруг осознал, что до Лёшкиного признания боялся этого странного паренька. Теперь страх отступил, и сразу стало легче, не смотря ни на что.
– А всё-таки что ты такое?
– Я Тьма, что живёт внутри вас. Часть души каждого человека.
Тася резко вскочила.
– Нет! Во мне нет Тьмы.
– Да неужели? – Лёшка приподнял бровь. – И ты никогда ни на кого не злилась? Да буквально недавно не грозилась сломать Максиму руки?
– Я защищала тебя! – Тася чувствовала, как рушится её мир.
– Это всего лишь оправдание. А сколько убийств оправдывают благими намерениями? «Очистим мир от скверны!» – вопят религиозные фанатики. «Очистим мир от грязных народов» - кричат шовинисты. Конечно, это крайности, но ведь вы поняли, о чём я.
– Да поняли-поняли, – Максим кивнул. – Но ведь ты пришёл именно к нам. К нам двоим. Мы не святые, но и не демоны какие. Почему ты выбрал нас?
Лёшка поднялся.
– Я уже говорил, что вы двое суть единое целое. Сколько возможностей это открывает? Вместе вы способны на великие дела, и, однажды, много лет спустя, ваше совместное изобретение нарушит равновесие и приведёт всех к гибели. Вы будете так стараться уничтожить Тьму, что, заодно, уничтожите и Свет, ибо ваша внутренняя тьма поглотит вас. Как думаете, Мы готовы это допустить? Из колодца душ нет выхода.
– Зачем же было ломать комедию? – Макс тоже встал. – Просто прихлопнули бы нас, и дело в шляпе.
– Мы должны были убедиться, что не совершим ошибку. Простите, но, не смотря ни на что, испытание вы не прошли.
Он с сожалением взглянул на ребят. Тася сжалась в комок. Её разрывали обида, ярость и панический ужас, что всё закончится вот так. Максим прислушался к себе. На пороге смерти он был на удивление спокоен и собран. Он сделал глубокий вдох, и внезапно к нему пришло понимание.
– Знаешь, а ты прав, – обратился он к Лёшке. – В нас действительно много всякой мерзости. Можно упираться и отказываться, но мы такие, какие есть. Не надо бороться с тем, что тебе не нравится. В борьбе ты только теряешь силы. Надо осознать свои недостатки, принять их и отпустить. И тогда ты одержишь над ними верх. Я принимаю себя, и тебя тоже.
Он протянул обалдевшему Лёшке руку, и тот машинально пожал её. Максим взглянул на Тасю, изо всех сил стараясь передать ей это своё озарение. Девочка растерянно хлопала ресницами, но постепенно слова парня проникли сквозь барьеры сознания. Действительно, человек сам себе враг. И сражается он всегда со своим я. Как же она не видела этого раньше?
– Я принимаю себя, – искренне сказала Тася и взяла Лёшку за другую руку. – И я принимаю тебя.
Из ладоней полился мягкий свет. Тёплый и чистый, он окутал фигуру мальчика. Лёшка улыбнулся, становясь похожим на Чеширского кота.
– Молодцы! – прошептал он, становясь всё прозрачнее. – А вы и, правда, уникальны.
Он исчез. Ребята стояли, глядя на то место, где он только что был. Их очертания начали расплываться.
– Думаю, теперь всё будет хорошо, – Макс коснулся Тасиных пальцев.
– До встречи на той стороне, – Тася слегка сжала его ладонь. – Будущее ждёт.
Колодец опустел. Лишь несколько мгновений ещё кружились крошечные сияющие светлячки.